Часть 2
1 декабря 2018 г. в 10:27
Эшли открыл глаза. И тут же зажмурился от тусклого утреннего света. Вернее, не от тусклого света, конечно, а от холодного и сырого утреннего воздуха, от которого глаза сразу же заслезились. Эшли почувствовал, что лежит на сырой земле и что он продрог до самых костей. Наверное, он должен был за ночь замерзнуть тут насмерть, если бы не…
Эшли увидел, что обеими руками обнимает и крепко прижимает к себе спящего Энди, который во сне тоже жался к нему изо всех сил, зарываясь пальцами ему под куртку. Эшли ощущал его теплое дыхание на своей шее.
Смутными образами бредового кошмара пришли воспоминания о прошедшей ночи.
Он вспомнил, как они сидели, замерев от ужаса и ожидая своей участи, пока тени на земле не пришли в движение, а отбрасывающие их темные существа, напоминающие огромного роста человеческие фигуры в черных саванах, не двинулись медленно и бесшумно в направлении едва различимых огней габаритов их фургона. В темноте и лесном переплетении бездны теней трудно было понять, сколько их было. Не меньше десятка уж точно. Но казалось, что к ним присоединяются всё новые и новые, со всех сторон леса. Неподвижно, боясь хоть чем-то привлечь внимание, обнаружить свое присутствие, Эшли провожал их взглядом, пока фигуры стали неразличимы во множестве стволов деревьев.
Затем Эшли, медленно убрав ладонь от лица Энди, взял его за руку, крепко сжав ему пальцы, и потянул его прочь за собой в противоположном направлении от удалившихся жутких тварей. Они вдвоем старались передвигаться тихо, склоняясь как можно ниже, перемещаясь от одного укрытия, в виде куста или группы елок, к другому, стараясь огибать участки вскопанной земли. Но вскоре темнота стала такой, что уже ничего вокруг нельзя было различить. Наощупь, стараясь ни на что не напороться, они убегали еще некоторое время, пока не упали на землю, окончательно запутавшись ногами в траве, которая внезапно обступила их со всех сторон. Они остались на месте, боясь пошевелиться, боясь даже что-то прошептать, так как ночная тьма была такой непроглядной, что они не могли видеть даже лиц друг друга и собственных рук. Что-то страшное могло стоять совсем рядом, а они бы ничего не знали об этом, пока оно не схватило бы их и не стало бы слишком поздно. Оставалось только сидеть, вцепившись друг в друга, как в последнюю соломинку надежды.
Сколько времени они так просидели, трудно сказать. Сейчас было удивительно, что они смогли незаметно для себя уснуть и проспать так до утра, если сейчас было именно утро. Эшли посмотрел вверх, над ними висело низкое неподвижное пасмурное небо, без какого-либо проблеска солнечных лучей. А сами они с Энди и в самом деле лежали в окружавшей их высокой сухой траве цвета гнилого сена.
Внезапно Эшли поморщился. Звук. Напоминающий гудение автострады звук, непонятного происхождения. Словно шум в ушах. И в то же время казалось, что обычные автомобили и огромные трейлеры проносятся прямо над головой и где-то совсем рядом. Но рядом ничего не было. Вокруг была абсолютная тишина. Тишина и неподвижность. В неподвижном воздухе не колыхалось не единой травинки.
— Энди… проснись, — Эшли погладил его по спине, осторожно тормоша.
С отрывистым испуганным стоном Энди весь вздрогнул и открыл глаза. Почему-то Эшли подумалось, что когда Энди обнаружит себя в его объятиях, то сразу же постарается высвободиться, может, даже резко оттолкнет. Но Энди, увидев Эшли, только с успокоением выдохнул и, ничего не больше не произнося, постарался сильнее зарыться лицом в шею и волосы Эшли. На мгновение Эшли тоже приобнял его покрепче, но затем потряс посильнее.
— Проснись, проснись. Надо что-то делать.
Как ни не хотелось, чтобы приподняться и сесть, пришлось выпустить друг друга из объятий. Сразу же стало еще холоднее, зубы мелко застучали. Но говорить что-то и без этого было тяжело. Оба молча оглядывали один другого и оглядывались по сторонам. Привстав на колени и высунувшись из травы, они увидели, что находятся у подножия невысокого заросшего холма, закрывавшего им обзор с одной стороны. С другой стороны, шагах в ста, находился вчерашний густой лес — а не узкая лесополоса, — тянувшийся в обе стороны ровной линией почти голых деревьев, сколько хватало глаз. Унылый, но вполне обычный пейзаж. Вот только свободная от деревьев линия горизонта, также видимая в обоих направлениях, выглядела странно. Обычно небо у горизонта всегда светлее, чем небо над головой. Но здесь так не было. Здесь на самой границе неба скопилась густая чернота. И хотя сейчас эта чернота была лишь узкой полоской, прилипшей к горизонту и окаймлявшей его, казалось, что она медленно разрастается по небу, желая заглотить его.
— Это еще что такое? — произнес Эшли, поглядывая вдаль, то в одну, то в другую сторону, на это непонятное явление в небе.
— Гроза? — неуверенно предположил Энди.
— В это время года? — Эшли версия с приближающейся, да еще с обеих сторон, грозой показалась сомнительной.
— Эшли, — вдруг резко обратился к нему Энди, снова садясь в траву. — Что вчера было?
— Энди, ты не помнишь, что вчера было? — удивился Эшли.
— Я помню, что вчера было, — отрезал Энди, недовольный предположением о его беспамятстве. — Но… Эшли, это не может быть правдой. Мы, должно быть, вчера что-то употребили…
— Но мы ничего вчера не употребляли.
— Ну, я не знаю, бензином в этой развалюхе надышались…
— Энди… — начал было Эшли и замолчал. Было понятно, что Энди пытается отрицать правду. Но в чем Эшли сейчас должен был его убедить, когда того, в чем заключается эта правда, он и сам не знал?
— Я, кстати, починил двигатель. Ключи у тебя? Мы должны вернуться к фургону и побыстрее свалить отсюда…
— Я в этот лес не вернусь! — выкрикнул Эшли, вздрогнув от вчерашних воспоминаний.
Энди замолчал, даже не попытавшись спорить — его и самого в этот лес не тянуло. Внезапно он прижал обе ладони к вискам, и лицо его сморщилось, как от боли.
— Что с тобой? — испугался Эшли.
— Ничего, какой-то шум в голове, — Энди мотнул головой, пытаясь прогнать этот шум.
— Звуки автострады?
— Откуда ты знаешь? — удивился Энди.
— Я тоже их слышу.
— Слуховая галлюцинация?
— Одна на двоих? — хмыкнул Эшли.
— Может быть, тут и есть поблизости автострада? Может быть, мы вчера перепутали маршрут и заблудились? В любом случае, надо осмотреть окрестности, найти… что-нибудь.
Эшли полез в карманы своей куртки. Да, ключи были там, но Эшли достал свой телефон.
— Черт, сети нет совсем… Энди, а где твой телефон? Энди! — Эшли слегка повысил голос, пытаясь привлечь внимание Энди, который прислушивался к непонятно откуда доносящимся звукам.
— Что? Мой телефон? Не знаю. В машине оставил.
— Ладно, давай осмотрим окрестности, только… — Эшли не стал прибавлять слово «осторожнее», но Энди и так его понял. Кто знает, где сейчас находятся вчерашние обитатели ночного леса и кто еще тут может быть.
