Ты моя бесконечность

      Энн Ширли-Касберт безумно нравились сладкие поцелуи Гилберта Блайта. Хотя она, конечно же, постыдилась рассказывать о них, так что даже верная Диана ни о чем не догадывалась. Никто в Эйвонли до сих пор не знал, что каждый день после школы молодые люди тайно встречались на опушке леса и наслаждались пикником. И, конечно же, нежились в объятьях друг друга.        — Что… Ты делаешь? — смущённо промолвила Энн, когда Гилберт как ни в чем не бывало взял ее за руку. Его даже не смущало то, что она в этот момент увлеченно нарезала яблоки дольками.        — Проявляю к тебе нежность, — трогательно рассмеялся он и дерзко перебрал ее пальцы в своей ладони.        Темная челка упала на лоб, отчего взгляд его стал ещё более притягательным. Сердце Энн сжалось от щемящей тоски, а по телу побежали мурашки. Нельзя быть таким преступно красивым!       — Тебе не нравится?       Нравилось ли ей? Черт возьми, это были лучшие мгновения в ее жизни! И все же ощущались кое-какие оттенки чувств, которые то и дело омрачали ее радость.       Она встречалась с Гилбертом в тайне от Мэттью и Мариллы, от Дианы и всех остальных друзей и знакомых. Они прятались, как воришки или бессовестные преступники, мечтавшие урвать несколько сладостных минут у вечности. Но, право слово, более сладостных и представить себе было сложно!        — Я… Все ещё не понимаю! — чтобы скрыть нараставшее смущение, Энн вырвала свою руку из его цепких объятий, резко поднялась на ноги и нервно сдула слипшуюся прядку рыжих волос со лба.        — Чего именно? — беспечное и умиротворённое выражение на лице Гилберта Блайта ее искренне поражало. Неужели так сложно было понять, что ее терзали сомнения?        Впрочем, она и сама не до конца осознавала причины своих тревог. Так откуда же ему было знать?        — Ты такой привлекательный, такой… — голос ее дрогнул. Мисс Ширли отвела взор, так что не увидела, как он улыбнулся, когда она назвала его «красивым». — Завидный жених. Ты мог бы иметь самую красивую невесту в Эйвонли! А вместо этого встречаешься здесь со мной, скрываясь ото всех…       Гилберт вымученно застонал и закатил глаза. Энн сразу же замолкла, прочитав на его лице красноречивое выражение: «опять ты за своё!».        Блайт не дал возлюбленной договорить, когда внезапно опустился перед ней на колени и так молельно на неё посмотрел, что сердце Энн упало в пятки.        — Сколько раз повторять, что меня не интересует другая? Что мне не нужна самая красивая… Мне нужна ты!        — Что ты делаешь? Сейчас же встань!        — И не подумаю, пока ты не перестанешь мучить себя этими глупостями.       Энн затаила дыхание и активно захлопала ресницами, не в силах подобрать нужные слова.        — Как ещё мне тебе объяснить то чувство, которое я испытываю, когда вижу тебя? Ты в моих глазах самое большое сокровище на всём белом свете. Как же ты не понимаешь!        — Прекрати… — прошептала она одними губами и сильно зажмурилась. Когда девушка вновь открыла глаза, Гилберт уже встал с колен и, приблизившись вплотную, по-хозяйски положил ей руки на талию. Энн казалось, что она вот-вот задохнётся.       Видели бы ее сейчас Марилла и Мэттью! Каким бы крепким словцом обозвала ее Рейчел Линд, если бы увидела, что облагодетельствованная сиротка себе позволяла!        — Распусти волосы, — томным шепотом попросил Гилберт, и Энн нехотя вернулась в реальность. — Пожалуйста.       Он кивнул на ее рыжие локоны в тугих косичках, и снова посмотрел на неё тем взглядом, против которого она была бессильна. Энн и сама не поняла, когда пальцы ее стали проворно освобождать волосы от ненавистных пут.       «Ещё и волосы перед ним распустила, бесстыжая!» — прозвучал в ее голове громогласный голос вездесущей миссис Линд, но Гилберт уже смотрел на неё такими влюблёнными глазами, что Энн охотно заглушила причитания старой матроны в своих мыслях.        — Ты прекрасна, — с придыханием промолвил Гилберт, после чего не смог себя сдержать, привлёк мисс Ширли к себе и поцеловал ее так страстно, как только мог. Энн растворилась в этом поцелуе быстрее, чем предполагала.

