В тени Избранного

Из Зала стихий адепты под предводительством Фаральды вернулись в Зал достижений. Перед дверями они немного замешкались, решая, кого пропустить первым. Пока юноши спорили, кто из них откроет дверь Лидии, Брелина успела заметить над дверями стяг с эмблемой гильдии. Глаз на тёмно-синем фоне потускнел, а концы полотнища выглядели драными и истлевшими. Данмерка неслышно вздохнула: от величия Коллегии остались, похоже, одни воспоминания. Стало грустно. Парни, наконец, решили протиснуться в двери одновременно, и адепты шумной гурьбой ввалились в Зал. В центре приятно мерцал синий столб света, а Фаральда проверила, всем ли хватает келий для сна. Оказалось, что на Лидию они не рассчитывали, поэтому её отправили на постоялый двор, в Винтерхолд. Сначала оруженосец возмущалась, но под суровым взглядом Довакина быстро сникла. После споров между адептами Брелине досталась келья по левую руку, рядом с винтовой лестницей, ведущей на другие этажи, Довакину — самая просторная, но рядом с выходом. Онмунд и Дж’зарго препирались дольше всех, и в итоге норд разместился слева от данмерки, а хаджит — слева от Довакина. Дж’зарго выбрал комнату, где на стенах было меньше всего развешано частей животных: голов и шкур. А вот Брелине понравилась её комната: пол устилали медвежьи и волчьи шкуры, а прямо над изголовьем кровати на стене висело несколько чучел. Таких животных в Морровинде она не встречала, поэтому с удовольствием представляла, как будет разглядывать их перед сном. По совету Фаральды перед тем, как лечь в кровати, молодые маги активировали непроницаемую плёнку в проёмах келий. «Почему наши комнаты не оборудованы нормальными дверями?» — недоумевала Брелина. Но в остальном предоставленные ей покои казались девушке роскошными: в доме рода Телвани она привыкла к более скудной обстановке. Хотя на всём убранстве комнаты в Коллегии и чувствовался налёт времени, пыли не было, а мебель выглядела крепкой. Прислушиваясь к доносящимся из общего коридора звукам, Брелина разбирала свою сумку. В путешествие она взяла всего ничего вещей: несколько мантий и другой одежды, ступку и пестик для измельчения ингредиентов, котелок, нож и… книгу. Её дальний родственник, Мелс Марион (1) — ярый даэдропоклонник (7), насильно впихнул трактат, посвящённый Азуре. И теперь данмерка радовалась, имея в руках частичку дома. В последние дни на неё всё чаще накатывала грусть по покинутой родине. Как же там её предок и слуга малого дома Марион — Фелен Марион (2)? Дорожная сумка была брошена на пол, а сама Брелина забралась с ногами на кровать. Она намеревалась открыть «Ящик Азуры» (3), чтобы почитать перед отходом ко сну. Эту книгу она тайком прихватила из дома из коллекции Мелса (1) и до сих пор не могла понять до конца. Однако приглушённые голоса из общего коридора прервали её размышления и заставили бросить чтение на первой же странице. Голоса были мужскими, и в них звучало любопытство пополам с завистью. Брелина недоумённо нахмурилась, отложила в сторону книгу и тихонько подкралась к арке прохода, заинтересовавшись. Она прильнула к затягивающей арку плёнке и услышала прелюбопытный разговор.  — Ну же, Довакин, расскажи, что там было дальше? — похоже на голос Онмунда.  — Да, Дж’зарго тоже хочет услышать про этот курган.  — Ладно-ладно, но только одну историю, — голос Драконорожденного был полон показного смирения. — Погребальный Огонь — место упокоения многих поколений жителей деревни Айварстед. Но по словам жителей, там завелись призраки!  — Призраки? — передернул плечами Онмунд.  — Точнее, только один призрак. Но, — Довакин горестно вздохнул, — даже этот призрак лишь притворялся призраком и был… — Довакин сделал паузу, — магом-данмером, выпившим какое-то зелье. Да при том, безумным.  — Дж’зарго тоже слышал, что данмеры — лживые эльфы.  — Тише ты! — шикнул на него Онмунд. — А то услышит Марион и помешает нам. Продолжай, пожалуйста, Довакин! Брелине такие слова понравились мало: никому не позволено оскорблять её народ. Она никогда не доставляла хлопот своей семье, не совершала неподобающих выходок… Но почему-то сейчас ей остро захотелось раздобыть рецепт того зелья, чтобы попугать этих наглых парней, самой став похожей на призрака. Данмерка прислушалась внимательнее.  — Вызываю я, значит, огненного атронаха (4), а Лидия на этого помешанного мага с мечом прёт, весь обзор мне загораживает. А комнатёнка, где мы зажали этого «призрака» совсем маленькая. И мне даже не подойти к магу для удара: стол мешал.  — Дж’зарго тоже знает огненную магию! И скоро выучит и заклинание атронарха.  — Ладно тебе, хаджит, не перебивай. Послушать рассказ о доброй драке — самое то, чтобы крепко уснуть, — голос Онмунда звучал возбуждённо.  — И тут я выхватил лук: совсем недавно вырезал пару фалмерских (5) деревенек, там и раздобыл. Знаете, луки с такими зелёными камешками на плечах? Брелина не слышала ответа ни норда, ни хаджита, но представила, как те утвердительно закивали головами. Данмерке показалось, что там, за непроницаемой пеленой, в воздухе витает зависть, а всем им теперь суждено лишь существовать в тени Избранного: в тени его подвигов и славы. Дорога до Винтерхолда и вводное занятие утомили Брелину, поэтому она не стала слушать дальше и вернулась в постель, потеплее укуталась одеялом, боясь, что вечная зима найдёт её во сне. Однако ещё некоторое время до её ушей долетали обрывки разговора:  — Гробы… везде гробы… оттуда скелеты попёрли… скрипят суставами… костяшки хорошо горят. Там ещё драугры (6) были, тоже в гробах спали. Я как швырну огненный шар… драугр отлетел к стене быстрее, чем Лидия его мечом проткнула… Когда Брелина наконец уснула, ей снились оживлённые кварталы Вивека — города, в котором прошла вся её жизнь, в котором светило солнце, было сухо и тепло. Утро встретило Брелину пронзительным скрежетом, словно одна о другую терлись клешни краба. «Это такая побудка у них?» — с раздражением подумала Брелина. И не она одна: в общем коридоре послышались топот и недовольные возгласы соучеников. Ленивую утреннюю атмосферу прорезал громкий голос Фаральды: она была бодра и призывала адептов поторопиться и собраться в Зале стихий. Стараясь обуздать недовольство даже наедине с собой, данмерка брезгливо приподняла двумя пальчиками скинутые вечером на стул грязные одёжки, но вспомнила, что вчера ей выдали чистую мантию, поэтому поспешила примерить её. Зеленоватый балахон пришёлся как раз в пору, а талию Брелина ловко обернула широким поясом, на который крепилась небольшая сумочка. «Наверное, для сбора алхимических ингредиентов», — предположила Марион. Но вопрос с дорожными одеждами оставался открытым: неужели ей придётся стирать их в снегу?! Брелина содрогнулась от этой перспективы, но Фаральда ждать не станет, а значит, пора бежать в Зал стихий. Непроницаемая плёнка испарилась, стоило Брелине шагнуть за порог своей комнаты. Комнаты остальных адептов уже были пусты. Вдруг со стороны двора Коллегии послышались странные звуки: хлопанье крыльев, звуки разрывов, как от огненных шаров, крики. Девушка бросилась на выход. Перед её взором предстала страшная картина. Огромное чешуйчатое чудовище с окровавленной мордой изрыгало из пасти ледяные потоки. Его большие перепончатые крылья сотрясали воздух, рождая снеговую вьюгу. Когти с противным скрежетом царапали плиты, которыми был выложен пол внутреннего двора Коллегии. Вдруг массивная туша взлетела, а ей вдогонку понесся огненный шар, но крылатое существо грациозно извернулось в воздухе и окатило букашек на земле ледяной волной. К сожалению, от следующего заклинания ему увернуться не удалось, и твари пришлось опуститься на землю, припадая на одно крыло. «Почему ты не улетаешь?» — мысленно взмолилась Брелина. В рептилии чувствовалась мощь, неудержимая стихия. Но её разум будто спал, а инстинктов хватало лишь на то, чтобы снова и снова бросаться на одного и того же… норда. Тут данмерка заметила, что целями всех атак летуна был никто иной, как Довакин. Но он играючи рубил спустившееся с неба существо, а на подхвате была Лидия. «Как же так?» — думала Брелина: «Что за сила в этом норде? Почему он так легко расправляется с властелином неба?» Сама она в драку не вмешивалась: не её это бой. Когда крылатый приземлился, Лидия подскочила к нему сбоку и рубанула мечом у основания хвоста. Хищник взревел и попытался оттолкнуть женщину лапой, но та оказалась проворнее и увернулась, теперь уже рубанув противника по лапе. Замах был такой силы, что несколько чешуек с противным скрипом треснуло и опало на снег, словно скорлупка. Брелина закусила губу: в её душе болью отдалось это ранение существа. Но она осталась неподвижной, не зная точно, на чьей стороне стоит сражаться. Вот бронированная рептилия в последний раз взмахнула крыльями, издала звук, похожий на плач, и замерла неподвижной тушей. Довакин смело приблизился к поверженному врагу, и тут плоть последнего начала таять, окутывая норда золотистым сиянием, которое очень шло его внешности. Как и большинство нордов, Довакин был русоволос, кожа же имела цвет тёмного песка. В мерцающих золотом вихрях Драконорождённый, казалось, обрёл черты божественных даэдра (7). И Брелина любовалась мощью сильного воина до тех пор, пока не потухло сияние и Довакин не превратился в обычного мужчину-мага. Несколько костей треснуло под уверенной поступью Лидии и Драконорождённого, когда те, как ни в чём ни бывало, двинулись в Зал стихий на обещанный вчера инструктаж.  — Довакин, кто это был? — крикнула вслед уходящей парочке Брелина. Довакин удивлённо обернулся, его брови взметнулись вверх:  — А, Марион. Это всего лишь дракон. Тебе не о чем беспокоиться: со мной никакой дракон не страшен, — и подмигнул.  — Дракон… — Брелина задержалась во дворе Коллегии. Ей не хотелось уходить, не рассмотрев поближе летающее чудовище, которое никогда не встречалось в Морровинде. Сначала дракон показался данмерке неимоверно огромным, а сейчас он, лежащий одиноким остовом на заснеженных плитах двора Коллегии, вызвал в ней… Лишь жалость. Тот, кто свободно парил в небе, не ведая преград, безжизненным скелетом пал к ногам бездушного норда-убийцы. Данмерка Марион хотела прикоснуться к тому, что осталось от дракона, и уже было занесла руку, но громкий голос Фаральды вывел её из задумчивости, прервал созерцание: — Брелина! Где ты пропадаешь? Поторопись, тебя ждут в Зале Стихий. Девушке ничего не оставалось делать, как развернуться на каблуках и поспешить на зов. Пусть её походка была быстрой, спина была выпрямлена, а на лице застыло выражение отрешённости, будто только что не она с широко раскрытыми глазами взирала на бой с небесным властелином. Через несколько минут хлопнули двери Зала Стихий, а за ними скрылись обе магички.