В поисках себя...

      Теперь во мне было еще больше вопросов. Кто я? Что это за надпись и как ее расшифровать? «Потерянная А-5. Найди его». Что бы это могло значить? Я терялась в догадках, не представляла где нужно копать и что вообще искать? Чувства и эмоции били через край, и вот-вот бы вырвались наружу, но мне каким-то образом удавалось подавить их. Почему, как только я начинаю думать об этом, на меня накатывает панический страх, ужас, разочарование? Я весь вечер думала об этом, разглядывала каждую буковку, сидя в дали от остальных глэйдеров. Уже прошло много времени, с тех пор, как вбежал последний бегун — Минхо, и ворота закрылись. Он не останавливаясь, и даже не оглянувшись в мою сторону, сразу побежал в картохранилище, о котором я не так давно узнала от него самого. Может быть, ответ на мой вопрос скрыт где-то не здесь? Может быть… Нет, ну конечно, нет. Вход в Лабиринт исключен, это запретная тема. И Алби сразу дал понять, что выйдешь туда и тебя ждет только одно… Изгнание. Почему-то от этого слова по мне пробегал холодок. Может, я слишком близко всё принимаю к сердцу? Но, должен же быть смысл этой надписи, не зря же она красуется на моей лучевой кости, между кистью и предплечьем? Не знаю, не знаю, столько вопросов и ни единой, даже крохотной зацепки, которая хоть на миллиметр бы приблизила меня к разгадке. Как ни странно, о надписи на моей руке, кроме Томаса, Ньюта и Минхо, также введенного в курс, в Глэйде никто ничего и не подозревал. Это к лучшему, или же нет? Может, нужно всем всё рассказать? Кажется, у меня начинается паранойя. Сидя у стены близ Южных Ворот, я вижу, как в далеке, гасятся фонари, глэйдеры уже ложатся спать, некоторые уже давно посапывают, похрапывают, ворочаются с боку на бок под звездным небом. И только сейчас, я замечаю это чудесное звездное небо, которое так и манит к себе прикоснуться, наступает время сна и мечтаний, тех несбыточных грез, возвращения домой, которое наверня-ка сейчас снится каждому глэйдеру. Теплые руки родителей, беззаботность, объятья, радость от каждого прикосновения. Как же мне хочется испытать эти чувства вновь, ведь я точно знаю, что я их испытывала. Я помню ощущения, чувства, но ни лиц, ни дат, ни событий, ни мест когда-то происходящего. Как бы я хотела помнить своих родителей, даже если они уже давно умерли. Память в моем сердце, осталась бы навсегда, какой бы она не была. Те светлые чувства, те радостные моменты, те счастливые воспоминания. Ведь, я уверена, что в каждом из нас они есть, какими бы жестокими они не были. Погрузившись в свои грезы, я напрочь забыла о надписи и даже не заметила, как ко мне кто-то подошел. Ньюта выдал его кашель, а может он и нарочно это сделал, дабы привлечь мое внимание. Он присел подле меня, удобно облокотившись об холодную стену, прямо как я. — Беттс, ну и почему ты, блин, не спишь? — начал он со своим британским акцентом, который я до этого времени не замечала. — Я думаю, — задумчиво, все еще не отойдя от своих мечтаний, пробормотала я. — И о чём же? — С чего бы такой интерес? Ты разве уже не должен спать? — вопросом на вопрос отвечала я, ведь мне так не хотелось рассказывать о чем-то слишком личном. — Я не ложусь спать, пока не удостоверюсь, что все глэйдеры спят, — спокойно говорил он. Но это было как-то подозрительно, не будет же он всех проверять спят они, или нет. — Блеф, — пролепетала я. — Вовсе нет. Я долго раздумывал над этой надписью, и могу сказать одно: ничего не может быть просто так, то есть и к ней должна быть разгадка. — А вдруг уже ни к чему нет разгадок? Вы то уже 2 года бьётесь над разгадкой Лабиринта, и ничего. С чего бы этой надписи быть разгаданной? Ньют был сосредоточен. Мне кажется, я слишком резка с ним. Но чувства брали вверх, хоть я и пыталась скрывать их, но внутри всё кипело, будто включенный механизм нагретый до предела. Сердце начинало колотиться быстрее, пульс стал набирать темп и с каждой секундой становиться чаще. — Ты помнишь что-нибудь, хоть что, хоть самое крохотное воспоминание? — вдруг неожиданно для меня, спросил Ньют, заглядывая мне в глаза. Мне не хотелось делиться чем-то, но Ньют внушал доверие и как-то предрасполагал к себе, а его настойчивый взгляд пронизывал насквозь, до мозга костей. Я чувствовала, что могу ему доверять. — Ну, я помню теплые руки, объятья родителей. Я знаю, что тогда мне было уютно и безопасно. Но ни лиц, ни мест, ни событий, этого я ничего не помню. Я помню лишь ощущения, впечатления. Не знаю, как это правильно объяснить. Ты понимаешь меня? — ответом мне был короткий кивок, — Помнишь, когда ты проводил мне экскурсию? — я взволнованно смотрела ему прямо в глаза, пытаясь найти ответ, и продолжала, — вот тогда, я первый раз почувствовала себя странно. Будто бы я уже знаю всё, о чём ты мне рассказываешь, о работах, о гриверах, да обо всём. Но вместе с этим я не знаю абсолютно ничего, — мой голос дрогнул, — понимаешь, просто ничего? И вот теперь уже к моим глазам подступали слезы. Мне хотелось расплакаться, но я должна держаться. Ньют очень внимательно меня слушал, казалось он впитывал каждое слово. — Странно всё это, — увидев, на моих глазах слёзы, Ньют как-то неловко попытался приобнять меня, а я особо не сопротивлялась, именно заботы и искренности мне сейчас не хватало, — не унывай Беттс, ты теперь не одна. Я постараюсь помочь тебе, чего бы мне это ни стоило. Мое сердце замирало в груди, а внятные слова благодарности будто отказывались поступать в мыслительный центр. Ньют же аккуратно дотронулся большим пальцем моего лица, стёр единственную слезинку, которая медленно скатывалась по щеке. Я заглянула в его изумительные карие глаза, где читалось только, что-то типа «всё будет хорошо», а в моих наверняка виднелось легкое удивление, ведь я еще никогда не испытывала подобных чувств. Я почему-то точно знала, что этому человеку, можно доверять, это ощущение сидело у меня глубоко внутри, и только сейчас вырывалось наружу. Он приобнял меня сильнее, и в этот момент, мое сердце затрепетало, а по спине пробежали мурашки. Он взял мое лицо в свои руки, и в этот момент, я уже не слышала ни храпов, ни звуков животных, для меня существовал только он, и вот наши губы сомкнулись в нежном поцелуе. Я коснулась руками его пшеничных волос, а он лишь крепче прижал меня к себе. Я отвечала на его поцелуй, прикрывая глаза. А его губы казалось были мягче всего на свете — это дурманило меня, погружая в такое легкое состояние, которое говорило, что я буду бороться до последнего и найду разгадку любой ценой. — Ньют, — прошептала я, прерывая поцелуй, улыбаясь и заглядывая ему в глаза, — спасибо…