***
Выслушав рассказ Клиамина об итогах разговора с Валто, отряд надолго замолчал. Скрываться оказалось гораздо сложнее, чем они предполагали. — Тристан уже тоже знает, — нарушил тишину Эмиль, прямо глядя на Каллисто. — И Валто в этом не виноват. — Тогда каким образом? — Клиамин посмотрел на дракона и проследил за его взглядом. — Судя по всему, его ждало несколько дней беспамятства и долгое выздоровление с невозможностью подняться в лучшем случае дней семь, — медленно проговорил Эмилиэн. — Это при условии, что лечил Каллисто, но только травами. — Холоднее становится с каждым днём, да и мало ли кто ещё захочет воспользоваться его слабостью, — принц Аилеса взгляд не отвёл. — То есть, лечил ты его не только травами, — выдохнул Клиамин и прикрыл глаза. — Да, придётся сделать поправку на то, что здесь знают двое. Но если так пойдёт и дальше, то я не знаю, что нас ждёт. — Дальше так не пойдёт, ведь мы не собираемся нигде больше задерживаться, — Каллисто тихо вздохнул. — Но здесь мы получили столько, что было бы чёрной неблагодарностью даже не попытаться помочь. Иначе можно было вообще не ввязываться. — Каллисто прав, — негромко заговорил Ариэль. — Семь лет – это, конечно, немалый срок, но большинство людей здесь достаточно безразличны, чтобы не обращать внимания даже на нашу одежду в дальнейшем пути.Особенно когда с нами Ирмели. Но если мы хотим иметь союзников на этих землях, то не можем постоянно прятаться. — Если на то пошло, в Аль’Фиоре мы вообще сразу представились, — пожал плечами Элиас. — А ведь там тоже никто уже не помнил о других народах. — Да уж, — Клиамин улыбнулся с заметным смущением. — Только здесь так не получится. Людей куда больше, и они слишком разные, — тон его стал серьёзен. —Со слов Валто ясно, что те, кто сегодня подчиняется его власти, завтра легко могут сменить сторону, если Дитрих предложит более выгодные условия. Но король Монта явно решил не тратить время на переговоры и засылает шпионов в ближайшее окружение правителя. Ведь если уничтожить его, Шантьё можно просто назначить своей землёй и оповестить жителей, что у них теперь новые законы. И нечаянно стать чужим орудием в жестокой игре нам совсем не нужно. — Выходит, что отступать нам некуда, — по губам Мориала пробежала задорная улыбка. — Либо мы переворачиваем Север до основания, либо Север уничтожает нас. Второй вариант меня категорически не устраивает. — Жутковато звучит, — тихо хмыкнул Мансур. — Я совершенно не представляю себе, как тут можно что-то перевернуть. — Придётся действовать по обстоятельствам и наитию, — несколько торжественно изрёк Ариэль, вызывая у Клиамина нервный смешок. — Не стоит забывать про богатый жизненный опыт, — назидательно поднял палец Эмиль. — Трёх тысячелетий, если кто всё-таки забыл, — он красноречиво покосился на Аэрнеса. Вместо слов Ирмели ударила по струнам, получая торжественный и донельзя жизнеутверждающий аккорд.***
Вечер опустился на Фронтир раньше обычного из-за мокрой метели. Многие говорили, что дорог после такого не останется. Но Клиамин и его спутники опасались задерживаться дольше, чтобы не столкнуться с по-настоящему сильными морозами. Валто показал и позволил перерисовать самую подробную карту Шантьё, что хранилась в крепости, и карту Валлоны, где были отмечены последние изменения, принесённые разведчиками. Также он написал письма для тех, кому мог доверить принимать у себя принца из южных земель, и указал Клиамину на карте дома этих людей, чтобы он не проверял, что может случиться с необычными путниками в трактирах Шантьё. Кроме одного – «Сердце дракона». Валто хорошо знал это место, хоть его там ни разу не принимали, как правителя или наследника. Поэтому именно там посоветовал остановиться в последний раз перед границей Валлоны. Тот переход должен был быть самым длительным и трудным, потому что близко к границам селились мало,а за последние годы ушли даже те, кто жил там раньше. Никто не произнёс вслух, но все поняли, что для людей такой путь в холодное время года может быть опасен. Прозвучавшее хотя бы раз слово «безумие» словно снимало подобные предостережения и вопросы.***
