3 года спустя
POV Чонин
Эх, какой свежий воздух на улице, прям супер. Двери со скрипом открываются, выпуская меня в свет. Ой, а как птички-то поют, прям вах! Что еще нужно для человека, что только что вышел из Сеульской тюрьмы? Правильно! Все выше перечисленное. Вы наверное задаетесь вопросом, какого хрена я там оказался? Да и почему все еще живой? Да я и сам затрудняюсь ответить, ибо и не помню, что я там забыл. Наверное, просто пока не нужен Северной Корее, вот и все еще свободно гуляю по бренной земле. Выхожу из мыслей о прекрасном утопическом мире только тогда, когда в меня прилетает что-то сладко пахнущее и маленькое. Застываю в полном недоумении, очнувшись, кручу головой в разные стороны в поисках того, кто запустил в меня "это". Останавливаю взор на улыбающейся девушке, что стоит у машины и держит в руке... пончик? Вот сучка крашенная. Подхожу к ней и вижу, что она готовится кинуть в меня еще, но я ловко ловлю его и засовываю прямо в рот ЧханЫ, не забыв размазать крем по лицу. — То, что я не заметил тебя, это не значит, что я попадусь еще раз, мелкая зараза, — ехидно улыбаюсь, немного отходя от чумазой девушки. Провожу пальцем по своей сладкой щеке и засовываю его в рот, пробуя на вкус. — М! Клубничный! — с восторгом отмечаю я. А потом мажу и по лицу напротив. ЧханЫ недовольно морщится. — А у тебя персиковый. Есть еще? — Как ребенок, честное слово, — недовольно качает головой она, падая на водительское сидение. — На заднем пакет, а салфетки в бардачке смотри, — проговаривает девушка и заводит машину. — Ты чего такая недовольная? На хвост уже кто-то наступил? — ехидно смотрю на Пак, что так усердно наблюдает за дорогой. Что-то себе буркнув под нос, она отмахнулась от меня. Ну и ладно. — Что с депозитом? — Мы не продаем больницу. — Я же просил достать деньги, — с недовольством гляжу на спокойно ведущую машину ЧханЫ. — Свою половину депозита я уже потратила, — пожимает плечами та. — Продай и отдай. — Пф, чтобы ты свалил в Китай, а они потом сдали тебя северу? — с усмешкой отмечает она, а я закатываю глаза. Вот же вредная особа. — Ну уж нет, ты уже третий раз в тюрьме. Мне уже надоело за тобой ездить! Может, она уже мертва, — чуть тише добавляет ЧханЫ, а меня немного передергивает от этой мысли. — Доктор Хен сказал, что она на севере, — с некой долей уверенности отвечаю ей. — Ну и что?! Я вот тоже не могу вытащить маму. Господин Им грозился не помогать беженцам. — Он-то? Ну и пусть валит в зад. Есть куча посредников. Из-за него же и сажали три раза, — с нескрытым возмущением говорю я собеседнице. Как же неймется этому мужику... — Есть другой способ, — таинственно говорит Пак. ЧханЫ не говорила об этом способе до самого конца поездки, как бы я у нее не выспрашивал. Вредина. Но вот только мы приехали на место, она с пугающей улыбкой вылезла из машины и встала возле маленького кузова, где лежали большие бутылки с водой для кулеров. Блин, это же не то, о чем я думаю? — За деньги доставит любого. — Твоя мама посылка что ли? — Я уже заплатила тридцать тысяч долларов, — пока мы с ней вели этот разговор, ЧханЫ успела достать бутылку и поставить у моих ног, но я ее просто не заметил. Моя челюсть встретилась с асфальтом, а сумма не укладывалась в голове. — Тридцать тысяч?! Отдала деньги шарлатану?! Ну ты совсем уже поехавшая, а? — нервно посмеиваюсь над девушкой. — Вот скоро и увидим, кто из нас поехавший, — обиженно буркнула она на меня. — Аджосси сказал, что и ты должен. Поэтому, зарабатывай деньги. Отнеси в тот магазинчик, — Пак сунула мне бутыль с водой в руки с такой силой, что я невольно пошатнулся, но честно подхватил ее и потопал к магазинчику через детскую площадку, где как раз играли маленькие дети (прямо как ЧханЫ). — М-да, на таком-то деньги не заработаешь, — тихо говорю я, пиная камушки, и мой взор обращается на лежащую на земле монетку в пятьсот вон. Она так и манит, поблескивая на солнце. Однако, манит не только меня, но и маленькую девчонку, что тоже пристально смотрит на нее. Мы переглядываемся и одновременно бежим к ней. Я успеваю первым и накрываю монетку ногой. — Я ее первая заметила, — начала девочка. Понимаю, что