***
Нейл вышел к завтраку несмотря на то, что Морана предложила ему ещё отлежаться. Но извиниться перед собиравшимся в дорогу принцем Клиамином и теми, кто остановил его и помог, было делом чести. Рене прекрасно видел, как трудно юноше давался прямой взгляд в глаза, понимал и то, что боль и слабость ещё оставались, пусть и не настолько сводящие с ума. Но Нейл справлялся, а Клиамин окончательно пришёл в себя и смог успокоить и ободрить его — главным было то, что все остались живы. — И всё же… если бы я мог как-то искупить содеянное, — а вот на мать Нейл старался не смотреть. — Я бы поклялся вам в верности, но пользы от меня… — Ваше место здесь, — Клиамин качнул головой. — Не потому, что вы не соответствуете своим представлениям о том, какая польза может быть от вас для меня. Здесь вас любят в ответ на вашу любовь. И одна ошибка не делает вас недостойным этой любви. Нейл вздрогнул, и Рене понял, что Клиамин в очередной раз увидел то, что очень хотели скрыть даже от себя. — А мне вы уже по-своему помогли, ведь теперь я знаю, чего ещё стоит опасаться. Своим человеком я уже проверил один из ядов, к счастью, его количество оказалось не смертельным. Но то, что вы испытали на себе, кого-то из нас вполне могло погубить. Так что не переживайте, — тут принц светло улыбнулся. — Я буду рад остановиться в этом доме на обратном пути и встретить вас в добром здравии. — Благодарю вас, — Нейл не сдержал ответную улыбку, и от неё стало ещё чуть светлее. По словам Мораны они вполне могли успеть до следующего дома раньше полуночи, поэтому не стоило задерживаться. Его хозяина она хорошо знала, но только Клиамин заметил, как полыхнули удивлением глаза Рене, когда прозвучало имя. На прощание женщина протянула принцу плетёный браслет. — В этом доме есть традиция: когда ребёнок вырастает и находит свой путь, в день ухода я дарю ему такой браслет, как знак, что ему здесь всегда рады. И хоть вы для нас сделали неизмеримо больше, чем мы могли бы ожидать, пуская вас на ночлег, но я прошу принять этот подарок, как знак благодарности и заверение, что двери этого дома всегда будут открыты для вас. Она улыбнулась, а Клиамин, тепло благодаря за ценный в его глазах дар, порадовался, что решил оставить несколько драгоценных камней под подушкой с запиской, а не препираться с этой потрясающей женщиной, кто же кому из них больше должен. А когда Ирмели достала лютню, под её мягкий голос все погрузились в историю о надежде, которая не гаснет даже на самом злом ветру жизненных невзгод. Песня дарила покой и силы идти дальше — прощальный подарок в трудное время от той, чьей родиной был всегда мирный Аилес. Остановившийся взгляд Аэрнеса был устремлён в то прошлое, где не было таких песен. Он сам слышал их только от Ирмели здесь, на Севере, потому что на Юге они уже становились памятью, и более уместными были те, что несли радость. Утренний разговор с Каллисто больно дёрнул осознанием того, что, будь у него задача исправить Север своей силой, он не смог бы довести дело до конца в положительном ключе. Но если бы можно было выворачивать чужую волю в любую сторону, истинной ли получилась бы эта правильность? Пьянящий вкус искренней ненависти, что испытывал обретший свою личность Аманд, почувствовался так ярко, словно это случилось здесь и сейчас. И тут же его сбивало тошнотворное чувство, которому Аэрнес до сих пор не дал название. Чувство, возникшее в миг осознания, что тот самый Аманд, рискуя жизнью, защищал осаждённый Хемнд и не был тем, кто пришёл для того, чтобы убить его. Едва уловимо улыбаясь на прощание Нейлу, Аэрнес чувствовал, что совершенно не успокоен тем фактом, что не он подбросил на Север состав, подминающий волю.***
Очертания богатого особняка терялись в сумраке, и только тёплый свет из нескольких окон наверху выдавал его расположение. Лошади недовольно фыркали и тянули к теплу, уставшие всадники, после заката вынужденные перейти на осторожный шаг, с трудом их сдерживали. Но поворот, ведущий к особняку от основной дороги, едва не пропустили. Хорошо видевшие в темноте остались только Аэрнес с Ирмели, тогда как Эмиль и Каллисто распрощались через несколько часов после выезда из дома Мораны и свернули к восточным горам вместе с Элиасом. Сомнения, что им просто не откроют, закрались даже к Ариэлю, но Рене уверенно постучал в мощные деревянные ворота. Тишина. Недолго думая, Бастард извлёк из ножен меч и постучал уже рукоятью. — Кого принесло? — гаркнули с той стороны ворот. — Уистен хозяину привет передаёт, — ответил Рене так, чтобы там услышали. Вместо ответа особо чуткие уловили скорый топот тяжёлых сапог, а изумлённый до крайности Клиамин даже не мог озвучить единственный вопрос к Рене — он что же, с порога себя выдал? Совсем скоро створка ворот открылась, пропуская всадника. Рене сделал жест остальным подождать, а сам спешился и шагнул навстречу тому, кто вышел к ним вместе с привратником. Долгий взгляд в глаза, но ни слова. Мужчина с заметной даже в свете факела проседью в чёрных волосах чему-то кивнул, и тогда Рене представил принца Клиамина и его отряд, ссылаясь на Валто и его рекомендацию остановиться в этом месте на ночлег. Хозяин представился Эрхардом и учтиво пригласил их быть гостями в его доме. Дом бы тёплым, ужин — простым, но сытным. А самым прекрасным