Они поднялись на ноги, оглядываясь внимательнее, чем в первый раз. Первым, что приковало их взгляды, была высоченная опора линии электропередачи, установленная где-то на противоположном склоне холма. Но Эшли и Энди потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что же так привлекло в ней их внимание. Обычная металлическая опора, от которой в обе стороны тянулось с десяток проводов. И глядя в одну сторону, можно было увидеть еще одну соединенную проводами с первой опору, и еще одну, уже неясно различимую вдали. А в другую сторону… Провода тянулись и в другую сторону — вот только никакой другой опоры не было. А провода были словно ровно обрезаны гигантскими ножницами, но при этом они не падали на землю, а продолжали неподвижно висеть в воздухе, даже сохраняя обычный для проводов легкий изгиб провисания.
— Ты тоже это видишь? — спросил Эшли.
— Может, эти провода твердые… — Энди раздраженно мотнул головой, и без брошенного на него укоризненного взгляда Эшли чувствуя, что его попытки как-то рационально объяснить происходящее становятся с каждым разом всё слабее. — Сюрреализм какой-то…
Больше тут обсуждать было нечего. Нужно было хотя бы обогнуть холм, чтобы увидеть более широкую картину. Пока же то, что они видели по эту сторону леса напоминало сплошные, слегка холмистые пустоши, заросшие высокой сухой травой, через которую было довольно сложно пробираться. Да и пробираться было не только сложно, но и, мягко говоря, неприятно. Несмотря на то, что эта местность казалась совершенно дикой, необжитой или заброшенной людьми, в траве, как теперь заметили парни, было полно всякого мелкого мусора, вроде того, что покрывается новой грязью на обочинах дорог или скапливается к вечеру на асфальте оживленных центральных улиц крупных городов. Но только в больших городах всех этих просаленных оберток, смятых грязных бумажек и разорванных пустых коробок не замечаешь, потому что не смотришь под ноги, отвлеченный сиянием неоновых вывесок и гламурных витрин. Здесь же, в этом унылом однообразном пейзаже под унылым серым небом…
Стараясь всё-таки поглядывать под ноги, чтобы не вляпаться во что-нибудь, вроде полусгнивших объедков, Энди и Эшли обошли холм…
— Что за хрень! — забыв об осторожности, крикнул Энди, прежде чем они оба замерли перед открывшимся им небывалом зрелищем.
Тут и в самом деле была автострада. То есть стековая транспортная развязка, исполинская многоуровневая эстакада, наподобие тех чудес инженерной мысли, триумфов железа и бетона, уносящимися своими переплетенными ярусами-магистралями ввысь на десятки ярдов, что сооружаются на въездах в крупнейшие мегаполисы. Но… Здесь была только одна половина этой транспортной эстакады. Если виденные ими недавно провода, казалось, были обрезаны гигантскими ножницами, то тут словно бы кто-то прошелся наискосок сквозь все ярусы гигантской циркулярной пилой. Отдельные линии магистралей нависали прямо в воздухе без каких-либо дополнительных опор. И хотя звуки проносящего мимо транспорта в голове усилились, никакого транспорта, да и вообще движения и каких-либо признаков жизни, на этих оборванных в никуда дорогах, естественно, не было. А сама конструкция, сооружение которой должно было стоить десятки, если не сотни миллионов долларов, угрюмо раскинулась в этих пустынных холмистых полях, обрастая у своих наземных оснований травой и мелким кустарником.
В неподвижном созерцании, в попытках как-то вместить в сознание то, что наблюдалось глазами, прошла, наверное, не одна минута, прежде чем Энди нащупал пальцами руку стоящего рядом Эшли, и Эшли, почувствовав прикосновение, сжал их в ответ.
— Пойдем посмотрим поближе? — Энди вопросительно посмотрел на Эшли. Эшли кивнул.
Когда они уже подходили к ближайшей имевшейся в наличии бетонной опоре, уходившей в землю, Энди вдруг снова схватил Эшли за руку, останавливая его.
— Эшли, смотри! — другой рукой Энди указывал к подножию опоры, где земля, перемешанная с мелкой галькой и асфальтовой крошкой, была свободна от высокой травы, отсыревающей по ночам.
Там на земле кто-то лежал в старом, продранном в нескольких местах спальном мешке, положив под голову вместо подушки довольно большой потрепанный рюкзак. Эта фигура сразу заставила вспомнить многочисленных бездомных, наводняющих большие города, которые, для ночевки, в таких же спальных мешках или укрывшись грязными одеялами жмутся к цоколям высотных зданий, обнесенных строительными лесами для реконструкции фасадов. Такие строительные леса и навесы над тротуарами защищают обычных спешащих прохожих от того, чтобы им ничего не прилетело сверху на голову, никуда не торопящихся и не имеющих другого укрытия бездомных они защищают от внезапного дождя и прочей непогоды.
С опаской Энди и Эшли осторожно подошли поближе. Заметив их приближение, фигура пошевелилась, слегка высунулась из мешка, приподнимаясь на локте и стаскивая с головы капюшон черной толстовки. Сначала показалось, что это парень, из-за короткой, почти на лысо, стрижки. Но это была девушка, с большими, как у оленя, темными печальными глазами, слегка опухшими, словно от многочисленных слез. Версию со слезами подтверждали разводы грязи на щеках. Да, она была похожа на одну из бездомных бродяжек, одну из тех, что еще довольно молоды, из тех, что еще не утратили человеческих облик от дешевого спиртного и чей взгляд еще не потерял осмысленность. Но встретить этот взгляд — к счастью — случается не так уж часто. Такие, собирая милостыню, не пристают к прохожим, а, положив картонку с коротким текстом и поставив пластиковую чашку с несколькими монетами, сидят неподвижно на асфальте, стараясь не замечать окружающий мир, склонив голову над лежащей перед ними раскрытой потрепанной книгой, прихваченной со стеллажа буккроссинга в какой-нибудь сетевой забегаловке. Да, встречаться взглядом, да и просто смотреть на таких особенно тяжело, даже страшновато — они слишком похожи на нормальных людей, слишком похожи на тебя.
Девушка посмотрела на нерешительно мнущихся на одном месте парней. В выражении ее лица появилась лишь слабая заинтересованность и лишь легкое удивление.
— Вы что, вдвоем? — произнесла она, приподнимаясь на локте повыше и переводя взгляд с Энди на Эшли.
Они непроизвольно тут же расцепили руки и слегка отстранились друг от друга. Она, кажется, заметила это движение, легкая ухмылка тронула ее бледные губы.
— Обычно, если и удается сбежать, то только одному, пока они заняты вторым, — сказала она, словно поясняя свой первых вопрос, хотя понятнее от этого мало что стало.
— Ты кто такая? — громко спросил Энди. Девушка недовольно взглянула на него.
— Ээ… Как тебя зовут? — Эшли попытался сгладить грубость предыдущего вопроса.
— Меня… моё имя? — она нахмурилась, глядя куда-то в сторону, словно пытаясь вспомнить факт из фильма, виденного в далеком детстве. — Хм, Кэрол… Нет, Кэролай… Кэролин. Даа… — протянула она удовлетворенно. — Точно, Кэролин.
— Да уж, отличное начало осмысленной беседы, — так же громко хмыкнул Энди.
— О, так это ты кричал вчера ночью, — быстро сказала Кэролин и перевела взгляд. — А ты тогда, стало быть, Эшли, — она снова посмотрела на Энди. — А ты молодец, конечно. Сделал просто всё возможное, чтобы их привлечь. Я была уверена, что тебе-то уж точно уже не пройти сквозь лес.
— Кого «их»? Кто они? — резко спросил Эшли, услышав упоминание того, что волновало его сейчас больше всего.
