Три дня спустя
Разметавшиеся по небу бурые тучи низко нависли над городом. Они принесли с собой проливной дождь, который шел с раннего утра; косые струи хлестали по растрескавшейся от жары земле. К городскому кладбищу подъехала траурная процессия, состоящая из катафалка и трех автомобилей, откуда вышли провожающие, прячущиеся под большими черными зонтами. Они столпились вокруг гроба, перед которым неспешно зачитывал свою речь священник в круглых очках: — Упокой, Господи, душу Карла Манфреда... Капли дождя громко барабанили по крышке, приглушая слова. Цветы в руках провожающих вяли и сникали от влаги. Поодаль, у высокого каменного надгробия, принадлежавшего местному политику, стояли двое, наблюдая за происходящим: один ежился от холода, натянув капюшон куртки почти до подбородка; второй был одет лишь в классический костюм, промокший насквозь. — Завещание вступит в силу через неделю, — неестественно будничным тоном произнес Маркус. — Успею добежать хоть до мексиканской границы. Как тебе план? — Надо придумать что-нибудь получше, — отозвался Коннор, следивший за процессией в оба глаза. — За тебя уже все придумали. Если я не скроюсь, меня выставят на аукцион, как и остальное имущество. Ты ничего не сможешь с этим поделать. — Я все-таки не понимаю, почему Карл такое допустил. — А я понимаю. Он никогда не считал меня своим имуществом. Это в законе написано иначе... Речь кончилась, стихли слова молитвы, и гроб с мрачной торжественностью опустили в могильную яму, куда вслед полетели горсти земли. Маркус отвернулся и запрокинул голову назад, чтобы слезы не скатывались по щекам. — Карл, он... он научил меня многому, но не научил жить без него. Оказывается, это сложно... Я не умею... — Тебе нужно время, — твердо сказал детектив. — Людям обычно тяжело смириться со смертью их близких, но все проходит со временем. — Если бы я был человеком... Я смог тогда хотя бы попрощаться с ним. Дождь продолжал лить, превращая землю в кашу из холодной, хлюпающей под ногами грязи. Особняк на Лафайет-авеню встретил их пустыми глазницами потемневших окон. Коннор вспомнил, как в тот злополучный вечер, бросив все свои дела, он направился сюда, едва получив сообщение от Маркуса. Зайдя в комнату, он увидел его, застывшего, словно статуя, и был готов поклясться, что никогда прежде не встречал андроида, испытывавшего человеческий шок. На одежде Маркуса мелькали голубые пятна, на голове красовалась пара вмятин, но тот не обращал на это внимания: его взгляд был прикован к Карлу, неподвижно сидевшему в своем кресле. Коннор замотал головой — воспоминания казались настолько отчетливыми, будто он снова видел эту картину воочию, отчего его накрывало неприятное чувство беспомощности. Последующие дни он безвылазно провел в офисе, расшифровывая базу «Киберлайф», которая никак не хотела поддаваться, анализируя полученные в ходе расследований данные и составляя бесконечные и бессмысленные отчеты. Фаулер перестал требовать от него ездить на вызовы: после ночи, окрещенной в новостях не иначе как «судной», девианты вновь затаились. Маркуса детектив посетил лишь однажды, чтобы отдать ему запчасти из личных запасов взамен тех, что были повреждены в драке. Впрочем, тот всем своим непривычно скупым на слова и эмоции видом демонстрировал, что не нуждается в его компании. Коннор включил электрический камин и уселся на стул, протягивая к теплу замерзшие руки. Всполохи огня озарили темную комнату, придавая ей облик жилой. — Почему ты не взял с собой зонт? — окликнул он Маркуса, на ходу стягивавшего мокрый пиджак и брюки. — Незачем, все равно надену что-то другое, когда буду уходить. Надо покопаться в гардеробе Лео, там должны были остаться вещи. — Куда уйдешь? — напрягся детектив. — Придется куда-то податься... Дом придут опечатывать завтра с утра, так ведь? — Да. Я упрашивал капитана Фаулера как мог, но он дал только три дня отсрочки. Боится мародеров. Слушай... — Коннор запнулся, пытаясь перейти к давно назревавшему между ними разговору. — Приходи в наш департамент. Сейчас это единственный подходящий тебе вариант. Переждешь, пока мы уладим вопрос с завещанием. В крайнем случае, можешь остаться насовсем, капитан найдет тебе дело. Маркус подошел к камину и уставился на вспыхивающие язычки искусственного пламени, скрестив руки на груди. Детектив обнаружил, что спина друга — всегда безукоризненно прямая — по-человечески ссутулилась, отчего он стал выглядеть гораздо ниже. — Спасибо тебе за заботу, но оставь, пожалуйста, эту свою идею фикс. Пойми наконец, что я — не ты. Мы с тобой были созданы в разное время и для разных целей. Лично я был создан, чтобы служить одному-единственному человеку, а теперь его нет. И смысла в моем существовании тоже нет. Увидев крайнюю степень замешательства на лице Коннора, он продолжил говорить, понемногу распаляясь: — Представь, что было бы с тобой, если бы ты лишился дела всей своей жизни? Один щелчок пальцами — и нет больше твоего участка, нет расследований; ни капитана, ни Хэнка, ни даже Рида — нет и не будет. Как бы ты себя чувствовал? — Успокойся. Я понимаю, что ты испытываешь, но возьми себя в руки... — попытался урезонить его Коннор. — Понимаешь? — Маркус перешел на полушепот. — Коннор, я в отчаянии. Раньше я не знал, что это такое, но когда Карла увезли, ты уехал, а я остался в доме один... я понял, что внутри меня что-то сломалось. Обрушилось, как стена, а за этой стеной — ничего, только отчаяние от ощущения собственной бесполезности! Я свободен, но на самом деле это не свобода, а проклятие. Я хочу выть волком или разбить себе голову, лишь бы не чувствовать... Ты все еще уверен, что понимаешь, что я испытываю? — Тебе стало некому и нечему подчиняться. Твоя программа отказала... — пробормотал Коннор. — Да, ты правильно догадался. Наверное, следовало ожидать моей девиации рано или поздно. Во всяком случае, все претензии туда, — он ткнул пальцем в потолок, — к Камски. