***
Дио сидел у самого камина и смотрел на огонь. Хаким сидел напротив него в очень похожей позе и понимал, что пеший переход зимой через горы, возможно, навсегда внушил Дио неприятие к холоду. Кэйн пошёл на сделку с Шэа и пообещал содействовать раскрытию очередной шпионской сети Монта. — Кто-то должен будет проследить за человеком, с которым назначена встреча. Больше, чем уверен, что он может привести к остальным, — задумчиво произнёс Шэа, отпивая из кружки горячее вино. — А Кэйну я пока не готов доверять. К тому же, он правдоподобно должен сделать вид, что отправился на следующее задание, а это может оказаться в разных сторонах. И, Хьюберт, я хочу, чтобы за ним приглядел именно ты. А то вдруг попробует сбежать. — Зачем ему? — Хаким посмотрел на главу «Клинка». — Он ведь… — Согласился на наши условия, но это не значит, что пожалел о своём поступке. Дадим слабину – и он может вполне по-честному пойти травить следующий колодец или что ему там прикажут. Увы, Хаким, это север. Для кого-то даже клятвы здесь ничего не значат. — Неужели он совсем не прав в своих суждениях? — слова, сказанные Кэйном в порыве ярости, на удивление резко отпечатались в памяти, и чем больше Хаким думал о них, тем больше уже виденное им соответствовало такому мнению. — Не совсем. Здесь действительно непросто жить. И чем меньше у тебя сил, тем сложнее. И не всем можно помочь, насколько бы сильным ты ни был. При всём моём уважении к Тристану, я слишком далеко от Фронтира, и если его снова попытаются убить – узнаю об этом по факту, если получилось, а если нет – то могу и не узнать. Стоит ли кого-то в этом обвинять? А убивать из-за этого тех, с кем вчера стоял спина к спине? Острый взгляд светлых глаз Шэа был слишком похож на остриё обоюдоострого клинка. Когда-то Хаким сделал неверный выбор, но изменил решение. Он мог ошибаться, поддаваться не самым лучшим чувствам, но – не предать снова. Как и кто-либо из тех, кто составил личный отряд принца Клиамина. Но здесь не подходил его опыт, и от этого в который раз подступил холодный липкий страх: вестей от отряда Его Высочества не было и не могло быть, оставалось только надеться, что все живы. — Я могу проследить за тем человеком, — нарушил затянувшееся молчание Дио. — В случае чего, даже назваться союзником Монта. В конце концов, клеймо мы ещё не свели, — он чуть усмехнулся. — Скорее всего, он приведёт в столицу – в ней легче всего затеряться. А там Паутина, теперь дополненная твоими людьми. — Это рискованно, — качнул головой Хьюберт. — Ты сам сказал, что с клеймом бы тебя сюда не отправили. И почему-то я тебе верю. — Ты ведь понимаешь, что эта война давно уже не тайная, пусть и ведётся исподтишка. Меня вполне могли отправить сюда смертником. В крайнем случае, конечно, но кто знает, может, они хотят перед весенним наступлением как можно сильнее надломить сопротивление, — Дио пожал плечами. — Возможно, выполни я приказ верно, закончилось бы всё именно так. — Так не объяснишь человеку Монта, — Шэа цепко посмотрел в глаза брата. — Даже не называя тебя своим братом, не трудно сказать, что в Шантьё я в любом случае в первую очередь свой, а уже потом кто-то будет на мне клеймо искать, — уголок губ Дио дрогнул, искажая их мягкую линию мрачной гримасой. Шэа медленно перевёл дыхание, пальцы, добела сжавшиеся на рукояти мгновенно подхваченного меча, немного расслабились. Доверие здесь стоило слишком дорого, и Хаким в очередной раз изумился, что ему его оказывают, как гостю. Ведь сейчас он мог быть где угодно, только не на этом небольшом совете. — Если я могу чем-то помочь… — Нет, Хаким, тебя мы в это вмешивать не станем, — Шэа качнул головой. — Только в качестве человека, который сможет рассказать правду, если никого из нас не останется, — он немного помолчал. — Хорошо, Дио, я принимаю твоё предложение. Это поможет доказать, что ты не был предателем по своей воле. — Разве что посмертно, но я не против пожить с этим клеймом чуток подольше, — Дио тихо хмыкнул, но улыбка на этот раз была вполне живая. — Тогда будь как можно осторожнее, — Шэа встретился с ним взглядом и тоже улыбнулся.***
Хаким с Кэйном вернулись под утро. Несмотря на внезапную оттепель, погода была противно сырой, и даже Хьюберт выглядел недовольно угрюмым и, передавая Шэа очередной флакон с ядом, только коротко бросил, что лучше отдать его на проверку их старшей целительнице. Кэйна на этот раз заперли в той комнате, где провёл первую ночь Дио. Тогда Хаким и узнал, что он согласился сотрудничать в обмен на быструю смерть, поэтому до возвращения Дио никто не станет над ним издеваться больше того, что он уже получил. «Вороной клинок» затаился. Этого требовало соответствие легенде о том, что Кэйну удалось отравить их колодец, и уцелели только те, кто успел уехать в Паутину ещё до рассвета. Остальных же ждала роль живых, но сильно ослабленных ядом, поэтому на воротах стоял кто-то один, не сильно привлекая к себе внимание. Мокрый снег в сочетании с промозглым ветром были всем на руку – мало кто решится следить за особняком в таких условиях. Получилось ли что-то у Дио, можно было только гадать, но никто этим не занимался. Бессмысленно – так сказал кто-то из ребят, с которыми Хаким