— Холодает, — тихо вздохнул Мансур, обнимая ладонями большую глиняную кружку с горячим отваром из северных ягод и трав, и посмотрел на залепленное быстро тающим снегом окно. Сидевший в одной рубашке Мориал, покосился на завёрнутого в накидку поверх тёплого жилета аль’фиорца и проследил за его взглядом. — Слышал, что именно поэтому Его Величество Клэал не хотел пускать на север свиту Его Высочества Клиамина. — Да мне нормально, — Мансур мгновенно встрепенулся. — Просто заметил. Не думал, что это будет так чувствоваться в натопленной комнате. — Будет ещё и не так, — откликнулся Ариэль. — Осень не закончилась, а мы – на самой южной границе. — Только нам сейчас всем тепло почти раздетым, а куда тебе, Мансур, дальше кутаться, я представляю слабо, — Мориал задумчиво отпил из своей кружки. — Разве что не раздеваться, но это тоже не вариант, — вздохнул Мансур. — И на Каллисто рассчитывать нельзя. Но и заболеть – тоже. У него же запас трав не безграничен. — Есть у меня с собой одна настойка. Начнёшь замерзать в дороге – говори, — Мориал слегка улыбнулся. — Спасибо. Постараюсь не злоупотреблять. Только вот Его Высочество… и Хаким тоже. — Принцу я предложу, как и его телохранителю, но запас небольшой. — Хаким упрямый – будет отказываться, — Мансур помрачнел. — Иногда мне кажется, что нельзя ему было телохранителем принца становиться… ой. Не должен был я этого говорить. — Почему же не должен? — удивлённо посмотрел на него Элиас. — Так ведь он был лучшим из тех, кто мог занять это место. И за прошедшие пять лет ни разу не дал повода усомниться в себе. — Но сейчас ты переживаешь за него, — Ариэль чуть повернул голову в сторону Мансура. — Потому что он всё ещё помнит свою вину и не живёт, как телохранитель принца, а искупает. — Я предлагал Хакиму вернуться, — негромко произнёс Мориал, наблюдая за немым удивлением аль’фиорца. — Но он выбрал рискнуть. Так что теперь мы можем только протянуть руку, когда это будет нужно, но измениться он должен сам. Как бы ни было жаль пять прошедших лет, которые казались мирными, за них вызрело то, что есть сейчас. Ты любишь друга, я вижу, поэтому сможешь дождаться его. Мансур посмотрел в тёмные глаза Мориала и не стал спрашивать, как можно дождаться того, кто и так большую часть времени рядом – в одном отряде. Что-то было во взгляде этого вэри такое, что ему хотелось поверить. Да и… были в их с Хакимом общем прошлом годы, не омрачённые потерями, страхом и ненавистью. Дождаться того Хакима, каким он был когда-то, после победы над призраками прошлого. По тонким губам Мансура пробежала лёгкая улыбка.***
Ирмели любовалась огоньком небольшой лампы, пока Орнелла заплетала ей волосы в замысловатую причёску. Было странно понимать их разницу в возрасте и свои ощущения: Орнелла была раз в десять младше, но ощущалась старшей подругой. Её движения, голос и взгляд выдавали опыт, который трудно было сопоставить с одним единственным страшным ожиданием в жизни Ирмели – ожиданием возвращения отца с Битвы Надежды. Он вернулся тогда, а спустя четыре года отпустил дочь в путешествие по землям Юга, ведь границы Аилеса больше не запирались. Дорогу она выбрала странную, но ещё ни на миг не пожалела о своих решениях. — Знаешь, — заговорила Орнелла после долгого молчания, — сначала я не могла понять, как ты решилась путешествовать одна с таким количеством мужчин. Но теперь вижу, что на Юге люди другие. — А здесь так нельзя? — Ирмели с трудом сдержалась, чтобы не обернуться и не помешать плетению. — В крепости тоже женщин меньше, чем мужчин, а ты и не с ними большую часть времени. — Я – женщина Валто. В Шантьё это достаточно весомый повод для других мужчин держаться от меня подальше, — в голосе Орнеллы