Солянка

      Маттейс и Вирджил разные практически полярно — Френки сравнил бы их с ночью и днём, если бы хотел. А он не хочет. Потому что это вовсе не то, с чем ассоциируются у него товарищи по команде.       Вирджил напоминает ему кофе — со своей тёмной бархатистой кожей, что чуть горчит послевкусием, когда Френки проводит языком по чётко очерченным линиям ключиц, задерживаясь в выемке между ними, собирая самый насыщенный вкус, с густыми вьющимися волосами цвета насыщенной кофейной гущи, которые Френки обожает освобождать от вечного строгого пучка, чтобы потом запустить в них пальцы и хватать, оттягивая, когда чувства и ощущения становятся слишком сильными. А ещё у него глаза совершенно сумасшедшие — тёмные, глубокие такие, угольные практически, а ещё пронзительные эмоциональные, если знать, конечно, куда смотреть. Френки знает досконально — и смотрит, смотрит, смотрит без устали, выискивает новые оттенки и полутона в изученном до последней бездонной тени омуте. И не перестаёт находить.       А ещё Вирджил целуется так, будто его полные мягкие губы созданы для того, чтобы сводить Френки с ума. Он обнимает широкими ладонями его талию, тянет ненастойчиво, плавно, даёт время отстраниться, если Де Йонг вдруг не разделяет его желаний, а потом улыбается обаятельной белозубой улыбкой, покорившей половину мира, и приникает к тонким губам Френки чувственным глубоким поцелуем с вязким вкусом горького какао и фундука, налипшем на языке. Юрген будет ругаться, если узнает, что Ван Дайк опять уплетает любимый горький шоколад больше, чем позволяет диета, но этого не произойдёт, потому что Вирджил в прошлом хороший шпион, не оставляющий следов, а единственный свидетель его преступления душу готов продать, лишь бы тот не останавливался, позволяя и дальше собирать мускусный терпкий вкус.       Ван Дайк — чистый чёрный кофе, дорогой и безумно крепкий, но вместе с тем лёгкий и насыщенный тысячами вкусов с оттенком самой яркой жизни. Френки влюблён в кофе и ровно настолько же без ума от Вирджила.       Но есть ещё и Маттейс. Матт — пряное горячее молоко, разбавляющее кофе, дополняющее и придающее мягкости. Его забавляет, что некоторые всерьёз считают их братьями — они даже не похожи, чем смотрят люди? Но не в общем, в небольших деталях, Френки иногда видит отражение себя в нём. В ярких глазах и юных отважных улыбках, в светлых волосах — никогда не уложенных так, как хочется, в дерзости, смелости, живости, в непризнании голых авторитетов. Они с Маттейсом — кривые зеркала, выставленные друг против друга в пустом коридоре, отражающие и передразнивающие в какой-то светлой дружеской поддёвке.       Но Матт всё ещё другой — не похожий ни на него, ни, тем более, на Вирджила. Маттейс треплет его волосы, запустив пятерню в короткую непослушную платину, обнимает за плечи тяжёлой рукой, будто по-братски, а потом, дождавшись улыбки Френки, крепко целует его взасос. Де Лигт — сплошные контрасты, противоречия, крайности. Он всегда прежде всего друг, что подставляет плечо, и только потом любовник, жадно хватающий ладонями за задницу и притискивающий так плотно, что из груди Френки выбивает воздух, пока Матт сцеловывает звонкий заразительный смех с его губ.       Френки наслаждается кофе и обожает сладкое мягкое молоко, он не сможет выбрать из них одно при всём желании и под дулом пистолета, как не сможет выбрать одного из двух своих парней. Ему всё равно на то, что его назовут неверным или ветреным, и об их связях никогда не узнает никто за пределами плотно запертых спален. Френки смешивает горячее молоко со свежезаваренным кофе за завтраком, готовясь выйти на любимое поле, и редкими вечерами обнимает за шею Вирджила, требуя положенный поцелуй, пока сзади к нему нетерпеливо прижимается Маттейс, ладонями пробирается под футболку на животе и покрывает выгнутую шею и плечи жгучими укусами, зализывая следом языком. Отрываясь от его губ, Ван Дайк хитро смотрит ему за спину, и чуть смещается так, чтобы подарить приветственный поцелуй и второму молодому человеку.       Френки смотрит, затаив дыхание, как увлечённо целуют друг друга двое его любимых людей, и бессовестно тянется прервать их, требуя внимания к себе.