***
Путь до «Сердца дракона» был отчаянным рывком. Самым сложным было проскочить через лес – совершенно обычный, но хвойный и поэтому подходящий для засад, от которых часто страдали неосторожные или скупые на охрану торговцы. Упавшее на дорогу дерево стало бы непреодолимой преградой для повозки, но сильные лошади отряда легко перемахнули широкий ствол. Вслед им просвистело несколько стрел, но ни одна не достигла цели. — К-как всегда, д-дружелюбное местечко, — выдохнул Ариэль, которому пришлось труднее всего в этой скачке, когда лес остался достаточно далеко позади, чтобы можно было сбавить скорость. — Давай остановимся на мысли, что им повезло из-за того, что нам некогда на них отвлекаться, — усмехнулся державшийся рядом Мориал. — Сколько нам ещё ехать? — Примерно часа два хорошей рыси, — Ариэль постепенно выровнял дыхание. — Да… снова глубокой ночью на месте будем. — Зато там отдохнём несколько дней. Дождёмся Эмиля, Элиаса и Каллисто, да пока они ещё дух переведут. Только потом отправимся дальше. — А между тем… снег пошёл. — Зима… хорошо, что пока мороз не такой сильный, как мог бы быть, но мы уже очень близко к северной границе Шантьё. Холодно не было никому, пока не пришлось перейти на шаг, чтобы успокоить лошадей перед окончательной остановкой. В окнах таверны горел тёплый свет, запах дыма из печных труб стелился над дорогой в ночном безветрии. Обычно в такое время года постояльцев было мало – все старались завершить свои дела, пока не испортилась погода, и так далеко забирались немногие. Теперь «Сердце дракона» окружал внушительный забор с надёжными воротами, на которых висел небольшой колокол. Наверное, днём ворота были открыты, а на ночь их запирали от непрошеных гостей. На звучный удар колокола не сразу, но кто-то вышел. Открыв лишь небольшое окошко в калитке, он спросил, кто пожаловал в такое время. Вместо ответа Клиамин подал ему письмо Валто, и совсем скоро их впустили во двор. — Прошу прощения, времена не располагают к доверию, — Рене узнал во встретившем их молодом человеке Скендера, который учтиво придержал лошадь принца, пока тот спешивался. — Ничего, мы уже немного разобрались в обстановке, — Клиамин улыбнулся и открыл лицо. — Пойдёмте, провожу вас к конюшне. Места хватит, но с работниками у нас нынче беда, некому лошадей принять, кроме меня. — Ничего, мы и сами управимся, — заверил его Клиамин. После того, как разместили уставших лошадей, настало время и для их ужина и отдыха. Постояльцев, кроме них, действительно не оказалось, и можно было спокойно разместиться. Из кухни выпорхнула Ромашка и безошибочно отыскала Ариэля. — Я знала, что мы ещё увидимся! — радостно сообщила она, обнимая брата своей дорогой подруги. — Здравствуй, Ромашка, — улыбнулся Ариэль, обнимая девушку в ответ. — Рад нашей встрече. Но видишь вот, приходится скрытничать, — он коснулся пальцами скрывающей лицо ткани. — Оно и понятно, — Ромина посерьёзнела. — Ладно, мы со Скендером всё знаем, но от многих тут надо держать такие знания подальше. Даже я это понимаю. — Ну вот почему «даже»? Ты-то как раз лучше всех и понимаешь. Ваше Высочество, — Ариэль слегка обернулся, — сегодня вы лично встретились с теми, кому пишет письма ваш брат. — Ой! — Ромашка вспыхнула от смущения, а Клиамин тепло улыбнулся. — Счастлив наступлению этого дня, — он легко поклонился обоим супругам. — Слышал о вас много и только хорошего. — А вы даже похожи немного… — Хоть и не родные, а есть такое. — А давай угощать гостей чем-то посущественней разговоров, — насмешливо заметил Скендер, вынося из кухни большой кувшин с горячим ягодным отваром. За ужином представили тех, о ком