послышалась улыбка. — Без него я стараюсь не путешествовать. Если только с Тристаном или Стайном, но это было уже очень давно, ещё до строительства Фронтира. — Вы давно знаете друг друга? — Давно, — обронила Орнелла и надолго замолчала. Ирмели не решалась нарушить тишину, почувствовав, что задела воспоминания, к которым нечасто возвращалась её собеседница. — Мой отец был достаточно дерзким, чтобы брать в долг у самого правителя, — закончив плести, Орнелла села на край кровати напротив Ирмели. — Но он уже слишком сильно встрял в игры и выпивку. До какого-то момента он ещё уверял, что это он мне так приданное добыть старается, а потом и оправдываться перестал. Отец Валто долгов не прощал, а заплатить было нечем. Разве что – мной. Так я и оказалась в доме правителя. Целых десять лет назад. Отсветы от лампы играли на густых волосах Орнеллы, поблёскивали на дне глаз, подчёркивали румянец на щеках, придавая её внешности сходство с картиной древних мастеров. — Уже тогда я прекрасно понимала, что меня ждёт, но вещью мне быть не хотелось. Мама научила меня читать и писать, благодаря ей я знала счёт и любила книги. После её смерти отец сорвался, но полученные знания от правителя я скрывать не стала. А он не стал этим пренебрегать, — Орнелла улыбнулась, всё так же глядя на трепещущий огонёк лампы. — Так я начала помогать в делах более сложных, чем уборка и кухня. Однако… — она помедлила, вновь погружаясь в воспоминания, — Валто всегда брал то, что ему нравилось, ни у кого не спрашивая, да и вообще без лишних слов. Противостоять его напору не мог, наверное, никто. Сначала я боялась потерять доверие правителя, но этого не случилось. Он словно бы и не заметил увлечения сына. А потом мне Тристан случайно проговорился, что кроме меня, у Валто никого нет. До сих пор не знаю, как сильно ему за это влетело, но откровенный разговор между мной и Валто состоялся именно тогда. И больше мы не расставались. — На Севере действительно всё иначе, — Ирмели невольно улыбнулась. — Но у вас – так же прочно, как на Юге. Орнелла посмотрела на свою собеседницу со смесью удивления и любопытства во взгляде. — Совсем не понимаю, о чём ты, но мне нравится, как это звучит.***
Каллисто этим вечером в последний раз навещал раненых. И если за Тристаном присматривал лекарь крепости, то Диком теперь занимался только он. Он же выбил для него несколько дней на заживление ожогов перед возвращением к работе. Лечение проходило в молчании, но, когда Каллисто уже собирался уходить, мужчина приподнялся на локте. — Постой. Мне есть ещё, что рассказать. Вингар замер, вопросительно глядя в глаза строителя и предателя. — Не я затеял эту попытку убить Тристана, — продолжил Дик, не дожидаясь ответа. — Мате пришёл в крепость позже, выследил меня, когда я передавал информацию, и предложил решительный ход. Только вот он сам же и поплатился за это жизнью. — Почему вы рассказываете это мне, а не Стайну? — Потому что Стайн решит, что я хочу сбежать, — мужчина резко усмехнулся. — Ведь мне через три дня встречаться с человеком Монта. Идеальная возможность. — Какая же она идеальная? За вами ведь следят. Да и разве вы всё ещё хотите работать на короля Дитриха или кого-то из его людей? — Каллисто трудно давалось понимание того, что творилось на Севере, хотя отдалённо было похоже на Лииван и Аль’Фиор. Дик помолчал, обдумывая слова того, кто, похоже, единственный не остался к нему безразличным, как к человеку, а не преступнику или работнику. — Твои спутники правы, моя семья вполне может быть уже мертва. Поэтому нет, я не хочу продолжать доносить в Монт то, что мне удаётся узнать здесь. Да и не такие уж ценные сведения я могу рассказать. Зато могу сдать связного. — Хорошо, — Каллисто кивнул. — Я сейчас же постараюсь найти Стайна и передать ему ваши слова. Решив сначала зайти к Тристану, Каллисто застал там командира крепости пересказывающим последние события и, пока занимался