Случайная

Домой приезжаю на полтора часа позже. Пробки сегодня вечером, такие же, как и утром. В квартире тихо, от чего сразу же расслабляюсь. Снимаю верхнюю одежду, оставляю сумку и ключи в гостиной, сама же отправляюсь в спальню. Не снимая платья, ложусь на кровать, блаженно потягиваясь. Устала. Даже сама не понимаю, какую усталость чувствую больше. Физическую или духовную. В висках неприятно пульсирует, пока ищу удобную позу для отдыха, но звонок заставляет испуганно подняться, свесив ноги на паркет. Подхожу к двери, заранее зная кто за ней, открываю. Юнги. Если бы я сейчас произнесла его имя вслух, то сделала бы это со вздохом облегчения. Потому что я, глупая, на протяжении пяти месяцев боюсь, что он больше не вернется. Молча смотрим друг на друга, почти не моргая. Он домашний такой, в простой черной футболке и спортивных штанах, бомбер вместо пальто и кроссовки. — Впустишь? — голос хрипловат от долгого молчания. Отхожу в сторону, позволяя Мину переступить порог своей квартиры. Разувается, проходит на кухню. — Не ела еще что ли? — удивленно поднимает свой взгляд на меня, читая. — Не успела просто, — почему-то тихо оправдываюсь, стоя в сторонке. — Дурында, — его реплика вызывает улыбку, которую я старательно скрываю. Усаживаюсь на высокий стул и смотрю. Снимает бомбер, кидая его на вблизи стоящее кресло, моет руки лимонным мылом, открывает холодильник, достает продукты и моет их. Уже без помощи находит нож и разделочную доску, нарезает овощи, затем выкладывает все на сковороду. Все это время нас сопровождает тишина и тиканье настенных часов в гостиной. Спустя двадцать минут, шатен уже раскладывает получившееся блюдо на тарелки. — У тебя слишком мало продуктов, я сделал все, что смог из того, что было, — вытирает руки бежевым полотенцем, аккуратно так, пропитывая им каждый миллиметр рук. — Ешь, — просит. Кушаю быстро, почти не пережевывая глотаю пищу, даже не почувствовав вкуса, но я уверена, что он отменный. Парень же, сидящий напротив, только сдерживает смешки в мою сторону. — Проголодалась, да, солнце? — вытирает каплю соуса в левом углу рта большим пальцем и улыбается. — Из-за твоего объявления я не успела пообедать, — выдаю, смотря прямо в глаза. Убирает руки, забирает тарелки и идет к мойке. — Оставь, я сама уберу, — поднимаюсь со стула, подходя ближе. — Мне не сложно, — включая воду, заверяет парень. Я знаю, что тебе не сложно, но хватит уже томить меня, черт возьми. — Зачем ты пришел, Юнги? — вода выключается. — Мириться, — издаю смешок. Мне не весело, он, скорее, истерический. — Здорово ты решил помириться, притащив свою жену в офис. Даже в мой отдел ее отправил, — я начинаю злиться, успокой меня, прошу. — Обойдемся без Хёрин сегодня, ладно? — спокойный. — Прости меня, Давон, слышишь? — подходит ближе, приобнимая за талию, а я начинаю сходить с ума от этой близости. Скучала. Крепче сжимает в своих объятиях, и я не могу даже слова вымолвить. Я все еще злюсь, ненавижу его жену сильнее, чем раньше. — Мы не подружимся с Хёрин, — выдыхаю ему в шею, и мурашки по его коже заставляют улыбнуться. — Тебе не нужно с ней дружить, — зарывается пальцами в волосы, поглаживая макушку. Так приятно, что аж в сон клонит. — Чертова прилипала, — брызгаю ядом, а он улыбается, подтверждающее кивая. Чувствую, как касается губами лба, и я прикрываю глаза. — Пойдем в спальню, Давон, — снова привычная реплика, но тембр его голоса такой спокойный