***
Столичный замок Валто был приземистым, крепким и не отличался наличием каких-либо внешних украшений. Узкие окна больше походили на бойницы, а внушительные двери напоминали ворота. Но внутри было тепло и по-своему уютно от обилия деревянной мебели и старых гобеленов на стенах. Бывший правитель был заядлым охотником, но нынешний — не разделял страсти отца, поэтому трофеи прошлого в глаза гостям не бросались — только сцены на тех самых гобеленах и нескольких картинах. А вот оружие явно ценили оба, и оно встречалось едва ли не так же часто, как резьба на деревянных панелях стен. Места было гораздо больше, чем казалось снаружи, а прислуга работала достаточно споро, чтобы совершенно не было заметно долгого отсутствия хозяина. В большом зале, который использовался и как приёмный, и как пиршественный, жарко пылало несколько каминов. Несмотря на то, что весна уже перевалила чуть за середину, в помещениях было ещё прохладно. Известие о том, что первым в Аррет прибыл король Валлоны, Валто получил ещё из «Сердца дракона», куда и сам отправил известие, где именно будет ждать гостей. И хотя человек, которого лучше здесь знали под именем Бастард, мог провести всех короткой дорогой, отряд пошёл более безопасной. Чем ближе был назначенный день, тем сильнее Хаким переживал из-за скорой встречи со своим принцем и другом, даже несмотря на то, что выспросил у Эмиля уже все подробности, какие мог, о событиях в Валлоне. И к тому мигу, как двери зала распахнулись, пропуская высоких гостей, он дошёл до предела в ощущении собственной бесполезности. Его Высочество Клиамин выглядел несколько бледным, но держался уверенно. А вот то, что однажды он увидит таким Рене, которого привык считать хоть и другом своего принца, но всё же не равным, не предполагал. Дорожная одежда не была роскошной, но не понять, что это перед ним человек королевской крови, облечённый властью, было невозможно. И ещё впервые здесь, на Севере, Рене не скрывал ни лица, ни происхождения. Юный король был одет так же скромно, как его брат, и весь его облик дышал настороженным вниманием и железной сдержанностью. Угольно-чёрные волосы ярко контрастировали с белоснежной кожей и серо-стальными глазами, тонкие черты выдавали сходство с женщиной, матерью. Братья не были похожи внешне ничем, кроме цвета глаз, и даже манера держаться была немного разная. Отряд увеличился ровно на небольшую свиту Его Величества Клианса. Рене, судя по всему, ограничился вовсе одним телохранителем — иначе Хаким не мог назвать одетого на северный манер молодого человека за его плечом. У короля Валлоны тоже был телохранитель, примерно ровесник Рене. За телохранителями скорее угадывались ещё один мальчик и юноша, едва его старше. Ещё два стражника смешались с южным отрядом. — Добро пожаловать, — Валто улыбнулся и первым сделал шаг навстречу гостям. — Признаюсь, я не был уверен в том, что эта встреча возможна. Ваше Величество, рад личному знакомству, — он посмотрел на Клианса, и мальчик ответил ему строго выверенной улыбкой и фразой королевского приветствия. Рене лишь уважительно склонил голову, но улыбнулся более открыто, чем его брат. — Получив ваши письма, я, конечно, оценил уровень возможного недопонимания, но пришёл к выводу, что усложнять ситуацию — не лучшая затея, — продолжил Валто, бросив короткий взгляд на остававшегося за его плечом Тристана. — Отношения между Валлоной и Шантьё никогда не были в собственном роде какими-либо отношениями, поэтому и претензий быть не может. Что же касается Его Высочества Клиамина, так его вклад в мир между нашими странами трудно переоценить. На этом мне окончательно надоели церемонии. Правитель Шантьё усмехнулся и заключил южного принца в крепкие объятия. — Рад застать тебя в целости и сохранности, — улыбнулся Клиамин, отвечая на этот неожиданный для него жест. — Да что мне будет, — Валто красноречиво хмыкнул и посмотрел на человека, которого привык считать наёмником Бастардом. — А тебе бы я дал по голове за скрытничество, но и