Ты моя бесконечность

      Вам знакомо то чувство, когда наконец избавляешься от груза тяжелых мыслей и нравственного выбора? Знакомо то облегчение, которое испытываешь, выбравшись из столь ненавистных пут? Если да, то вы определённо сможете понять Гилберта Блайта.       — Если это было так легко, — с виноватой улыбкой думал про себя Гилберт, весело шагая по длинной тропинке, которая вела прямо к дому Блайтов, — зачем же я столько мешкал? Почему сразу же не признался себе, что бегу от правды? Что никакие Сорбонны не заменят мне Энн?       Мысль о собственной нерешительности и слабохарактерности больно кольнула Гилберта, задев его тщеславное сердце, но после он вполне утешился той мыслью, что все-таки смог избежать роковой ошибки.       Облегчённая улыбка сама натянулась на его изрядно исхудавшее за последние несколько недель лицо. Солнце припекало, и парень с удовольствием встал под его приятельские лучи, даже не думая прятаться в тени деревьев от зноя. Слегка зажмурившись, он медленно снял с себя ненавистные пиджак и галстук, которые почти душили его все это время, и, перекинув пиджак через плечо, весело продолжил свой путь. В этот жаркий полуденный час пот струился с него в три ручья, оставляя на его парадной рубашке некрасивые следы, вокруг постоянно сновали комары, которые так и норовили полакомиться его кровью, но ему было абсолютно все равно. В какой-то момент Гилберт почувствовал себя настолько счастливым, что даже от души присвистнул.       Свобода! Так вот… какова она на вкус.       — А я ведь был так близок к провалу, — подумал он с лёгкой самоиронией, с которой мы часто вспоминаем о самом плохом, только когда оно остаётся уже далеко позади. — Ох, Мэри бы точно потаскала меня за уши даже за одну только мысль об этой женитьбе!       Да уж, с этим было не поспорить. Утешением ему служило лишь одно: о том, что он поехал сегодня ни свет, ни заря делать предложение Уиннифред Роуз, не мог знать никто в Эйвонли.       Даже Энн.       В особенности Энн.       По крайней мере, он очень об этом надеялся.       Но кто же показался там, в самом конце тропинки? Чья же пышная синяя юбка и голубая ленточка так красноречиво мерцали на солнце? Гилберт подавил растроганную улыбку. Как же он рад был увидеть Диану снова!       Сейчас, когда сердце его на всех порах летело в объятья к ее лучшей подруге, силуэт мисс Барри показался ему ближе и роднее, чем когда-либо еще. Она ведь была для Энн как сестра, а стало быть… и для него. Ее любимые отныне и его любимые. И так будет теперь всегда!       — Хей, Диана! — ласково позвал он бывшую одноклассницу и специально ускорил шаг, чтобы догнать ее. Ведь она, почему-то, не останавливалась, хотя тоже почти определённо заметила его ещё на первой развилке. — Эй, постой… Куда ты так спешишь?       В руках девушка держала корзинку с разнообразными фруктами и, видимо, шла с ней к кому-то в гости. Должно быть, выполняла поручение матери. Гилберта и это растрогало. Милые, милые сельские обычаи! Подумать только, ведь он мог навсегда их лишиться, если бы уехал в Париж! Одному Богу известно, как бы он по ним скучал.       — Гиллисы ждут корзинку, — довольно холодно ответила ему Диана, так и не подняв глаз с земли. Гилберт удивлённо сдвинул брови к переносице, когда смог перевести дух после неожиданной пробежки. Ну и заставила же она его побегать! — Прости, я не должна сильно задерживаться.       Вот так дела! Сколько отрешенности, сколько скрытой обиды сквозило в голосе всегда почтительной и обходительной мисс Барри! Столько лет проучившись с ней в одном классе, одноклассник не узнавал ее. Да, он все ещё видел перед собой ту самую Диану Барри, и внешне она оставалась собой. Но как же холодно она с ним говорила! Он терялся в догадках о причинах, заставивших ее так перемениться.       — Диана, — Гилберт осторожно взял подругу детства за локоть и мягко развернул ее к себе, когда она решительно зашагала прочь. — Что-то стряслось? Ты выглядишь такой… несчастной.       — Зато ты, — довольно грубо отозвалась мисс Барри, и он даже потерял дар речи от неожиданности, — выглядишь очень счастливым.       Надо же! Ещё недавно из неё и слова вытянуть не удавалось! А теперь вдруг… такие заявления? Что… вообще происходило в Эйвонли за те пару часов, что его там не было?       — Ты обижена на меня за что-то? — нервно рассмеялся ей в спину Гилберт, когда у него окончательно опустились руки. Женская логика была для него совершенно непостижима! — Ответь мне пожалуйста честно. Я ведь это чувствую.       