Но Кэролин тут же отвела взгляд. Она полностью выбралась из спального мешка и уселась на нем, скрестив ноги и потирая руками плечи, ежась от холода. Помимо толстовки на ней была дешевая куртка из искусственной черной кожи, черные прямые джинсы и грубые ботинки на толстой подошве. Одежда явно не была куплена ею, размеры были не ее, а просто более или менее подходящими. Не глядя на ребят и словно забыв об их существовании, она пошарила по карманам и извлекла оттуда мятую сигаретную пачку и зажигалку. Но достав еще дрожащими от холода пальцами со скопившейся под ногтями черной грязью сигарету и прикурив, она вновь посмотрела на парней, на этот раз оглядывая их с ног до головы.
— Что, музыканты, да? Будущие мировые звезды, властители дум и повелители сердец миллионов? — насмешка Кэролин получилась скорее горькой, чем презрительной. — Ну, расскажите теперь вы мне свою грустную историю. Что же вас заставило остановиться в пограничном пространстве в час меланхолии?
Эшли вздрогнул, услышав знакомые словосочетания, и уже хотел зацепиться за них в разговоре, но Энди нетерпеливо опередил его.
— Что, грустную историю? Да у нас просто машина сломалась. Мы в какое-то дохлое животное въехали, — сказал он.
— О, да, — как-то зловеще улыбнулась Кэролин. — Такого здесь много. Маленькие мертвые птички, погибшие в грязи, растерзанные шинами и брошенные в гудрон. Перееханный колесами и гниющий в пыльной траве на обочине барсук. Или лисица. Милые пушистые зверюшки, веселые и сообразительные персонажи детских сказок. «Папа, папа, а что это там на дороге валяется? — Что? Нет, ничего, детка. Посмотри-ка лучше вот в ту сторону», — последние фразы она отыграла наивным детским и встревоженным взрослым мужским голосами, а затем вернулась к своему горько-насмешливому тону. — А бывает, там валяется и кое-что покрупнее. А бывает, что и вовсе не животное… Кстати, а ваши родители никогда не закапывали на заднем дворе ваших любимых питомцев в тайне от вас, сказав, что они просто убежали… в волшебную страну?
Эшли почувствовал, как по спине пробежал холодок от пришедшей еще смутной догадки.
— Ты обкуренная, что ли? — раздраженно спросил Энди.
Казалось, Кэролин ожидала этот вопрос и совершенно не обиделась, лишь бросила на Энди жалостливо-презрительный взгляд.
— Я лишь пытаюсь объяснить, что с вами произошло… Метафорически объяснить.
— А как насчет объяснить по-человечески? — предложил Эшли.
— Можно… — сказала Кэролин со вздохом, устало закатывая глаза, и вновь затянулась сигаретой. –Но знали бы вы, как я задолбалась уже столько раз объяснять одно и то же, получая одну и ту же реакцию: «Ой, нет, ты спятила, ты обкуренная! Это всё неправда!» — насмешливо изобразить голосом истеричные вопли у Кэролин тоже хорошо получилось. — Никакого разнообразия. Люди так похожи.
— Ты давно здесь? — спросил Эшли, почувствовав, что вопрос уместен, хотя и не понимал значения этого «здесь».
— Давно ли?.. А на сколько лет я сейчас выгляжу?
— Ээ… двадцать семь, — ответил Эшли, по выработанной привычке ответов на подобные женские вопросы сбрасывая лет пять.
— Что, серьезно? — вот теперь на лице Кэролин промелькнуло подлинное удивление. — Неужели так давно? Или я стала так хреново выглядеть? — эти вопросы она произносила, разговаривая скорее уже сама с собой.
— Черт! — выкрикнул Энди, устав слушать этот бессмысленный, как ему казалось, разговор. — Ты можешь просто сказать, что здесь происходит? Что это за кладбище там в лесу?!
— Кладбище? Ты сказал, кладбище? — Кэролин чуть ли сама не рассмеялась истеричным смехом. –О, это слишком громко сказано. Это не кладбище — это помойка.
— Помойка?.. — шепотом переспросил Эшли.
— Ага… Мусор не должен гнить на поверхности, его нужно закапывать в землю, чтобы смрада было поменьше. А мусора здесь очень много. Пусть там, за лесом, и второстепенная дорога, но это дорога на Лос-Анджелес. И пусть я не так уж часто встречаю поутру тех, кому удалось пройти сквозь лес, но редкая ночь проходит без того, чтобы меня не будили последние крики тех, кого мусорщики закапывают в землю. Это их работа — убирать мусор, они всего лишь ускоряют неизбежное.
— Мусорщики?..
— Мусорщики, — Кэролин затушила о землю докуренную сигарету и переключила внимание на свой рюкзак, словно не желая наблюдать за реакцией на ее слова. — Но если вам угодно называть ту человеческую помойку кладбищем, вы можете называть их могильщиками. Какая разница…
— Бред, какой бред… — дернувшись на месте, проговорил Энди, но уже не с раздражением, а голосом человека, находящегося на грани срыва, готового вот-вот закричать. Эшли тут же схватил его за руку, стараясь успокоить.
Кэролин, по-прежнему делая вид, что не обращает на них внимания, поднялась на ноги, беря и начиная отряхивать свой спальный мешок. Вдруг все трое схватились за голову, морщась от пронзительного звука полицейской сирены, прорезавшего уже начавший становиться привычным шум автострады, звучащий в ушах.
— Что, хотите узнать, что это за звук? — произнесла Кэролин. — Почему звук оживленной дороги слышится там, где и дороги-то настоящей нет? — она подняла голову, глядя на нависавшие высоко над ними железобетонные полосы оборванных магистралей. — Или звук оживленного города на заросшем травой пустыре? Не знаю. Тот мир, из которого мы попали сюда, никуда не делся, он всё еще существует… Только уже без нас. И мы больше не видим тот мир, и для того мира мы теперь невидимки. К нам оттуда долетает только уже никому не нужный мусор, который иногда, — тут Кэролин посмотрела на почти полностью сложенный спальный мешок у нее в руках и любовно погладила его, — бывает очень нам полезен, помогая выживать.
— Как отсюда выбраться? Отсюда есть выход? — с дрожью в голосе спросил Эшли.
— Выход? Выход отсюда там же, где и вход, — Кэролин кивнула головой в сторону леса. — Вот только открывается он раз в сутки, в час меланхолии. И есть небольшая проблемка: именно в это время лес наполнен ими, черными тенями, наполняющими душу страхом, наполняющими страхом сам воздух настолько, что нет сил пошевелиться, нет сил, да и не хочется, бороться, и уже даже не хочется сопротивляться им, окончательно хоронящим тебя… Мусорщики надежно охраняют границу. Попасть сюда может каждый, но попавшим сюда уже не место в том мире. Да, в другое время суток я бы тоже не советовала прогуливаться в этом лесочке. Без присмотра они его не оставляют.
— Черт, какой же бред, — Энди сделал шаг в сторону, словно желая убежать, но Эшли крепче сжал его руку, удерживая на месте рядом с собой. Энди с отчаянной тоской посмотрел в серое небо. — Боже, хоть бы солнце выглянуло, что ли…
— Солнце? — вот теперь Кэролин расхохоталась, только в ее смехе звучала горечь слез. — Да нет здесь никакого солнца. Не было и никогда не будет. Только вот эти угольно-черные рассветы, — Кэролин посмотрела на скопившуюся у горизонта черноту, которая за это время успела расшириться, расползтись вверх по небу. — Рассветы наоборот.
— Угольно-черные рассветы? А ты всегда выражаешься так… метафорически? — теперь уже в Эшли закипало раздражение. Он чувствовал, кàк слова Кэролин действуют на Энди.