и родной, нет ноток разврата. — Я хочу побыть рядом, — поднимаю глаза на его лицо, и оно такое спокойное. Правда сожалеешь, Юнги? И вся моя злость и обида испаряется, потому что я идиотка. Влюбленная до безумия. Не включаем свет. Снимаю платье, оставаясь в одном нижнем белье. Плевать, он сегодня, правда, не за моим телом пришел. Укладываемся, кутаясь в одеяло, чувствую руку брюнета на моей талии, так по-хозяйски. Поглаживает нежную кожу, совсем без намеков на физическую близость. — Я скучал, солнце, — придвигается ближе, сжимая сильнее. Почему ты такой, Юнги? Сначала злишься, раздражаешься и готов все разрушить одним махом, а потом такой мягкий и покладистый, уверяешь, что скучал, заставляя меня таять от этих слов. Поворачиваюсь лицом к Мину, оставляя свою сонливость на потом. — Так скучал, что трахнул Хёрин прямо в офисе, да? Уверен, что скучал по мне, Юнги? — что в моей голове? Какая ты дура, Давон. — Заяц, к чему ты сейчас это сказала? — хватка не ослабевает, крепче держи меня, или я разобьюсь. — Мне так больно. Так больно, — глаза начинают слезиться, а голос дрожит. Руки брюнета, поднимаются выше, поглаживая спину, но я не могу успокоиться, только сильнее начинаю рыдать. — Родная, перестань, — поднимается со мной, принимая сидячее положение на постели. — Правда, Давон, хватит, — ненавидишь мои слезы, да? Утыкаюсь носом в его плечо, продолжая всхлипывать. Да что же это такое? Мое эмоциональное состояние давно не было таким шатким. Примерно пару месяцев уж точно. — Ненавижу ее. Как же я ее ненавижу, — голос звенит от злости и обиды. — Это она во всем виновата. Чертова Хёрин. — Перестань, — понимаешь ведь о чем я, верно? Конечно понимаешь. — Это из-за нее все. Ненавижу, — поднимаю заплаканные глаза на парня, который смотрит куда-то вперед. — Не веди себя так, Давон, — и я лопаюсь. Внутри все разрывается, забрызгивая все органы кислотным раствором. — Я потеряла ребенка из-за этой чертовой суки! — подрываюсь с кровати, отходя на несколько метров от парня. — Она здесь не при чем, Давон, — голос пропитан болью, а взгляд, направленный на меня, злой. — Тебя я тоже ненавижу, — прошло еще слишком мало времени, слишком. — Заткнись, Давон. Просто замолчи, — закипает. Я чувствую, что сейчас он не выдержит. — И тебя я тоже ненавижу, — конец. За секунду подрывается со своего места, хватает мою руку слишком грубо, а затем припечатывает телом к стене. Больно. — Думаешь, мне легко было?! Думаешь, я был в порядке?! Ничего не чувствовал? А, Давон?! Какого хрена ты теперь молчишь?! Он был моим! Слышишь, дура?! Моим! — бьет кулаком рядом с моим лицом. Раз, два, три. Кровь. — Ненавижу тебя, — как мантру, буду повторять еще миллионы раз. — Я тоже, — темные глаза напротив теперь наполнены злостью, обидой и слезами?.. — Больше не приду, хочешь? Не вернусь, — серьезен, правда. — Ненавижу тебя. И Хёрин твою блядскую тоже, — слеза скатывается по бледной щеке, а я просто смотрю, почти не моргая. Дышим прерывисто, тихо-тихо, а сердца стучат громко-громко. И в висках бьет, кажется, голова сейчас лопнет. — Я не прикасался к тебе после этого. Был рядом, Давон. И слезы твои я слышал. Так почему ты такая тварь, заяц? — кладет ладонь на щеку, немного поглаживая. — Это был не только твой ребенок, и не только твоя потеря. Понимаешь ты это? — поднимает лицо, заставляя смотреть прямо в глаза. — Ты его даже не хотел, — неприятные моменты трехмесячной давности