Во имя высоких целей

      После ухода Саб-Зиро Китана ненадолго забылась тревожным сном, в котором ей виделись облака пыли над разрушенными стенами и слышались голоса и гулкие звуки ударов. Проснулась она от того, что кто-то тряс ее за плечо, и подскочила на постели, задыхающаяся и с колотящимся сердцем. Разбудившая ее служанка матери торопливо проговорила, что Китану срочно вызывают к Императору. Китана похолодела от страха. Она ждала встречи с Шао Каном с самого своего возвращения, но у нее не было ни времени, ни сил думать о том, что ее ждет — слишком многое свалилось на ее голову. Теперь же то, чего Китана боялась сильнее всего, то, что мучило ее мрачными предчувствиями с самого начала, начало претворяться в жизнь. Подавляя нервную дрожь, она кое-как пригладила волосы, плеснула себе в лицо водой и последовала за торопившей ее служанкой. За дверями покоев ждали Черные священники — Китана, к своему облегчению, отметила, что это были именно они, а не конвой. Она заставила себя сосредоточиться на этом факте так, будто он служил ей гарантией того, что встреча с Императором закончится для нее благополучно. Однако у дверей, ведущих в знакомый ей кабинет, Китана снова лишилась самообладания и была вынуждена простоять на месте несколько минут, чтобы просто перевести дыхание.       Император расхаживал по кабинету, скрестив руки на груди. Когда Китана вошла, он остановился и тут же обернулся к ней. Китана, забыв обо всем на свете, впилась глазами в его лицо — такое же утомленное, как было у Шанг Цунга. Шао Кан, показалось Китане, хотел заговорить, но не то не смог, не то передумал. Они смотрели друг на друга, и в направленном на нее взгляде Китана видела странное выражение, которому при всем желании не могла дать название. Она хотела заговорить сама, рассказать все, объяснить, попросить прощения, умолять о том, чтобы с ней не поступали слишком сурово, но не могла: губы жалко дрожали. Шао Кан, наконец, отвел взгляд, поднял руку, ослабляя воротник, и, будто собравшись с силами, заговорил:       — Я не стал бы тревожить тебя, но выбора у меня не было.       Голос его звучал глухо и мрачно. Китана выпрямилась, сцепила пальцы, чтобы предательская дрожь не выдавала ее волнения. Шао Кан продолжал:       — Высшие боги, узнав о ситуации в Эдении, настояли на совете. Там будут все они, и мой отец тоже. И брат. Тебе следует знать, что все они настроены по отношению к нам враждебно, и, вполне возможно, ты услышишь немало неприятных вещей. Я не допустил бы этого, но в теперешних обстоятельствах… — он прервался, помолчал несколько мгновений. Китана опустила взгляд, чувствуя, как загораются от стыда щеки. — От тебя ничего не потребуется. Ты не должна отвечать на их вопросы или давать какие-либо пояснения, и я сам их об этом оповещу. Поэтому тревожиться тебе не о чем. Говорить будем мы с Цунгом.       — Тебе известно, что произошло в Эдении? — чужим, прерывающимся голосом проговорила Китана. Шао Кан кивнул.       — Да, разумеется. Шанг Цунг передал все, что ты рассказала ему, и о происшедшем у твоей матери тоже.       — Я… Мне жаль, — прошептала Китана. Шао Кан ответил негромко:       — Мне тоже.       Китана обводила настороженным взглядом незнакомые лица, ощущая на себе такое же напряженное, недоверчивое внимание. Двое мужчин и женщина, облаченные в богато украшенные церемониальные одежды, сидели напротив нее — одинаково надменные. Один из них, черноволосый и черноглазый, был чем-то похож на Императора. Он шепотом переговаривался с еще одним гостем, сидевшим напротив угрюмого Шанг Цунга. Китана поняла, что видит перед собой Шиннока и Рейдена, который был знаком ей лишь по описаниям. Он ей не понравился еще сильнее, чем остальные Высшие боги, — в его откровенно изучающем взгляде сквозила насмешка, будто он предвкушал забавный спектакль с ее участием. Китана мысленно поклялась, что не даст негодяю ни малейшей возможности себя унизить, и демонстративно уставилась на украшенную имперскими гербами стену.       Наконец, двери распахнулись, и вошел Император, которого, к удивлению Китаны, сопровождал Барака. «Неужто будут обсуждать план военных действий», — предположила она. Колкое осознание того, что в Эдении происходит нечто поистине страшное, впилось в грудь граненым лезвием.       