менялся на воротах. О результатах проверки яда целительница сообщила через два дня сначала Шэа наедине, после чего он позвал Хьюберта и Хакима и отправился навестить Кэйна. Тот лежал на кровати, прикованный к стене на длинную цепь за одну руку, но резко сел, когда дверь открылась. Он заметно осунулся и побледнел, во взгляде была напряжённая настороженность. — Для Фронтира тебе дали другой яд, — Шэа сразу начал с того, за чем пришёл. — Гораздо сильнее предыдущего. Думаю, если бы ты преуспел, то выжили бы единицы в лучшем случае. Кэйн выпрямился и вцепился взглядом в главу «Клинка», но не проронил ни слова. — А вот противоядия тебе к нему не дали. То, что было, ты, по идее, использовал здесь, но оно в любом случае не помогло бы. Не знаю, на что ты рассчитывал, когда предавал Шантьё. Возможно, за твои таланты тебе пообещали неплохую должность здесь или даже в Монте, — губы Шэа дрогнули в усмешке. — Да только из Фронтира ты выйти не должен был в любом случае. Либо ты бы провалился, потому что уж кто-кто, а Стайн – опытный человек, да и на Тристана уже покушались, значит, там всё стало гораздо строже. Либо ты, как уже делал, выпил бы яд вместе со всеми. И концы в воду. В глазах Кэйна отразился ужас, губы дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но так и не смог – опустил голову. — Когда вернётся Дио, я выполню свою часть нашего уговора. Хаким был настолько поражён услышанным, что не мог подобрать слов, даже когда комната с Кэйном осталась далеко позади. — Кажется, самое время чего-нибудь выпить, — Хьюберт усмехнулся и утащил обоих своих спутников на кухню, наполнил кружки тем самым крепким напитком и протянул одну из них Хакиму. Осушив её в три глотка, телохранитель принца Аль’Фиора с удивлением обнаружил, что даже обжигающей крепости не почувствовал, и уж точно остался трезвым. Через двенадцать одинаково серых и непроглядных от частых снегопадов и ранней темноты дней вернулся Дио. Хаким продолжал учиться у Хьюберта и уже делал успехи, но где-то через неделю тягомотного, как говорили ребята, ожидания к их тренировкам присоединился Шэа в качестве безжалостной практики. И вот он сметал аль’фиорца минуты за две. Только так и можно было понять, что глава «Клинка» переживает за брата, потому что в остальное время он держался совершенно так же, как всегда. И даже встретив Дио, начал с вопроса об успешности его предприятия. — Гнездо, в которое меня привёл связной Монта, полностью уничтожено, по нескольким следам я направил Паутину, — выглядел младший из братьев усталым, но спокойным. — Знающих обо мне в живых не осталось. — Хорошо. Что с последствиями отравления? — Больше жертв не было, всех вытащили, воду очистили. Но ясное дело, что твои ребята там очень нужны, и сейчас тянут практически всю работу по облавам. Про Кэйна глава знает. И согласился с твоим решением. — Что ж, — Шэа только теперь слегка приобнял брата. — Иди поешь и отсыпайся, а то на тебя страшно смотреть. — Никого не заставляю, — бледно усмехнулся Дио и так же легко обнял брата в ответ, прежде чем уйти. Постояв какое-то время посреди комнаты, глава «Клинка» жестом позвал за собой тех, кого негласно назначил свидетелями. Точнее, Хьюберт и так был с ним рядом большую часть времени, а Хаким… его бросала в дрожь даже тень мысли, что он может остаться единственным выжившим в этой войне, но понимал, что если уж такой человек, как Шэа, выбрал его, то сделает всё, чтобы он действительно мог потом рассказать правду. А уж кому… время покажет. При том, что Кэйна кормили, а комната была тёплой, выглядел он всё так же измученно, как в первые сутки. — Ещё одна небольшая победа за нами, — без предисловий начал Шэа, едва войдя в комнату. — У тебя есть выбор между мечом и ядом. Кэйн поднялся – цепь позволяла – помедлил немного и посмотрел Шэа в глаза. — Если ты рискнёшь поверить мне в последний раз, — он сглотнул и тяжело перевёл дыхание, — то я отказываюсь от быстрой смерти. Позволь вернуться в Паутину, и пусть меня судят по её уставу. Глаза Шэа расширились на миг, но он быстро совладал с собой. — Мне непросто верить тебе, — он немного помолчал и продолжил: — Но я сделаю это. В Паутине знают правду, и эта правда быстро распространится по «Клинку» среди тех, кому пока о случившемся неизвестно. Даже если ты сбежишь, очень скоро смерть встретит тебя так или иначе. — Я понимаю это. И не собираюсь бежать. Продавшись Монту, в первую очередь я предал себя, потом – всё, что мне было дорого. Продал за пустой звук, фальшивый блеск лживых обещаний, бесполезные амбиции, — взгляд Кэйна стал неожиданно спокойнее. — Ты дал мне время это понять. Прими мою благодарность, — он опустился на одно колено и склонил голову. — И, прошу тебя, запомни меня, как предателя, который расплатился до капли. — Принимаю, — голос Шэа дрогнул едва слышно, словно почудилось. — Завтра утром ты сможешь уехать. Он протянул Кэйну руку, помогая подняться, и в этом жесте было столько невысказанного, что Хаким отвёл взгляд, избегая видеть то, что было слишком личным для глаз гостя. Перед его внутренним взором стоял залитый солнечным светом эшафот и умиротворённая улыбка Амлаута, в шаге от смерти узнавшего, что Аль’Фиор будет жить.