На столе еще издали виднелась тёплая грудинка, у плиты же пустая посудина, но даже от такого зрелища аппетит не появился. Он отрезал небольшой кусок, точно так же осматривая блюдо со всех сторон, как до недавно делал Уолст-старший.
— Подумаешь, не естественного пигмента. Яду туда я точно не сыпал. Может в курице сохранились какие-то металлы от некачественной фольги? Раньше я с похожим не сталкивался. Мясо как мясо. — Стоит ли пробовать своеобразное кулинарное творение с большой вероятностью под утро выехать на каталке? К примеру, заразиться птичьим гриппом от мёртвой курицы или же просто подавиться, с его-то везением.
У него есть выбор? Куда правильнее не забивать голову ненужным: весь мир итак настроен против объективности.
Поводив немного вилкой по тарелке блондин смирился с тем, что придётся насильно давиться роскошным ужином на двоих, ибо желания задерживаться внизу на долго абсолютно не было. Желудок тоже не собирался мириться с его нахальными заскоками, ревя как буйвол. Он часто доводил себя до состояния апатии, но со временем научился не задерживаться на больном и отпускать незадачливые пубертатные периоды. Не все, кончено, но от осознания неизбежности судьбы на душе становится как-то легче, ведь невозможно не испортить то, что ты не контролируешь.
Вкус только подтверждал теорию об испорченной упаковке для пищевых изделий: ярко выраженный металлический оттенок с очень знакомой, но почти не заметной горечью на заднем плане. Блюдо, не то чтобы испорчено, оно слишком перенасыщено пряностями, аромат которых слабо заметен в большом количестве. Но запах обгорелого деко перебивал всё хорошее впечатление. Однако, в следующий раз Уолсту стоит не полениться и напомнить себе смазывать форму для обжарки растительным маслом.
Громадное количество соуса никто не отменял, поэтому через пять минут уже чистая тарелка стояла в шкафчике... Две чистых тарелки, напоминающих непростую участь подростка в семейном очаге. Только понимающая улыбка, отбившаяся в зеркале прихожей, поднимала пессимистическое настроение.
Это ли кошмар? Еще не начался? Уже закончился? Парень устал думать о плохом: неправильных поступках, счастливом будущем и элементарно закрываться от всего мира 'золотыми' воспоминаниями. Говорить в пустоту, не получая ответов. Это так... по-детски. Куда скорее повеситься, нежели принять факт обособленности своего значения, применение которому находят лишь единицы. Да и фаза молчанки успешно пересечена, насколько долго он мучился с ней. Потерял уйму времени, а ведь мог чему-то научиться, может засветиться где, прочесть что полезное, в конце концов увидеть что-то кроме себя и своих страхов. В противовес лени — ничего. Абсолютно ничего. Только громкие фразы о терзании и сожалениях. Ему банально страшно меняться изнутри, интересоваться чем-то светлым, слишком приметным. Тратить на себя время, силы, старания других. Кому оно надо? Гораздо проще жить с дыркой от бублика.
Огорченно поднимаясь в комнату, он хотел еще раз попытаться добиться временного расположения отца, но вразумительный голос в макушке настоятельно рекомендовал прекращать думать о крайних глупостях. С родительской комнаты не доносилось и малейшего звука. Вечер двигался по вполне стандартной схеме, точнее был почти идентичным, если бы не жуткий сквозняк. Листья, с промежутком в несколько секунд, залетали с угла в угол, как по команде распространяясь по всему ковру в разные стороны. Собирая по пути в совок мусор, он вышел на след нужного окна. Огромная штора закрывала какие-либо малейшие просветы, поэтому без дедукции и хоть малейшей интуиции, как сегодня в школе, парень явно бы оплошал. И получил на орехи за намеренное бездействие. Блондин моментально сократил дистанцию, бережно закрыв отверстие.
— Еще вчера я падал на кусты. Теперь здесь куча отсохшей растительности. Странно наблюдать такую быструю смену поры года.
Убедившись в том, что отец давно улегся, Мэтт решил проявить активность именно к концу дня и выйти наружу. Точнее, на неизведанный по сей момент задний двор. Без рулетки любой другой оставил бы расчёты на потом, но въевшаяся в голову детская палатка оказалась куда кстати для не профессионального измерения. Три метра, три палатки. Девять метров. В случае непредвиденной ночёвки за пределами дома, места ему — предостаточно. Даже слишком.