Когда Шао Кан занял свое место во главе стола, Шанг Цунг поднялся и произнес положенное церемониалом приветствие. Высшие боги ответили ему обычными формулами, Рейден же предпочел хранить молчание. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла, постукивал пальцами по подлокотнику и всем видом демонстрировал пренебрежение к собравшимся. Неприязнь Китаны к надменному пришельцу росла с каждой минутой, но она помнила слова Шао Кана и старалась не привлекать к себе излишнего внимания. Наконец, Шао Кан придвинул к себе лежавшие перед ним свитки и заговорил, ни к кому не обращаясь:       — Не далее как три часа назад мы с генералом Баракой вернулись из Эдении. Ситуация сложилась крайне сложная, как всем вам, я думаю, известно.       — Посвятите нас в детали, Император, — вступила в разговор женщина, которую Китане представили как Атлауа, богиню воды. — Мы не уделяем большого внимания каждодневным проблемам обитаемых миров.       — В самом деле? — ядовито вставил Шанг Цунг. Шао Кан послал ему предупреждающий взгляд и заговорил снова:       — Мы отправились в Эдению сразу же, как стало возможным открыть порталы. Форт, в котором расквартированы имперские войска, был атакован и осажден сначала отрядами Аргуса и Рейна, а теперь восставшими рабами.       — Позвольте, Аргуса и Рейна? Я не ослышался? — переспросил бог огня.       — Вас это удивляет, Атар? — отозвался Шанг Цунг. — Всем известно, и вам, я думаю, тоже, пусть вы и далеки от каждодневных дел, что Аргус весь извелся, пытаясь организовать в Эдении восстание, и теперь ему это, наконец, удалось. Именно перед предстоящим турниром, по странному совпадению.       Шиннок вдруг ударил кулаком по столу так, что Китана едва не подпрыгнула от испуга.       — Шао Кан, мы здесь не для того, чтобы выслушивать бредни твоего шута. Прикажи вывести его и хорошенько проучить, или мы уйдем.       — Шанг Цунг, думай, что и кому говоришь, — сказал Император скучающим тоном.       — Не стоит воспринимать всерьез речи Шанг Цунга, отец, — заговорил вдруг Рейден. У него оказался низкий голос с мягкими вкрадчивыми интонациями. — Они с братом все шутят и забавляются, загадывают загадки и переставляют фигурки, что в том дурного? Жаль только, что последствия у этих забав такие малоприятные. Брат, скажи, это правда, что сторонники Аргуса вырезали всю семью покойного ныне Драмина?       Китана закусила губу — перед глазами замельтешили пятна. Рейден тут же перевел на нее заинтересованный взгляд, и она невольно всмотрелась в его лицо. Мысли мельтешили в голове, память услужливо подбрасывала обрывки слов, имена, высвечила неясные пока, но с каждой секундой обретающие четкость образы. Это он. Он. Все он. Рейден, который, казалось, видел ее насквозь, лукаво улыбнулся, отвел глаза и, подперев подбородок кулаком, уставился на Шао Кана.       — Нет. По последним донесениям, клан Драмина перевезен Молохом в их северные владения и надежно защищен, — ответил Шао Кан. В голосе его Китана различила нотки гнева.       — Ситуация в провинции в целом сложная, но мы ее контролируем, — поддержал Императора Шанг Цунг.       — Контролируете свору озверевших рабов? — с усмешкой сказал Рейден. — У меня свои источники, которым лично у меня нет причин не доверять. Драмин погиб, Аргус мертв, Молох окопался в бывшей башне Джеррода, а остальные аристократы кто последовали его примеру, кто сбежал. Кому-то повезло меньше других, как говорят. Эдения черна от дыма и залита кровью от одной границы до другой, а ты говоришь, все под контролем. Такой же контроль, видимо, ждет и мои земли, если ты наложишь на них лапу.       — Аргус мертв? — тут же переспросил Шанг Цунг. — Откуда, интересно, такие сведения?       — Рейден, к чему опускаться до никому не нужной перебранки? — заговорил Шиннок, положив руку ему на плечо. Рейден досадливо поморщился, но ничего не ответил.       — Это было бы никому не нужной перебранкой, не будь у нас оснований полагать, что сложившиеся обстоятельства — результат чьей-то целенаправленной деятельности. Атлауа и Атар, в отличие от вас, не считают совет пустой тратой слов и времени, — сказал Шанг Цунг.       — Целенаправленной деятельности? Что ж, мне даже известно, чья именно то была деятельность, — усмехнулся Рейден и вдруг указал на Китану. — Вот она, причина всех эденийских бед. Косвенная, разумеется. Будь власть Императора в Эдении достаточно сильна, девчонка бы не учинила там такой погром.       — Деятельность принцессы Китаны на посту наместника Эдении не является предметом нашего теперешнего разговора, — отрезал Шанг Цунг.       — Думаете, это будет пустой тратой слов и времени? Но почему бы нам не поговорить о ней? — ответил Рейден. — Дочка Джеррода послушно выполняла приказы Императора, воплощая его волю. Итогом стала бойня сперва у башни Джеррода, а потом вообще по всей Эдении. История повторяется, верно, Шао Кан? Вот только тогда у тебя не было падчерицы, чтоб разделить с ней ответственность за свои промахи.       — Нам доподлинно известно, что распря в Эдении стала результатом деятельности заговорщиков, в числе которых были покойный Драмин, Рейн, Аргус, а также некая неизвестная пока третья сторона, — проговорил Шанг Цунг. — Можете ознакомиться с документами, которые предоставил нам осведомитель, действовавший по поручению Императора. Также есть бумаги, привезенные из Эдении самим Рейном. В них совершенно ясно сформулирована цель заговорщиков: организовать в Эдении беспорядки с целью свержения там власти Императора, помешав тем самым проведению турнира, и в перспективе разрушить единство Империи.       — Чепуха, — отмахнулся Рейден. — Знаю я, что у вас был за осведомитель. Я вам добрую сотню таких документов могу написать.       — Сделайте одолжение. Сличим почерк, может, найдем третью сторону, — предложил Цунг. Шиннок вскинулся, намереваясь, по-видимому, выдать гневную отповедь, но промолчал. Рейден же улыбнулся:       — Только после принцессы. Как нам всем хорошо известно, она выражала крайнее недовольство в связи с тем, что ее наследные владения оказались захвачены узурпатором. А эденийская оппозиция под предводительством бывшего десницы Джеррода выражала, в свою очередь, в связи с этим бурную радость. Версию с попыткой переворота, организованного принцессой, вы, конечно, не рассматривали?       — У нас есть также свидетели, которые могут дать подробные показания касательно деятельности Драмина, Аргуса и Рейна. И никто из них не упоминал имени принцессы Китаны, — заметил Шао Кан.       — Кто же эти таинственные свидетели, сын? — спросил Шиннок.       — Таня, много лет бывшая невестой Рейна, и ее отец.       — Женщина, несомненно, преданная если не прошлым, то нынешним покровителям, и выживший из ума патриарх, — ядовито сказал Рейден. — Не лучше ли будет выслушать самого Рейна? Он ведь прибыл в замок вместе с принцессой Китаной, рука об руку, так сказать.       Повисло молчание. Китана с трепетом ждала, что Шао Кан даст согласие на допрос Рейна, и тогда ей придется опровергать лживые обвинения. Однако, когда Император заговорил, она не поверила своим ушам:       — Допрос Рейна не может состояться по причине того, что Рейн мертв.       — Как это — мертв? — спросила Атлауа.       — Прошедшей ночью Рейн был убит Грандмастером клана Лин Куэй Саб-Зиро, который также присутствует в замке, — сказал Шанг Цунг. — Саб-Зиро был немедленно заключен под стражу. Однако предварительное расследование случившегося показало, что поединок прошел по всем правилам. Рейн оскорбил клан Лин Куэй, и Саб-Зиро потребовал…       — В самом деле? Рейн оскорбил клан Лин Куэй? — переспросил Шиннок. — Не иначе как ему резко наскучила жизнь.       — Рейн действительно нанес Саб-Зиро оскорбление, за которое тот справедливо потребовал ответа. Все произошло в моем присутствии, и я готов дать слово чести, что Саб-Зиро был в своем праве, — вступил в разговор Барака. На него тут же обратились все взгляды. Китана слушала, но не могла осознать услышанного: Саб-Зиро — и убил Рейна? Поединок? Последние слова, сказанные в ходе нелегкого разговора, обрели новый смысл, но понятнее происходящее не становилось. Неужели Саб-Зиро сделал это ради нее?       — Не трать наше время, — изрек меж тем Рейден. Барака принял угрожающий вид, так что Китана невольно отодвинулась к спинке своего кресла.       — Вы сомневаетесь в моем слове, лорд Рейден?       — Не перетолковывай то, что я сказал. Что или кого… — Рейден сделал многозначительную паузу, — оскорбил Рейн, не суть важно. Куда важнее то, что один главный свидетель и участник вашего гипотетического заговора убит в абсурдном поединке, второй пал во время осады, а третьего весьма кстати выбросили с крыши. Как же нам выяснить, что там происходило на самом деле?       — Пусть приведут Саб-Зиро, — сказал Шиннок. — Я сам допрошу его. Пусть объяснится, зачем ему понадобилось убивать Рейна на самом деле.       Бог огня и богиня воды согласно закивали головами. Испуганная Китана растерянно переводила взгляд с Шанг Цуга на Императора, а Рейден наблюдал за ней, даже не пытаясь этого скрыть.       — Не трать время, отец, — сказал он наконец. — Саб-Зиро соврет тебе с три короба, как это у него в обычае. Особенно учитывая, — короткий взгляд в сторону Китаны показался ей намеренным оскорблением, — обстоятельства. Уж я его хорошо знаю.       — Значит, нам следует допросить… Расспросить принцессу Китану, — задумчиво сказала Атлауа. — Она ведь точно знает о том, что происходило в Эдении, больше всех нас, вместе взятых.       Шао Кан собрался ответить ей, но Рейден его опередил.       — Это абсолютно ни к чему. Как по мне, все и так ясно. Шао Кан не способен удержать под контролем даже те земли, которые у него уже имеются, но при этом требует проведения нового турнира. Империя слаба, жители захваченных земель недовольны, и повсюду зреют восстания. Эдения показывает нам, что будет с Царством Хаоса, Царством Порядка, а потом и с Земным Царством, если оно перейдет в руки моего брата. Он способен завоевать, но удержать не может. Если Высшие боги допустят, чтобы состоялся турнир, все известные нам миры ждет хаос.       — А я утверждаю, что происходящее в Эдении — результат заговора, направленного на то, чтобы заставить вас усомниться в силе Императора, — ответил Шанг Цунг. — Господину Рейдену приятнее считать иначе, поэтому он отказался выслушивать имеющихся свидетелей и изучать предоставленные доказательства. Весьма достойная кандидатура на роль неизвестной третьей стороны заговора — была бы, если б я смел выдвигать необоснованные обвинения. Однако я не Высший бог, не бог грома и даже не протектор какого-нибудь мира, а всего лишь скромный слуга моего Императора. Поэтому я могу лишь надеяться, что Высшие боги вынесут справедливое решение.       — Может, ты еще и меня в пособничестве заговорщикам обвинишь, Шанг Цунг? — выплюнул разгневанный Шиннок. — Если хватит смелости.       — Для того, чтобы предъявлять такие обвинения, у обвинителя должны быть веские основания. Например, в виде вашей заинтересованности в определенном исходе вопроса с турниром. Но таких оснований нет, правда? — ядовито улыбнулся Шанг Цунг.       — Совет Высших богов для того и существует, чтобы защищать правильный порядок вещей и служить мерилом и гарантом справедливости. Тебе ли не знать об этом, Шанг Цунг? — ответил Шиннок, на которого устремились все взгляды. — Как можешь ты приписывать мне личную заинтересованность?       — Значит, всем нам будет небезынтересно узнать, что именно Высшие боги считают правильным и справедливым, — пожал плечами колдун.       — Как ты смеешь? Мы руководствуемся изначальными принципами и ценностями… — вспылил Атар.       — Наши приоритеты — справедливость, равновесие, спокойствие и благополучие обитаемых миров. Для того, чтобы не нарушался правильный ход вещей, и был учрежден турнир, как все мы помним, — заговорил Шиннок спокойнее. Шао Кан неотрывно смотрел на отца, и Китана, удивленная таким откровенным проявлением интереса, заметила, что он нервно сжимал кулаки. — Тот, кто желает власти, должен быть достаточно силен, чтобы взять и, — Шиннок сделал многозначительную паузу, — и удержать ее. Расширение твоих владений, Шао Кан, уже давно стало причиной нашего беспокойства. Империя слишком велика, чтобы система управления в ней была достаточно эффективна, и последние события в Эдении это подтверждают. Дело ли в естественных процессах распада насильственно собранного в единое целое государства, в бесталанности дочери Джеррода, которой ты по неразумию доверил такую власть, или и в том, и в другом — итог один. Империя слаба, и я опасаюсь, что тебе не удастся удержать ее. Эденийскому примеру последуют в Царстве Хаоса и Царстве Порядка — если до сих пор не последовали.       