Хаким пожелал сменившим их с напарником ребятам спокойного дежурства у ворот, но помедлил у двери. То, что когда он застрял в доме «Вороного клинка», было ещё не холодно, сейчас он понимал в полной мере. Рана, полученная в стычке, из-за которой он не смог догнать принца Клиамина, уже почти не беспокоила, но перейти из одного строения в другое – требовало решимости. Тут уж целительницы помочь не могли, хотя именно благодаря их опыту и таланту он сейчас был одним из тех, кто следил за безопасностью ворот, а не выполнял простую работу по дому или того хуже – валялся в постели. Как сказал Шэа, их красавицы с незавидным постоянством собирали едва не по кусочкам зарвавшийся молодняк после геройствований за звание лучшего.
— Быстрее выйдем – быстрее зайдём, — понимающе хлопнул его по здоровому плечу его напарник Грег.
Глубоко вздохнув, Хаким толкнул дверь и замер: в ворота кто-то стучал, но слишком тихо, чтобы услышать из помещения. Давно стемнело, никто из уехавших не должен был сегодня вернуться, поэтому он оглянулся на Грега. Северянин тоже слышал стук, поэтому задвинул его обратно, а сам подошёл к воротам с вопросом к тому, что пожаловал. Ответ едва не затерялся в резком порыве ветра, и Хаким закрыл дверь, чтобы не нанесло снега и холода в небольшое помещение. Он не был уверен до конца, но услышанное было очень похоже на пароль, которым пользовались между собой члены «Вороного клинка».
— Кого из наших могло принести так внезапно? — проворчал один из бойцов, что тоже подошёл к самой двери и явно услышал ответ.
— А если не наши? — засомневался второй.
— Слушай, ну не верю я, что среди нас могут быть предатели. Да и… кажется, он действительно один. Вряд ли Грег его не впустит. В конце концов, лучше ошибиться, спасая, чем позволить человеку зазря замёрзнуть.
— Да и нападения на нас были без подобных хитростей, — заметил Хаким.
— Поумнеть-то могли, но слишком холодно и темно для такого риска. Но мне нравится, что у тебя уже «мы» и «нас», — хохотнули в ответ.
А ведь вправду, после очередного неудачного для напавших, но всё равно изматывающего штурма Хакима перестало жечь изнутри расставание с принцем Клиамином. Если его место для защиты безопасности Его Высочества так далеко от него, то он это примет и не отступит.
Дверь резко распахнулась, и Грег втащил на себе лишившегося чувств человека. Осторожно опустив свою ношу на широкую скамью, он отвёл скрывавший лицо позднего путника капюшон плаща и в изумлении сделал шаг назад. Мужчина был молод, но со следами долгого и тяжёлого на грани невозможности пути на лице. Его светлые волосы в беспорядке упали на лицо.
— Хаким, быстро беги в дом и позови Шэа. Лучше с Хьюбом вместе, — скомандовал Грег. — Я останусь здесь на всякий случай.
Приняв за лучшее не задавать лишних вопросов, Хаким бросился к дому через начинающуюся метель. Шэа и Хьберта удалось отыскать сразу, но, передавая им, что их ждут в караулке у ворот, он почувствовал себя мальчишкой, которому старшие не удосужились объяснить то, что все вокруг знают. К чести главы «Клинка», своим людям он доверял и выспрашивать подробности не стал, только кинул на себя плащ и вышел из дома.
Выбирая между тем, чтобы остаться в тепле или снова пройти через улицу ради того, чтобы понять причину переполоха, Хаким выбрал второе. Он был в долгу перед этими людьми и, если поможет столько, сколько понадобится, сможет спокойно вернуться в Аль’Фиор, когда придёт время.
— Что случилось? — с порога спросил Шэа, но сразу же заметил нежданного и всё ещё бессознательного гостя.
Никто не успел ему ответить, потому что, всмотревшись в лицо незнакомца, Шэа побледнел и мгновенно оказался рядом со скамьёй.
— Мы чудом услышали, как он постучал, а представился он паролем, — заговорил Грег. — На большее его уже не хватило.
Хьюберт молча встал в получившемся изголовье скамьи, чтобы в случае чего удержать лежавшего на ней человека. Он тоже его явно узнал, но не проронил ни слова. Шэа медленно отвел с бледного лица пряди, коснулся длинного шрама от виска до подбородка. А потом аккуратно, но с усилием поднял рукав на правой руке мужчины. Тишина стала густой и неожиданно холодной: на предплечье было клеймо «Клинка», но перечёркнуто двумя пересекающимися ожогами, а выше над ним красовался относительно свежий – на взгляд Хакима, не больше двух лет от появления – таким же образом выжженый герб.
— Клеймо Монта, — медленно выговорил Шэа. — Он предал нас. Но всё равно вернулся.
