Где ты

— Сука! Она получила удар по лицу и отлетела к стене. Из носа хлынула кровь, а губа была рассечена надвое. Саша подлетел к ней и схватил за шею. — Сука, сколько раз я тебя просил не лезть во всякую поеботу?! Снова удар. Из ее глаз хлынули горячие соленые слезы, а кровь начала течь по подбородку, капая на грудь. — Тварь, ты тварь, ясно?! — Плисакин схватил ее за волосы и посмотрел прямо в глаза девушки. Болотного цвета радужка блестела в свете лампы, а ее губы были слегка приоткрыты. Аля жадно хватала ртом воздух и молчала. — Сука, я ненавижу тебя. — Ты мне уже ничем не поможешь, — прохрипела рыжая, выдавливая довольную улыбку. — Я мертва. Ты знаешь это? *** Он проснулся в холодном поту. Это было яркое воспоминание — настолько живое, что костяшки кулаков словно ощущали эту приятную боль. Январь 2013 года. Она попыталась отомстить за свою мертвую подружку-наркоманку, а в итоге рыжую чуть не изнасиловали и не убили. Саша помнил, как Аля летала по всему штабу, как пачкала кровью стены и молчала, проливая на пол кровь вперемешку со слезами. Дима пытался вступиться за нее, но был послан Плисакиным. Рома вывел его из помещения, незаметно вытащив у блондина оружие. Как только дверь закрылась, то послышался первый удар и ее голос. Разбитые нос и губа, два сломанных ребра — Дима потом долго вымаливал у Али прощение, что не помог, но она сдержалась очень стойко. Смеялась сквозь боль в груди, просила дать ей сигареты и спрашивала, сердится ли на нее Плисакин. Это был не единственный раз, когда по его вине она лежала в больнце. Но этот раз был особенным — самый первый. Блондин хотел сломать ее. Чтобы она сама бежала от него. Чтобы она поняла, насколько опасно было то, чем они занимались. Но, он просчитался. Рыжая сносила все его действия на себе, училась на его ошибках, а потом крепко прижималась и засыпала на плече. Продолжала влезать в дерьмо, училась стрелять и била всегда по шее. Осознание сделаного пришло слишком поздно. Она мертва. Теперь не у кого просить прощения, некому обещать свернуть горы. То, чем занимались они — нельзя было назвать нормальным. Люди, а именно отдельные банды, пытались разделить город. И они делили его, всеми методами. Их территория — именно территория Плисакина, — была самая большая. Он забрал себе практически целый район в Харькове и клуб, куда никто не имел права соваться. Остальные ребята точно также устанавливали на своих территориях правила, которые никто не смел нарушать. И до ее появления все было стабильно, пока Аля нагло не влезла туда, куда не стоило. Саша рвал и метал, когда узнавал о том, что она вытворяла, но всегда заступался перед другими. Все они жили по законам, и ради нее, Плисакин начал их нарушать. И, не бросил ее, даже когда она стала принимать наркотики. Стоп. Наркотики. В голове что-то щелкнуло. Блондин вскочил с кровати и схватил с тумбы ее телефон. Разблокировал. Посмотрел список последних контактов. — Блять, конечно… как же я про тебя мог забыть… *** Снег медленно падал на замерзшую землю. Саша затянулся сигаретой и глубоко вдохнул ъолодный воздух. Гера опаздывал; причем, уже на двадцать минут, что не было ему свойственно. Обычно, парень приходил точь-в-точь. И даже когда знал, что получит от Плисакина за то, что толкает ей всякую дрянь — все равно пришел вовремя. Вдалеке показался мужской, почти мальчишески силуэт. Эдик был ростом 153 сантиметра, брюнет с протезом вместо ноги. Всегда веселый и приветливый, Эдик получил прозвище Гонг, но в телефоне Али был записан как «Солнышко». — Эу, привет! — шатен отбросил в сторону окурок «Синего Винстона» и протянул руку блондину. — Привет, — Саша пожал ладонь парня. — Как жизнь? — Ну, по-тихоньку. Недавно у площадских в клубе побывал — это пиздец, брат. Я столько бабок срубил на их шлюхах, — Эдик хохотнул и сплюнул. — Ну, сам понимаешь… — Не думал, что Тарас не смотрит за своими женщинами. — Кому там смотреть? Он сам принимает, причем уже не природу, а химию хуярит. Мне барыга центральных сказал. Он как раз этой дрянью занимается. Это непринужденный разговор устраивал обоих, но Эдик, несморя на свою веселую натуру и глуповатый вид, умел распознать чувства другх. У Саши же было все на лице написано. — Ты же о ней пришел поговорить? — Да. О ней, — Плисакин опустил глаза вниз, глотая остатки последней фразы. — Она звонила тебе перед тем, как пропасть на три дня. Зачем? — Мы часто созванивались, — начал Эдик, закуривая сигарету. — После того, как она принимать перестала, Алька мне частенько звонила. Ну, просто так, спросить, как самочувствие, как дела… — Ближе к делу, — прервал его блондин, перехватив у друга тлеющую сигарету. — Она позвонила. Сказала, что нужно встретиться, и это срочно, сказала, чтобы я приехал. У меня в тот день поминки были, сорок дней у Марка. Помнишь, высокого такого… черного? — Да. Помню. Дальше что? — Я бросил, приехал, как только смог. Она спокйная была. Попросила денег в долг, сказала, что потом отдаст. Я себе на проезд оставил, а ей отдал около двадцатки с половиной*… да, вроде так. Ну, она меня обняла, и я уехал. Все. Больше мы не виделись. Саша нахмурил брови. Аля никогда не занимала такие огромные суммы денег. Что понадобилось рыжей, что она вызвонила Эдика, чтобы получить практически тридцать тысяч гривен. На что ей была эта сумма? Опять вопросы, вопросы… И ни одного ответа. — Сань, она как-то мне говорила, что начала общаться с девчонкой. Инной вроде. Она раньше у площадских была, — Эдик опять сплюнул. — Попробуй ее найти. Она должна что-то знать. Инна. Инна… — Спасибо, брат. Я долг отдам в конце недели, скинь номер карты. — Забей, это копейки. Ты лучше разберись в этом, и этим долг мне вернешь. — Хорошо. Удачи. — Терпения тебе, Сань. Они пожали напоследок друг другу руки и разошлись по разным сторонам. Никто из них еще не догадывался, что это была их последняя встреча.