— Что? Ха, возможно. Наверное, это профессиональное. В свое время выучила столько стихотворных отрывков для различных этюдов. Я ведь актриса, — Кэролин выпрямилась, и в ее осанке появилась некая гордость, а в лице — счастливое торжество, вернее, призрак воспоминания о счастливом торжестве. — Настоящая актриса. А не эти всякие, с неоконченными трехмесячными курсами, на которых если и успевают чему-то научить, то только не пялиться в зрительный зал или в объектив камеры, и то не факт, что научат. А я играла в нью-йоркском театре. Не на Бродвее, конечно, но всё же. Но я хотела большего. Я поняла, что мне нужна известность, иначе я так и буду прозябать на второстепенных ролях. Я решила отправиться Лос-Анджелес, в Голливуд. Но у меня был парень, — в голосе Кэролин появилась злоба. — Он тоже был актером. Только менее успешным. Да ему в том сезоне вообще своей роли не досталось, кроме дублера для роли второстепенного персонажа. Я предложила ему поехать вместе. Но он сказал, что еще не известно, удастся ли мне там удержаться, и чего ему зря мотаться. Вот если у меня всё получится, тогда он ко мне приедет. Блеск. Решил предоставить справляться с самым сложным этапом мне одной, а потом воспользоваться готовеньким. Я его послала куда подальше, и правильно сделала. Но когда я ехала одна в своей машине, по этой чертовой проселочной дороге, было так пасмурно, уныло, день угасал, и мне стало так одиноко, так тоскливо, будущее с его трудностями так пугало, что я решила притормозить у обочины и позвонить ему, поискать поддержки. Черт! Я ведь слышала легенды, что нельзя тормозить в пути в час меланхолии, нельзя оглядываться назад. Конечно, я не дозвонилась, связи не было. А машина не завелась. Наверное, мне просто повезло пройти сквозь лес, пока они не наводнили его, так как я сразу решила уйти с совершенно пустой дороги, увидев за деревьями какой-то свет. Я подумала, что это заправка или что-то вроде. Когда я добралась туда, уже стемнело. Это оказалась небольшая железнодорожная станция, вроде наземных станций метро. Она тут неподалеку, — Кэролин махнула рукой. — Я решила подождать там. Но вскоре меня охватило чувство, которое иногда подбиралось ко мне в те годы, когда я студенткой стояла на своей пригородной станции небольшого городка в ранние сумеречные часы промозглого утра, чтобы отправиться на занятия в центр большого города. Каждый раз мне казалось, что все поезда отменят навсегда. И я не могла избавиться от мысли, что я никогда не уеду отсюда. Они просто всё закроют и скажут мне: «Ну всё, оставайся тут — где родился, там и пригодился»… Только на этот раз мой кошмар стал реальностью. Вскоре я поняла, что я — единственный пассажир на платформе. Что никаких поездов никогда не будет, что я остаюсь здесь навсегда, — Кэролин глубоко, почти со всхлипом вздохнула, ее глаза уже наполнились слезами. Она пристально посмотрела на Энди и Эшли с полусумасшедшей улыбкой. — Неужели не понятно? Это мир, где все те странные вещи, которые рисует сознание в моменты душевного упадка, которые даже не хочется облекать в слова, все те ужасы, что преследуют во время бессонных ночных дум, обретают реальность. Мир, откуда нет выхода, где нет обновления, где ничего не меняется, где дороги никуда не ведут, являясь насмешкой, пародией на самих себя, где в пустых городах ты единственная живая душа… Что ж, ребята, добро пожаловать в ад!
— Нет! — раздался крик.
Это кричал Энди. Он резко вырвал у Эшли свою руку, отступил на несколько шагов назад и замер, тяжело дыша, с бледным лицом и дрожащими губами.
— Энди… — Эшли развернулся к нему, не рискуя больше пошевелиться.
— Нет, нет! Это всё неправда! — еще один шаг назад.
— Ну вот, пожалуйста. Как я и говорила, — донесся устало-недовольный голос Кэролин.
— Энди, тише… — Эшли стоял, слегка разведя руки в стороны, но не приближаясь, словно Энди был зверьком, которого ему нужно было изловить, а потому нельзя было спугнуть раньше времени.
— Нет! Не хочу! — Энди задыхался. — Не хочу! Пусть уж лучше они! Пусть уж лучше сразу!
Энди сорвался с места и кинулся бежать, не разбирая дороги, в сторону леса.
— Энди! — Эшли бросился за ним.
Догнать удалось не сразу. Эшли ухватил его за куртку и повалил вместе с собой на землю. Завязалась потасовка. Энди отчаянно отбивался, рыдая и продолжая кричать «Нет!» и «Не хочу!». Ему удалось двинуть Эшли коленом в живот и, высвободившись, вновь вскочить на ноги. Не без матерного сопровождения оправившись от удара, Эшли вновь погнался за ним. Во второй раз догнать Энди ему удалось уже у подножия холма. Новая борьба в траве. На этот раз Эшли смог обхватить Энди сзади поперек тела вместе с руками и, сидя на земле, удерживать его, прижимая спиной к своей груди. Какое-то время Энди еще продолжал биться в этом захвате, стараясь лягнуть Эшли, но постепенно его попытки высвободиться становились всё слабее, и скоро Энди вздрагивал уже только от рыданий.
— Тише, тише… — шептал Эшли, пока рыдания не сменились тяжелым дыханием и тихими стонами на выдохе. — Тише…
Хотелось прибавить еще слова «всё хорошо» или «всё будет хорошо», но язык отказывался поворачиваться их произнести.
Вскоре Энди совсем затих, а его тело обмякло и потяжелело в руках Эшли. Так, неподвижно, они провели вместе некоторое время. Но вскоре послышался шуршащий звук приближающихся шагов. К ним не спеша подходила Кэролин, неся на одном плече свой большой рюкзак, в который сверху был запихан спальный мешок. Эшли посмотрел на нее угрожающим взглядом и отрицательно покачал головой, давая понять, что ей лучше не приближаться. Кэролин остановилась, глядя на них какое-то время, потом с недовольным и усталым выражением на лице пробормотала что-то, что, видимо, было посыланием их с Энди в хорошо известном направлении, а затем, презрительно и безразлично махнув в их сторону рукой, развернулась и пошла прочь. Провожая ее взглядом, Эшли почувствовал, что жалеет о только что сделанном — у Кэролин еще о многом нужно было бы спросить. Но она уже довела Энди до нервного припадка, да и на самого Эшли действовала угнетающе. Пусть ее уходит.
— Эшли… — неожиданно произнес Энди тихо. Эшли слегка вздрогнул, ему уже начало казаться, что Энди отключился или уснул, но он всё это время просто лежал с открытыми глазами неподвижно в его объятьях. — Думаешь, мы уже мертвы?
Этот вопрос заставил вздрогнуть еще сильнее.
— Что? Нет, нет! Точно, нет! — поспешил ответить Эшли, а подумав секунду, прибавил. — Эта Кэролин, может, и мертва. А мы точно нет.
— Почему ты так уверен? — в тихом и утомленном голосе Энди прозвучала надежда.
— Будь ты уже мертвым, ты бы так не истерил. А так… Ты не смирился. Значит, жизнь в тебе еще кипит, — слегка усмехнулся Эшли. Энди тоже слабо усмехнулся в ответ.
— Прости… — прошептал он.
— За что? — удивился Эшли.
— За истерику, — ответил Энди.
— Брось… — сказал Эшли, покрепче прижимая Энди к себе. — Наоборот, я должен сказать тебе спасибо.
— Почему? — теперь Энди удивился.