Его красивое лицо походило на маску без следов человеческих чувств. Возможно, чувства эти были слишком сильными и страшными, чтобы их показать.
— Сейчас он не в том состоянии, чтобы навредить кому бы то ни было из нас, — голос Хьюберта казался спокойным. — Сомневаюсь, что он не понимал, к чему приведёт путь из Монта зимой.
— Ты хочешь надеяться, что это не очередная уловка Дитриха? — Шэа посмотрел в глаза друга.
— Я готов рискнуть.
Глава дома «Вороного клинка» медлил, но Хакиму казалось, что он уже всё решил, просто – едва ли он имеет право так думать! – опасался принятого решения и его последствий.
— У нас есть прочные кандалы с длинной цепью и комната для подобных случаев. Я сам буду охранять его, — Хьюберт убеждал без тени сомнений.
— Хорошо. Пока он без сознания, перенеси его туда. И приведи в порядок.
Резко развернувшись, Шэа покинул караулку с быстротой вихря. Хьюберт молча поднял на руки незнакомца и направился следом за ним. Хаким и Грег придержали ему дверь и пошли следом. Заодно присмотрят и помогут. Хьюб обозвал их сиделками-самоучками, но с тем, что девушек в данном случае лучше не привлекать, согласился.
Незнакомец для Хакима, но явно старый знакомый для остальных пару раз попытался очнуться, но безуспешно. Исхудавшее тело его было покрыто как старыми так и относительно свежими шрамами, но в нём чувствовалась скрытая, несмотря на видимую хрупкость, сила. Этим он очень походил на Шэа. Да и чертами лица – тоже. Тем труднее было воспринять то, с каким спокойствием Хьюберт заковывал его руки в небольшие, но на вид прочные браслеты кандалов, цепь от которых закрепил над кроватью. А ведь Хаким даже не подозревал, что эта комната за постоянно закрытой дверью предназначена для такого.
Шэа зашёл как раз тогда, когда всё было закончено. Мелькнувшее во взгляде удивление, что Хьюберт оказался не один, не стало словами. Резким ударом по лицу он привёл в себя незнакомца успешнее, чем вода и травы до сих пор.
— Здравствуй, Дио, — с точно выверенной интонацией стального клинка произнёс Шэа, дождавшись осознанного взгляда в ответ. — Не думал, что ты жив.
— Я не должен бы, да, — голос того, кого назвали Дио был надтреснутым от холода, а, возможно, и не только. — Но и ты не убил меня сразу. Слишком благородный, чтобы дать сдохнуть под забором или всадить нож бессознательному.
— У меня есть повод пожалеть об этом? — глаза этих двоих сейчас отчётливо были одного цвета.
— Нет. Я знаю, что не жилец, — Дио закрыл глаза. — Но у тех, кто приговорён к смерти, есть последнее желание. Позволишь? — он снова посмотрел на Шэа, казалось, не видя больше никого вокруг.
— Да, — уголок губ Шэа дёрнулся, но он больше ничего не сказал.
— Я хочу только рассказать, как выжил, и почему сейчас здесь. Потом поступишь со мной по закону «Вороного клинка».
— Слушаю тебя, — Шэа устроился на краю кровати, закинув ногу на ногу. — И можешь не напрягаться со вступлением. Я прекрасно понимаю, что тебе моя слава покоя не давала, и ты решил повторить поход в Монт на разведку. Только оказалось, что ты – не я.
Дио горько усмехнулся.
— Да. На год старше, на шаг впереди, намного лучше. За год в Монте ещё усовершенствовали охрану дворца и столицы, поэтому не скажу, что попался по-глупому. Просто Дитрих перестал недооценивать противника. Я не собирался остаться в живых, но даже на это у его людей были свои планы. Не сомневайся, я ничего не рассказал про тебя и Шантьё вообще. До какого-то момента была надежда сбежать, но очень быстро стало понятно, что вот этого как раз не получится. Не буду рассказывать, насколько подручные Дитриха умеют добиваться своего, и как именно они это делают, — на какое-то время он замолчал, потом продолжил снова: — но я придумал неплохой, как мне казалось, план – сделать вид, что согласен сотрудничать, и играть на стороне Шантьё в тылу Монта.
Губы Шэа сомкнулись и чуть побледнели, но он даже бровью не повёл.
— Ты верно понял – это оказалось невозможно. Два года я доказывал им свою верность, но меня вывезли за пределы столицы, не давая доступа ни ко двору, ни к ближнему кругу короля, даже тогда, когда я мог быть им полезен.
— Скольких невиновных ты убил ради Дитриха?