перевязкой, передал ему слова Дика. Стайн надолго задумался, но уходить не спешил. — Каллисто, — заговорил он, когда вингар закончил перевязку, — а вы бы поверили предателю? Даже если предали не вас. — Мне сложно ответить на ваш вопрос. До сих пор я не встречал таких людей. От удивления Тристан аж приподнялся на локте, глядя на Каллисто широко распахнутыми глазами: — Так не бывает. — Мне доводилось становиться свидетелем предательств, но все они заканчивались либо гибелью, либо прощением, — Каллисто легко пожал плечами. Тристан рухнул обратно на подушку и закрыл глаза, пытаясь осознать услышанное. Стайн качнул головой. — Нет, не понимаю я, зачем вас понесло на Север, сколько ни объясняйте, — негромко проговорил он, глядя на Каллисто. — И думаю, что мы пока не будем делать резких движений, раз уж вы решили сунуться в самый пчелиный рой. К тому же, весной, говорят, белый свет виднее. Вот и посмотрим, что к тому времени случится. Тебе, Каллисто, это говорю, чтобы знал, раз уж Дик вплёл тебя в эту историю. Но один вопрос тебе задам и без ответа – не успокоюсь. Тишина комнаты стала осязаемой. Лишь запах лекарственных трав висел в воздухе, напоминая о далёких южных лугах. Тристан затаился, вновь внимательно глядя на одного из своих спасителей. — Валто с вашим принцем откровенный разговор имел, какие-то ответы на свои вопросы получил, ребят в крепости от болтовни про вас отвлёк. Но правды, кроме него, никто и не знает. Да и он, видимо, не всю, — негромко продолжал Стайн. — Да только понимаешь, ни один правитель в Шантьё своей смертью не умер. И династии никакой не существует – это вам не Монт с Валлоной. Иногда даже повод не нужен – мелкой ошибки достаточно, чтоб разорвали. Валто глаз потерял, когда его отца убили, но сам сильнее оказался, вырвал победу. А мы с ним не из выгоды, не за деньги даже, хотя вкусно есть любим, — мужчина мимолётно усмехнулся. — И не хотим, чтобы вы стали для него той ошибкой, из последствий которой даже мы его не сможем вытащить. Он благородный, слово дал – не подступишься. Принц ваш тоже назад не сдаст – не свои, говорил, тайны хранит, и я ему верю. Да только как нам Валто защитить, если всей правды не знаем? А ведь худшее случиться может – свои против повернутся. Каллисто поник и опустился на край кровати Тристана. — Я ведь тоже связан обещаниями, — медленно произнёс он. — Но дело не только в них. Помните, в первый же день Его Высочество спросил вас, Стайн, во что вы готовы поверить? Я повторяю этот вопрос сейчас и жду на него предельно честного ответа. — Мне не доводилось даже слышать о травах, которые так заживляют раны, — тихо ответил Тристан. — Да, я тоже кое-что знаю о ранениях, и как при них должны выглядеть раненые, — кивнул Стайн. — Можно сказать, что вы уже начали приоткрывать свои тайны. — Что ж, тогда я расскажу вам историю про крылатого мальчика…***
Ирмели пела, и тревога успокаивалась, давая место спокойной уверенности. Никто не ждал, что будет легко, но каждыйпонял для себя смысл дальнейших действий, причину доверия. Удивительно, что слова древней баллады не описывали ничего, что касалось исключительно народов Юга. В них невозможно было услышать крылатый народ или драконов, нельзя было отличить жителей морских глубин от тех, кто выбрал горы. Изменила ли её Ирмели, или она изначально была такой – объединяющей боль и радость любого живого существа? Никто не мог ответить на этот вопрос, а девушка лишь улыбалась. Утро заволокло туманом. Дорога терялась из виду почти у врат крепости. Прозвучали тёплые слова прощания, тяжёлые створки скрыли двор крепости от тех, чей путь лежал дальше на север. Валто стоял на стене, не слыша даже перестука конских копыт на мокрой дороге. Фигуры всадников скрылись из виду раньше, чем Стайну удалось затащить его в крепость. Забытые древние легенды прошли совсем рядом. И отчаянно хотелось, чтобы мир Севера изменился сам, а не погубил их.