Скендер и Ромашка не знали из писем, умолчав лишь истинную личность Айлерта. С Рене Ромашка обменялась коротким, но тёплым приветствием, а Скендер поблагодарил «сам знаешь, за что». После почти бессонной прошлой ночи и изнурительной дороги, Рене держался на честном слове, но уютная обстановка «Сердца дракона» в этом очень помогала. Зато когда всех проводили в их комнаты, запомнил он только первый шаг в сторону кровати. На следующий день после позднего завтрака Скендер позвал в каминный зал, слишком небольшой для того, чтобы разместить там всех, Его Высочество Клиамина и Бастарда. — За два дня до вашего приезда я нашёл на дороге в сторону Валлоны человека, — медленно начал он, подбирая слова. — Он был ограблен и едва жив. Думаю, в Шантьё он раньше никогда не был, иначе знал бы, что даже летом здесь опасно путешествовать в одиночку. Но я рассказываю вам это потому, что сегодня утром он пришёл в себя и смог назвать причину своего появления в Шантьё: поиски человека исключительно по внешности, — Скендер посмотрел на Бастарда. — Весьма запоминающейся внешности. Мне одной встречи в полусознательном состоянии хватило, чтобы сейчас понять, о ком речь. Безусловно, сейчас Дени, как он назвался, не в состоянии покинуть «Сердце дракона» и продолжить свои поиски, но я бы думал, что вы должны поговорить уже сегодня. — Ты прав, — кивнул Бастард и перевёл взгляд на Клиамина. — Я отдаю себе отчёт, что этот разговор может оказаться едва ли не опасней всего, что было до сих пор, но доверяю тебе и даю полную свободу действий, — Клиамин посмотрел в глаза Рене. — Сам останусь за дверью на всякий случай. — Спасибо, — Рене склонил голову и после вновь посмотрел на Скендера. — Отведи нас к нему, пожалуйста. Маленькая комнатка на одну кровать, та самая, в которой когда-то оказался сам Скендер после столкновения в драке с Бастардом и Мотыльком, была тёплой и уютной, в окно пробивался солнечный луч, нашедший лазейку между облаками. На кровати лежал бледный, с тёмными тенями под глазами молодой мужчина. Недлинные светлые волосы в беспорядке разметались по подушке, дыхание было осторожным, словно причиняло боль. Впрочем, за два дня даже снадобья Ромашки не могли поднять на ноги после жестокого избиения. На звук открывшейся двери мужчина чуть вздрогнул и открыл глаза. Войдя, Рене тихо прикрыл за собой дверь и опустился на стул возле кровати. — Доброго вам дня, Дени. Скендер сказал мне, что вы ищете в Шантьё человека с определённой внешностью. — Ищу, — тихо ответил Дени и впился взглядом в серо-стальные глаза человека перед собой. Всё остальное было скрыто, лишь в солнечном свете едва уловимо тянулся через переносицу лёгкий шрам. В последний раз такой цвет глаз он видел на кладбище… у Клианса. — Зачем? — голос его внезапного собеседника был мягким, даже успокаивающим, но что-то не давало расслабиться. — Почему я должен вам доверять? — возможно, это было последней глупостью в его положении, но вопрос сорвался раньше, чем он успел подумать. — Возможно, потому что мне доверяют здесь. И знают, что я мог бы вам помочь. Если бы сам был уверен в том, что могу вам доверять. — Если вам не понравится ответ, вы убьёте меня? — Нет. Если в этом доме вас спасли и взялись лечить, то явно не для того, чтобы похоронить в итоге. Просто не расскажу то, что мог бы. Поверьте, в Шантьё доверие может стоить жизни. А то и дороже. Дени отвёл взгляд. Он сомневался. Да, ему спасли жизнь, но таких совпадений просто не бывает – чтобы человек, который в состоянии ответить на его вопросы, оказался в одном с ним доме в тот же день, в какой он сам пришёл в себя. И всё же, Шентьё встретило его