было то, что ещё не остыла купальня, и все могли окончательно отогреться в горячей воде. Конечно, это было не совсем то, к чему привык принц, но в крепостях было во многом похоже, поэтому жаловаться никто и не думал. Хозяин ни о чём не спрашивал, легко согласился с традициями Аль’Фиора и вообще вёл себя так, что Мансуру показалось, что если его спросят что-то о гостях, то он ответит «никого у меня не было». Это одновременно настораживало и успокаивало, в целом сбивая с толку. Да и поведение Рене… — Мелан, мне показалось, или тут ты даже не пытался скрываться? — спросил он, пока они приводили себя в порядок после купальни. — Не пытался, — согласился Рене. — Во-первых, не узнала меня только Морана в первую очередь потому, что мы с ней никогда не пересекались. А во-вторых, хозяину этого дома я готов доверить и свою жизнь, и вашу. — Всё могло измениться. — Тогда Валто не указал бы этого дома, как место отдыха. — Ты назвал у ворот имя своего учителя, — задумчиво произнёс Клиамин. — Именно он нас и познакомил. Только тогда Эрхард жил в столице. — И ты воспользовался этим именем, как ключом. — У Уистена было крайне мало учеников и, думаю, всех из них Эрхард знал, пусть между собой они и не пересекались, — пожал плечами Рене. — А ты знал кого-то ещё? — Нет, и, думаю, это к лучшему. Эрхард пригласил Рене к себе, когда все разошлись по выделенным им комнатам. Небольшой кабинет больше напоминал библиотеку — весь уставленный шкафами с книгами и даже более древними футлярами со свитками. На столе стояло несколько свечей, и если смотреть только на пламя, создавалось ощущение, что Бастард снова прячется в маленькой комнатке переплётной мастерской, скрытой за плотной занавесью, даже не за дверью. «Там просто заготовки», — всегда отмахивался хозяин от любопытствующих. А свеча — чтобы долго не искать нужное в помещении без окон. Там действительно были полки с заготовками, но ещё умещался стул с подушкой, на котором вполне можно было провести несколько часов с книгой. Маленькое место отдыха, обломок прошлой жизни. Но разговор пошёл о более недавнем прошлом, поверхностной истории ухода Бастарда из Шантьё и знакомства с принцем Клиамином. Многое было упущено, но, как и при остальных членах их отряда, дополнительных вопросов хозяин не задавал. Зато предложил спрашивать самому, чем Рене с удовольствием воспользовался. — Да, я вернул себе родительское поместье, — улыбнулся Эрхард. — Совсем не был уверен, что получится, но Годред тоже проникся книгами. Только он больше по самим книгам, так что мы объединили два производства так успешно, что даже смогли переехать сюда, оставшись в столичной мастерской просто владельцами. Омрачало только то, что я потерял вас всех, но вот и день нашей встречи. — Рад слышать такие новости, — пусть и скрытая, улыбка плескалась и в глазах Рене. — Но ваш брат сейчас не здесь? — Уехал в столицу искать мастеров для того, что задумал, — Эрхард взял со стола несколько листов дешёвой бумаги и протянул Рене. На листе был отрывок из старой сказки, но написан он был странным, ни на что не похожим почерком — точнее, это было больше похоже на рисунок — очень внятные, стоящие на небольшом расстоянии друг от друга буквы. На втором же листе оказался точно такой же текст. И на третьем. Только чернила становились чем дальше, тем светлее. — Это печать, Мелан. Осталось только придумать приспособление, что позволит таким образом создавать целые книги — вручную долго и трудно даже с формой. Когда Эрхард назвал его по имени, что-то внутри тоскливо дрогнуло — ему хотелось назвать настоящее, но вот этого было нельзя. Ещё, или вообще никогда — время покажет. — Не сомневаюсь, что и это у вас получится. Может, мне даже посчастливится увидеть первую такую книгу, — очередной улыбкой Бастард отогнал от себя мысль о том, можно ли и это извратить во зло. — Спасибо, мне хочется верить твоим словам. Но главная наша цель — вот это. Эрхард подозвал гостя к себе и открыл небольшой окованный железом сундучок. Там на листах из тонкой кожи чётким убористым почерком была записана… Рене вчитался и задохнулся от изумления. — Да, это летопись великого перехода. Наш народ пришёл сюда с Юга, из-за Сумеречного леса, — голос Эрхарда дрогнул от волнения. — Об этом забыли. Забыли о том, что драконы — не из сказок. Забыли, что летать могут не только драконы. Не все страницы уцелели, но даже это — сокровище, которое было спрятано в одном из тайников этого дома. Думаю, многие поколения назад о нём забыли, а мы случайно нашли. — Получается… — Что я знаю то, о чём вы молчите, — Эрхард посмотрел в глаза. — Ещё не время для этого… Эрхард, прошу вас, спрячьте летопись и никому больше о ней не говорите. — Пока вы не вернётесь? — Смотря с чем мы вернёмся… — Что ж, обещаю тебе, что больше никто о ней не узнает. — Благодарю вас. — А теперь тебе пора отдыхать, — рука мужчины легла Рене на плечо. — Рад, что ваш принц согласился не выходить завтра, но это не значит, что правильно нам засидеться до рассвета. В голосе Эрхарда было всё то же тепло, и Рене даже не подумал с ним спорить. К тому же, после смерти Уистена он верил опыту этого человека и предпочитал прислушиваться к его словам. Кто знает, может, людям тоже свойственны верные предчувствия. Особенно тем, кому открылись древние тайны.