Легенда королей. Дорогами Севера

      Каллисто действовал сосредоточенно и молча. Он ещё не спал, когда к нему пришли с просьбой зайти в покои короля Монта, и ничем не выдал своего отношения к тому, что увидел там. Снова резко запахло лекарственными травами, но запах был по большей части незнакомый. Дитрих расположился в кресле так, чтобы ему хорошо было видно целителя, и не сводил с него глаз. Лица Каллисто не открывал, но его тонкие руки действовали уверенно и с силой там, где это было нужно. Наконец он накрыл Валентина одеялом и посмотрел на Дитриха:       — Сейчас его нельзя приводить в чувства – это будет уже слишком. Но и оставлять без присмотра опасно, — голос его звучал тихо, но так, чтобы все присутствующие расслышали. — Лучше было бы сразу отнести его в его же покои, ведь любое движение сейчас может иметь последствия, а вам самим нужен глубокий отдых.       — Я отдохнул, — холодно бросил Дитрих. — Он будет жить?       Каллисто очень хотелось сказать, что волновать этот вопрос Дитриха должен был до того, как он устраивал сцену с ранением и предательством, но удалось сдержаться.       — Будет. Если вы не передумаете.       — Что? — если бы взглядом можно было убивать, Каллисто мог быть уже мёртв.       — Вы во всеуслышание объявили его предателем. И в любой момент можете назначить день казни.       Мог, да. Жизнь Валентина была полностью в его руках. Но эта мысль не приносила удовольствия.       — Как долго он будет восстанавливаться?       — Зависит от того, как подействовал холод. Само по себе тело при должном уходе уже через несколько дней вернёт способность нормально двигаться, пусть и с некоторой болью. Но если начнёт лихорадить, то это может оказаться надолго. Особенно если затронет лёгкие. И вероятность такого исхода слишком велика.       — Неужели на юге нет никаких целебных трав, которые гораздо лучше тех, что есть на севере? — Дитрих поднялся и подошёл к Каллисто, по-прежнему не глядя на Валентина.       — На юге гораздо теплее, чем на севере, — вингар спокойно посмотрел ему в глаза. — Настолько переохладиться там, можно сказать, что и негде. Да и зачем тратить небольшой запас особых трав, если вы можете вернуться к желанию его смерти?       В этот момент Дитрих понял, насколько сильно ошибся в этом человеке, считая его слишком мягким, пусть и смелым в словах.       — Он нужен мне живым. В долгу не останусь.       — Хорошо, — Каллисто не пустил улыбку в голос, но всё же позволил её себе. — На досуге я работаю над новым составом, который обещает превзойти всё, с чем я имел дело до сих пор. Как только закончу и на себе уверюсь в правильности действия, ваш друг его получит. И ещё. Раз вы утверждаете, что отдохнули, а покои всё равно ваши, оставляю всё на вас до того, как он очнётся. Как только – сразу зовите, я чутко сплю.       Пока Дитрих непривычно долго подбирал слова, Каллисто учтиво поклонился и покинул его покои.       Когда над королём окончательно сомкнулась тишина, он, наконец, посмотрел на того, кого Каллисто дерзко назвал его другом. Даже в тёплом свете свечей Валентин выглядел бледным, его дыхание было тихим и всё ещё неглубоким. Монотонно ныла собственная рана, и Дитрих опустился на край кровати. Этот глупец мог долго лгать ему, что всё в порядке, что он действует чуть медленнее, чем они договорились, из-за того, что больше времени заняло приручение Клианса, мог, в конце концов, клясться, что всё сделает до весны. Или просто извиниться и попросить, чтобы задание передали. Но закончилось всё тем, что Валентин не просто не хотел гибели Клианса – он хотел изменения самого Дитриха. Не убить, не избавиться. Король не обольщался: талантов и знаний Валентина могло хватить на то, чтобы завтра не проснулся сам Дитрих, а все решили, что так и было. Только вот он думал, что давно сделал Валентина своей безвольной куклой и доверял.       