понять могу. — Простите, Ваша Светлость, уж очень было не с руки засветиться прям здесь, — Рене улыбался, и было понятно, что уважительное обращение тут не дистанция, а лёгкое подтрунивание. — К тому же, я не планировал того, что получилось, — он развёл руками и посмотрел на брата. — Здесь все свои, и действительно можно расслабиться. Юный король обменялся с братом понятными только им взглядами, вновь улыбнулся правителю Шантьё — на этот раз с долей то ли неловкости, то ли не облечённого в слова извинения — и, в один миг сбросив всю свою сдержанность, рванул в глубину зала. Туда, где стояли послы. И чуть не сшиб Валентина, заключая его в объятия, насколько позволяла их разница в росте. — Не ожидал… — в голосе Валто ясно слышалась растерянность. — Валентин несколько месяцев был учителем Клианса и спас ему жизнь, — улыбнулся Рене. — Мне, в некоторой степени, тоже. — У меня до сих пор плохо в голове укладывается, что убийца может вот так… вот стольких спасти. У нас же тут гнилая лихорадка бушевала, а он сказал, что лекарь, и остался в заражённой и закрытой столице. — Хорошо, что Клианс этого не знал — и без того переживал. Хоть и старался делать это незаметно. — Кажется, я начинаю понимать, откуда взялась почва для союза с Дитрихом. Но всё равно сложно осознать, как тот самый Дитрих использует предельно грязные методы здесь, и выдаёт что-то такое… или это не он? — Дитрих только оставил своего человека в качестве учителя Клианса. Дальше всё случилось без его участия, — Клиамин улыбнулся, но улыбка эта отдавала печалью непростых воспоминаний. — Посол Монта был крайне немногословен, — подытожил свои размышления Валто, наблюдая за тем, как тихо переговариваются Клианс и Валентин. Второй мальчик тем временем оказался рядом с Дени, и по всему было видно, что они тоже не просто знакомы, а в очень тёплых отношениях. Засмотревшись на других, Хаким едва не вздрогнул, когда Мансур тронул его за руку. — Ты когда-нибудь прекратишь подкрадываться ко мне?! — вспыхнул привычным негодованием, встретил такие родные за годы дружбы смешинки в глазах и, наконец, сам обнял того, кого так сильно боялся потерять, несмотря на весь свой непомерный долг перед принцем Клиамином. — Всё, телохранителя Высочеству можно возвращать, — по-доброму насмешливо заметил Хьюберт. — Уверен, будет, чем похвастаться. — Спасибо вам, что он дожил до этого дня, — Мансур улыбнулся, и в этот момент послышались такие уместные сейчас слова принца Клиамина, что здесь — нет посторонних. И только теперь Хаким осознал, что успел соскучиться по лицам тех, с кем отправился в это путешествие.***
— Только не говори, что опять сам себе по лицу съездил, — вздохнул Гверн, поймав Валентина после общего ужина, где обстановка хоть и была очень располагающая к разговорам, но всё же не на любую тему. — Не скажу, — Валентин улыбнулся, но получилось как-то погранично между естественной и придворно-кукольной улыбкой. — Так что случилось? — Что случилось, то случилось — забыли. Рад, что вы добрались без приключений. — Не меняй тему. — Давай ещё в коридоре поругаемся, — картинно закатив глаза, Валентин ускорил шаг. — То есть, ты не собираешься мне ничего рассказывать? — Гверн легко догнал его и придержал за руку. — Чего тебе не хватило в тех рассказах, которые слышали все? У нас получилось то, на что трудно было даже надеяться, и это — главное. — Да, в этом ты прав. Но я тебя спросил не про главное для нас всех, а про тебя самого. Ладно, ты мог обойтись общими фразами для Клианса, хоть я и не считаю, что это правильно, но мне-то можешь сказать правду? — А зачем? — Валентин остановился и прямо посмотрел в глаза человеку, о котором успел начать думать, как о друге там, в Валлоне. Но теперь, после всего, что случилось в Шантьё, это казалось приятным вымыслом. Он был и остаётся Чёрной лилией Монта — тем, кто пойдёт на всё, чтобы защитить своего короля и принести ему победу. Тем, кому так много нужно искупить, что стоило бы оставить возникшие привязанности лишь