всплывают в памяти. — Ты идиотка, если так думаешь, — четко, без колебаний. От этих его слов аж мурашки по коже, и чувство такое непонятное, теплое в груди разливается. — Он был неожиданным, но я бы не хотел, чтобы ты избавлялась от него. Не позволил бы. — И чтобы ты сделал, бросил Хёрин? — знаю, что он не бросил бы. — Да, — снова без колебаний. Сердце болезненно сжимается от воспоминаний. Я ненавижу тот день и помню его слишком точно, словно он был вчера. Страх перед Юнги я испытывала тогда слишком сильный, потому что я никто. Просто девка, с которой он спит. Даже еще не любовница. То, что случилось, в его планы не входило. Снова приехал ко мне после работы, надеясь на то, что день закончится ахуенным сексом. — Давай поговорим, — серьезным тоном, без намека на улыбку. Проходим в гостиную, усаживается на диван, смотря прямо в глаза. — Что случилось, заяц? — еще такое непривычное обращение заставляет вздрагивать от импульсов, но вспомнив причину разговора, поникаю. — Я беременна, — тиканье часов и тишина. Страшно становится, вытираю вспотевшие руки о домашние штаны, волнуясь. Пять минут, десять. Слишком медленно, пытка. — Выдохни, заяц, — голос брюнета разрезает угнетающее молчание, а теплые руки, что окольцовывают тело, дают понять, что все в порядке, правда. — Я не брошу тебя, обещаю, — сказал один раз, но я запомнила и поверила. Дура. Потому что он ушел, а потом возвращался, снова и снова, по кругу. Терпела слишком долго, но в один день не выдержала. Слишком громкие крики по квартире, разбитый стакан возле входной двери, столик в гостинной перевернут, я сижу на холодном паркете вся в слезах, дрожащими руками пытаюсь набрать номер Мина, с которым пятнадцать минут назад разнесла свое жилище. — Ответь, пожалуйста, — я прошу всех Богов, читаю все молитвы, которые знаю. — Мне страшно, Юнги, — чувствую, как что-то теплое стекает по ногам. Кровь — Давон, не успокоилась еще? — на том конце строгий голос, а мне выть хочется от того, что происходит. Всхлипываю, заставляя Мина нервничать. — Эй, заяц, что происходит? — Ребенок, Юнги, — тихо, почти шепотом. — Кровь, ее очень много, — невнятно, сознание, кажется, теряю. — Твою мать, Давон! Ты слышишь меня? Я еду, я скоро буду, маленькая, хорошо? Не отключайся, — тараторит в трубку, а мне так плохо, и слезы застывают в глазах. Прошло всего три месяца, но я все еще не могу, и он это знает, так что тему эту мы больше не поднимали. Но сегодня мои нервы сдали. Кажется, чаша терпения перевернулась. — Ты ушел тогда к ней. Опять, — ты всего лишь шлюха, перестань. Он уходил к своей жене. Ты — никто, так что не нужно претензий. — Давон, я не уходил. Я в тот вечер не был дома, слышишь? Это произошло не из-за Хёрин, — а я злюсь, когда он имя ее произносит. — Давай больше не будем, — смотрим в глаза друг друга, не знаю, как он, но я тону. — Я хочу остаться с тобой. Позволишь? — обнимаю крепко-крепко, поднимаясь на носочки. Успокаиваемся, обрабатываю ему руку, заматывая разбитые костяшки в бинт. Иду в ванную, горячая вода успокаивает и расслабляет. Смываю с волос шампунь, тру мочалкой тело до красных полос, чтобы наверняка. Выхожу, вытираюсь и одеваю теплую пижаму. Ложусь на кровать, где уже спит брюнет, но стоит мне коснуться его волос, как он распахивает глаза, смотря прямо на меня. Затем прикрывает их, позволяя мне гладить его, обнимает правой рукой мое тело, успокаивающе щекоча левую лопатку. Засыпаю