— Тебе не понравится. Да я и не помню точно, — Дио перевёл дыхание. — Когда меня отправили на южную границу убрать одного из командующих, я понял и принял то, что мой план провалился. Всё должно было быть без лишнего шума, поэтому я вполне законно для них изучал обстановку на границе. Видел, насколько мощное войско там собралось уже, обещая к весне ещё прибавить в численности. И понял, что убить моими руками хотят того, кто против выжигания Шантьё без разбора, кто не готов убивать мирных жителей, женщин, детей, стариков. Честью для него было сразиться с Валто и его людьми. И победить, безусловно, но без ненужных жертв. Тогда я понял, что для Шантьё могу совершить только один подвиг. Поэтому убил его противника и сбежал через горы сюда. Да, знаю, что до весны ещё могут сто раз поменять людей и даже сделать то, чего не сделал я, но сейчас для подобных действий всё же слишком холодно.
— Ты выбрал умереть, как предатель, здесь, а не в Монте, — подытожил Шэа. — И выиграл для Шантьё немного времени, а возможно, и более благородного противника. Я принимаю твой выбор, Дио. Эта ночь станет последней.
Он поднялся и твёрдой походкой покинул комнату. Хьюберт молча сделал знак остальным поступить так же, а сам ненадолго задержался. Грег подтолкнул Хакима к лестнице, напоминая, что им надо поесть и отдыхать.
— Этот Дио, он… — как правильно высказать вопрос, сразу сообразить не получилось.
— Они с Шэа родные братья. Просто Шэа тот редкий человек, который сходил в Монт на разведку и вернулся, а Дио, уйдя чуть больше двух лет назад, – нет. Его посчитали погибшим, оплакали и продолжили жить дальше. До сегодняшнего вечера.
Больше Хаким ни о чём не спрашивал.
***
— Дио отказался от еды, хотя не поручусь, что он ел хотя бы вчера, — Хьюберт зашёл в комнату Шэа и подошёл к стоявшему посреди неё другу.
— Зачем ты говоришь мне это? — даже внешне было видно, что всё тело Шэа напряжено, как камень.
— Затем, что не хочу больше слышать, как ты винишь себя в его смерти. Одного раза мне хватило.
Хьюберт не удивился последовавшему в ответ удару и смог поймать запястье друга. На мечах он, безусловно, побеждал всегда, но в рукопашной – только не Хьюберта.
— Хочешь выпустить пар – пойдём в зал.
— Он предал нас!
— Он допустил ошибку.
— А если нет? Если он рассчитывает на то, что я дрогну и оставлю его в живых?
— И что он сделает тогда? Убьёт? Тебя, меня? В своём состоянии?
— До весны он восстановится.
— И поддержит войско Монта? Ещё скажи, что ты не готов в той войне сложиться, независимо от того, на какой стороне твой брат.
— Если ты так ему веришь, или там не считаешь стоящим внимания противником, то зачем запер его скованным? Чего уж, надо было сразу его впустить в дом, словно ничего не произошло.
— Он ждал наказания, хотел его. Получил. До самого утра.
— Ты…
— Я неплохо знаю вас обоих.
— Сволочь ты, Хьюберт, — только сейчас Шэа перестал пытаться вырвать руку из захвата. — Я ведь действительно мог оказаться на его месте… и попробовал бы провернуть тот же трюк.
— Ты даже сам не смог сказать, что это будет последняя ночь в его жизни. А вот в качестве предателя – вполне.
Хьюберт отпустил, но Шэа уже не пытался ударить снова или уйти. Он обессиленно опустился на край своей кровати и закрыл лицо руками. Кончики его пальцев мелко подрагивали.
***
В комнату, где был заперт Дио, Шэа пошёл на рассвете один.
— Решил сам? Я даже не надеялся, — весь облик Дио говорил о том, что он не заснул ни на минуту. Ждал.
Но Шэа молча открыл ключом кандалы и отступил на шаг.
— Что? Ты решил просто выгнать меня? — голос Дио дрогнул.
Он неосознанно потирал затёкшие руки, но не сводил глаз с брата. И отчётливо видел, что вчерашней стали в его взгляде больше не было.
— Хьюб прав, я не в состоянии похоронить тебя ещё раз, — наконец нарушил молчание Шэа. — Хватит с тебя того наказания и тех лишений, что ты перенёс уже.
— Я… я ведь не имею права вернуться…
— Отчаянные времена – отчаянные меры. Кто ж перед войной разбрасывается бойцами.
— Не боишься, что предам снова?
— А ты предашь?
— Лучше умру, — Дио соскользнул с кровати на одно колено и склонил голову.
— Да что ж ты так на смерть рвёшься, — выдержка Шэа дала трещину, и он опустился рядом с братом, притянув его к себе. — Мне тебя очень не хватало, братишка.
Дио судорожно всхлипнул и вцепился в него до боли. После двух с половиной лет смерти между ними других клятв не было нужно. Шэа закрыл глаза, чувствуя под рукой сильно отросшие волосы Дио, и признал – правильно так, и никак иначе.
