Надежда для предателя
В кузнице Паутины было жарко и шумно: тут восстанавливали, чинили и ковали новое оружие и защиту, а также всё кованое, что могло быть нужно в крепости. Топь, Вёх и Хлыст уже побывали здесь после того, как главный лекарь доказал Рейно, что браслеты мешают в их работе. Мол, если почти десяти дней не хватило, чтобы доказать их намерения, то можно сразу убивать, а если хватило, то нечего понапрасну усложнять. Валентин тогда сам выбрал быть последним, кому снимут браслет, так что все его люди уже покинули кузницу. Его резко встряхнули за плечо. Высокий широкоплечий кузнец средних лет выглядел отчасти встревоженным, а больше – озадаченным. — Не думал, что под такое можно уснуть, — мужчина усмехнулся, встретившись взглядом с Валентином. — Но в спальне точно удобнее. — А… нет, спасибо. Я сейчас к лекарям вернусь, — Валентин отчаянно зевнул, пряча лицо в ладонях. Правая рука без браслета чувствовала себя непривычно легко. — Там возле выхода стоит пара вёдер с водой. Их только принесли, так что ещё холодная – можно умыться. — Отличная мысль, — поднявшись с табурета – и как только не рухнул с него, когда уснул – Валентин направился к вёдрам. Холодная вода, как и ожидалось, помогла проснуться хоть немного и, попрощавшись, он направился обратно в лекарское крыло. — Мне нужно с вами поговорить, — Рейно встретил его у самых дверей и не терпящим возражений жестом увлёк в свой кабинет. — Однако. Я думал, вы увернётесь. — Я планировал так сделать, — пришлось признать Валентину. Это действительно был не очень хороший знак того, что он устал. Не должен был ещё… — И при этом вы взяли на себя ещё и заболевшего Кэйна, зная, какой приговор его ждёт, — указав на одно из кресел, стоявших в стороне от стола, глава Паутины опустился во второе – напротив. — Мне сказали, что умирать он пока не собирается, но про выздоровление речь не идёт. — Это слишком малый срок для гнилой лихорадки, и вы это не хуже меня знаете, — Валентин по появившейся привычке потёр правое запястье. — К тому же, сейчас Кэйн вашим же приказом может считаться одним из моих людей. — Насколько мне известно, по негласным правилам Монта добили бы не только его из тех, кого вы зовёте своими людьми. — Так было. Но, как я уже говорил, Монт во главе со своим королём становится на путь изменений. Это – одно из них. — Мои люди ропщут. Он предал в первую очередь их, а теперь они выглядят равными. — Могу понять, — Валентин в задумчивости посмотрел на шкаф с книгами, но даже не пытался что-то там разглядеть. — Скажите мне, сколько лет он уже в Паутине? — Почти с самого начала. И это усугубляет его предательство. — Каковы при этом жертвы с вашей стороны? — Двое, если брать тот день, когда он отравил колодец. Если верить его ответам на допросе, то больше никто не пострадал до этого, а последующие облавы не считаю уже я. — Двое. На мне, по меньшей мере, в сотню раз больше, — Валентин посмотрел в глаза своего собеседника. — И я не говорю о тех, кто попал под действие моих изобретений за пределами Монта или без моего личного участия. В том числе, возможно, кто-то из ваших или хорошо знакомых вам людей. — Яды, — взгляд Рейно потемнел, и Валентин невесело усмехнулся. — Здесь, в Шантьё, я в том числе и затем, чтобы хоть отчасти искупить это. Считаю, что мне повезло получить такую возможность. Теперь скажите мне, Рейно, разве человек, который достаточно много для своего возраста лет служил вам, которого, вряд ли ошибусь, вы сами обучали особенностям работы Паутины, заслуживает настолько жестокой смерти после всего, что он уже сделал, чтобы исправить своё предательство? По взгляду Рейно он видел, что до этого дня Кэйн дожил именно потому, что сам глава Паутины не мог подойти к его ситуации со всей строгостью установленного закона, но признать это – означало показать слабость перед остальными. — Возможно, вам знаком такой принцип: хочешь обмануть врагов – сначала обмани друзей. Вам ли не понимать, что настолько весомая победа, как всего четверо шпионов Монта в Аррете, не могла стоить дёшево. А кто-то из ваших людей должен был очернить себя видимым предательством, чтобы оказаться достаточно близко к врагу, — Валентин не отводил взгляд и заметил тот миг, в который сомнение в тёмных глазах Рейно сменилось уверенностью. — Когда мирный договор между Монтом и Шантьё будет подписан, я верну Кэйну