***

      На то роковое свидание Энн шла с тяжёлым сердцем: окончательное решение уже было принято, но противоречия почему-то не перестали ее раздирать. Она знала, что поступает правильно, поступает так, как следовало приличной девушке с христианским воспитанием, но все ее естество противилось этому так же, как летело на всех порах Гилберту в объятья.        «Сейчас или никогда!» — подбадривала она себя всю дорогу, но как только вдали показалась милая сердцу чёрная макушка, ноги Энн стали ватными. Ей захотелось развернуться и убежать, чтобы он подумал, будто она и вовсе не приходила, но было уже слишком поздно: возлюбленный шёл к ней навстречу, весело размахивая руками.        — Ну наконец-то! — с радостной улыбкой промолвил Гилберт и оставил на губах Энн короткий, но приятный поцелуй. — Ты изрядно опоздала! Заставила меня поволноваться!       Как будто назло, он показался ей в ту минуту ещё более красивым, чем когда-либо: тёмные кудряшки, карие глаза-омуты, в которых хотелось утонуть, сильная и крепкая фигура, которая вот-вот потеряет последние остатки мальчишечьей нескладности… И, главное, как он улыбался, как он был счастлив! Если она сейчас же все не пресечет, то, видел Бог, ей никогда не хватит на это сил.        — Гилберт! — решительно позвала его Энн, хотя Блайт младший уже почти дошёл до дуба, под которым они обычно ужинали вместе на закате. — Нам нужно поговорить.       Он обернулся в святом недоумении, и Энн стало ещё больнее. Как он на неё смотрел!        — Что такое? — невинно произнёс Гилберт. — И почему так официально? Когда я перестал быть для тебя «Гиллом»?       Она бессильно зажмурилась и уронила руки вдоль корпуса. Тогда и Гилберт почувствовал неладное, положил корзинку с едой на землю, подошёл к Энн поближе и нежно привлёк ее к себе.        — Что тебя беспокоит? Расскажи.       Девушка набрала в грудь побольше воздуха и выпалила следующие слова быстрее, чем успела бы о них пожалеть:        — Так не может больше продолжаться. Нам стоит прекратить эти встречи.        — Что? — эхом отозвался Гилберт и нервно усмехнулся. — Почему? Что случилось? Нам же было так хорошо вместе…        — Нам было хорошо, ты прав, — безжалостно заявила ему возлюбленная, будто вонзила в его сердце первый из предстоявших ножей. — Но как долго мы можем прятаться от всех, Гилл? Как долго ещё будет скрываться?        — Давай всем расскажем! — легко и просто рассмеялся он, пожав плечами. — Если это так тебя волнует — давай раскроемся. Это ведь твоя идея была молчать обо всем.       Нервы Энн напоминали натянутые струны. Она надрывисто расхохоталась.        — Да, это была моя идея, потому что я, похоже, единственная из нас двоих, кто думает о будущем.        — Думает о будущем?        — Как ты не понимаешь! — в порыве эмоций девушка схватилась за голову. — Если мы всем расскажем, то нам придётся пожениться и…        — А ты не хочешь за меня замуж? — попытался перевести все в шутку он, но она ещё сильнее вспылила и даже еле звучно зарычала от досады.        — Хочу, очень хочу! Ты даже не представляешь, как я этого хочу, но…       — «Но»…        — Не сейчас, — тяжело выдохнула Энн и замолкла.       Ее душевные силы были на исходе. Несколько секунд они провели в безмолвной тишине. Гилберт стал напряжённо жевать губы, как делал всегда, когда нервничал.        — Приличной девушке не подобает встречаться с мужчиной наедине, пока он ей не муж и даже не жених, — на этот раз первым заговорил Гилберт, но Энн совсем не понравились насмешливые нотки в его голосе. Они не сулили им ничего хорошего.        — Именно, — еле слышно пролепетала она. — Нас поведут под венец, чтобы скрыть позор. А ведь я не хочу, чтобы в Эйвонли начали судачить, будто Марилла и Мэттью меня ничему не научили. Не хочу, чтобы о них говорили плохо из-за меня. Они ведь так много для меня сделали!       