очень жестоко. Если бы не человек, что нашёл его, Скендер, он умер бы на той дороге, даже не попытавшись начать поиски. — По сути, я уже могу считаться мёртвым, — наконец выговорил он, — поэтому нет смысла бояться. Я скажу вам правду и не смогу проверить, как вы её используете. Только понадеюсь, что не во вред тем, кто… — осёкся, не смог подобрать слово. Немного помолчал и продолжил: — Я ищу человека с глазами цвета стали и волосами цвета тёплого янтаря. Он – изгнанный бастард валлонского королевского рода. И единственный человек, кто по праву крови может занять престол Валлоны. Сам я был участником заговора против королевы Анны, но случай свёл меня с Его Высочеством Клиансом. Именно по его воле я отправился на поиски того, кто, возможно, уже мёртв. А возможно, действительно жестокий убийца. Я не знаю, но мы решились попытаться найти того, кому сам принц готов бы был отдать престол Валлоны. Потому что то, как правит страной его мать, довело до отчаяния слишком многих. Дени устало перевёл дыхание. Длинный монолог лишил его тех немногих сил, которые дали ему отдых и лечение последних дней. — Вы хотите сказать, что наследный принц Валлоны в заговоре против собственной матери? — сдерживаться получалось с трудом. Рене ожидал чего угодно, но только не этого. — Почти. Он знает только меня, того, кто хотел убить его руками его стража. Не вышло… по сути, сейчас в Валлоне три стороны: готовящая мятеж знать, королева и те, кто ей верен, и принц Клианс с теми, кто верен ему. Сейчас я из последних, но нас слишком мало. Мятеж остановлен до моего возвращения, потому что за ним нет одного лидера, нет законной замены, — голос Дени упал до хриплого шёпота, и Рене взял со стола кружку с водой и помог ему напиться. — Благодарю… я поклялся принцу, что не вернусь без законного по крови претендента на престол. — То есть, вы предпочтёте на престоле убийцу абсолютно законному наследнику? — теперь голос Бастарда звучал холодно и отстранённо. — Мы склонны считать, что старшего принца обвинили несправедливо. Да, Клианс – более законный наследник, но пока он обретёт силу правителя, Анна разрушит Валлону, какой мы её любим. К тому же, очень многие считают его таким же, как мать, ненавидя грязную кровь монтских королей. — Но если вы так и не вернётесь, то Валлона кое-как дотащится до дня, когда коронуют нынешнего принца. — Если он доживёт. А Валлона не станет частью Монта, — Дени отвернулся, но Рене заметил, как на его глазах блеснули слёзы. — А если тот, кого вы ищите, убьёт Клианса? — Клианс был готов умереть в день нашей встречи, если бы была достойная замена, — голос Дени отдавал болью. — Только теперь я точно знаю, что найдутся те, кто предпочтёт умереть вместе с ним, если не удастся уговорить сохранить ему жизнь. Рене слышал в словах этого человека застарелое отчаяние, хрупкую надежду и обречённую искренность. Он доверился тому, чьего лица даже не видел. Сделал второй шаг в пропасть после того, как пересёк границу Шантьё. Это могло стоить слишком дорого, но… — Я не стану убивать брата. Но и престол Валлоны мне не нужен, — воздух в комнате показался чуть прохладным без скрывающей лицо ткани, а сердце болезненно дрогнуло – сейчас он впервые в Шантьё открыл правду о себе.Правда
1 апреля 2021 г. в 17:45
Дом Туоми и Карроу погрузился в тишину. Никто не мог подобрать подходящих ситуации слов, и даже простые вопросы в половине случаев решались языком жестов. Мансур был подавлен ранением друга, Мориал – мыслями о том, что стоило настоять ещё у переправы и заставить Хакима вернуться. Остальные предпочитали не задеть лишний раз тех, кому и без того было непросто.