его доброе имя в Паутине. И он, если пожелает, сможет продолжить свою службу здесь. Вас устроит моё слово? — Безусловно, — улыбнувшись, Валентин почувствовал себя куда менее уставшим, чем был до сих пор. Рейно поднялся и подошёл к своему столу. Тихо щёлкнул небольшой замок и, вернувшись, мужчина протянул Валентину на открытой ладони небольшой флакон. Усмехнулся, заметив, как едва уловимо изменилось выражение лица посла Монта. — Вижу, вам знаком и этот флакон, и этот состав. Ваша работа? — Моя, — как можно более спокойно кивнул Валентин и даже не попытался коснуться флакона из коричневого стекла. — Насколько я понимаю, человек, у которого его нашли, уже давно не опасен. — Вы верно понимаете. И много беды не успел наделать. Но мне важно знать об этом составе абсолютно всё. Это возможно? — Самое важное заключается в том, что в Монте его больше быть не должно. Этот флакон – последний, насколько мне известно. Поэтому я готов рассказать вам то, что вы просите, и буду уповать на то, что вы сделаете верные выводы. — Значит ли это, что лично вы и король Монта отказались от этого… орудия? — Да. — Я вас внимательно слушаю.***
Просторное поместье «Вороного клинка» сейчас казалось маленьким и тесным. Одного Валто для этого было более, чем достаточно, всегда, но после того, как он узнал новости из столицы, Шэа всерьёз опасался, что без потерь не обойтись. — Я должен быть там, и больше ни от кого ни слова не хочу слышать. Я правитель, а не трус, который будет прятаться по углам. Ладно, наши гости, но ты, Шэа, не хуже меня знаешь, сколько всяких болезней этот город уже пережил. Вместе со мной. — Вместе с тобой – только потому, что ты в то время оказывался в городе, а не сунулся в него из более безопасного места. Поэтому даже я сейчас не на твоей стороне, — Тристан подпирал закрытую дверь, явно не собираясь выпускать Валто за пределы комнаты, где они недавно закончили ужин. — Да за кого вы все меня принимаете? — Валто окинул взглядом комнату. — За человека, в чьих руках судьба Шантьё, — спокойно откликнулся Эмиль. — Если ты сейчас поедешь в столицу и заболеешь, то кто будет следующим правителем? Не знаешь? Кто будет отвечать на письма королей Валлоны и Монта и, главное, как он будет это делать? — Почему именно сейчас я вдруг должен заболеть? — правитель Шантьё посмотрел Эмилю в глаза. — А почему не должен? Откуда такая уверенность в своей неуязвимости? — Из лекарей мало кто гибнет в таких случаях, что-то они ведь для этого делают. — Делают. Но это не значит, что тебе нужно нарываться на опасность. Уверен, что, кроме тебя, мало кто пойдёт на мир с Монтом. — А кто тебе сказал, что я пойду? Да, я не только внимательно выслушал твой рассказ, но и поверил ему, однако это не значит, что готов простить Дитриху то, что по его приказу тут творилось. Насколько я понял, последних шпионов Монта в столице нашли люди Паутины, а посол их спас от расплаты, взяв под своё покровительство, — недовольство Валто перекинулось на Дитриха, зримо превращаясь в злость. — То, что этот самый посол выполнял все условия, которые ему ставили, и, в конце концов, будучи лекарем сам, остался в охваченной смертельной болезнью столице, чтобы помочь, тебя ни в чём не убеждает? — Только в том, что он готов зайти достаточно далеко для достижения целей своего короля. А вот в их мирность по отношению к Шантьё и мне лично я совершенно не верю, — Валто подхватил со стола ещё не опустевшую бутыль и плеснул себе в кружку. — Раз не веришь, то лучше спокойно сядь и внимательно прочитай письма, которые мы тебе привезли, а потом беги куда хочешь, — отодвинув Тристана с дороги, Эмиль покинул комнату. Свитки с письмами остались лежать на краю стола. — Письма, да, — сделав несколько глотков из кружки, Валто коснулся рукой свитков и остановился на том, в котором было письмо Клиамина. — Если даже вызвавший моё доверие Клиамин очень изобретательно скрыл настоящую причину своего приезда на Север… впрочем, в должники он меня тоже загнал красиво. И после этого я всерьёз должен читать письма с уверениями в желании мира? — Ты предпочёл бы мою смерть? — негромко поинтересовался Тристан. — Я предпочёл бы знать о человеке королевской крови Валлоны в его так называемой свите. Один мирный договор уже заключён, и он – между Валлоной и Монтом. — Это повод не читать письма? — Шэа кинул в камин большое полено, выбив