не скоро выйду из этого спора, поэтому ставлю бутылку на землю, а заодно и руки в боки. — Это я ее обронил. — Не лги. — Какая монета? — Пятьсот вон. — Орел или решка? — Решка! — восклицает она, и мне приходится убрать ногу. Девочка поднимает монету и показывает мне ее. — Я же сказала решка! — Да? — озадаченно чешу шею. — Дай рассмотрю! — я легонько хватаю маленькую ручку, и девочка тихо ойкает. Хмурюсь, когда вижу, что он оттопырен и опухший. — Что с пальцем? — Отлично все с ним. Отпусти, — хмурится она и пытаеться вырвать руку, но я держу ее крепко. — Но он сломан, — я не стал дожидаться возмущения этой малышки и начал искать ровную палочку. Как же удачно, что маленькие "зрители" едят эскимо. Отбираю у какой-то девочки мороженное, доедаю его (ну не пропадать добру же?) и прикладываю его к пальцу, фиксируя ленточкой с головы той самой вышеупомянутой девочки. — Срастется неправильно и будет кривая, как веточка вишни. Сходи в больницу. — Не хочу, — отрицает малявка и бежит к своему отцу, что позвал ее. Что за упрямица? — Стой! — кричу ей вслед, и она оборачивается на голос. Деловито протягиваю руку. — Деньги за лечение. Остановлюсь на пятьсот вон. — Я не просила, — она показывает мне язык и улыбается отцу, что непонимающе смотрел на сценку перед ним. Уже хочу догнать эту козочку, как меня за шкирку отдергивают назад. — Детство в жопе заиграло? Иди отнеси воду! — ну как же я мог забыть о ЧханЫ. Закатываю глаза и несу воду к тому самому месту. После того, как мне выплатили денежку, я целенаправленно пошел к девушке, что увлеченно записывала что-то в своей то ли книжке, то ли блокноте. — Что значит "решка"? — вот так сразу, ни здрасти, ни до свидания. Пак дергается от неожиданности, уже собираясь замахнуться этой самой своей записулькой, но вовремя останавливается. — Совсем из ума выжил? Там, где номинал, — насмешливо объяснила девушка. Ах эта маленькая...!***
— Я объявила, что больница снова работает, — говорит ЧханЫ, как только мы приезжаем к Богом забытой дряхлой "больнице". Ее сложно таковой назвать. О ней знали только те, кто не мог отправиться в государственную больницу. То бишь, бандиты. О! А вот и мои давние друзья пожаловали! — И они сразу откликнулись? — тихо шепчу я девушке, кивая на банду бугаев с каменными выражениями лица. — Добро пожаловать, дорогие друзья! Чем могу быть полезен? — с натянутой улыбочкой говорю я. Ну, надо же проявить дружелюбие. Амбалы расступаются, давая мне дорогу. Я молча прохожу и уже предвкушаю встречу с их лидером. О! А вот и он, стоит спиной ко мне и, как назло, поворачивается стороной с шрамом на пол-лица. Кривлюсь, не скрывая. — Где болит? — все с той же улыбкой проговариваю я. — Я здоров, как Йети, — спокойно отзывается он, полностью разворачиваясь ко мне. Смахиваю улыбку с лица и резко подрываюсь к мужчине, хватая его за грудки. Шестерки уже двинулись к нам, но их остановил Чон. — Тогда какого хрена твоя жопа притащилась ко мне в больницу? – с тихим рокотом шепчу я. Тот остается спокойным и кивает себе за спину. Незамедлительно перевожу взгляд туда и ослабляю хватку, а потом и вовсе отпускаю. И как я раньше не заметил тело, лежащее на операционном столе? Вновь возвращаю ту дружелюбную улыбку. — Ха-ха! Почему ты сразу не сказал, что есть пациент? — похлестав еще немного по груди Чона, я подошел к больному. — Где болит? — спрашиваю я и достаю очки из кармана, делая умный вид. — Живот болит, будто ножом пырнули, — отвечает за него лидер, а я уже представляю всю трагедию. — Так-с, давайте посмотрим, — вслух говорю я и начинаю расстегивать рубашку на пузе у больного. Моему взору открывается тату в виде черта на тазобедренной косточке. — Ох, черт, — тихо ругаюсь я. — Наверно, боль из-за страшных картинок. У него жар, — прикладываю ладонь ко лбу. — Здесь больно? — после вопроса сразу тыкаю двумя пальцами в правый нижний бок, на что получаю незамедлительный крик. Над ухом сразу раздалось шипение, и я вскинул бровь. — У него аппендицит. Если лопнет, то он умрет, — констатирую я. Осматриваю присутствующих деловым взглядом, отмечая некоторые детали. — А бандиты, нынче, хорошо живут. — Дешевка, — отвечает