Среди разорванных мешков хлама он нашёл садовые инструменты, в придачу к изящному гнезду термитов внутри, казалось бы, абсолютно неповрежденной снаружи бочки. Теперь юноша точно знал: без опасных для озонового шара химических гранул или аэрозолей в сарай — ни ногой. Не хватало только подцепить одного такого под одежду. Эти паразиты плодятся как комары. Один день и прощай допотопный фундамент дома. Пока Уолст не трогает насекомых, то и они — его. Вполне взаимовыгодные отношения. По крайней мере, пока он не найдёт безупречный способ избавиться от них раз и навсегда.
В руках накапливалась негативная энергия, которую просто необходимо куда-то деть. Естественно, далеко ходить за решением не пришлось: Уолст не нашел лучшего занятия, кроме как убраться в собственном дворе. Повозившись с остатками от мешка еще немного, он сумел избавиться от спутанной паутины, загораживающей проход к несчастным граблям. Сгребать листья в небольшие кучи, достаточно мирное занятие. Но однообразные повторы одного и того же действия разгоняли сумбурные мысли об огромном количестве насущных вопросов. Никто не хочет случайным образом сорваться на людях и показать себя с
худшей стороны.
Мимо, на медленной скорости, проезжала с недавних пор знакомая ему модель машины. Уолст слишком сильно понадеялся на темное время суток, за что и поплатился довольной улыбкой из тонированных стекол. Всё тот же бугай систематично перебросил через стекло пустую банку. Только ближе.
Звучит неубедительно, как широкую и протоптанную дорожку ему трудно заметить в сумерках, а как речь зашла о физических свойствах светоотражения алюминия, присущим всем видам металла — почуял за километр. Да и противного звона не улавливалось.
Он бы не был сам собой, если не отчитался за содеянный вред природе. Мысли о самоизбиении учащались, помощи от первого прохожего не дождешься, отступать совершенно некуда. Как блондин не пытался спрятаться за каменным лицом, крепко прижатый к торсу садовый инструмент и настороженная поза выдавали его настоящую сущность.
— Как по расписанию. А я уже надеялся уснуть спокойно. Вам мусорить не надоело? Какой кайф гонять в тихом спальном районе, при 170, когда в центре есть шикарнейшая автострада, — автомобильное стекло наполовину приоткрылось со стороны пассажирских мест и компания окончательно остановила на нем внимание.
— Конечно, добраться в центр так просто. Мэтт там явно каждый день отсасывает всяким незнакомцам. Под мостом. Ой, подожди, ты тут всего-навсего второй день. Подумать только, сутки не прошли, а я вновь вижу твою рожу. Расскажи, как ты это делаешь? — переспросил Нил.
— Что именно? — хулиган показушно снял глянцевые очки и не с первого раза зажжег начатую сигарету.
— Выводишь меня из себя, мерзкая выскочка, — русоволосый энергично вылез из душной кабины, испустив клочок дыма в нахмуренное лицо юноши, при этом не глуша мотор.
— Не заводись, Нилыч, — отстраненно выпалил бугай с заднего сидения, на полном серьёзе достав миниатюрный ножик с внутреннего кармана. Уолста только сильнее перекосило. Он никогда не видел настоящее оружие, причем вблизи. В фильмах предмет самозащиты всегда казался обыкновенной игрушкой, а как подумаешь о том, что маленькая царапина, да с нужной стороны, и ты не жилец. — Мы всегда можем все уладить. По своему.
— Обворовываешь старых пердунов на банальной уборке? — неправильно интерпретировал сопоставленную ситуацию одногодка, хотя блондину итак было достаточно неловко оправдываться. Особенно перед Нилом.
— Я здесь живу. Мне не платят за... Н-неважно, — Нил произвольно закатил глаза.
— О, боже. Пару минут, Фрэнк. Покажу кое-кому обратную тропинку домой, — за ответной реакцией последовали нахальные смешки корешей и рука Сандерсона на плече.