воспоминанием. Под этим взглядом, отражающим искреннее непонимание, Гверн растерялся. Путь через Шантьё, доказательство честных намерений Монта, вспышка смертоносной заразы, договорённости с Валто и, наконец, день, когда наступила встреча с королём Валлоны, где подтвердилось всё, что уже было сказано послами. Легко ли было? Даже мысли такой нет. Валентин до сих пор бледный, но это как раз понятно. Трудно представить, на каком этапе переговоров он получил синяк на лице, который уже заметно сходит, но ещё виден. Что именно было сказано Клиансу об этом, Гверн не слышал, но их юный король при всех и не задавал вопросов, а сейчас был отправлен отдыхать в числе первых после дороги. Зачем ему самому — правда? Что он с ней сделает? Здесь не нужна помощь Каллисто, ведь Валентин прекрасно помогает себе сам, уже явно не нужно защищать этого везучего на травмы человека от кого бы то ни было, ведь он был не под стражей и не изгоем. — Мне просто не всё равно, что с тобой случилось, — стражник вздохнул. — Я не собираюсь ни с кем за тебя ругаться — ведь всё уже решено, да? — Всё уже решено, этого достаточно, — Валентин отвернулся. — Тебе давно пора идти отдыхать после дороги. — Позволь мне решать, что мне пора, раз уж меня отпустил мой король и Его Высочество. К тому же, не знаю, где ты был, когда Эмиль заявил, что возвращается в отряд принца Клиамина. Валентин молча дошёл до двери комнаты, которую ещё прошлой ночью делил с Эмилем, и, открыв её, обнаружил, что ни следа его пребывания здесь не осталось. — Так что я тоже пришёл, — Гверн зашёл следом и поставил меч у изголовья свободной кровати. — Сейчас только вещи свои заберу, а то я на всякий случай их у своих оставил. — Может, там для тебя и место осталось, не только вещи? Дверь хлопнула так, что Валентин вздрогнул, несмотря на то, что ожидал чего-то подобного. Только меч Гверна так и остался стоять у второй кровати. Гверн вернулся. Не говоря ни слова, закинул сумку под кровать и принялся раздеваться, словно не замечая, что Валентин не сдвинулся с места. Он был напряжён, и это чувствовалось даже на расстоянии и без слов — по скупым резким движениям, сосредоточенному взгляду. После всего, что было в Валлоне, после открыто тёплой встречи с Клиансом и Камилем, после… Валентин закрыл лицо ладонями и закусил губу, справляясь с накатившими чувствами, которые так давно не подпускал к себе близко. — Я… получил от главы Клинка, — произнёс он так тихо, словно собирался только подумать эти слова. — За яд, от которого осенью погибли его люди. Совсем недавно по нынешним меркам. Гверн замер, медленно обернулся. — Не хотел говорить, чтобы не вспоминать… Самообман — я никогда об этом не забуду. Только устал, — голос не слушался, прерывался, словно всё существо Валентина было против этого признания. — Устал от своего прошлого, от того, что оно меня находит раз за разом. Это не прекратится, я знаю, но… — Но иногда нужно это с кем-то разделить, — тихо сказал Гверн, обнимая за плечи и усаживая его рядом с собой на кровать. — Никто не железный и не каменный. Ты — тоже. Не хочешь много об этом говорить — не надо, но резко отказываться… — Ты хотел сказать «грубить», — Валентин устало и бесцветно улыбнулся. — Я сказал то, что хотел. Не думай, что я до конца не понимаю, кем ты был много лет и кто ты сейчас. Понимаю. И принимаю это. Но ты не должен оставлять себя без отдыха. И дело тут не только в сне и пище. В конце концов, мы пережили жестокое наказание, в том числе благодаря тому, что были вместе и делили на троих и злость, и горе, и негодование. А потом и прощение, хоть каждый дошёл до него своим путём. Разделить — не значит проявить слабость, — Гверн помолчал, словно решаясь закончить мысль. Глубоко вздохнул. — Слабость — это сломаться в самый ответственный момент от непосильного груза. — Я ещё не сломался, — выдохнул Валентин и осторожно пристроил голову на плече Гверна. — Но сейчас был близок. — Конечно не сломался. Не дождутся. Кто бы ни ждал, — стражник тихо хмыкнул. — И за что ты получил, я прекрасно понимаю. И даже рад, что получил, потому что между вами теперь всё действительно решено. И заметь, ты мне не лгал, просто пытался вытащить тяжёлое в одиночку. Но таким, как ты был до нашего знакомства, тебе уже, боюсь, не стать никогда. — Чтоб я ещё хотел… Спасибо. Валентин посмотрел другу в глаза и хотел сказать что-то ещё, но вместо этого отчаянно зевнул.***