— Да я сам уже был на грани срыва. А благодаря тому, что пришлось гоняться за тобой, волей-неволей получилось взять себя в руки. А если бы первым сорвался я, то ты бы меня так просто не поймал, и я бы так просто тебе не дался, еще бы и нос тебе сломал, — сказал Эшли.
Оба снова усмехнулись, представляя эту живописную картину догонялок и борьбы. На душе стало полегче. Ощущение жизни и надежды постепенно возвращалось.
Энди осторожно пошевелился, и Эшли выпустил его из своих объятий, давая возможность сесть рядом.
— Эшли… Думаешь, мы застряли здесь навсегда? И отсюда нет выхода? — спросил Энди, заглядывая Эшли в глаза, явно надеясь услышать возражения.
— Нет, какой-то выход наверняка должен быть, — произнес Эшли задумчиво. — Ты слышал, Кэролин сказала про час меланхолии? То же самое, о чем я тебе говорил вчера. Значит, мы с ней оба слышали эти легенды там, в нашем мире, прежде чем попасть сюда.
— И что? — не понял Энди. — Легенды оказались правдой, и мы с тобой, как и она, оказались в этом параллельном измерении, чистилище или как там это еще можно назвать.
— Да, но ведь чтобы эти легенды появились в нашем мире, в этот мир кто-то должен был не только попасть, но и вернуться отсюда назад, чтобы иметь возможность рассказать об этом. Ведь логично же, да? — теперь Эшли посмотрел Энди в глаза, надеясь услышать согласие.
— Да, наверное… — протянул Энди неуверенно, но с ощутимым желанием поверить изо всех сил. Помолчав немного, он прибавил. — Зря ты ее прогнал. Она здесь давно и многое может знать, а мы с тобой ничего не знаем.
— Да ну ее… — фыркнул Эшли. — Мне от ее разговоров удавиться захотелось.
— Да, мне тоже, — согласился Энди. — Сам ведь меня успокаивал.
— Кроме того, — продолжил Эшли, — еще не известно, можем ли мы ей доверять. Черт его знает, кто она такая.
— Тоже верно… И что мы будем делать?
— Не знаю. Можно продолжить осматривать окрестности. Нужно убраться подальше от этого леса, пока снова не стемнело. И, как я понял из ее слов, тут должны быть и другие люди. Можно попробовать найти их.
— Да, можно, — согласился Энди и прибавил. — Черт, так голова болит.
— Еще бы. Так истерить. Отдохни. Теперь-то нам торопиться некуда, — усмехнулся Эшли. Энди посмотрел на него печальным взглядом. — Извини. Знаю, не смешно. Не надо было этого говорить.
— Ничего, — отмахнулся Энди.
Он придвинулся поближе и положил голову Эшли на плечо. Эшли слегка вздрогнул. Энди поднял глаза, стараясь заглянуть Эшли в лицо, но Эшли торопливо отвел взгляд в сторону. Энди вздохнул. Поколебавшись пару секунд, Энди приобнял Эшли обеими руками за талию. Ему показалось, что Эшли снова вздрогнул. Но Эшли, не обращая внимания на руки Энди, полез в карман своей куртки и снова достал телефон.
— Ну да, конечно, — недовольно хмыкнул Эшли. — Откуда в аду возьмется сотовая связь… Черт!
Эшли со всей силы швырнул телефон о землю. Характерный звук треска сообщил, что экрану полная хана.
— Ну, и зачем ты это сделал? — осторожно спросил Энди.
— Могу я тоже хоть иногда, хоть немного психануть? — раздраженно ответил Эшли, чье настроение быстро менялось. — Да и на кой-черт он здесь нужен!
— Подсветка могла бы пригодиться.
— Ага, чтобы этим тварям ночью было легче нас найти, — съязвил Эшли.
— Почему ты злишься?
— Я не злюсь, — грубо ответил Эшли. Это была неправда. — Ладно, пойдем, — сказал Эшли, резко вставая и фактически стряхивая Энди с себя.
Энди потупил глаза, но подчинился и со вздохом поднялся следом.
Сначала они побродили по окрестностям, выйдя к той железнодорожной станции, о которой говорила Кэролин. Пройдясь по рельсам, они обнаружили, что и они обрываются где-то в пределах видимости с самой станции. Потом они вернулись к знакомой транспортной развязке, но Кэролин там уже не было. Тогда они выбрали из наземных магистралей ту, что перпендикулярно удалялась от полосы леса и пошли по ней, наблюдая, как небо со всех сторон постепенно затягивается чернотой.
По дороге они почти всё время молчали, если не считать коротких наблюдений, касающихся не слишком-то балующего разнообразием окружающего пейзажа, и пары громко объявленных Энди жалоб о том, что его сигареты заканчиваются и что стоило бы поинтересоваться у Кэролин хотя бы о том, где она берет сигареты в этой преисподней.
Когда уже начало заметно темнеть, непрерывно сопровождающий их весь день шум автострады начал меняться. Сначала звуки проносящихся с большой скоростью автомобилей стали затихать, а потом на смену им пришли звуки автомобилей, сигналящих в пробках, отдельных звуки сирен полицейских, пожарных и машин скорой помощи, а также шумная и неясная многоголосица большого города. А вскоре впереди стала заметна темная группа невысоких строений. На большой город это никак не походило. Скорее на небогатый пригород или на крошечный двухэтажный город с двумя-тремя сотнями жителей. Хотя было уже достаточно темно, никакого электрического света там не было заметно.
— Заброшенный город? — произнес Энди.
— Может быть, там есть кто-то живой, — ответил Эшли.
— Что-то именно это меня и пугает, — хмыкнул Энди.
— Нам всё равно нужно что-то найти. Хотя бы какое-нибудь пристанище на ночь.
Энди пожал плечами, и они продолжили свой путь.
Идти среди заброшенных двухэтажных домишек, взирающих на тебя пустыми глазницами выставленных окон, и при ярком свете нормального дня было бы не особо приятно, а здесь, да еще в сгустившихся сумерках, такое окружение вызывало реальный страх. Поэтому Энди и Эшли жались к самому центру дороги, чтобы быть как можно дальше от этих домов с обеих сторон, и старались идти как можно ближе друг другу.
Скоро дорога сделала поворот, и — о, чудо! — за поворотом оказалось строение гораздо бОльших, чем остальные домишки, размеров, в нижних окнах которого горел явно электрический свет.
Парни остановились, молча переглянулись, и, кивнув, направились к входной двери.
Войдя внутрь, они остолбенели.
Это был бар. Такой обычный, типичный провинциальный бар. А главное, здесь находилось не менее пяти десятков людей. Большинство сидели по двое за небольшими столиками, напоминая парочки на неприхотливом свидании или молодые семейные пары. Но были здесь и бОльшие по числу группки людей, чаще, одного пола. От обычного этот бар отличался тем, что здесь было очень тихо. Было не похоже, что кто-то из людей тут разговаривает между собой.
Когда Эшли и Энди вошли, они, конечно, обратили на себя внимание, но далеко не всех, а и те, кто посмотрел в их сторону, казалось проявили не больше интереса, чем если бы это и в самом деле был обычный городской бар, куда постоянно заходят новые посетители. Да, видимо, новички тут и в самом деле не были редкостью.
— Вы вдвоем? — раздался рядом слегка удивленный голос.
Они повернулись и увидели перед собой женщину с бледным, изможденным, увядающим лицом и совершенно безжизненным, потухшим взглядом.
— И вы оба живые? — при этих словах ее глаза немного ожили, словно в них вспыхнуло какое-то яркое воспоминание или радостная надежда.