быстро, надеясь, что такое спокойствие будет с нами еще долго. Утро приходит быстро, трель будильника разносится по всей комнате, заставляя жмуриться от противного звука. Мина в комнате уже не было, но простынь все еще хранила тепло его тела. Поднимаюсь с постели и иду в душ. Прохладной водой ополаскиваю себя, пробуждаясь. Накидываю халат на плечи и двигаюсь в сторону кухни. Аппетита нет, даже кофе не хочется. В кресле все еще лежит бомбер Юнги, от чего останавливаюсь, осмысливая, куда он делся. Но спустя, буквально, пару секунд, входная дверь открывается и в квартиру заходит брюнет с пакетом в руках. — У тебя холодильник пустой, даже позавтракать нечем, — кидая ключи на полку, попутно сбрасывая кеды, говорит тот. — Я не завтракаю, — быстро чеканю я. — Раздетым на улицу ходил? Холодно уже, — указываю на лежащую верхнюю одежду. — Все в порядке, я не замерз, — проходит на кухню, разбирая пакет. Расставляет купленные продукты по нужным местам, а я смотрю. За каждым действием, как хищник за жертвой. — Заяц, перестань так пялиться, — упирается одной рукой о стол, смотря на меня. — Прости меня, — выпаливаю я. Само собой, потому что мне и вправду неловко из-за этой ссоры. — Не переживай. Готовит завтрак, пока я собираюсь на работу. Одеваю синий брючный костюм, с бежевой блузкой, на ноги красные туфли. Пью заваренный брюнетом кофе через силу, от яичницы отказываюсь. Выходим из квартиры, ждет, пока я закрою двери, постукивая пальцами по крышке телефона. Спускаемся на парковку, целуемся и расходимся по машинам. Ему домой еще нужно, не может ведь директор приехать в офис в спортивках. Дорога оказалась быстрой, автомобилей на дороге меньше, чем обычно. Паркуюсь, блокирую машину, иду в здание. Включай стерву, Давон, достаточно быть разбитой. Перекидывая волосы за спину, здороваюсь с господином Паком. Отдаю ему шоколадные конфеты, которые взяла из дома, зная, его любовь к сладкому, получая тонну благодарностей и повышенное настроение. Подхожу к лифту, слыша сзади шаги. Плевать, кто бы то ни был. — Привет, Давон, — слишком сексуально-хриплым голосом. Почему-то бросает в жар, и ноги становятся какими-то неустойчивыми. Черный костюм, белая рубашка и галстук. Да, действительно, мистер Чон. — Привет, Чонгук, — режим стервы, Давон, умница. Поднимаю глаза на лицо и вижу ухмылку. — Красивый костюмчик, — подцепляет край пиджака, усмехаясь. — А у тебя скучный, — вызываю своим высказыванием открытый смешок. — Мелкая, — а ты придурок. Едем на нужный этаж, молча и без остановок. В закрытом помещении распространяется парфюм Чона вперемешку с моими духами, от битвы запахов разболелась голова. — Идешь на сегодняшний корпоратив же? — вопрос в прострацию. Непонятливо гляжу на босса, снова я не в курсе — Хёрин заставила хёна устроить его сегодня по случаю ее появления. Ебаная выскочка, — о да, это точно. — Если это не обязательно, то я предпочту общество телевизора и кофе жене директора, — злюсь. — Это обязательно, — голос становится вмиг серьезным. И что это за смена настроения? — Кто сказал? — не было это обязательным раньше, бред же. — Я. Это я сказал, Давон. Ты идешь со мной на этот банкет. Заеду за тобой в семь, сегодня можешь уйти с работы раньше, я разрешаю, — двери лифта открываются, и шатен мигом покидает его, а я же остаюсь в нем еще десять секунд обдумывая все то, что мне придется пережить сегодня. — Что ж, а утро, правда, было слишком спокойным.