Клиамин аккуратно повесил накидку на спинку стула, а вот на кровать уже упал. И тут же поёжился. От камина по комнате распространялось тепло, но постель была холодной. В Шантьё не было традиции греть её даже для правителя, хотя изнеженная знать с такими привычками, пожалуй, могла найтись даже здесь. — Странно, но тут мне спокойнее, чем во дворце в Валлоне, — наследник Аль’Фиора перевернулся и подмял под себя подушку, давая другу устроиться рядом, как ему удобно, чтобы не разговаривать громко. — Прости, если это прозвучало… — Нормально это прозвучало, — Рене кинул подушку со второй кровати себе под спину. Роскошь тут и вправду была своеобразная — мебель и ткани добротные, а места совсем немного. — Потому что, хоть мы и многое утаили от Валто, сразу начали с союза, а в Валлоне люди уже привыкли выживать или выгрызать себе желаемое. Даже думать не хочу, что в Монте. — Ты допускаешь, что Дитрих не приедет? — Я этого не говорил. Он достаточно упрям, чтобы пройти напролом, даже если перед ним стену выстроят. — Так ведь могут. И не одну. — Если в течение недели он не явится сам и не пришлёт весть, мы продолжим путь, — помолчав, Рене кинул другу на ноги висевшую на спинке кровати шкуру. — Иначе не успеем до лета в Аль’Фиор. То есть, мы и так не успеем, но хотя бы в самую жару прибудем. — Спасибо… — несколько рассеянно обронил Клиамин. — Но зачем вам летом в Аль’Фиор? Тем более в самую жару. — Мало ли, что может случиться. Без тебя и думать нечего было пройти тот путь, который мы прошли. Так разве правильно будет бросить тебя в самый тяжёлый период года? — Посмотрим… мы ещё не вернулись, — Клиамин снова поёжился, на этот раз от неприятных мыслей. — Думаешь, Валто и Дитрих смогут договориться? — Пока Валентин остаётся в Шантьё, что бы ни случилось у Дитриха, он будет… — Рене задумался. — Получается, что заложником. До тех пор, пока Дитрих будет считать его ценным для себя, нарушение условий мира, которые король Монта изложил в письме, а правитель Шантьё — принял, невозможно. — Всё может сорваться, если убьют Дитриха. Он не бессмертен, а верные ему люди — всего лишь люди. — Да. Но это не значит, что мы сможем что-то сделать. Ты измотан, и не нужно отрицать это. Сам ведь сказал, что даже здесь спокойнее, чем в королевском дворце Валлоны. К тому же, никто из нас уже не свободен. — Вот именно, — Клиамин посмотрел другу в глаза снизу вверх. — Если Дитриха убьют, все мирные договоры с Валлоной могут просто сжечь, словно их и не было. Рене встретил взгляд, но решил промолчать. Если всё действительно будет настолько плохо, он выпихает друга и брата вместе с верными им людьми и не-людьми за Сумеречный лес, а сам вернётся. Но говорить об этом сейчас — это подрывать и без того не лучшее после зимы состояние Клиамина. А он должен вернуться на родину живым. Хотя бы живым. — Знаешь, мне сейчас больше хочется спать, чем предполагать худшее, — он открыто улыбнулся. — Нам есть, на что надеяться. — Намекаешь, что я напрасно развожу мрак? — Клиамин наконец-то тоже улыбнулся. — Не намекаю, прямо говорю. Ты только вспомни — Ив выжил и готов вернуться на родину. А по всем исходным — не должен был. Нам ли бояться того, что ещё не случилось?***