сноп искр. — Валто, если Дитрих придёт сюда с войском, а не с переговорами, то все наши победы перестанут даже казаться существенными. А такие вещи, как королевское происхождение, и вправду лучше скрывать так долго, как это только возможно. — Я, конечно, извиняюсь, — Дени поднялся со своего места и подошёл к правителю Шантьё, — но как бы вы сами вели себя, если бы ваша жизнь была в опасности? — До сих пор он молчал, пытаясь понять что-то о том, кого в этом доме и в стране, но, что главное – Его Высочества Рене и Клиамин почитали в достаточной мере, чтобы стремиться к миру с Шантьё. — Моя жизнь всегда в опасности, — обронил Валто, смерив посла Валлоны прохладным взглядом. — Но я всё ещё жив. — Видимо, вам это надоело, раз рвётесь в охваченный болезнью город и пренебрегаете шагом навстречу сильного противника. — Он прав, — Шэа вклинился между ними раньше, чем Валто успел ответить. — Ты поверил Клиамину, пустил его в Шантьё и даже в те дома, которые не стал бы подвергать опасности. И каждый раз они платили помощью за крышу над головой, хотя и рисковали. Эльре, Нейл – они могли быть уже мертвы. Про Тристана и вовсе не мне тебе рассказывать. Если он смог найти подход даже к Дитриху, почему не поверить ему снова? — Потому что очень трудно представить себе то, что человек, всё время своего правления бывший врагом этой страны, резко передумал и станет договариваться на равных. — Знаете, я тоже хотел смерти Анны и её сына. Так хотел, что чуть не добился своего, по крайней мере, с Клиансом, — усмехнувшись, Дени качнул головой в такт воспоминаниям. — Вот только оказалось, что он так-то не против умереть, если от этого кому-то, а желательно всей Валлоне, станет лучше. Но на тот момент – не стало бы. И я взял и поверил, что этот мальчик не хочет быть таким же, как его мать. Тогда я даже не мог допустить мысль, что однажды доставлю вам письмо с предложением мира от него как законного короля. Сейчас рядом с ним принц-регент, но Его Величество – не чужая марионетка. — Но и вы пока не дома. Кто знает, что станется с вами, если вы провалите посольство, — Валто повёл плечом. — А что ты сейчас пытаешься защитить? Свой статус великого героя, не сдающегося под натиском коварного врага? — тихо спросил Шэа. И тут же едва не получил со всей силы по лицу. Успел закрыться, перехватить руку Валто и приставить к его шее короткий нож. — Если ты так хочешь умереть, то мне много времени не понадобится, — глава «Вороного клинка» уступал правителю в росте и был заметно тоньше, но даже Тристан видел, что никто не успеет помочь – от него не ждали смертельного удара. — Боишься потерять в открытой войне брата? А не думаешь, что я могу потребовать его казнить, как предателя, вместе со всеми людьми Монта, которые сейчас в столице, как доказательство мирных намерений Дитриха? — Тебе и вправду надоело жить. Хьюб, не смей вмешиваться! — Ах, да, среди них ведь ещё один предатель, который был твоим другом. Или продолжает быть? — голос Валто казался совершенно спокойным. — Кэйн под командованием Рейно. Который, кстати, поверил в мир между Монтом и Шантьё. Теперь ты не доверяешь и ему? Всей Паутине, которую создал, чтобы народ Шантьё хоть когда-то перестал быть сбродом… Или я ошибся в твоих намерениях? — Ты ошибся в тот момент, когда приставил нож к моей шее. Впрочем, если Дитрих примет мои условия, то я подарю ему твою голову, — Валто усмехнулся. — Потому что ты не сможешь убить того, кому дал слово быть верным. — А я тебе никакого слова не давал, — голос Тристана звучал пусто и холодно, а остриё меча чувствительно упиралось правителю в спину. — Ты всегда верил в нашу дружбу и не потребовал от меня ни клятв, ни обещаний. Но сейчас я, прости, не на твоей стороне. — Друг, который ударит в спину, — хохотнул Валто, но обернуться не попытался. — Это в Клинке в спину не бьют, а я даже и не воин по некоторым меркам. Замерший рядом с Дени Хаким с самого начала не мог подобрать верных слов в разразившемся споре. Сейчас ему хорошо было видно, как сильно побледнел Тристан, угрожая своему правителю и другу. Аль’фиорцу стало как никогда холодно в хорошо натопленной комнате. — И чего же ты ждёшь? — насмешливо поинтересовался Валто. — Вдруг ты одумаешься, — негромко ответил Тристан и что-то произнёс одними губами Шэа. Глава Клинка резко отступил на пару шагов, отпуская правителя. Валто