Сгореть

      Этот свет, этот яркий и жгучий глаза свет… Что происходит? Всё размыто и уносится куда-то вдаль, закручиваясь в золотые спирали, прыгая пружинами, рассыпаясь светящимся песком, разбрасываясь искрами и… Всё гаснет. В один миг светлая линия вспыхивает и исчезает где-то во тьме. Руки ищут выход, на ощупь пробираясь по неизвестности. Ноги ускоряют шаг и вот уже бегут, как вдруг проваливаются в бездонную яму. И тело ощущает себя уже в воде, не имея сил сопротивляться и выбраться на воздух.       Развиваются волосы, невесомой становится одежда, тело… Где-то виднеется голубой огонек. Руки пытаются дотянуться до него, хоть легонечко прикоснуться к сию свету, но воздух уже покидает истощенные легкие, и бледные пальцы едва касаясь огонька растворяются в иной материи… Комната? Белая и совершенно пустая. Твердый пол под ногами, и тот уже вот-вот исчезнет. Из ниоткуда взявшиеся силы в ногах толкают их прочь от очередного провала.       Точка? Черным пятнышком появившись перед глазами, она растекается в линию, затем в две, три, семь, из которых образуется бесконечная паутина, в центре которой сейчас стоит он. Но линии всё расплываются, превращая центр материи в черную дыру, в которую проваливается беспомощное тело, не успевшее зацепиться хоть за одну ниточку. Вновь тьма, вновь невесомое состояние, однако оно причиняет боль: затекают конечности, ощущение немедленной заморозки всего тела от пят до головы. И вот, когда последние попытки пошевелиться не приносят результата, он поверженно запрокидывает голову назад, прикрывая остывающими веками уставшие глаза, оставляя на лице кривой оскал…       И снова он, снова тот самый яркий и жгучий глаза свет! Он становится всё ярче и теплее, а из вспышки к бледному лицу снова тянется рука, та самая, от которой веет неимоверной любовью и теплом, успокоением и желанием жить…       Кайл резко открывает глаза и вскакивает с кровати, но не найдя под руками опоры, падает на пол и отползает к стене, тяжело дыша.       Горячие пальцы судорожно хватаются за мокрое лицо. Ощупывая глаза, щеки и губы, Кайл медленно успокаивается и на его лице кривой линией появляется улыбка. — Боже, какой чертовски странный сон! — парень кладет руку на лоб и закрывая глаза, тихо смеётся, — И страшный…       Кайл встает и неаккуратно делая шаг за шагом приближается к окну. Солнце розовыми лучами играет с проснувшимся городом. На часах шесть утра. Люди потихоньку и нехотя выползают из своих домов, тепло укутавшись в старые куртки.       На душе легкость, на лице улыбка и даже странное чувство улыбаться всему миру. Но всё это исчезло, стоило Кайлу открыть свой старый дневник. «Надеюсь, там меня ждут. Прощайте. Пора уже, наконец, поставить точку в моей бестолковой и пустой жизни» — Что за…       Снова серая туча опустилась на парня, улыбка исчезла, а выражение лица с безмятежного сменилось на непонимающее. Как? Что это значит? Это был не сон?       Дневник полетел прочь с тумбы, а тяжелое тело опустилось на кровать. В ту же минуту Кайл увидел свое отражение в зеркале. Он встрепенулся, испугавшись того, что было перед ним: помятый, истерзанный и совершенно пустой сосуд вместе живого тела. Некогда изумрудные глаза парня совсем выцвели, завяли бутоны, оставив за собой лишь перегной. И он был не только в глазах. Всё тело, на которое, словно кандалы, были натянуты джинсы да болталась расстегнутая черная рубашка, всё оно неистово зудело чем-то противным и отвратительно пахло, как считал сам Кайл, вероятно, гнилью. Растрепанные рыжие локоны сейчас были больше похожи на бесцветные пакли. Всё это говорили о том, что что-то давно нужно поменять, уничтожить то чудовище, в которое он превратился, и родиться заново, снова яркая бабочка вылетит из кокона. Он бы и рад попробовать, но только как, когда ты ничего не стоишь в своей жизни и лишь волочишь жалкое существование… — Ну нет, — Кайл уверенно подошёл к зеркалу и сделал серьезное лицо, — я не ты…       Застегнув рубашку на все пуговицы, парень поправил воротник и поднял голову. С шумом выдохнув, Кайл решил спуститься вниз и выйти из дома. Прогулка на свежем воздухе может помочь мыслям в голове встать на свои места, да и к тому же, он уже столько времени не выходил на улицу просто так.       Фрагменты сменялись один за другим, складывая картину из так называемых пазлов. Холодные руки мирно покоились в карманах куртки. Ботинки пинали опавшие листья, кое-где гниющие. Блеклые глаза, которые на солнце казались такими стеклянными, сейчас отражали окружающий мир немного иным, нежели чем он был в действительности. И не то, чтобы всё было серым и скучным, скорее отличным от другого и «нереальным».       В глазах юноши отражались мысли о листьях. Ему казалось, что он похож на оторвавшийся листок, потерянный и одинокий, который вот также упал на землю под чьи-то ноги, был затоптан и теперь медленно сгнивал на холодной земле. Но ведь умирая лист превращается в новую жизнь, а то и не одну. Даёт почву для рождения и создания чего-то нового, чистого. Так Кайл пытался отвлечь себя от приснившегося кошмара, но не понять его. Еще не время. Он еще слишком слаб. Однажды мы все поймем…       И вот уже любимый пруд и скамейка, которая давно сгнила, но по-прежнему верно ждёт нового или старого друга. И вот уже первый лед, тонкой пленкой накрывающий тихую воду. И вот уже не важно, что он там писал в своей тетради и почему не смог исполнить: побоялся ли или просто проспал нужное время, забыл ли или передумал. Какая теперь разница, если сейчас он здесь, живой и невредимый. Почти.       Где-то в лесу хрустели ветки, над прудом поднимался пар, а на душе нечто новое и необычное. Легкость ли? Воодушевление? Или же что-то совершенно иное, о чем он не думал уже годы. По-странному ныла левая рука, но сейчас Кайла это мало беспокоило. Он пытался понять, в какую сторону идти дальше. Единственное, что он знал наверняка — то, что права на остановку он не имеет, какой бы вынужденной она ни была.