С ночи хлынул дождь. Из-за низких туч за окном едва посветлело, а стучащие по стеклу капли совершенно не вызывали желания просыпаться и, тем более, куда-то идти. Вдалеке лениво громыхнуло, и Клианс всё-таки заставил себя открыть глаза и сесть в постели. В удобном кресле возле дверей устроился Леонар, хотя с вечера оставался Руадан. Стражник заметил пробуждение короля и приветственно кивнул, но не стал заговаривать, взглядом указав на соседнюю кровать, где ещё даже не думал просыпаться Камиль. В камине уютно потрескивали дрова, но от окна тянуло сыростью, и Клианс зябко поёжился, попытался снова завернуться в одеяло, но любопытство взяло своё. Память сохранила со вчерашнего вечера после прощания только то, как их проводили в нагретые комнаты, брат непререкаемым тоном заставил дойти до купальни и… больше ничего. Вытолкнув себя из постели, Клианс поспешно оделся и подошёл к Леонару. — И который сейчас?.. — шёпотом, чтобы не разбудить друга. — Должно быть, почти полдень, — Леонар улыбнулся, наблюдая, как в удивлении вытягивается лицо его короля. — Сегодня никого рано не будили, даже мы сменились невовремя. — Никогда так долго не спал… — Так ведь никогда так далеко и не путешествовали, не правда ли? — Правда, — выдохнул и зевнул. Просыпаться категорически не хотелось, но он старался. Леонар поднялся и повесил на каминный крюк небольшой чайник, и только проследив за ним взглядом, Клианс заметил на тумбочке возле камина кувшин и таз для умывания. В Валлоне всё было иначе, но за время пути по Шантьё он уже начал привыкать к подобному. В тусклом свете пасмурного дня и отблесков огня в камине рассмотреть убранство комнаты было едва ли легче, чем при свете лампы вечером, но накануне он слишком устал, и теперь с интересом разглядывал узор на бордюре, завершавшем деревянные панели на стенах, тяжёлые занавеси на узких окнах, одну из которых Леонар уже отодвинул, чтобы впустить дневной свет. На закрывавших стены гобеленах был тёмный цветочный узор — гораздо проще, чем Клианс видел дома. Да и домом дворец в столице Валлоны он начал называть только здесь, в другой стране. И в то же время, нельзя было не заметить, что для Рене Шантьё ближе. Именно здесь он, по меньшей мере, расслаблялся, когда за ними закрывались двери приютившего их дома, а то и встречал тех, с кем был дружен не один день, а правильнее даже — год. В стране, где нельзя было доверять бездумно, он точно знал, кому мог доверить спину. Плеснув себе в лицо тёплой водой, Клианс вместе с сонливостью прогонял и неудобно колючую мысль о том, что брат пожертвовал для него слишком многим. Он давно, ещё в Валлоне, решил, что сделает всё, чтобы — нет, не вернуть этот неизмеримый ничем долг — оправдать всё, что было вложено другими. — Доброе… — с постели, наконец, поднялся Камиль — такой же сонный и растерянный, как совсем недавно Клианс. — Доброе, — Клианс улыбнулся другу и уступил ему место для умывания. Дорога давалась Камилю трудно. Всю жизнь до того, как оказаться во дворце Валлоны с обязанностью полностью соответствовать наследнику престола, он был книжным мальчиком, если и бегавшим, то за младшей сестрой в детских играх, и не державшем ничего тяжелее большого тома легенд и сказок, которые любил перечитывать. И если занятия с оружием у него начались сразу, то учиться ездить верхом раньше весны начать не получилось. Лошадей он не боялся и легко общался с ними, стоя на земле, но разобраться с собственным телом, когда оказывался верхом, не мог гораздо дольше, чем в своё время Клианс. Так и вышло, что ко дню выезда в Шантьё он едва справлялся с рысью, и хватало его на всего ничего, поэтому основную часть пути он ехал с кем-то из отряда, но всё равно уставал. С повозками и каретами в пути решили не возиться. После короткого стука дверь открылась, и в комнату заглянул Руадан. — С пробуждением, — улыбнулся он обоим мальчишкам. — Меня Его Высочество отправил узнать, будете вы есть здесь, или дождётесь окончания тренировки и тогда вместе? — А он тренируется? Почему без меня? — мгновенно вспыхнул Клианс. — Не хотел вас будить в первый день, но кто ж вам запретит потренироваться после? — стражник склонил голову чуть набок. — К тому же, можно будет выбрать, с кем — глава «Вороного клинка» явно в хорошем настроении, думаю, не откажет. В глазах Клианса засияло любопытство пополам с предвкушением. — А сейчас можно посмотреть, и потом