Чон, хлопая по костюму. Выпроводив всех присутствующих, кроме лидера, ибо он просто наотрез отказался уходить, я приступил к операции. Закончив с ней, я кинул воспаленный аппендикс в лоток и повернулся к Чону. — Я почти закончил, но сначала плата, — спокойно говорю ему, а он только усмехается и его банда подходит ближе ко мне, явно не с добрыми намерениями. Совсем охренели, сволочи неблагодарные. Я поднимаю стерильную тряпочку с открытой раны, показывая внутренности их дружка. И тыкаю пальцами прямо туда, наслаждаясь тем, как дергаются в панике бандиты. — Будут тебе деньги, только не мучай его! — в панике говорит Чон и достает бумажник, а я с удовольствием убираю пальцы от раны, вновь накрывая ее тряпочкой. — Полторы тысячи, и подписать не забудь. За один стежок — сто долларов. А за десять будет тысяча. Ах да, и пятьсот вон сверху положи, — вижу как бандиты закатывают глаза, но лидер продолжает отсчитывать деньги и вскоре кладет их на стол. Ухмыляюсь. — С вами приятно иметь дело.***
После того, как позвонила ЧханЫ и попросила как можно скорее прийти к тому самому мужику, что людей как посылки отправляет по разным странам. Бегу со всех ног к назначенному месту, прихватив еще и деньги на всякий случай, вдруг узнаю что-нибудь о Джэхи. — Чонин! — зовет меня девушка, стоило мне только зайти в магазинчик этого мужика. — Нашел маму? — запыханно спрашиваю я, подходя к нему. — Сначала заплати остаток, — пьяно смеется этот хрен. И ЧханЫ послушно протягивает ему стодолларовые купюры. Он все с той же пьяной улыбкой забирает деньги и вставляет в перечитывающую машинку купюры по одной. Смотрите, какой пиздодельный. Убедившись, что банкноты настоящие, мужик звонит кому-то и приказывает кого-то привести. Машина и правда подъезжает через несколько секунд после звонка. Вижу краем глаза как волнуется девушка, сжимая в руках кофту. Дверь со скрипом открывается, и ЧханЫ застывает, не веря своим глазам, когда видит собственную мать. — ЧханЫ! ЧханЫ! — зовет ее мама, подбегая к ней в слезах, заключая в объятья. Девушка до сих пор не может придти в себя от радости, что мама наконец-то рядом. Так вот оно какое, воссоединение родственников. Грустно улыбаюсь, но в то же время рад, что она снова встретились. — Хватит реветь. Накорми супом, напои вином, — смеется мужчина. — Спасибо, учитель Чхве! Большое вам спасибо! — благодарят дамы и уходят домой, а я остался. Меня терзают некоторые вопросы. — Все очень просто, — видимо, прочитав мои мысли, говорит Чхве. — Я отправляю деньги китайцам, северный кореец затем подтверждает, что деньги получены, а там находят нужного человека и отправляют сюда по секретному пути, — заканчивает мужчина и выпивает стопку соджу. — Ту девушку зовут Ян Джэхи? — смотрит исподлобья, ухмыляясь. А у меня мурашки по позвоночнику пробегают от одного только упоминании о сестре. — Ты нашел Джэхи? — шокировано шепчу я, а он смеется и щелкает пальцами, намекая на деньги. В спешке достаю то, что успел за день заработать, но он лишь качает головой, говоря, что берет только баксами. — Ответь! — хватаю его за грудки, Чхве лишь насмешливо смотрит на меня. Отталкиваю его и ухожу, не замечая слежки снаружи. Приходится ехать и разменивать деньги, а то этот сукин сын так и не скажет, где сестра. Швыряю ему купюры, он забирает и пересчитывает. — На такое только в кино сходить! — негодует Чхве. — Я заработаю, как-нибудь, да заработаю! Только скажи, где Джэхи? — в панике говорю я, боясь, что он откажется помогать. — Ладно! — соглашается он и идет в другую комнату, а я хвостиком за ним. Мужчина двигает шкаф и проходит в скрытую комнату, спускаясь к ноутбуку. Я немного засмотрелся на интерьер. Пока я смотрел по сторонам, Чхве уже включил ноутбук и видео, где была расфокусирована камера. Она медленно, но верно начала сосредотачиваться на лице девушки. Сердце сжалось, а брови поползли вверх, когда я увидел измученную сестру. Она смотрела с такой надеждой в камеру, мне казалось, что ее взгляд проникает в душу. Слезы начали собираться на глазах, окончательно закрывая пеленой обзор. Воздух выбило из легких, когда она тихо произнесла: — Спаси меня, Чонин...