Где ты

Дима хмыкнул, в сотый раз повертев в руках ее мобильный телефон. Саша еще раз пересказал то, что ему сообщил Эдик, а потом спросил: — На кой-хуй ей пятьдесят тысяч российских рублей? — - Ты меня спрашиваешь? — шатен болезненно улыбнулся. — Это в банк идти надо. У нее же карта была. Посмотреть последние транзакции. — Ты где такое слово выучил? — Рома, сидящий буквально в метре от Лелюка, громко усмехнулся и покрутил пальцами нож-бабочку. — Транзакции… — Да не тупой я, шо ты до меня докопался? Саша громко рассмеялся, а потом поморщился от тянущей, тупой боли в груди. Хотелось немедленно начать поиски хотя бы какой-то зацепки. Наконец-то найти уже эту призрачную Инну, про которую не слышал ни один из площадских, а потом и убийцу. Они два дня подряд пытались найти эту девушку. Информация о том, что она была у площадских, скорее всего была ложной, иначе в списках бы она числилась. Два дня — блядских два дня, — поисков ничего не дали. Центральные, как бы Саша не грозился набить им лица, не просто не знали некую Инну — поливали грязью и рыжую. Несмотря на то, что во всем городе был объявлен траур — компания «центральных», исполняя все законы, продолжала рассказывать грязные и отвратительные вещи про Алю. Вспомнилось все — и голые фото, где было в редакторе вставлено ее лицо, и целых полгода употребления химии вместе с алкоголем. Нет, она не была святой. Ей было шестнадцать: она курила крепкий «красный» Мальборо, мешала водку с «Сибирской короной», носила старые растянутые свитера из «секонда» и резала волосы по плечи. Она была своего рода бунтаркой — две татуировки на руках, проколотые язык и соски, наркотики, сигареты и вместе с этим — бесконечный, дикий секс с Плисакиным. Но, Аля решала все на словах, а если понимала, что не права — умела признавать это. Девочка была яркой, вертела на мужском половом органе всю их «блядскую систему», читала русских классиков и плакала так, что даже стены изнывали от жалости. Для них, несмотря на все дерьмо, она навсегда осталась той самой Фионой — рыжая крашеная девочка, заправляющая за уши волос. И, чертовски опасной, когда брала оружие. — Площадские станут больше говорить, если мы наведаемся к Тарасу, — Рома точил какую-то деревяшку ножом и постоянно шмыгал носом. — Если это ничего не даст — перестреляем там все к ебеням. — А потом нас засудят, — фыркнул блондин и отобрал у брюнета нож. — Ты понимаешь, что в этот раз нас действительно посадят? Тебе говорили, что прокурор больше не будет заминать это все. Мой дядька заебался уже вытаскивать нас. — Однако, он не торопится искать убийцу Альки, — процедил сквозь зубы Манько, убирая выточенный кол в рюкзак. — Потому что нет ничего. — Потому что не хотят искать, и ты этого не хочешь, — теперь это уже было похоже на какое-то рычание. Рома был зол, и Дима прекрасно понимал, что сейчас будет. — Я пытаюсь, ты сам видишь, что нихуя не осталось Рома размахнулся и со всей силы всадил кулак в стену. Саша, на которого был нацелен удар, остался стоять на месте. Сердце блондина стучало в бешенном ритме, а грудную клетку сжало спазмом. Вдоха сделать не получилось. Он стоял, пытаясь набрать хоть чуть-чуть воздуха. Брюнет посмотрел прямо в глаза другу. Сколько всего они вместе прошли? Первую татуировку, первую перестрелку, ранение первое. А он сейчас готов ее убить просто за то, что Саша был черствым уебком. — Это ты ей ребра ломал. Это от тебя у нее шрамы по всей груди. Это она тебя принимала всего, а ты все чего-то хотел от нее получить, что-то доказать, — в глазах Манько появились слезы. — Это ты виноват в том, что она сейчас в холодной земле лежит. Это ты ее убил, брат. Ее кровь на твоих руках. Манько вытер слезу с подбородка, схватил рюкзак и вылетел из помещения. Саша повернул голову враво и увидел вмятину от его кулака с кровью на сколах. Блондин помнил, что Аля была для Ромы словно ребенок. Она была ребенком и для Димы, вот только Саша видел в ней то, что не видели другие. С ним она никогда не была невинной маленькой пятнадцатилетней девочкой. Рыжая в постели делала такие вещи, что любой парень мог ему позавидовать. Она дралась, как дикая — налетала и просто била, не трогая лишь волос, потому что понимала, какого это — выдрать волос девушке. Рома любил ее, как собственную дочь. И ее потерю переживал, как потерю своей дочери. И, несмотря на это, прекрасно понимал, что Саше сейчас тяжелее всего, но с собой сделать ничего не мог. Боль сплошной линией перечеркнула все, что было до этой блядской рыжей. И, по итогу, вместо крепкого братского трио, остались трое разбитых парней. *** Клуб «Площадских» отличался тем, что там был полноценный «блядушник». Шлюхи, наркотики, алкоголь — этим славилась одна из самых больших компаний Харькова. В ее составе было около 30 человек, (для сравнения: у Саши было все пятеро людей) и это делало их одной из самых безбашенных банд всего города. У Саши не раз происходили стычки с Тарасом, которому полгода назад исполнилось девятнадцать. Блонди был старше парня на шесть лет, соответственно, знал и умел больше. Он решал все проблемы разговорами, и не реже применял в этих разговорах кулаки. Главарь площадских делал все в точности наоборот — оружие не пропадало у него из рук ни на минуту. Их девушки были шлюхами, и Саша категорично запрещал своим ребятам общаться с ними. Теперь, появлялся вопрос: Аля ослушалась, и завела дружбу с одной из их шалав? А если она не была такой, поэтому и не числится в их списках? В любом случае, они смогут найти ответ на вопрос именно сегодня. Машина остановилась у большой железной двери. Рома припарковал авто и, повернулся к Плисакину. — Какие указания? — Просто будьте на чеку, — прохрипел блондин, сделав пару глотков водки. — Нам не нужно побоище. Мы пришли узнать о девчонке, все. Никого не трогаем, ни с кем не общаемся. Я сделаю все сам. — А на кой-хуй мы тебе нужны? — Дима фыркнул и зарядил пистолет. — Тупа сидеть и смотреть, как ты решаем все сам? — Нет, я просто не хочу, чтобы вы пострадали… — Меня не ебет, и ты это прекрасно знаешь, — Рома выхватил у Димы оружие и, выйдя из машины, направился прямиком в клуб.