За углом дома, прикрытым выросшими сорняками неизвестных ранее юноше растений, разговор приобрел совершенно другие очертания. Мэтт не ожидал ярого снисхождения судьбы пятнадцатый раз за день, поэтому преждевременная вспыльчивость Сандерсона оставляла желать лучшего. Крепкая хватка затащила сконфуженного юношу под козырёк.
— Умеешь только языком чесать? Нравится быть в центре внимания? Как же бесишь, выскочка. — Хотя на улице было достаточно темно, Мэтт сумел разглядеть определенную агрессию в резких действиях одноклассника. Откуда она берется? Неужели парень настолько не переносит его внешний вид, что в ту же секунду выдергивает остатки надежд на спокойное общение?
— Повторяться как бы невежливо. Не переживай, я не претендую на посторонний табун неопытных девушек, — старательно ответил блондин, не желая переносить вопрос на новый уровень. Сандерсон, в свою очередь, отвернулся к испачканной стенке из сомкнутыми кулаками, лишь бы не отбить нижнюю челюсть мистеру совершенство, с надменным выражением лица, будто делает ему титаническое одолжение.
— Великому уму не с кем больше пообщаться или ты попросту не понимаешь очевидного, а? Давно это у ботанов обнаружились мазохистские наклонности? Следил бы за языком. Ты мне даже не ровня, — хулиган убедительно провел пальцем по укладке дома, собрав немного сухой грязи с поверхности. — Страдаешь тут херней, когда в школе куча театральных кружков и спортивных секций. Даже боксерский клуб, к которому тебя и близко не подпустят с такой мышечной массой. Между прочим, я одним ударом уложу любого на лопатки, помнишь? Так что девицы тебе противопоказаны. Как говориться,
побойся Бога. — Уолст, с изнеможением в руках, сумел перебороть себя и отказался соревноваться за право альфа-самца на словах, минимально отчитавшись за свои предубеждения.
— Клуб? Люди? Общение? Твои мозги еще не взорвались от побочных процессов табачной фабрики? Такие столпотворения изначально создавались для сбора слабых духом, в качестве загнанной живьём жертвы. Не пойму, в чём смысл быть большим чего-то незначительного? Куда продуктивнее ядерной физикой увлекаться, — рыжеволосый оживленно усмехнулся.
— Неудачник и ядерная физика? Да ты выйти из здания не смог, а тут реактивную струю вместо словесного поноса по колбам разливать. Небо и земля. Хотя, в одном ты всё же прав: чему гринпис их научит? Слизывать витамины с разлагающихся тараканов? Нет, еще лучше, усовершенствует древнюю технику махания граблями против часовой стрелки. Просто кошмар, — Уолст опасливо осмотрел грабли в руке.
— Что плохого в уборке листьев с участка? — Нил по-особому обращал на себя внимание, старательно вырисовывая рукой на испачканном окне непропорциональную голову Уолста с членом во рту. Где-то глубоко внутри, блондина это веселило точно так же, как и довольного своим уникальным творением живописца.
— Первого сентября? Фактически в полночь? Ну, даже не знаю. Сейчас же так модно заниматься садоводством. Сгрёб бы всё в несколько маленьких кучек и не тормозил. А-ля китайский фэншуй. — Парень сбил содержимое окурка, оставив догорать фильтр меж двух пальцев. — Не замечал, абсолютно у всех твоих соседей отдельно от мусорного пакета стоят белые мешки? — Уолст с трудом покачал головой. Сейчас его ближайшие мысли никак не сходятся с разумом, лишь поверхностно. Ради приличия, стоит сказать что-то глупое, дабы хулиган посчитал его догадки вновь детской интуицией.
— Докурил? — Рыжеволосый явно не ожидал вопроса на вопрос. Куда еще глупее. В следующую долю секунды Уолст торопливо выхватывает остатки сигареты, оглянув ее на присутствие легкого задымления около привычной зоны горения. Сандерсон примерно догадался, в каких целях она нужна, поэтому безо всяких усилий отобрал ее обратно, тут же затушив ботинком об землю, пока тот не спалил весь дом, вместе с лужайкой. — Фильтра жалко?
— Можешь хоть пять минут не тупить? Совсем умом тронулся? Это не твоя родненькая выгребная яма, откуда ты родом. Здесь нет засранной экологии! Моя кузина живет за два квартала отсюда, кретин! Думаешь, ей не хватает убийственных веществ в нынешнем кислороде?