Клиамин был сверх меры вымотанным как известиями от Валто и Хьюберта, так и своим, пусть и только словесным, поединком с Карроу за Бастарда. То, что друг наглухо замкнулся, он почувствовал сразу. Да, потом, когда они остались наедине, Рене поблагодарил за мудрое решение, поддержал мысль о том, что Хьюберт первый не допустит, чтобы с Хакимом случилось что-то по-настоящему опасное, а несколько месяцев в «Вороном клинке» очень поднимут боевые навыки телохранителя принца. Даже улыбнулся, обняв и пожелав доброй ночи, несмотря ни на что. Но во взгляде была ледяная стена. И Клиамин понял, что за такой здесь, на Севере, прячут то, что может оказаться губительной слабостью.
Ни в чём из того, что назвал Карроу, Клиамин не считал виновным Бастарда, и самому было больно за друга. Но. Когда-то, в далеком теперь Аль’Фиоре, его отец так же страдал от несправедливых обвинений мятежников, но он, принц и наследник, был преступно далёк от него. И сейчас смог только проводить Рене взглядом, пожелав в ответ доброй ночи, но чувствуя, как пусто и бессмысленно звучат эти слова в его исполнении. Поединок не состоялся, но для Карроу Бастард остался подлецом, которому повезло присягнуть южному принцу.
Карроу уснуть не смог. Туоми настойчиво потребовала, чтобы он проговорил для неё эту историю во всех подробностях, и задавала очень меткие вопросы. Карроу всегда считал чудом их встречу, ведь именно она помогла ему не сойти с ума окончательно после смерти брата, и согласиться на условие принца Клиамина было равносильно предательству. Предпочесть смерть пусть даже врага ей – такой талантливой, сильной, красивой и любимой до боли – он не смог. И сейчас именно она вытаскивала на свет факты, на которые он опирался, лелея свою ненависть, и переставляла акценты так, что становилось понятно, каким образом Бастарду верили до сих пор. И делала это до тех пор, пока у него не закончились возражения. А потом поцеловала и мирно уснула, оставив его осмысливать этот разговор.
Осторожно поднявшись, Карроу завернулся в плащ и решил выйти на улицу. Там обычно лучше думалось, несмотря на холод. Отряд южного принца вместе с Бастардом покинет их дом на рассвете, а судя по тому, куда они идут, возвращаться назад им, может, и не придётся. Или не всем. Значит, всё, чем он мог уязвить Бастарда – сорвавшиеся в гневе слова. Рассчитывать на новую встречу в их положении было глупо. А ведь сам Бастард и слова не сказал, полностью спрятавшись за принца!
Морозный воздух северной ночи дохнул в лицо, стоило открыть дверь, но на крыльце Карроу оказался не один.
— Надо же, мне казалось, таких, как ты, бессонница не мучает.
— Неужели одно моё присутствие мешает тебе спать в собственном доме? — негромко откликнулся Бастард, но не шелохнулся. В его голосе не было насмешки, высокомерного превосходства или враждебности, и это было странно.
— Тебя задели мои слова. Значит ли это, что признаёшь вину? — уклонился от прямого ответа Карроу.
— Обвинения задевают того, кто виноват, страхом расплаты. А невиновного – тем, что подозрения вообще возникли. Я хотел бы быть в ту ночь рядом не в последние минуты бесплодных попыток спасти, но… скажи сам: с какого возраста Уистен принимал ученика равным?
— С двадцати. Он принял нас, как равных, и отпустил.
— Так может, это вам стоило уговаривать его не ввязываться? — в голосе Бастарда послышалась горькая усмешка. — Но даже в такой небольшой стране, как Шантьё, нельзя знать всё, а Уистен тогда не послушал даже Эрхарда. Что уж говорить обо мне.
— Сколько тебе было лет? — напряжённо спросил Карроу, чувствуя, что ответ ему не понравится.
— Восемнадцать.
— Никто не знал… Твоё мастерство и скрытность создавали впечатление, что тебе больше двадцати.