Но тут же женщина нервно вздрогнула, так как сзади ее обняли за плечи крепкие мужские руки. За ее спиной стоял высокий, спортивного вида мужчина средних лет с аккуратной короткой стрижкой. Он выглядел как живое воплощение добропорядочности, семейных ценностей и здорового образа жизни, словно сошел сюда прямиком с обложки предвыборного буклета кандидата от Республиканской партии.
— Дорогая, зачем ты разговариваешь с этим отребьем? — сказал он, бросив на ребят злобный и угрожающий взгляд. — Идем, нам уже пора.
— Да, конечно, — ответила женщина тихим, монотонным голосом. Взгляд ее снова потух, голова склонилась.
Проводив эту парочку взглядом и не зная, что им дальше делать, Энди и Эшли двинулись к барной стойке.
— О, новенькие, да! — соизволил заметить их бармен, мужик лет под пятьдесят с длинными сальными волосами. — Добро пожаловать! Присаживайтесь, ребята.
Ребята воспользовались приглашением.
— Что, первый день, да? — приятельски подмигнул им бармен. В его руках появилась бутылка виски и два бокала. — За счет заведения, — он уже протягивал им бокалы, но приостановился, глядя на Энди. — Эй, парень, а тебе сколько лет?
— Ничего, я выпью два, — сказал Эшли.
Бармен понимающе усмехнулся и поставил перед Эшли оба бокала, один из которых Эшли тут же передвинул Энди.
— Интересно, можно ли это пить? — проворчал Энди.
— Да, — подхватил Эшли, обращаясь к бармену. — А откуда…
— Эй, парень, слушай, не кипишуй, да, — быстро перебил его тот. — Здесь тоже можно прекрасно жить. Не гони лошадей, да. Скоро ты всё узнаешь. А пока, ребята, расслабьтесь, отдохните. Небось, весь день на ногах. И столько нервных потрясений за раз, да? — заключил он с покровительственной насмешкой.
— Но… — вновь попытался Эшли, но бармен уже махнул ему рукой и поспешил к противоположному концу барной стойки. — Черт…
— Что-то мне здесь не нравится, — снова проворчал Энди.
— Еще бы, — усмехнулся Эшли. — Это же ад, если верить Кэролин… Черт! В этом гребаном параллельном измерении может хоть кто-нибудь с нами нормально поговорить?
— Привет, красавчик, — внезапно раздалось над ухом Эшли с другой стороны.
Он обернулся и увидел, что рядом с ним практически легла грудью на барную стойку несвежего вида размалеванная девица. Эшли сразу узнал хорошо знакомый по жизни в Лос-Анджелесе типаж. Такие день за днем таскаются по барам и всевозможным вечеринкам, куда только их согласятся пустить, но до поры до времени сидят тихо, высматривая мужика, которой может оказаться готов оплатить их выпивку, а если повезет, то и взять на себя их дальнейшее содержание.
— Ты тут новенький? — продолжила девица, криво склоняя голову на бок, выворачивая шею, видимо, считая это движение соблазнительным, и сладенько улыбнулась. — Давно у нас тут не было таких красавчиков.
Она откровенно к нему клеилась. Эшли был удивлен. Девицы такого типа, слава богу, раньше всегда обходили его стороной — он никогда не производил обманчивого впечатления человека, у которого есть хоть какие-то деньги. Впрочем, они же с Энди сейчас были в непонятном параллельном измерении.
Но в этот раз ему, судя по всему, достался залежалый экземпляр. И дело было даже не в возрасте — а ей явно уже перевалило за тридцатник, — а в общем ощущении потасканности и потрепанности. Нездорово тощая корявая фигура, напоминающая ржавую раму старого велосипеда. Такая нездоровая худоба не могла быть результатом ничего иного, как блевания в унитаз после каждого приема пищи. Жиденькие, сожженные осветлителем волосенки, обкромсанные по плечи. Лицо с кожей, которую хирургически уже натягивали за уши, и губами, в которые без всякой меры был вбахан силикон. А вот на сиськи уже то ли денег, то ли силикона в клинике не хватило. Вульгарно-яркий макияж, призванный маскировать морщины, но хреново справляющийся со своей задачей и только усугубляющий ситуацию. Безвкусная аляпистая одежда, подобранная по принципу надеть всё лучшее сразу, да блестящего побольше, и оголить всё, что только можно. Даже далеко не каждая уличная проститутка красится и одевается настолько пошло. Ну, если только уличная проститутка-трансвестит. Эшли даже бросил внимательный взгляд на шею этой особы, чтобы убедиться, что там не обнаружится кадыка. Ну, вроде бы, не было…
— И, как тебя зовут, красавица? — с насмешкой спросил Эшли, больше из вежливости.
— Джустин, — ответила она, хлопая неестественно длинными налепленными ресницами и складывая силиконовые губищи в утиную морду.
Его именем она не подумала поинтересоваться. Что не удивительно: таким без разницы, к кому клеиться — к кому получится. А потом они предпочитают при обращении использовать пошло-нелепые слащавые прозвища, чтобы обезопасить себя от возможности перепутать имена своих любовников.
Похлопав ресницами еще немного, Джустин вскарабкалась на высокий барный стул и с привычными и отточенными до механичности движениями, вульгарно и неестественно, как делают такие девицы на своих фото, стараясь изобразить супер-моделей, раскорячилась в пол-оборота, выпячивая по направлению к Эшли свои несуществующие сиськи и отклячивая свою несуществующую задницу.
— Ну, и как же ты сюда попала, Джустин? — спросил Эшли, надеясь услышать хоть какую-то новую информацию. Тогда, может быть, это знакомство не будет совсем уж бесполезным.
— Как попала? — она словно не сразу поняла вопрос. — Ах, да. Ну, я ехала в Лос-Анджелес и у меня машина, ну, там сломалась… Я уже точно не помню.
«Хм, странно, — неясной тревогой мелькнула у Эшли мысль. — А вот Кэролин свою историю помнила в мельчайших деталях».
— И зачем же ты ехала в Лос-Анджелес?
— Ой, ну, я хотела стать певицей. Ну, или моделью. Не знаю… Кем получится.
Да, конечно. Такие всегда называют себя певицами, моделями или актрисами, но как певицы, модели и актрисы они никому не интересны и не нужны. Ведь таким даже в голову не приходит, что надо самосовершенствоваться, что надо по-настоящему и непрерывно вкалывать, чтобы иметь возможность создать хоть что-то, что будет представлять интерес и ценность для других людей. Ведь чем бы такие особы ни занимались, чтобы хоть как-то оправдать свое существование и свое присутствие на мероприятиях, посвященных настоящему успеху совсем других людей, они всегда это делают с одной единственной целью — найти себе мужика. Настолько богатого и известного, насколько у них получится, личность же этого мужчины для них не имеет никакого значения, они возьмут любого и так же легко променяют его на любого, более богатого и известного, если таковой подвернется, что, конечно, вряд ли. Такие девицы никогда не достигают даже сомнительного статуса селебрити второго сорта, которые «знамениты тем, что знамениты». Ведь никакой собственной, независимой от их мужика известности у них нет. Поэтому они всегда остаются более или менее дорогими содержанками.