— П-прости, окей? Виноват, сильно. Я не знал, что живу рядом с твоими... родственниками, — всего за один шаг, тот преодолел два метра и уже стоял впритык к озабоченному Мэтту, подтягивая хлюпика к себе как нетрезвого другана.
— Какая к черту разница, с кем ты живешь? Да хоть с Папой Римским! В приличном обществе тебя бы за такое давно на костре сожгли.
— З-за весь период средневековья сжигали заживо лишь истинных ведьм. Женского пола, ведь согласно Библии именно Ева первой нарушила запрет и вкусила плод с древа познания добра и зла. — Уолст хотел наглядно объяснить, что одноклассник подобрал не самое уместное сравнение, но как обычно переборщил с ненужной информацией.
— Что ты несешь?
— Не бей, пожалуйста. Я-я не понимаю, чего ты добиваешься.
— Добиваюсь? Включи мозги, тряпка. Белые мешки для чего нужны? Конечно же чтобы собирать и вывозить эту сыплющуюся дрянь за город. В твои обязанности входит исключительно упаковка. А потом знакомый твоего бати, такой же безработный волонтер, переработает ее в компост. Каким боком здесь ведьмы? Не вкуриваю. Мне не интересна родословная твоей семьи, господи.
— Разве не фермер? Это же для сельского хозяйства собирают листья на компост.
— Заткнись. Просто молчи. Не думай. Ты начинаешь говорить о какой-то всевозможной хуите и становится только хуже. Если хочешь что-то сказать, подумай десять, нет, пятьдесят раз, прежде чем парить мне мозги. Ясно? Лучше спасибо скажи. Не факт, что ты этот штраф оплатил бы, разве только натурой. Хотя, может найдешь у кого занять 60 долларов, — парень тут же перевел невинный взгляд на него, от чего Сандерсон весьма захотел вырвать ему глазницы и любоваться ими в качестве молниеносного решения еще не начавшихся проблем.
— А чем ты занят в полночь? — с любопытством в глазах, открыто поинтересовался Уолст без задних мыслей. Рыжеволосый наигранно закатил глаза, не соображая как человек может быть полным балбесом, но продолжать позориться. Будто у него нет определенной планки для унижения.
— Живу. Тебе тоже не помешает научиться получать своеобразное удовольствие от малого. Прямо как я от ночных покатушек, — он выглянул из-за угла, наблюдая за действиями своих знакомых.
— Можно задать вопрос? — тот одобрительно качнул головой, жалея потраченные двадцать минут впустую. — Гуманно ли брать пример с плохого человека?
— Смотря, кого ты считаешь плохим. Это относительное понятие. Оно закрепляется на человеке только с одной точки общего зрения. Одной из сотни тысяч, идентичной таким же, а это достаточно маленькое внушение. В общем, не узнаешь, пока не попробуешь.
— Зачем ты потащил меня в мой же двор? Это... странно, — хулиган замучено почесал затылок, на ходу сочиняя план успешного отхода. Но заметив странную ткань в большом пакете за Уолстом, язык начал сам собой заплетаться.
— Конечно, чтобы ты мне отсосал здесь, прямо в... палатке? В пакете? Что за, так, ладно. Нахуй тебя, нахуй этот двор, нахуй это неловкое молчание. После такого я еще долго не смогу нормально шутить о человеческих
приборах. С тебя бутылка холодного пива положена, как минимум, чтобы я забыл все нахлынувшие от жары обиды. И всю остальную голубую дрянь. — По пути к калитке Сандерсон чуток сделал несколько ударов ладонями по щекам, приводя себя в чувства.
— Чё так долго? Не мог быстрее набить ему рожу? Почему нас не пригласил к сиему творению занудства и родительского разочарования?
— Мне без вас заняться было чем. А посадить педика на бутылку я и сам могу.
— Ха-х, узнаю старого Нила. Может к Мелиссе заедем?
— Нет, сегодня братская компашка. У меня переизбыток бабских соплей, — они быстро двинулись с места, пока Мэтт пытался убрать потешность с лица.
— К черту эта правильность.