— Даже если так… скажи, зачем мне была смерть Уистена? Чтобы убрать конкурента и занять его место? Всего после трёх лет обучения это было бы очень самонадеянно, с одной стороны, и бессмысленно, если сейчас и ты признаёшь моё мастерство достаточно высоким – с другой. Я бы просто обошёл его со временем.
— Судя по тому, что о тебе говорили, ты его и обошёл. Мой брат знал, что идёт против сильного противника, но рассчитывал победить или погибнуть. Что за изощрённое наказание за поединок с тобой – лишать воина способности сражаться, но оставлять ему жизнь?
— Убеждение, что жизнь лучше смерти. В большинстве случаев. Мне жаль, что с твоим братом так вышло. Пусть я не знал, что он тоже был учеником Уистена, его смерти не хотел.
— Скажи, — Карроу помолчал, собираясь с мыслями, — если бы можно было вернуть время вспять, как бы ты поступил?
— Лучше бы живой Уистен ругал и даже наказывал меня за то, что пошёл туда, куда он мне идти запретил.
Произнести эти слова спокойно выдержки ещё хватило, но потом Рене отвернулся и закрыл глаза. Пока на крыльцо не вышел Карроу, он вспоминал свою первую встречу с Уистеном, то, чему и как опытный наёмник учил мальчишку, совершенно незнакомого с жизнью изгнанника. Воображение подбрасывало варианты его судьбы, не случись эта встреча, и ничего хорошего в них не было. Даже смерть казалась не худшим. Помешал бы Уистен его встрече с Мотыльком и пути на Юг? Нет. Нет… нет.
Карроу смотрел на фигуру Бастарда, напоминавшую сейчас натянутую струну, и вспоминал себя в восемнадцать лет. Пытался ли он хоть раз спорить с учителем? Нет. Наука наёмника в Шантьё заключалась не только в умении обращаться с оружием и подручными предметами так, чтобы победить противника, но выжить самому. Если ты признавал над собой старшего, то его слово становилось для тебя законом. Каждое слово, каждый приказ, каким бы глупым он тебе ни казался. Да, ошибиться мог любой, приказы старшего могли закончиться поражением, ранением или позорным бегством. Но неповиновение в самый ответственный момент в большинстве случаев приводило к хаосу и смерти.
Лучше бы живой учитель ругал за неповиновение. Но худший вариант – погибли бы оба. Приказ Уистена и то, что Бастард его послушался, уберёг хоть одного из них. И вот сейчас, в сложившейся тяжёлой ситуации с Монтом, мастерство этого мечника здесь ли, севернее ли, направлено против общего врага. Выходило, что поединок, которого так жаждало его, Карроу, сердце при любом исходе был бы на руку исключительно Дитриху.
Принц Клиамин в первую очередь упирал на целостность своего и без того небольшого отряда, но правда была в том, что своим невыполнимым условием он спас и его, человека, чей меч служит Валто.
Бастард не вздрогнул, когда Карроу положил руку ему на плечо, но медленно обернулся, посмотрев на своего собеседника.
— Я верю тебе, — негромко произнёс мужчина. — И предпочту не добавлять боли в и без того тяжёлую историю.
— Я благодарен тебе за такое решение, — видно не было, но по тону чувствовалось, что Бастард улыбнулся. — К тому же, у вас же теперь сын есть.
— То есть? — опешил от такого перехода Карроу.
— Тот мальчик, Рейма. Известия от Валто, что предназначались для принца Клиамина, принесли и весть о гибели его родного отца, которого он искал. И Туоми пообещала, что не бросит его. Думаю, она слов на ветер не бросает, а ты во всём её поддерживаешь.
— Да, Туоми не бросит. Как и я… — хотелось списать на ночное время накатившую темноту перед глазами, но Карроу понимал, что это от осознания того, чему ещё, катастрофически непоправимому, не позволил случиться принц с далёкого, сказочного Юга.