Китана выпрямилась до боли в спине и обвела пристальным взглядом обратившиеся к ней лица. Высшие боги и Рейден смотрели на нее с насмешкой, Шанг Цунг — с тревогой, и лишь в глазах Шао Кана она увидела тень сочувствия. Китана перевела дух, шевельнула пересохшими губами, торопливо схватилась за кубок и сделала большой глоток воды — только бы выиграть несколько секунд форы, чтобы собраться с мыслями.       — О каком турнире может идти речь, если все так, как сказал твой отец, Шао Кан? — обратился к Императору бог огня. — Мы не допустим хаоса, не можем допустить. Если Земное Царство перейдет в твое владение, что за этим последует? Земля будет залита кровью, как до того Эдения. Ты показал свою слабость, упустив из рук эти земли.       Китана встала, оттолкнув кресло. Брызги воды, расплескавшейся из опрокинутого кубка, полетели во все стороны.       — Все не так!       — Принцесса, займите свое место! Теперь не время вам говорить! — вмешался Шанг Цунг, тоже вставая — будто собирался вытолкать ее из зала взашей.       — Китана, прошу тебя… — заговорил Шао Кан устало и сердито, но она остановила его жестом.       — Все, что прозвучало здесь в отношении моего отца, — все это несправедливо, лживо, ошибочно. Называйте, как хотите, но ваши слова не соответствуют истине, о которой так много было сказано.       — В самом деле? — скучающе улыбнулся Рейден. — Так просветите нас, принцесса. Вам ведь, как-никак, лучше всех известно о том, что творилось в Эдении, пока вы игрались в правительницу. Мы бы не стали вас утруждать, но, увы, все остальные свидетели мертвы или ненадежны.       — Император Шао Кан — сильный правитель, который принимает нужные решения и умеет претворить их в жизнь наилучшим для всех образом, — начала Китана, глядя прямо перед собой, чтобы не видеть лиц тех, к кому она обращала свою речь. — До сих пор Империя была едина, а ее жители жили в мире и спокойствии. Эдения не была исключением. Лишь старая аристократия, жаждавшая власти, которой была недостойна, имела на сей счет другое мнение. Как всем присутствующим известно, по моему настоянию Император, руководствуясь принципом справедливости, доверил мне управление Эденией. Я должна была действовать в строгом соответствии с его указаниями и сообщать обо всем, что происходит на вверенных мне территориях, чтобы избежать любых нежелательных изменений. Однако, поддавшись низменным побуждениям, я обманула доверие своего отца и скрыла от него то, что должна была сообщить немедленно: информацию о заговоре, направленном на свержение его власти в Эдении. Заговор действительно затевался для того, чтобы вызвать у вас сомнения в устойчивости Империи и в конечном счете не допустить проведения турнира. Участниками заговора были Драмин, Аргус и Рейн. Всех их по их собственным словам и в соответствии с письменными доказательствами, которые вы видите перед собой, поддерживала некая третья сторона. Я хотела выяснить, что она собой представляет — кому еще было выгодно, чтобы турнир не состоялся. Именно поэтому я сделала то, что сделала. Цели мне достигнуть не удалось. Поддавшись провокациям Рейна, я утратила контроль над ситуацией, а когда поняла, что происходит, было уже поздно. Аргус закрыл порталы, лишив Эдению связи с Империей. Вина за то, что случилось там, лежит не на Императоре — на Аргусе, Рейне и Драмине.       — И на вас, — сказала богиня воды. Китана в ответ лишь склонила голову и осталась стоять молча и неподвижно. Некоторое время все хранили молчание. Потом, наконец, Рейден заговорил:       — Похвальное самопожертвование, но какой в нем прок?       — О чем вы, лорд Рейден? — снова заговорила Атлауа, и, к удивлению Китаны, тон у нее был весьма возмущенный. — Вас смешит это свидетельство дочерней любви и преданности? Действительно, уж вам-то только и забавляться. Даже если принцесса преувеличила собственную вину — ведь, как мы знаем, именно Император назначил ее представлять свою власть в Эдении, — разве это не зримое свидетельство того, что между Империей и Эденией установились достаточно прочные связи? Что касается Царств Хаоса и Порядка, обстановка там осложняется уже много лет лишь по одной причине, и имя ей Дарриус. Я на каждом совете требую его немедленной поимки, однако год за годом этот вопрос остается нерешенным. Негодяй на свободе, восстает против установленной богами власти и проливает кровь!       — Поимка Дарриуса — дело Императора, а не Высших богов, — проговорил Рейден, которого речь богини воды явно рассердила. — А преданность принцессы — семейное дело, и пусть она весьма трогательна, лично мне на нее плевать. Это выступление не имеет отношения к проблеме турнира.       — А мне кажется, — ответила Атлауа, — имеет, и самое непосредственное. В таком свете и сам турнир становится семейным делом, вам так не кажется, лорд Рейден?       — На что ты намекаешь? — перебил Шиннок, темные глаза которого загорелись от гнева.       — Я лишь спрашиваю мнения лорда Рейдена — не более того, — ухмыльнулась богиня воды. Шиннок несколько раз открыл и закрыл рот, но не нашелся, что сказать, и молча уперся взглядом в столешницу.       — Что ж, — проговорил Атар, — я думаю, мы все согласимся с тем, что назначение принцессы Китаны в Эдению и ее последующие поступки — это именно семейное дело, а не государственное. Ошибки принцессы весьма и весьма досадны, однако они не привели бы к таким катастрофическим последствиям, не попади она в ловушку заговорщиков. Сомневаться в существовании заговора у нас причин нет. Доказательства перед нами, свидетели есть, да и положение в Эдении доказывает, что семьи Аргуса и Драмина явно позабыли, кто истинный хозяин тех земель. Думаю, Император не станет медлить, чтобы напомнить им об этом… Что до безвременно погибшего Рейна, то лично я сомневаюсь, что он понимал, чему способствуют те действия, о которых нам упомянула принцесса. Я считаю, он лишь жертва отцовских игр. Думаю, не нужно еще раз повторять обвинения, которые Таня заочно предъявила Аргусу на недавней встрече… Он не достоин быть защитником Эдении, но никогда бы с этим не смирился. Жив он или действительно мертв, не суть важно. Важнее то, что Аргус пытался вернуть себе власть нечестными методами. Вероятно, он разбудил пламя старой вражды и в покойном Драмине. Ведь Драмин был одним из самых преданных сторонников Императора и не мог предать его из-за корыстных интересов…       — Все это звучит разумно, — поспешила присоединиться Атлауа. — Но в таком случае кто был неназываемой третьей стороной? Предположение, что кто-то из нас мог совершить такое неслыханное преступление, абсурдно. Я думаю, у нас не должно оставаться сомнений, что это тот, кто уже много лет поддерживает пламя раздора на мирных землях Империи — негодяй Дарриус!       Рейден прикрыл рот, будто скрывая смешок. Бог огня согласно закивал, а Шиннок, Шао Кан и Шанг Цунг хранили молчание.       — Что ж, значит, мы все выяснили. Происшествие в Эдении — результат заговора, выжившие участники которого должны быть наказаны по всей строгости, и промахов принцессы. Значит, это дело скорее семейное, и не подобает Высшим богам в него вмешиваться.       — Семейные дела, приобретающие государственный размах? — усмехнулся Шиннок. Шао Кан ответил ему презрительным взглядом. Богиня воды сказала с примирительной улыбкой:       — Да ладно тебе, Шиннок. Кто из нас может похвалиться тем, что его семейные дела безоблачны, особенно если речь идет об отношениях с детьми?       Шиннок не нашелся, что ответить — лишь взглянул на Рейдена, будто ища у него поддержки или в чем-то оправдываясь.       — Так каково ваше решение? — спросил Шао Кан. Китана почувствовала некоторое облегчение: голос его был спокоен, а речь уверенна.       — Я не вижу причин запрещать проведение турнира, — сказала богиня воды.       — Я тоже, — прибавил бог огня.       Все взоры обернулись к Шинноку, однако тот больше не нарушил молчания.       — Что же, — сказала Атлауа. — Вопрос решен — турниру быть. А теперь, если больше вопросов нет… Шао Кан, я не отказалась бы от ужина.       Ужин был накрыт со скоростью, которая заставила Китану изумиться, несмотря на охватившее ее безразличие усталости. Впрочем, эта усталость впервые за долгое время была приятной. Чувство выполненного долга — полузабытое и такое желанное. Шао Кан не смотрел на нее и не обращался к ней, однако она чувствовала его молчаливое одобрение — тяжесть теплой силы, укрывающей и защищающей от враждебности или любопытства. Китана не обращала внимания ни на ненависть в глазах Шиннока, ни на слишком явный интерес захмелевшего бога огня, ни даже на одобрительную улыбку богини воды.       Лишь одно существо заставляло ее чувствовать нечто, похожее на холодок тревожного любопытства — Рейден, сидевший у стены с кубком, который, впрочем, не наполняли с самого начала ужина. Китана то и дело ощущала на себе изучающий взгляд: Рейден следил за ней аккуратно, но неотступно. В очередной раз встретившись с ней глазами, он сделал знак, приглашающий ее выйти. Китана гневно поджала губы, и в ответ Рейден улыбнулся ей неожиданно мягкой и красивой улыбкой. Словно говоря о том, что их поединок уже закончился его поражением, и теперь нет причин длить никому не нужную вражду. Китана обернулась к Шао Кану, ища поддержки, однако тот был занят разговором с Шинноком, и, видимо, рассержен тем, что говорил ему отец. Шанг Цунга уже не было в зале, а богиня огня благосклонно слушала болтовню бога воды. Китана беспомощно взглянула на Рейдена. Тот снова улыбнулся, на этот раз ободряюще, а потом встал и вышел. Выждав несколько минут, Китана отправилась за ним.       Рейден ждал ее у дверей на балкон, выходивший во двор замка.       — Давай выйдем на свежий воздух. Ваши ветра, правда, ужасны, но все лучше, чем чад от факелов, — предложил он непринужденно, так, будто они были знакомы тысячу лет и все это время дружили.       — А больше ты ничего не хочешь? — оскалилась Китана, которой внезапная перемена манеры общения Рейдена горько и больно напомнила о Рейне.       — Много чего, вообще-то. Если тебя и вправду интересуют мои желания, я бы хотел пригласить тебя на Землю. В Амстердам, например. Это большой красивый город, и там теперь замечательное теплое лето. Но вряд ли ты согласишься совершить со мной такое путешествие, а нам нужно место, где нет лишних глаз. Есть идеи, или все же идем на балкон?       Китана прошла вперед, задев Рейдена плечом, толкнула дверь и вышла. Рейден тут же присоединился к ней, встал недалеко, но так, чтобы не нарушить положенную дистанцию.       — Я давно отвык от местных холодов. А если быть честным, то никогда и не привыкал.       — Ты — и быть честным? — усмехнулась Китана. Ее подозрения превратились в уверенность. Рейден послал ей короткую лукавую улыбку.       — Догадалась? Что ж, весьма похвально. Хоть и поздно.       — Как тебе вообще хватило на все это духу?       — Когда живешь в семье Высшего бога, быстро учишься и смелости, и решительности, и отчаянности. Это ты всю жизнь провела в замке, тупо исполняя приказы. Поди туда, куда скажут, убей того, на кого укажут.       — Не нравится наш уклад? Так, что решил напрочь его разрушить вместе с Империей? — съязвила Китана. Рейден вздохнул неожиданно грустно.       — В наших с тобой случаях, Китана, семейные дела слишком часто смешиваются с государственными. Я, как и ты, питал нежную привязанность к своей семье когда-то, но долго заблуждаться мне не пришлось. Меня вынудили выбирать, кем пожертвовать в этой бесконечной борьбе за власть — близкими или самим собой. Выбор очевиден, не находишь?       — Если я выскажу обвинение, ты ведь даже не будешь отрицать, что я права? — усмехнулась Китана.       — К чему? Ты ведь не настолько глупа, чтобы не понимать, что тебе все равно никто не поверит. Точнее, не покажут, что и без тебя все прекрасно знают. Я любимый сын своего отца, в отличие от Шао Кана.       — А если бы тебе удалось провернуть все, как ты хотел, что тогда?       — Тогда турнир бы не состоялся.       — А Аргус и Драмин?       — Плевать я хотел и на Аргуса, и на Драмина, и на Рейна. Стоило пару раз упомянуть при них отца и прислать пару больших отрядов, и вся их верность брату развеялась, как дым. С Драмином было труднее, но он тоже в итоге к нам присоединился. Эдения та еще дыра, ну ты и сама не хуже меня об этом знаешь.       — Почему ты мне все это рассказываешь? — удивилась Китана.       — Сам не пойму, — пожал плечами Рейден. — У тебя вид располагающий. Горячая и чистосердечная, но прямая, как лезвие ножа. И соображения у тебя столько же… У тебя в роду случаем не было шоканов?       Взбешенная Китана молча воззрилась на Рейдена, который позволил себе негромко рассмеяться.       — Шао Кан оценит твою жертву и, возможно, даже похвалит. Погладит по головке и скажет, что ты хорошо усвоила древние принципы. Так отцы хвалят своих детей из поколение в поколение, да? Но тебе никогда не видать свободы. И не думай, что хоть одно твое слово забудут. Только не Шао Кан и не Высшие боги. Дарриуса им не достать, остальные мертвы. Остаешься только ты, больше спросить за эденийские беды не с кого.       — Шао Кан примет справедливое решение, которому я подчинюсь беспрекословно, — проговорила Китана.       — Не сомневаюсь, — насмешливо протянул Рейден. — Я тоже так когда-то говорил. Ты не задумывалась, почему я стал протектором Земного царства в пику отцу?       — Плевать мне на это, — бросила Китана и повернулась было, чтобы уйти, но раздавшийся за спиной негромкий голос с ноткой отеческого сожаления заставил ее остановиться, будто громом пораженную:       — И до Би-Хана тебе тоже дела нет? Все ради отца, я понимаю… А ведь Би-Хан пожертвовал ради тебя многим. То есть я хотел сказать, наплевал на свою репутацию и на собственный клан. За убийство Рейна его никто судить не будет, конечно, но видимость создать придется. И Шао Кан больше не сможет открыто покровительствовать клану какое-то время, пока все не забудется. Количество заказов у них теперь поубавится. Слишком много шума, появляться в Эдении и там, где боятся таинственных кровожадных убийц, им не стоит для собственного блага — то есть, фактически вся территория Империи, кроме Внешнего мира, для них закрыта…       — Я ничем не обязана Грандмастеру и меня не тревожат беды его клана. Тем более, Саб-Зиро не понесет сурового наказания. Ты слышал слова Императора. Рейн пал жертвой собственной дерзости, — отрезала Китана, пытаясь сохранять безразличный вид.       — Какая возмутительная холодность. И слезинки не проронишь, когда Би-Хан падет жертвой собственной дерзости, в свою очередь? Или молва лжет, и вы не любовники?       — Рейден, — начала Китана тихо и зло. Он предостерегающе поднял руки:       — Молчу, молчу. Твои дела меня не касаются, хотя ты в некотором роде мне племянница, и я бы не одобрил твой выбор, если б меня кто-то спросил. Но, судя по твоему гневу, Би-Хан действительно тебя не интересует. Тем лучше. Ведь, выиграв для Шао Кана возможность провести турнир, ты подписала Саб-Зиро смертный приговор.       — С чего бы вдруг? Он сильный боец, да и вообще, не факт, что будет участвовать, — пробормотала Китана. Заметив ее волнение, Рейден удовлетворенно улыбнулся и продолжал:       — Сильный, это вне всякого сомнения. Но ни один боец, каким бы сильным он ни был, не справится с выходцем из Преисподней. Ты, надеюсь, слышала о Скорпионе?       — Скорпион? — выдохнула Китана. — Это тот… Тот самый?       — О да. Тот самый. И Куан Чи, его создатель, очень заинтересован в том, чтобы пополнить свою коллекцию. У Би-Хана нет ни малейшего шанса, и он это знает. Его ждет ад. Он же вместо того, чтобы провести последние дни с братом, спасает твою шкуру, а в свободное время медитирует и молится. Считает, видите ли, что так правильно. Я ему говорил, что он дурень, но он меня никогда не слушал. Куай Лиенг в ярости, бедняга обожает Би-Хана так, что смотреть тошно. Боюсь даже представить, что будет, когда Скорпион прикончит Саб-Зиро, а если еще и у Куая на глазах… Люди такие непредсказуемые, непоследовательные и странные. Ты, кстати, похожа на них. Очень похожа…       Китана молчала, не зная, что ответить. Рейден, видимо, удовлетворенный произведенным впечатлением, оборвал свою речь, сослался на то, что уже очень поздно, и вышел с балкона, оставив Китану в одиночестве обдумывать то, что только что обрушил на ее голову.