Утро до мельчайших пауз фигурировало с вчерашним днем, будто он неосознанно застрял во временном промежутке, слишком сильно зациклившись на ошибочных мерках. Может только вместо тостов — недоеденная курица. Точно так же опоздал, как и прошлый раз, без ощущения проступка, совместно с разбрызганными мелкими пятнами на кофте. Ну, опоздал, сильно сказано, прийти на двадцать минут позже, вот прекрасно подходящая отмашка. Радужные афиши с кучей достоверной и не очень информацией о заниженной самооценке, или чем-то схожим за посылом, не давали проходу. Конкретно Уолст не вчитывался, но большие буквы на месте изображений мозолили глаза. Они неряшливо расползались по всей длине коридоров, отвергая парня своей новизной и запахом печатного станка. На славу же он вчера потрудился, если не урвал смачного леща по невинным девичьим щечкам.
Людей полно, ведь это не только кружки, официально существующие на территории школы, что в тоже время считаются и внешкольными, не относящимися к определенной логичности. Здесь существует полная свобода для самовыражения любым способом. «Присоединись и стань частью общества», — типичное преувеличение, на котором зачастую выезжают совсем безнадежные отпрыски. Уолсту не ясно, для чего им заполнять пустые места в объединениях: штатной работенкой здесь и не пахнет, разве что неимоверной страстью к лидерству и власти. Хоть власть и в некоторых смыслах опьяняет.
Мэтту свезло каким-то чудом получить последнее отксеренное школьное расписание и учебный план, не встретившись абсолютно ни с кем. Быстро зашел, быстро вышел. Уолст налегке достаточно лихо запоминает планировку на глаз, но вчерашняя встреча с хулиганом весьма впечатлила его хрупкую психику. Не заметил как нагрубил, как забрел в лабиринт коридоров, как потерялся, как засомневался в своих эмоциях. Ему казалось, что вчера он что-то недоговаривал, будто не был полностью доволен откровенностью и встречной реакцией незнакомца. При общении блондин ориентировочно понимал, что за собеседник ему достался, но Нил оказался особым случаем.
Говорит одно, делает другое. Предпочитает один типаж, выглядит иначе. Индивидуальный, в хорошем смысле. Но, не с чужих слов, юноша хорошо знает, как через пару месяцев такие яркие личности меняются в худшую сторону: портят имущество, раздражают упоминаниями в газетах, разбивают щемящие сердца. Хотя, с таким рвением к самозащите, вряд ли он продвинется дальше короткого
«Привет», но блондин и этому будет безумно рад, лишь бы остаться с ним еще пару секунд наедине, за тем темным углом. Даже заплатить готов, вот только деньги в его семье не текут ручьями со всех щелей.
Может всё наладится? Может попытаться втянуть его в рискованную игру слов? Может понадеяться на чудо? Стал бы он брать простофилю к себе охранником... хоть чего-то? Так бредово. А когда прокатит? Лишние пешки всегда могут пригодиться, отложи ты их заранее в коробку на черный день. Пусть если и свистнет малейшая возможность, что тогда делать с его стероидными друзьями? Они явно много шума наведут. Хотел бы юноша приблизительно понимать, на чем строятся их базовые понятия справедливости, чести, пацанского уважения. За счет чего люди пробиваются в сливки общества?
Блондин толком ничего не знал о Сандерсоне, помимо не малоизвестной личности соблазнителя в майке.
Сексуальность, измеряемая от ста и выше за счёт впопыхах наброшенной, прилегающей борцовки — единственное, что он ненароком услышал с оживленной улицы через приоткрытое окошко. Даже на мгновенье приостановился на месте, но как только разговор резко перешел в сторону обсуждения достоинств разных размеров, подросток сконфуженно двинулся в направлении выхода, не понимая, почему окружающие настолько зациклены на дивных вещах. Жизнь сама по себе скоротечна, а некоторым хватает похода в кафетерий за углом. Возможно они в такой способ делятся своими ошибками, дабы не повторять их? Вряд ли, они слишком глупы, думать же о чужих членах куда познавательнее.