на завтрак… или что оно там получается? — Можно, если вы уже готовы, то провожу. — А Валентин там? — спросил Камиль уже по пути. — Валентин сейчас отсыпается почти что сутками, — ответил Леонар, и Руадан кивком подтвердил его слова. — За ним Гверн присматривает. — Это из-за того, что тут была гнилая лихорадка, да? — Да, тут большая часть Паутины в таком состоянии. Кто болел, кто лечил… В просторном тренировочном зале на деревянных скамьях удобно устроились правитель Шантьё, его ближайшие соратники, Рене, Клиамин и его отряд в полном составе. А посредине Шэа одновременно гонял Фернана и Флёри. Поприветствовав венценосных особ — хоть короны на Валто не было и при торжественной встрече — Клианс легонько, но уже привычно обнял брата и замер рядом с ним, глядя на происходящее в центре зала. Глава Клинка не выглядел уставшим. Он словно проверял умения противников и давал им тоже разглядеть свои действия. Фернан делал выводы и выбирал приёмы из того арсенала, что у него был, а вот Флёри — перенимал и старался использовать увиденное. Защищаться от своих атак Шэа тоже прекрасно умел, но одобрительно кивал на особо удачные выпады. Бой закончился тогда, когда Флёри он просто обезоружил, а Фернана поставил под крайне неприятное ранение. — Толк будет с обоих, — улыбнулся Шэа, подойдя к Рене. — Но тебя догнать сможет только один, — при этих словах он кивнул на Флёри. — Это нужно учитывать, когда будешь оставлять их за спиной. Своей или брата. И ещё время — себя вспомни. — Понял, спасибо, — тут Рене проследил взглядом за ушедшим к стоявшему поодаль кувшину с водой Флёри и сам увлёк Шэа в сторону, понизив голос. — Мне говорили, что он сломан. Глава Клинка ответил не сразу и глубоко вздохнул, прежде чем заговорить. — Ты знаешь его дольше, чем я. Что можешь сказать сам? — За то время, что я его знаю, он успел оправиться от полученных в школе травм и дважды встрять туда, куда я бы его ещё лет пять постарался не впутывать. И ещё мне говорили, что он не воин, но и раньше, и сегодня я вижу обратное. — Я попробую с ним поговорить. Ты прав в том, что физически он и останется ближе ко мне, поэтому мне есть чему его научить. Да и время, пока ждём Дитриха — тоже. — Шэа говорил медленно и задумчиво. Снова помолчал и продолжил: — Если образно, то похоже, что на том месте, где у всех дверь, через которую мы решаем, кого пускать, а кого нет, у него завал. Ни впустить, ни выйти самому. Он жив, осознаёт своё положение и делает всё, чтобы на этом месте быть нужным и выжить как можно дольше. Но что там, за завалом, разглядеть трудно. — Как давно ты возглавляешь Клинок? — Шесть лет. И всю жизнь знал, что меня это ждёт, — Шэа понимающе улыбнулся. — И действительно видел достаточно таких, как он, чтобы предполагать подобные вещи. — Спасибо. Я рад, что мы всё-таки встретились, — Рене улыбнулся в ответ. — Я тоже. И что-то мне подсказывает, что, несмотря на все твои разъезды, ещё ой как поработаем вместе. — Правильно подсказывает. Сейчас об этом говорить рано, но на обратном пути — обязательно. — Посчитаем это обещанием? — Хорошая мысль. Один мой… друг сказал, что подобные обещания помогут выжить. Ведь нельзя же нарушать данное слово. — Твой друг мудр, — Шэа улыбнулся. Клианс не последовал за братом и главой Клинка и не слышал их разговор, но мысль о том, что с этими людьми может связать больше дружба, чем договоры, согрела. Он и сам не заметил, что улыбнулся. — Мой брат не откажет мне в разминке? — Рене словно почувствовал взгляд и обернулся к нему. — На одинаковом или на своём оружии? — улыбка юного короля стала ярче. — Если учесть, что кто-то тут не завтракал, то давайте-ка на одинаковом. Почему-то совсем не захотелось спорить, но даже на лёгких одноручных мечах тренировка получилась нескучной. А серьёзное, хоть и сказанное с улыбкой, обещание Валто назавтра тоже с ним помахаться, принесло странное успокоение — то, что правитель Шантьё видел в нём его, а не тень его брата, не было ложным впечатлением вчерашнего вечера.