Вместе они забрали и покалечили немало жизней, но Валентин нашёл в себе смелость остановиться и выбрать другой путь. Его слова о том, что он по-прежнему готов будет отдать за него, Дитриха, жизнь, если король поступит так же, намертво въелись в память. Виктор прав – враги будут всегда по ту или иную сторону. Валентин избавился от ядов, чтобы не тащить за собой кровавый след подлых побед. Прекрасно, вот он сам уже думает о том, что считал вполне приемлемыми средствами при его целях, как о подлости. И Каллисто теперь можно обругать разве что мысленно.       Остался последний вопрос, который не давал покоя.       — Виктор, — негромко, но был уверен, что этот человек рядом.       Дверь действительно открылась, и Виктор тихо зашёл в комнату.       — Если вдруг окажется, что Клианс не спит – позови его.       Мужчина коротко поклонился и вышел, не выдав удивления и ни о чём не спрашивая. А Дитрих почувствовал себя законченным глупцом, но пока не мог окончательно определить причину.       К тому, что Виктор вернётся один и доложит, что Его Высочество давно спит, Дитрих был готов больше, чем к появлению в его покоях бледного, но решительного Клианса и стражника, который не смел оставить своего принца. Заметив Валентина, Клианс вздрогнул, но заставил себя отвести взгляд.       — У Вашего Величества есть ко мне дело в такой час? — выговорил он явно не то, что хотел.       — Кто для тебя Валентин? — Дитрих не собирался ходить кругами.       — Мой учитель, — Клианс помедлил, но всё же продолжил: — и друг.       — Друг. А что ты знаешь о нём?       — Достаточно.       — Достаточно для чего? — король Монта внимательно посмотрел в глаза того, кто по закону тоже являлся королём.       — Чтобы знать, за что ты назвал его предателем, — голос мальчика не дрогнул. — Но сейчас он здесь…       — Если я скажу, что он дважды предатель?       Клианс качнул головой и подошёл к кровати. Осторожно коснулся ещё синеватого запястья Валентина, стараясь не разбудить и не причинить возможной боли.       — Я не поверю, — ответил он тогда, когда Дитрих почти потерял терпение.       — Почему же? Сначала он предал меня из-за тебя, а потом – наоборот.       — Он никак не мог меня предать. Ведь он не клялся мне в верности и до сих пор – исключительно твой подданный.       — То есть, ты… — Клианс резко взмахнул рукой, заставляя Дитриха замолчать.       — Знаю, что мешаю тебе. Нет, он не рассказал, — принц закусил губу, сдерживая подступившие слёзы. — Валентин ведь и тебя не предал даже тем, что не выполнил задание – пока ты жив, у тебя множество способов расправиться со мной. Только… не мучь его больше. Пообещаешь?       Клианс посмотрел на Дитриха, уже не скрывая блеск в глазах. Печаль. Горечь. Боль. Но не ненависть.       — Он что-то сказал тебе до моего приезда?       — Не мне. Передал через надёжного человека. Что не хочет твоей смерти, — принц помолчал и повторил свой вопрос: — ты мне пообещаешь?       — Иди спать, — Дитрих приложил усилие, чтобы не отвернуться. — Больше с ним ничего не случится.       — Спасибо, — Клианс учтиво поклонился, ещё раз обернулся на Валентина и тихо вышел.              Лихорадить Валентина начало на рассвете, как раз тогда, когда Дитрих всё же забылся зыбким сном. Но первый же стон его разбудил. Виктор заменил собой одного из стражей у покоев, поэтому именно он пошёл за Каллисто.       — Не миновало, — вздохнул целитель, внимательно вслушиваясь в судорожное и немного хриплое дыхание Валентина. — Ваше Величество, я не знаю, что произошло между вами, почему вы изменили решение, — он коснулся пальцами дрожащей жилки на шее и закрыл глаза, к чему-то долго прислушиваясь, не договорив. — Но он про изменение решения, похоже, тоже не знает.       — Что вы имеете в виду? — в голосе Дитриха появилось раздражение.       — Что мне нужно привести его в сознание, чтобы напоить отваром от лихорадки, но чувствую, что он… я не знаю, как сказать так, чтобы вы поняли, — Каллисто снова глубоко вздохнул.       — Скажите как-нибудь.       — Он сопротивляется не болезни, а жизни. Поэтому я и решил, что вашего окончательного решения он не знает. Или боится того, для чего вам нужен.       — Что можно с этим сделать? — снова злость слышнее всего.       — Будите и объяснитесь. Только после этого я смогу помочь.       Каллисто вышел, едва поклонившись, а Дитрих с трудом сдержался, чтобы не швырнуть в него ближайшей чашкой.       Валентин потерял сознание раньше, чем они закончили разговор. Раньше, чем он принял решение оставить его в живых. Возможно, Каллисто прав, и ничего хорошего от него Валентин не ждёт даже в бессознательном состоянии. То, что это ошибка, можно доказать, только окончательно уверившись в этом самому. Принять, наконец, решение.       Касание холодными пальцами разгорячённой лихорадкой щеки заставило Валентина вздрогнуть. Может, из-за этого показалось, что он и глаза сейчас откроет, но этого не случилось.       — Просыпайся, упрямец. Будь по-твоему. Слышишь? У мёртвого не получится меня защищать, а ты пообещал.       Валентин глубоко вздохнул, и по его телу пробежала судорога, вырвав очередной стон.       — Тш-ш… — Дитрих придержал его, едва соображая, что делает.       — Правда?.. — едва слышно сорвалось с бледных губ, и Валентин открыл глаза, чтобы убедиться, что это не лихорадочный бред.       — Правда, — обречённо вздохнул Дитрих и попросил Виктора позвать Каллисто.              После того, как Каллисто смог напоить Валентина отваром, он перевязал рану Дитриха и приказным тоном отправил их спать – кровать большая. Дитрих и вправду большую часть жизни спал в одном положении, а после целебных трав – мёртвым сном, поэтому ни о каком выходе к завтраку речи не шло. Проснулся король около полудня, приказал принести завтрак для себя. Валентин спал не особо спокойно, но это уже точно был не обморок, а лихорадка отступила.       О принятом решении Дитрих старался не думать. Еда помогала, но не так хорошо, как в сочетании с музыкой Ирмели. Впрочем, звать девушку он пока опасался, предпочитая вспоминать. Когда слуги унесли пустую посуду, зашёл Каллисто. Без стука даже, хоть и понятно, что стражники его пропускали безропотно.       — С пробуждением, Ваше Величество, — в его голосе слышалась улыбка. — Рад, что сами вы уже позавтракали. Рана не беспокоит?       — Нет, благодарю, — в глаза Каллисто ругаться почему-то не получалось.       Целитель кивнул и подошёл к Валентину. От лёгкого касания тот открыл глаза и заметно вздрогнул.       — Всё хорошо, Валентин, — голос Каллисто смягчился, и теперь в нём слышались отголоски тёплого ветра, гуляющего среди южных цветов. — Лихорадка до вечера не вернётся, но чтобы принять лекарство, необходимо поесть. Не смотрите на меня так, я знаю, что это последнее, чего вы сейчас хотите, — снова улыбка. — Много не предлагаю. Сейчас дам распоряжение на кухню и вернусь с травами.       Каллисто вышел, а Валентин всё ещё пытался осознать, что жив. И что Дитрих действительно согласился на его условие. Сейчас король был вне его поля зрения, а лишний раз шевелиться не хотелось. Целитель вернулся быстро, натёр руки незнакомо пахнувшей настойкой и без лишних слов принялся за процедуру, которую Валентин явно пропустил, пока был без сознания. Зато сейчас оценил в полной мере – аж искры из глаз посыпались. Находясь в сознании, легче было сдерживаться, но то, что вчера его от этой необходимости избавили, вызвало прилив благодарности.       Когда Каллисто закончил и помог Валентину не только сесть в постели, опираясь на подушку, но и надеть рубашку, стража сообщила о приходе слуги с завтраком, а к кровати подошёл Дитрих. Нечто подобное в выражении его лица Валентин видел только в тот день, когда впервые выиграл у него в тренировочном бою на мечах. И это вызвало невольную улыбку. Страх отступал.       Ничего страшного есть действительно не предлагалось: овощной отвар с кусочком вяленого мяса и в качестве питья что-то, пахнувшее травами и вином. Вот только оказалось, что взять ложку Валентин ещё может, а поднять – уже нет. Даже при том, что боли как таковой после лечения не ощущал.       — Как это понимать? — мгновенно вспыхнул Дитрих, и Валентин остро пожалел, что не может спрятать Каллисто у себя за спиной.       — Ваше Величество, ещё суток не прошло, а я вам несколько дней восстановления обещал, — спокойно ответил целитель. — Но поесть ему необходимо. А меня ждёт Его Высочество Клиамин, поэтому вернусь только вечером. Конечно, если ничего резко не ухудшится.       Учтиво поклонившись, Каллисто вышел. И, услышав окрик Дитриха, чтобы никого к нему не пускали, улыбнулся.              Молчание висело в хорошо прогретых покоях Его Величества довольно долго. Такого между ним и его… – да он даже не знал теперь, как этого упрямца правильно назвать! – никогда не было. Судя по разговору у двери, к нему попыталась зайти мать, но её тоже не пустили. Слово «никого» стражи короля Монта выучили хорошо. Возможно, стоило гордиться таким уровнем повиновения, но что-то в сознании Дитриха уже пошатнулось, и в первую очередь вспоминалось, какой ценой это было достигнуто.       — Почему ты… настолько изменил решение?       Дитрих чуть не уронил опустевший кубок.       — Тебе уже вино в голову дало? Так быстро? — он обернулся на Валентина, но тот выглядел совершенно трезвым. Если в его состоянии уместно было пользоваться такими понятиями.       Валентин молчал, не повторяя вопрос, но ожидая ответа.       — Ты оказался прав. Клиансу не нужна моя смерть, — Дитрих качнул головой, в очередной раз сдаваясь. — И он всё понял: зачем я тебя оставил и в чём выразилось предательство.       — Вы виделись? — изумился Валентин.       — Да, ночью. Пока ты был без сознания. Он не спал, а я не захотел откладывать разговор. И знаешь, этот мальчишка действительно полюбил тебя.       Валентин опустил взгляд и резко закашлялся после горячего, отвернувшись.       — Я дал ему кривое обещание, поскольку его исполнение будет зависеть и от тебя тоже: с тобой больше ничего не случится.       — Он тебе поверил? — отдышавшись.       — Поверил. Не требуя доказательств, просто на слово. Я бы себе сам не поверил, — молодой король усмехнулся. — В общем, тебя убивать я к тому времени уже и так передумал, а он прекрасно сыграл на твоей стороне. Рано повзрослел.       — Вник в понятие ответственности не только за себя, — Валентин неуловимо улыбнулся.       — И он не боится смерти. Это обезоруживает, — задумчиво откликнулся Дитрих, продолжая обдумывать ночной разговор. — Поэтому я действительно решил попробовать быть ему братом. Но вот Шантьё… там уже всё запущено. Я просто не успею остановить наступление.       — Принц Клиамин прошёл через Шантьё. Возможно, там есть, о кого споткнуться.       — Мне придётся вернуться в Монт. С таким гонцов не отправляют.       — Да ты сам рехнулся бегать между Монтом и Валлоной в середине зимы! Дождись хоть, пока я на ноги встану, чтобы лечить, если что… да и сам вон – ранен, — Валентин снова закашлялся и непроизвольно съехал по подушке на постель.       Дитрих какое-то время помолчал, осознавая, потом положил подушку в нормальное положение и поправил одеяло.       — А ты и вправду стал дерзким, — негромко, понимая, что дерзость смешанная с искренним беспокойством, гораздо приятнее молчаливой покорности. И осознавая, что хоть между ними с Валентином было очень мало искренности, именно Валентин смог зацепиться за это «мало» и пообещать… нет, клятву с него Дитрих брать не будет. — Но у меня небольшой выбор.       — Ты планировал наступление на весну? Если явишься туда лично, сможешь его остановить. А пока твой наместник и без того к самодеятельности не склонен.       — Предлагаешь мне ехать в Шантьё, чтобы со мной там по дороге расправились? — уже не зло, просто интересно было, что ответит.       — Я же обещал тебя защищать, — Валентин вновь улыбнулся.       — Самоубийца… — вздохнул Дитрих и ошарашенно уставился на смеющегося… друга.