Сколько бы привлекательного в нем не было, а странные перепады настроения вынуждают содрогнуться окружающих. Как гласили вздорные сплетни, не только Уолста. Если скрытность продаж наркотиков в этом городе на высшем уровне, покусился ли Нил на дешевый экстаз? Хотя бы раз? Два? Больше? Мэтта всегда останавливал заведенный пропеллер самообладания, и где-то далекие внутри слова отца: «Тише едешь — дальше будешь». Мэтт не сильно понимал, как именно они относятся к темам предвзятости и мании и не стал углубляться в мышление старика. Ты сам строишь свою судьбу, не иначе. Но ведь знать наверняка тоже нельзя. Для начала нужно четко понимать, есть ли у Сандерсона зависимость или первые заметные признаки, что-то вроде вредных привычек?
Вероятно, Мэтт накручивает себя от безделья и не примечательной действительности, да и веских доказательств у него нет. Или есть? Даже он, самый настоящий тормоз, понимает тонкую грань между намеренным унижением и твердо поставленным вопросом. Юноша дал себе обещание, если у него когда-нибудь появится еще одна возможность поговорить с ним открыто, парень без сомнений предложит свою помощь. А пока придется осваиваться, да так чтобы с пользой. Нужно найти способ втереться кому-то в доверие: построить дурачка на публике, рассказать парочку несмешных шуток, казусно головой покрутить, переспросить раз двадцать — не составит труда, с его-то замкнутостью от всего мира. Правильно говорила та девчонка, нужно больше узнать о месте, в котором он будет учиться.
Толпы озадаченных школьников слонялись от одного стенда к другому, направляясь заранее протоптанными маршрутами предшествующих групп. Оно и понятно, кто не хочет свалить с уроков пораньше и проветриться на свежем воздухе? Скорее всего, ученикам сказали об этом еще утром, но Мэтту суждено узнавать обо всем в последнюю очередь. Его присутствие не заметят, даже если какие-нибудь одичалые вороны выклюют ему глаза. Пристальное внимание сверстников вовсе не грозило, ведь его не только забыли внести по спискам, но и совсем забыли о каком-то там дурачке из маленького не провинциального городка. Будто здесь лучше. Как оказалось, без рекомендаций в этом мире многие заветные двери уже подавно захлопнуты еще с детства.
Всё выглядит слишком фальшиво, но людям нравится. Никого ни к чему не принуждали, просто ходи себе и наслаждайся короткими юбками чирлидерш, мокрыми майками шахматисток и подгонкой странных диковинок с Америки. Кругом одно благополучие и отрада, поэтому Уолсту желательно куда поглубже пихнуть свое недовольство и с радужной улыбкой безупречности на лице свалить, чтобы еще не дай бог не докопались. На удивление, обошлось без конфликтов, правда он изредка замечал в некоторых рядах дешевые пародии на Сандерсона, стараясь не привлекать к себе их подгулявший взор. Не похоже, чтобы подросток сумел избежать конфликтов и конкретно направленных подстреканий в свою сторону, даже будь у него полноценный доступ к сознанию любого человека. От просчетов ты не сходишь с ума, но причин считать себя ничтожеством становиться больше. Вот только аргументов в противовес смятению не прибавляется. Их вообще нет.
Можно было конечно покопаться в своем генеалогическом дереве, если на руках вдруг будет что-то, ценнее одной лишь фамилии. Хотя, зачем? Мы одна нация, где все равны между собой, крепко переплетены децибелами человечности. Проще сморозить нечто выходящее из ряда вон, заправляя сложными терминами, но душа есть душа, по другому не переосмыслишь. По словам одиночек, ценности в ней немного, представления тоже. Снаружи особенности не придает, она просто должна быть, в качестве главного недостатка всего живого.
Спустя час парень оказался дома, отбрасывая весь негатив к увиденному как можно дальше. После требовательных женских мордашек, гоняющихся за спортсменами от палатки к палатке, стремление подкачаться вернулось в былую востребованность. Уолст всем сердцем не выносил людей, однако он такой же подросток. Ему иногда хочется смеяться с уродцев, ломать гидранты, заливать в горло крепкое пойло, общаться с ровесниками. Сытно перекусив остатками питательной курицы, он принялся за старое, даже не вспомнив что физические упражнения не усваиваются на полный желудок. Определенно, это была самая утомительная и болезненная тренировка в его жизни. Отлеживаясь после нескольких подходов, он представил себя в рядах элиты, бок о бок с Сандерсоном. Возможно ли это по настоящему?