Сделав несколько шагов вглубь полянки, Диана остановилась посреди узенькой тропинки, будто застыла, на что-то не решаясь. Гилберт больше и не надеялся получить от неё ответы, но затем она все-таки прошептала ему через плечо пару слов:       — Я была лучшего о тебе мнения.       После чего храбро вытянулась во весь свой небольшой рост и, самозабвенно прижимая к груди корзинку с фруктами, двинулась в сторону дома Гиллисов.       Гилберт ещё долго смотрел ей вслед, молча наблюдая, как она удалялась.       В голове его пульсировала лишь одна мысль:       Что я сделал-то?!       Так и не найдя странному поведению Дианы никаких объяснений, юноша безмолвно продолжил свой путь, хотя его приподнятое настроение, конечно же, уже было изрядно испорчено.       Но ведь Энн… Его все ещё ждала сладостная встреча с Энн, и это придало ему сил.       — Мисс Касберт! Как я рад вас видеть! Ходите с утра за покупками?       Предвкушая долгожданное свидание с возлюбленной, Гилберт от всего сердца обрадовался, когда судьба свела его с приемной матерью Энн в бакалейной лавке. Но вот незадача… Марилла совсем не выглядела воодушевлённой!       — Все в порядке, мисс Касберт? — участливо осведомился он, пытаясь забрать у неё тяжёлые сумки из рук. Женщина вежливо отказалась, попятившись чуть назад, как только он приблизился. — Вы что-то бледноваты. Вызвать вам врача?       — Нет-нет, мой дорогой Гилберт, — через силу улыбнулась Марилла и изобразила на своём лице притворную радость. У неё так плохо получалось лицемерить! — Прости, что порчу своим постным лицом твоё счастье. Поверь мне, я искренне тобой горжусь и желаю всего самого наилучшего!       Гилберт озадаченно нахмурился, пытаясь вникнуть в слишком туманный смысл этих речей. Воспользовавшись моментом, женщина проворно выхватила у бакалейщика с полки овощи, поспешно расплатилась с ним и юркнула к выходу быстрее, чем юный мистер Блайт успел бы понять, что к чему.       — Мисс Касберт! — только и смог выдавить из себя парень, но Марилла жестом остановила его, так и не дав договорить до конца.       — Желаю тебе любви, дорогой. Впрочем… ты ее уже нашёл! — прошептала она одними губами и окончательно скрылась за дверью, колокольчик на которой громко звякнул.       Что?!       Какая ещё любовь? Она имела в виду Энн или… Или?!       — Мисс Касберт! Постойте же… Подождите! — так и не определившись с этим, Гилберт решил догнать Мариллу и спросить её обо всем напрямую, но судьба обыграла их обоих. На улице он наткнулся и на Мэтью Касберта, который как раз встречал сестру с запряженными лошадьми у входа в бакалейную лавку.       Голубые глаза мистера Касберта наполнились непередаваемым страхом, как только парень показался на крыльце. Затем старик и вовсе забормотал что-то бессвязное, как делал всегда, когда сильно нервничал.       — Я и Марилла, — начал Мэтью неуверенно и сразу же осекся. Марилла тем временем затолкала все продукты в повозку, а ее брат сел на козлы и схватился за поводья. — Мы очень тебя любим, ты знаешь, и… В общем, счастья тебе с той, кого ты выбрал. Вот!       Гилберт беззвучно зарычал от досады, ощущая, как сильно нарастало в нем раздражение. Даже Касберты готовились убежать от него! Час от часу не легче!       В следующую минуту он и вовсе чертыхнулся в сторону, облегчив тем самым душу.       — Мне кто-нибудь наконец объяснит, что здесь происходит?! — шумно выдохнул парень, обращаясь ко всем и каждому в этом городе. Казалось, все прохожие уже успели обернуться в его сторону, и все что-то о нем знали, о чем он сам мог только догадываться. — Почему меня все шугают, как прокаженного?       Он так забылся, что даже чуть не сбил с ног чьего-то ребёнка, который как раз шёл в лавку бакалейщика под ручку со своей матерью.       Какого же было его удивление, когда этим ребёнком оказалась никто иная, как юная Минни Мей Барри, подоспевшая как раз вовремя, чтобы услышать его горячую тираду.       — Правильно они тебя шпыняют, — совсем как взрослая заверила его мисс Барри, одной рукой схватившаяся за ручку двери, а другой державшаяся за платье матери. — Нечего было ехать в Шарлоттаун и делать предложение этой Уннифред, когда все знают, что ты любишь нашу Энн!       Гилберт не успел вымолвить и слова в свою защиту, как маленькая мисс добавила с таким же важным видом:       — А она… на минуточку! Тоже тебя любит, — на этом малышка выждала театральную паузу и многозначительно закатила глаза. — Взрослые… Почему вы так любите все усложнять?