Впрочем, если такие добиваются успеха в нахождении богатого и знаменитого, то даже могут вызвать завистливое восхищение, стать ролевыми моделями для большого количества таких же недалеких девиц, которые сами мечтают об известности, но не хотят ничего создавать или работать над собой, мечтают, чтобы их преданно любили, но даже не задаются вопросом о том, что сами-то они могут дать любящему их человеку, вообще не хотят ничего делать, а только таскаться по чужим вечеринкам, наряжаться в безвкусные шмотки и мазать по три часа свою морду, чтобы потом фоткаться в зеркалах туалетов и выкладывать эти фотки в интернет, сопровождая их псевдоглубокомысленными казенными цитатками про любовь и смысл жизни, тем снискивая одобрение очередного подрастающего поколения новых пиявок…
Пока Эшли так разговаривал со своей новой знакомой, Энди, поворачивая голову назад то в одну, то в другую сторону, оглядывал собравшую в баре публику. Его внимание больше всего привлекали сидевшие за столиками пары. Он смутно чувствовал, что их всех объединяет что-то общее. Вскоре он смог понять, что один человек в паре, не важно, мужчина это или женщина, всегда сидел словно не живой, с потухшим взглядом, как у женщины, встретившейся им на входе, с лицом, выражающим утомленное отчаяние или печальное равнодушное смирение, как у людей, давно подтачиваемых смертельной болезнью, утративших надежду на выздоровление и послушно ожидающих конца. Второй же человек в паре всегда выглядел весьма энергичным, а его глаза всегда посверкивали злобным огоньком, какой бывает у голодных хищников, чей голод растравлен уже пойманной, но еще не до конца приконченной добычей, которую теперь надо охранять от возможных посягательств со стороны других, чтобы эту жертву не вырвали из их когтей. И именно такое выражение лица Энди заметил у соседки Эшли.
Эшли тем временем всё еще не терял надежды добиться от Джустин хоть какой-то осмысленной информации.
— Слушай, когда мы сюда попали, то встретили одну девушку, она говорила, что…
— Ой, эту лысую бродяжку, что не первый год шарится тут по окресностям, — резко и визгливо перебила его Джустин. — Ой, милый, лучше бы ты держался от нее подальше. У нее с головой не всё в порядке.
— Да, но… — начал было Эшли, но тут его внимание от разговора отвлек Энди, тронув за плечо.
— Эшли, может, лучше пойдем отсюда, — проговорил он.
На секунду задумавшись, Эшли уже готов был согласиться, ему самому тут не нравилось. Но тут к Энди, отвлекая на себя его внимание, с другой стороны тоже подошла девица, своим видом представляющая такую же мини-версию чудовища Франкенштейна, что и усевшаяся рядом с Эшли Джустин, только с темными волосами и, видимо, помоложе. Джустин же потянула Эшли за рукав куртки, разворачивая его обратно к себе, другой рукой она протягивала ему, непонятно откуда уже взявшийся у нее бокал с каким-то коктейлем.
— Неужели ты уже уходишь, милый? Куда же ты так торопишься? Лучше выпей со мной еще.
Эшли недоверчиво взял бокал. Джустин усмехнулась его осторожности. Но по запаху это оказалось обыкновенное спиртное… да и по вкусу тоже.
— А что у тебя с этим мальчонкой? — вдруг спросила Джустин. — Странные нежные отношения, носящие маску просто дружбы, за которой скрывается страстная плотская правда? Но пока что всё и в самом деле совершенно невинно. Ведь так?
— Что?! — от неожиданности Эшли чуть не поперхнулся выпивкой. — Нет! С чего ты взяла? Мы просто друзья. То есть, мы просто вместе играем в одной группе. Мы музыканты.
Черт… Слова Джустин всей силой своей точности ударили по больному. Эшли уже давно знал про себя, что он страстно влюблен в Энди. Всё, как она сказала. Их отношения для него всегда были больше, чем просто дружба. Еще никого в своей жизни Эшли так не обожал, ни к кому не испытывал такой трепетной нежности. А больнее всего резанули слова о невинности этих отношений. За всё время их знакомства, Эшли так и не отважился ясно показать Энди свои чувства… до позавчерашнего дня. Он не знал, что к нему испытывает Энди. Порой Эшли казалось, что он видит в Энди признаки тех же самых чувств, порой ему казалось, что Энди ждет, даже провоцирует его на проявления этой гораздо большей, чем просто дружеская, симпатии. Но уже в следующую минуту Эшли думал, что это просто игра, дружеская шутка, что Энди просто так прикалывается и развлекается. И эта неопределенность делала переживания еще более мучительными, чем если бы Эшли точно знал, что Энди совершенно не испытывает к нему ничего такого. Эшли никогда прежде не чувствовал подобной неуверенности, подобных колебаний в своих столь же многочисленных, сколь и кратковременных отношениях. Но в тех случаях ему, по большому счету, было просто всё равно на результат. И вот позавчера, когда Энди был так расстроен, фактически раздавлен отменой их выступления на фестивале, желание хоть как-то его утешить побороло, заставило Эшли забыть все его страхи. Когда Энди сел рядом с ним, устало положив голову ему на плечо, Эшли, не успев толком осознать, что он делает, наклонился и поцеловал Энди в губы, вкладывая в этот поцелуй всю свою не находящую прежде выхода нежность… И все его страхи подтвердились. Энди грубо оттолкнул его. А потом, можно сказать, просто высмеял. Жгучая обида оскорбленного и униженного чувства, временно заглушенная и забытая под воздействием тех небывалых обстоятельств, в которых они с Энди оказались, вспыхнула с новой силой.
— О, это хорошо, — продолжала трещать Дужстин. — Кстати, ты же ведь еще нигде не остановился. А я вот прямо тут на втором этаже номер снимаю, — последнее предложение она сказала как бы невзначай.
— Блин, Эшли, да пойдем уже отсюда! — Энди настойчиво потряс его за плечо, одновременно пытаясь стряхнуть со своего плеча руки «его» девицы, которая уже буквально висла на нем.
И тут Эшли сделал то, чего никак от себя не ожидал, он даже не мог бы объяснить, какая чертовщина заставила его это сделать.
Он взял свой почти полный бокал и толкнул его по поверхности барной стойки к Энди. Энди машинально поймал его.
— На, держи и отстань уже от меня, — сказал Эшли. — Или тебе от меня еще что-то нужно? Чертов малолетка. Даже выпивку себе без меня достать не можешь? За сигаретами тебе не сбегать? Пей и не путайся под ногами, когда взрослые люди между собой разговаривают.
С другой стороны Эшли услышал, как Джустин глумливо, с прихрюкиваньем, гоготнула.
Энди замер от изумления, его застывшее лицо моментально побледнело. Эшли подумал, что Энди сейчас выплеснет содержимое бокала ему в лицо, Энди должен был бы это сделать, а может, и сам бокал отправить следом по тому же направлению. Но Энди только опустил глаза, прикусывая дрожащие губы, и, не говоря ни слова, спрыгнул со стула и пошел прочь. Обе девицы обменялись взглядами, полными злорадного торжества, и темноволосая потащилась вслед за Энди.
Эшли почувствовал, что уже второй раз за день совершил большую ошибку, на этот раз непростительную. Он уже хотел кинуться вслед за Энди, остановить его, но тут Джустин схватила его за плечо.
— Так ты говоришь, ты музыкант, да? О, это супер! Я просто обожаю музыку!
— Да? И какую же? — огрызнулся Эшли. У него на душе как никогда было погано, а отвращение, возникшее к Джустин с первого взгляда, усилилось до предела.
— Как, какую? — она изобразила изумление. — Конечно же, ту же, что и ты!
— Хип-хоп, — сказал Эшли.
— О, да! Это супер! Больше всего на свете обожаю хип-хоп! — кинулась восклицать Джустин. Было ясно, что ей не только не было дела до имени Эшли, но она даже не замечала ни того, как он выглядит, ни того, во что он одет.
— Вообще-то, я пошутил, — хмуро произнес Эшли.