Он нехотя проснулся со звоном будильника. Все тело ломило от мышечной боли. Вряд ли такие ощущения проходят после часика-полтора комфорта на мягком диване. Блондин с трудом поднялся вместе с пятой точкой, чуть не отдирая ее от паркета, и вновь навеянные вчерашним торсом Сандерсона стремления дают о себе знать: корпус болит неимоверно. Его сейчас стошнит. И кто только заставил подростка заняться собой? Какой-то напыщенный стероидами истукан? Свободного времени хоть отбавляй? Нет, это неправильно сваливать бездумные поступки на дерзкого парня, причинами которых он мог невзначай стать. Во всем лишь его доля вины, и ничьей больше. Уступил, дал слабину, пошел на поводу у провокатора. Не стоит опускаться до уровня мартышек, обвиняя всех, кроме себя, Уолст.
Да, ему и впрямь больше некому пожаловаться на тщетность бытия, трудности детства, семейные мелодрамы и тому подобное, но пусть пощадит хотя бы свой рассудок. Плевать на дряхлое тело, оно разложиться на протяжении всего-то 30 лет, зато сможет пойти дальше, и сохранить мозги для изучения ими учеными или кучи жутких опытов над ними. Куда ведь больше пользы. По крайней мере это единственное, что посетило его больной ум.
Мэтт осмотрел обстановку в свободных комнатах, без вечно маячившего силуэта в глазах, как будто слежки, о которой тараторили мало не все щели, и вовсе никогда не было. Подопытный №43 уверенным шагом пошарил от гостиной до гаража, и всё так же не был отчитан.
— Пап, ты дома?— Подросток не спеша выглянул из-за угла в родительскую комнату. Еще не вернулся? Снова загулял с коллегами по работе? А если ограбили? Нарвался где-то на драку? Машина сбила или сам в аварию попал? Самая настоящая семья дикого племени, где каждый член способен брать инициативу главаря в свою крепкую хватку или же продолжать догадываться о позорных приключениях на стороне.
Уолст как-то однажды пытался: за просмотром ужастиков, взятых с личного хранилища брата, которые тот брал напрокат в ближайшем кассетном видеосалоне. В пять лет, в полном одиночестве, посредством бумажного котла, марки «супервозвращальник»
М.У. — 3000, и слишком сложными для выговаривания ребенком названий сухих трав, любяще вырванных с корнями и кусками сырой земли, порезанных кухонным ножом на маленькие, тоненькие кусочки. Магия магией, но ведьмовские чары оказались ему не под силу.
«Чудеса случаются, когда в них сильно веришь», — слова, что поддерживали в нем надежду, сказанные когда-то на отцепись воспитательницей младших групп. Похоже, желания юного волшебника было недостаточно для равноценного обмена на душу. Так и разрушались его самые сокровенные детские мечты.
За сегодня столько всего могло произойти. Собственно, на такой ноте в его голове бледно и ненавистно зафонил припомнившийся из недалёкого прошлого монолог.
***
— Приятно лицезреть меня, такого властного из себя, лёжа пьяным у твоих ног, заблеванным, раздавленным, опущенным ниже плинтуса? Лишь тогда ты чувствуешь себя счастливым, правда? Наверное, соседи так реалистично жалеют бедного ребеночка, может телки дают чаще, или одолженное бабло не просят обратно. А потом просыпаться и думать, сегодня, да, сегодня все измениться, начнется другая жизнь с абсолютно чистого листа. — Блондин стоял посреди комнаты, полностью открыт для предложений, которых Уолст старший предоставить ему не мог, или не хотел. — Сразу видно: давно лечиться пора, я даже знаю где. Посадим нашего малыша в лучший психдиспансер. Черт, я готов прямо сейчас оплатить весь курс реабилитации. Целиком.
— Хочешь в психушку посадить родного сына и безнаказанно оставить загнивать там? Столько ненависти ко мне. Я конечно знал, что и близко не был желанным ребенком, но ведь Брэд тоже по залету родился. Но именно к нему ты всегда был снисходительнее. Что со мной не так? Что с тобой не так!
— Ты — моя единственная и самая неразрешимая проблема. Я до сих пор считаю, что это все затянувшийся сон, из которого почти невозможно выбраться, — школьник старался пропускать выдуманные отцом альтернативные реальности семейной отрады, без своего существования, мимо ушей. Несмотря на то, насколько психологически больно ему было.
