Солянка

      Антонелла сидит в этом несчастном кафе уже, клянётся, целую вечность. Поначалу место кажется милым — светлый камень отделки, развешенные в кашпо растения, тяжеловесное тёмное дерево грубых столов, уравновешенное мягкими подушками пастельных спокойных цветов на диванчиках и в креслах. Кофейня для тех, кто больше любит фотографировать еду, чем её есть, как считает сама Анто, но, затерянная в перипетиях геометрически идеальных прямых улицах Барселоны, она не привлекает внимание толп людей, и их почти полное отсутствие несказанно радует.       Потому что даже те немногие посетители, что заполняют углы кофейни, раздражают невероятно. Раскрытую на столе третью страницу меню за те полтора часа, что она сидит тут, Антонелла выучивает наизусть — цены, объем, названия и способы подачи фирменных сезонных напитков. А ещё полную цветовую гамму помещения, ошибки в подборе одежды персонала и то, что можно сшить на сидящую вдали девушку, скрытую от неё столиками, заполненными людьми. Людьми, что смотрят на неё с проклятой жалостью.       Анто ненавидит чёртову жалость с самого детства, она знает цену себе и своим золотым рукам, которые позволили ей поступить в один из престижнейших университетам Европы из маленького городка Аргентины. Жалость — не то, что поддерживало её на всём её трансатлантическом пути. Жалость — то, что обрубает крылья.       Официант — несчастный Фабио — подходит к ней уже, наверное, в двадцатый раз, вновь и вновь услужливо спрашивая, не желает ли сеньорита что-либо заказать и Антонелла всё в тот же двадцатый раз отвечает, что не возьмёт ничего, прежде чем не придёт её пара.       Рокуццо набирает очередное сообщение Пабло с требованием либо немедленно объясниться, либо забыть её номер телефона навсегда и получает очередную отписку «Детка, прости, застрял в пробке, буду, как смогу», и она раздражённо отбрасывает смартфон в сумку, меняя его в руках на блокнот плотной бумаги, исчерченный угольными линиями грифельного короткого карандаша, на конце покрытого следами зубов — проклятая привычка.       Антонелла готова клясться, что это свидание — худшее в её жизни уже потому, что её кинул парень, за окном заливает панорамные стёкла и узкие старые улочки редкий для нежившейся в солнце Барселоны ливень, и мокнуть без зонта от нежданных осадков Анто не хочется от слова совсем, жалеющие взгляды исподтишка людей, что считают её одинокой брошенкой, жгут кожу, иглами колют плоть, раздражая. Она пытается отвлечься от неприятных мыслей, вычерчивая в скетчбуке очередной схематичный набросок даже не ясно чего — изначальный концепт платья обрастает странными конструкциями, напоминающими обнимающие ткань тонкие скелетные кости, переплетённые тонкими звеньями изящного металла. Получившийся рисунок только добавляет недовольства, и Антонелла быстро вырывает его, грубо сжатым комом отбрасывая в сумку, чтобы выбросить потом при случае и забыть.       Чёртов день, чёртов Пабло, чёртов дождь. Она могла бы сейчас сидеть дома в тепле и комфорте, а не пытаться на месте уменьшиться до состояния атома или внезапно получить дозу облучения радиацией и получить супер способности, чтобы стать невидимой и перестать притягивать взгляды. — Хэй, детка, прости, я задержалась! Клянусь, больше не повториться. Из-за этого дождя город стоит, ты бы знала, какой там кошмар, как будто воду впервые увидели, — Анто удивлённо смотрит на севшую к ней за столик роскошную девушку, улыбающуюся ей так, будто в её тёмных глазах нашло пристанище золотое солнце счастливой Каталонии. Она тянется к Антонелле, обнимая за плечи, и прижимается щекой к щеке, чтобы прошептать на ухо прежде, чем Рокуццо сообразит возмутиться подобному нарушению личного пространства. — Я Шакира, побуду с тобой, если ты не против. Не знаю, как тебя, а меня эти жалостливые взгляды просто бесят. Анто шокировано моргает несколько раз, не сразу соображая, что ей надо что-то ответить, а потом отвечает улыбкой на улыбку, накрывая ладонью лежащую на столе руку Шакиры. — Антонелла Рокуццо, — она подзывает официанта, наконец-то готовясь сделать чёртов заказ, пока сведённый от голода живот не решил, что в довершение неудачного вечера он хочет заурчать.

***

— Анто, откуда ты? — они заканчивают вечер совершенно неожиданно для них обеих — на пляже Мар Белла, утопая босыми стопами во влажном после дождя песке, наслаждаясь шорохом накатывающих на берег прохладных бурных волн. Шакира держит Антонеллу за руку, не давая упасть, когда Анто, запрокинув голову, пытается в предрассветном тёмном небе высмотреть последние бледные звёзды, и смеётся пьяно — сказывается их разделённая на двоих бутылка красного вина из круглосуточного гипермаркета, — когда холод солёной воды пеной щекочет кожу. — М? В смысле? — Антонелла оборачивается к ней, улыбаясь мягко и чуть устало — целая ночь прогулок и разговоров выматывает её, и алкоголь не добавляет бодрости. Шакира украдкой оценивает её состояние, обнимая крепко за талию, чтобы поддержать, и тянет к стоящим недалеко лежакам, чтобы усадить её. — У тебя акцент не местный, откуда ты приехала? — Анто округляет губы в милое маленькое «о», а потом снова тихо смеётся, прикрывая глаза. — А я думала, это ты так со мной флиртуешь, — Шакира хмыкает, всё же помогая ей сесть на пластмассовый шезлонг и садясь рядом, позволяя Анто закинуть на её колени ноги и обнять за грудную клетку, опершись щекой о плечо. — Из Аргентины. А ты? — Из Колумбии, — Антонелла поворачивает голову, глядя на неё в упор, и Шак вдруг хочется поцеловать её — счастливую, улыбчивую, яркую — полную противоположность того, что она видела несколько часов назад. — Анто. Как ты отнесёшься к тому, что я тебя… — Поцелуешь? — Рокуццо щурится радостно и кокетливо взмахивает ресницами, прикладывая будто задумчиво тонкий палец к губам, постукивая по нижней ногтем. — Даже не знаю… Я не целуюсь на первых свиданиях. Особенно с теми, кто уводит меня у моих парней. — От твоих бывших парней, ты хотела сказать? — Антонелла довольно кивает и обнимает ладонями её лицо, пальцами зарываясь в её мягкие мелкие кудри, как хотела весь вечер. — Не целуешься на первом свидании? — Технически, наше первое свидание было вчера, а сейчас уже второе, так что… — Анто ещё слегка нетрезвая и такая забавная, что Шакира не удерживается от смеха, прежде чем Антонелла не прерывает её долгим крепким поцелуем.