Гилберт хранил упорное молчание и лишь тяжело дышал, не смотря ей в глаза.       Тогда Энн на свой страх и риск заговорила снова:        — Гилл, — с нежностью прошептала она, но он не обернулся. Тогда девушка сделала шаг к нему навстречу, но ей опять ответила только тишина. — Пойми меня. Мы оба с тобой амбициозны, ты ведь моя родственная душа.        — Родственная душа значит… — ядовито бросил он, но она уже слишком далеко зашла, чтобы останавливаться. Ей, конечно же, хотелось сейчас утонуть в его объятьях, сказать, что она пошутила, что все это была неправда и она мечтает вновь поцеловать его, прижаться к его груди, но… В итоге ей все-таки удалось себя пересилить.        — Ты мечтаешь стать хорошим врачом, а я — учительницей. У нас у обоих честолюбивые планы, и мы не можем пожертвовать ими, когда заветные цели так близко! Ты видишь нас добросердечными фермерами с десятью детьми, встающими ни свет, ни заря, чтобы подоить корову? — пронзительная пауза. — А ведь именно это нас и ждёт, если мы поженимся сейчас!       Гилберт издал ироничный смешок, посмотрев себе в ноги. По тому, как вздымались на его скулах желваки, Энн безошибочно раскусила, как он был напряжён.        — Ты, безусловно, права. Ты как всегда поступаешь мудрее всех, Энн Ширли-Касберт.       На этих словах он развернулся и к величайшему удивлению Энн стал собирать обратно всю утварь для пикника, которую он уже успел разложить под дубом, пока ждал ее прихода. Она поспешно бросилась за ним следом.        — Гилл… — настойчиво позвала она его, но в ответ — никакой реакции. — Гилл, пожалуйста скажи хоть что-нибудь! Только не молчи!        — Мечты значит! — на этот раз он действительно ее услышал и шумно отложил в сторону корзинку, в которой звякнули тарелки. Энн даже вздрогнула. — Репутация семьи! А с чувствами ты что прикажешь делать? Они ведь только выросли с тех пор, как мы стали встречаться.        — Я не знаю, — бессильно промолвила девушка и опустилась на сухую, колючую траву. — Я правда не знаю.       Гилберт иронично хмыкнул и поднялся с колен, придерживая в руках корзинку. Корзинку, которую в такую минуту живое воображение Энн сравнило с ее собственным сердцем. Именно его Блайт младший вот-вот собирался забрать с собой.        — Похоже, ты все-таки была права. Про самую красивую невесту в Эйвонли. С ней было бы гораздо проще.       Эти обидные слова, безусловно, были сказаны для того, чтобы сделать ей также больно, как она сделала ему, но Энн все равно не обижалась — слишком хорошо знала и Гилберта, и то, что им двигало. Боль, правда, слабее от этого не становилась.        — Ты бы не смог с ней, с самой красивой, — крикнула Энн вслед Гилберту, когда он уже светил ей издали своей такой родной, широкой спиной. Он остановился всего лишь на мельчайшую долю секунды, но она это заметила. Это наблюдение придало ей сил. — Ты ведь такой же, как и я. Тебе нужна умная, тебе нужна честолюбивая! Та, которая будет для тебя достойной соперницей и соратницей в одном флаконе.        — Да, — донесло до неё эхо его безрадостный, горький ответ. — Но такой не нужен я.       На это ей нечего было сказать. Энн пришлось молча наблюдать за тем, как ее возлюбленный медленно удалялся от неё: расстроенный, злой, обиженный в своих лучших чувствах. От этих мыслей ей становилось тошно на сердце, да и от самой себя тоже. Мисс Ширли не удалось сохранить любовь, но зато ее ждали пресловутые перспективы, а репутация Мэттью и Мариллы, к счастью, так и останется незапятнанной.       Жаль вот только, что ни одно из этих безусловных плюсов никогда не сможет собрать заново ее сломанное сердце.