— У меня постоянно сплетничают за спиной. Вчера классная руководительница расспрашивала о подробностях с первых уст. Да что там, ее родители уверены, что мы встречаемся, а я даже имени ее не знаю. Всё это дешевая и непрозрачная ложь. Ложь, которую ты уговорил ее наплести всем подряд, дабы уберечь свою пятую точку в целостности и сохранности. Отсюда следует чистая закономерность: твоим мерзким планам изначально не было суждено сбыться. Тебя поймают с поличным, перестань совращать девочек. Зажить счастливо, вернуть круг доверия, укрепить наши отношения, это ли не хорошо? Я прошу тебя, прекрати, поставь наконец жирную точку на этой беготне за юбками. Не нужны они тебе.
— А мог и соврать ради кормильца. Какая же ты эгоистичная сво... Нет... нет, не так. Ты сделаешь всё, что скажу. Обязан, мы же семья, а семья не бросает друг друга в беде. «Мэтти всегда был прилежной и послушной девочкой... то-есть мальчиком», — так она говорила? Или вот, моё любимое: «Крохотный ангелочек во плоти». Бр-р, прямо выворачивает наизнанку, насколько воздух пропитан нежностью и радугой, — юноша не представлял, что случилось бы далее, останься он здесь на пять минут дольше. Парень держался из последних сил. Единственное, что успело вырваться из него под конец того дня — пустословное оскорбление.
— Гори в аду, — подросток взял рюкзак, висящий в коридоре на вешалке, и без раздумий дернулся к выходу.
— Куда ты собрался? Да не сердись так на папку, все родители пугают отпрысков психушкой, иначе вас не удержать на привязи. Мэтт? Ну и хрен с тобой. Надеюсь, тебе есть где перекантоваться, и употребить заодно. Беги, беги от всего, ото всех проблем. Удивительно, но этим качеством ты удался как раз в меня, а не в нее.
***
Уолст уже и не припомнит, кто развязал ссору. Скорее всего алкоголь, но против него подросток в действительности бессилен. Было ли это на самом деле, или же его очередной плод воображения, тесно переплетенный со злостью и обидой, глубоко отпечатавшейся где-то в сердце, сейчас сказать точно не может.
Дождется вечерних новостей, а там и видно будет, жив коль нет. Он медленно спустился по лестнице, скользя пальцами по лакированной ручке. После недавнего ужина, неудачно приготовленное блюдо порядком опустило его перед отцом, поэтому мысль куда-нибудь деть себя привязалась ещё крепче. Найдя в углу холодильника теперь точно последние остатки мертвого животного, которые он вчера так старательно отложил для него, проигнорилось. Расчлененное пернатое будто через пищевую пленку разговаривало с ним, мол здесь невозможно находиться здравомыслящему пернатому. Долго сдерживать голодные приступы он не мог: готовить было не из чего, а курице пора на упокой. Вероятность упасть в обморок от болезненного шока прямо за партой оттянулась к началу шкалы и Мэтт вздохнул с облегчением.
После сытного обеда подросток отправился грызть гранит науки, но быстро уснул, не дочитав и первого абзаца.
Он еле-еле добрался пешкодралом до школы, несмотря на острые боли в животе и покалеченное по глупости тело. Размашистость привычного для него передвижения сократилась к минимуму. У шкафчиков на миниатюрную камеру жадно сосались незнакомые девушки. Зрелище смогло собрать больше четверти учеников, и без трио сочных женских задниц мероприятие тоже не обошлось. Мало того, что снимал Сандерсон, так он ещё и блаженно облизывался. Этот момент конкретно взбесил новичка. Задница как задница, незачем раздевать их взглядом, на него столько баб заглядывается, а ему развратных дьяволиц подавай. Кто вообще утвердил костюм бесовского отродья на талисмана? Это же сумасшествие. Ему было так неприятно: какие-то дуры обделили его вниманием со стороны Нила. Заприметив праздничную бутылку в руке человека из толпы, Уолст бездумно выхватил ее, прислонившись ближе к объективу и с радостным визгом открыл шампанское на сладкую парочку. Публика тут же затихла, вместе с Сандерсоном, переведя взгляд на истерически возбужденного идиота.
— Д-даёшь оргию?