воспользовался этим, чтобы увернуться от меча, но даже Хаким видел, что Тристан позволил ему это. Как и сильный перехват за запястье, заставляющий выронить оружие. Молниеносный разворот – и в вывернутой за спину руке Тристана что-то хрустнуло, а самого его Валто со всей силы толкнул к камину, сейчас почему-то не закрытому ширмой. Шэа и Хьюберт рванулись к ним одновременно, но в последний миг правитель сам перехватил Тристана другой рукой, удерживая от падения в огонь, отталкивая в сторону. На этом движении он тоже потерял равновесие и рухнул на одно колено. Если бы кто-то сейчас захотел его убить, это было бы легко, но никто больше не взялся за оружие. Шэа напряжённо замер, поймав Хьюберта за локоть, а вот Дио тихо подошёл, но стал на достаточном расстоянии, чтобы его не заподозрили в желании нанести подлый удар. — Вот так обычно Дитрих себя и вёл, — тихо обронил он. — Только я не слышал о случаях, когда он успевал остановиться. В гробовой тишине Валто отпустил человека, за жизнь которого ещё в конце осени переживал больше, чем за свою, и неловко поднялся. — Остыл? — Тристан подниматься сразу не стал, просто опёрся спиной о ближайшую стену. Дышал он тихо, но заметно неровно. Валто молчал и напоминал каменную статую самого себя. — Ты специально, — наконец выговорил он. В ответ на это Тристан только пожал плечами, но тут же поморщился от боли. — Если остыл, то иди отоспись. Завтра будешь письма читать. Или нас убивать, тут как захочешь. Не переживай, — улыбка на побледневших губах смотрелась жутковато, — Хьюберт легко вправит этот вывих. Вылетев из комнаты, Валто хлопнул дверью с такой силой, что звякнули оконные стёкла. — Либо он к утру остынет, либо действительно убьёт нас, — вздохнул Шэа, а Хьюберт молча поставил Тристана на ноги. — Я ведь не приукрасил, когда говорил про Дитриха, — вздохнул Дио. — Я не долго видел его, и не так многое, но это запомнил. Получается, что то, против чего мы настроены в правителе Монта, есть и в нашем. — В ком угодно есть, — Дени устало присел на стул. — Я и сам с отчаяния чуть ребёнка не убил. — На мне тоже много крови, — качнул головой Хаким. — Мятеж, по сути, предательство. — Вот и получается, что всё дело в умении остановиться и понять, что не так, — качнул головой валлонец. — Дитрих, похоже, всё-таки смог. Тристан вскрикнул, когда Хьюберт без предупреждения вправил ему руку, но благодарно кивнул и сам подобрал свой меч. — Валто есть, что защищать, кроме себя и своих о себе представлений. Надеюсь, он вспомнит об этом, — он подошёл к столу и собрал письма, взвесил на руке и положил обратно. — Пусть они остаются у вас, лучше он сам за ними придёт. Доброй ночи. — Может, зайдёшь к нашим целительницам? — придержал его Шэа. — Ничего страшного не случилось, не стоит их тревожить поздним вечером, — прозрачно улыбнувшись, Тристан вышел из комнаты. — Ничего, как же… — проворчал Хьюберт, но задерживать не стал. — Нам тоже пора хотя бы лечь… в том, что тут кто-то будет нормально спать, я сомневаюсь, — Шэа оглянулся на оставшихся и заметил в дальней части комнаты не проронившего ни слова Слепца. — Теперь мне даже страшно заикаться о том, что я однажды хотел бы вернуться к семье, — невесело усмехнулся Ив, словно почувствовав взгляд. — Впрочем, утро всё прояснит, — он поднялся, подхватил посох и подошёл к Дени. — Человек, который пересматривает приговоры трёхлетней давности, точно не накажет, даже если правитель Шантьё откажется от союза и с Валлоной тоже. — Если бы я боялся наказания, я бы здесь просто не оказался, — качнул головой Дени. — Доброй ночи, — он кивнул хозяевам дома и Хакиму, выходя вместе со своим провожатым. — Когда-то для меня самым страшным врагом был правитель моей страны, а на самом деле таковым оказался союзник, который на словах разделял наши стремления, а на деле – просто воспользовался, — Хаким приблизился к камину и говорил, глядя на огонь. — Сотни смертей, реки крови, загубленные роды, в том числе и те, до благородства которых мне вовек не дорасти. Защищать то, что любишь, и ненавидеть кого-то – совсем не одно и то же. И если вы выступили против Валто именно за это, то даже если он решит вас утром убивать, то я с вами. А мой принц поймёт. — Я всё же думаю, что раз он сразу не убил Тристана, — Шэа немного помолчал, обдумывая услышанное, а потом улыбнулся, — то для нас есть надежда.