— О, ну, я разную музыку люблю! — захихикала Джустин, ничуть не смущаясь. — Какая разница? Я буду любить всё то, что любишь ты.
Всё, это был финиш, она его окончательно достала своими тупыми разговорами.
— Ээ… как там… Джустин? — начал было Эшли, поднимаясь со стула и оглядываясь, надеясь увидеть Энди.
— О, зови меня просто Джу, — воскликнула она, вцепляясь в его руку своими костлявыми пальцами с жутко длинными ногтями, напоминающими когти какой-нибудь гарпии.
— Окей, Джу. Мне нужно… — Эшли продолжал оглядываться, пытаясь отыскать взглядом Энди, но того нигде не было видно. — Я должен…
— Ой, брось! — она соскочила со своего стула следом за ним, продолжая удерживать его руку. — Тебе не надоело работать нянькой? Забудь ты про этого пацаненка хоть ненадолго и отдохни, расслабься. Ты ведь так устал. Я помогу тебе. Пойдем со мной, — она уже повисла у него шее и начала куда-то тянуть.
— Нет, я должен… — Эшли вдруг почувствовал, что у него кружится голова, а в глазах темнеет, окружающее пространство начало восприниматься с трудом. Может, всё-таки не надо было пробовать тот коктейль, или дело было в пристальном взгляде Джустин, который внезапно стал каким-то гипнотическим, как у удава, смотрящего на маленького пушистого белого кролика перед тем, как заглотить его целиком.
— Видишь, ты ему не нужен, он тебя бросил, оставил тебя одного. Я бы никогда так не поступила, — зашептала Джустин, продолжая тянуть Эшли за собой. Это явно уже был не бар, это была какая-то темная и скрипучая, видимо, деревянная лестница. — Я бы всегда и всюду ходила следом за тобой, куда бы ты ни пошел. Ведь у меня нет своей собственной жизни, поэтому мне нужна чужая… Но теперь у меня есть ты, зайчонок. И теперь я всегда буду рядом, я буду тебя охранять, следить, чтобы к тебе никто не смог подойти. Ни на минуту не оставлю тебя одного, — Джустин как-то недобро захихикала. — Чтобы ты не смог никуда от меня сбежать…
От того, что она говорила, у Эшли мороз прошел по коже. Что она несет? Да она даже для траха на разок не годилась — он столько не выпьет. Какое еще «всегда буду рядом»? И что значит, ей нужна его жизнь?
А тем временем они были уже в плохо освещенном длинном коридоре с красноватыми стенами и множеством черных деревянных дверей. В голове уже был густой туман, а тело не слушалось.
— Нет, я должен найти Энди! — постарался как можно громче крикнуть Эшли и из последних сил попытался отпихнуть от себя Джустин.
Но окружающее пространство словно заглушило его голос, а Джустин с нечеловеческой силой вцепилась ему в плечи и еще пристальнее посмотрела ему в глаза.
— Да зачем он тебе нужен, зайчонок?! Зачем тебе вообще нужна эта группа? Ведь ты же такой талантливый, красивый и сексуальный. Очевидно же, что там всё держится только благодаря тебе. А они все тебе только мешают. Тебе лишь приходится делиться с ними своей славой. А нужно, чтобы всё доставалось только мне… То есть, нам. Нам с тобой, зайчонок. Лучше уж я буду использовать… помогать тебе. Разве ты забыл, что я певица… И актриса, и модель. И разве ты забыл, что я ни на минуту не оставлю тебя без моего присмотра, ни одному моменту твоего успеха не позволю пройти без моего присутствия. Поверь, со мной тебе будет только лучше. Со мной ты будешь записывать милые поп-песни про любовь и переживания там всякие, что-то незамысловатое и успокаивающее, что будет безоговорочно нравится всем: и маленьким девочкам, и мамам маленьких девочек, и даже их бабушкам. Но ничего серьезного, острого, искреннего, спорного, бескомпромиссного. Ведь люди же безмозглые и трусливые. Они не хотят думать, не хотят риска и приключений, они боятся быть не такими, как все, и выходить за рамки привычного и общепринятого. Ну, может, не все люди. Но таких меньшинство. А мне… нам, нам с тобой, зайчонок, нужно как можно больше твоего успеха, твоей славы. Ведь ты же знаешь, что я говорю это ради моего… нашего же блага. Ведь ты же знаешь, что я тебя люблю, потому что без тебя я и в самом деле не смогу жить так, как мне хочется. И ведь ты же знаешь, что ты тоже любишь меня, потому что я так сильно люблю тебя, потому что ты так сильно нужен мне? Ведь правда же, ты любишь меня, зайчонок?
— Нет, я должен найти Энди… — уже шепотом повторил Эшли, стараясь уцепиться за эту мысль, которая, как он еще помнил, была чем-то здравым. Но его сознание уже окончательно мутилось, а Джустин тем временем уже заталкивала его в какую-то темную, с плотно занавешенными тяжелыми портьерами окнами, комнату, где, как показалось, слышался слабый запах серы.
— Кого? Зайчонок, о ком ты говоришь? Ты пришел сюда один.
— Нет, нет, — Эшли пытался удержать разбегавшиеся и прячущиеся воспоминания, становящиеся похожими на обрывки плохо запомнившихся сновидений. — Я пришел сюда вместе с Энди.
— Зайчонок, о чем ты? Тебе, наверное, что-то приснилось. Ты всегда был здесь. Ты всегда был здесь со мной.
С этими словами она толкнула его на широкую кровать, а сама встала, выпрямившись, у изножия.
— И совсем скоро мы соединимся с тобой навсегда. Я просто ждала, когда наступит полночь.
И полночь наступила. Откуда-то донесся приглушенный бой часов. Она сосчитала удары до двенадцати и торжествующе ухмыльнулась. А затем она исчезла. То есть, медленно оплыла вниз, позволив размякнуть костям, словно растекаясь где-то там по полу слой за слоем, пока перед глазами за изножием кровати не осталась пустота.
Каким-то образом Эшли уже знал, что это существо сейчас трансформируется. И это осознание сковывало сердце ледяным ужасом. Он пытался пошевелиться, подняться, но его тело отказывало ему.
Тишина. Прошла минута. Ни звука. Он не знал, где сейчас она. В комнате стало еще темнее. Неприятный запах усилился. От самого пола донесся звук, похожий на шепот. Снова ни звука. По полу словно бы быстро пробежал большой черный паук.
Эшли почувствовал, как гулко бьется пульс в запястьях. Тишина. У него на лбу выступила испарина. Должно быть, прошло еще долгих пять минут. Дыхание стало затрудненным, отрывистым. Что-то шевельнулось в тени портьер. Шевельнулось? Выбралось? Или еще таилось, выжидая удобного момента? Тишина. Ни движения. Ни шепотка. Ни паука. Ничего. Тишина.
Вдруг он услышал крик, визг, вопль. Тень надвинулась. Сгусток тьмы прыгнул на кровать. На четырех лапах. Или не четырех? Или больше? Или не лапах? Конечности уже скорее напоминали щупальца. Скользкое черное тело влажно поблескивало от стекавшей вниз черной густой слизи.
— И-и-и! — вонзился в уши вопль черной твари.
Еще прыжок, и холодная склизкая тварь приземлилась ему на грудь. Холодные руки-щупальца схватились за шею, сдавливая горло, заставляя открыть рот. Черная голова, утратившая волосы, нос и глаза, ставшая похожей на вымазанный густой грязью череп, надвинулась вплотную. Из разявившейся пещеры рта выскочил длинный черный раздвоенный язык, потянувшийся к своей жертве.
Эшли потерял сознание…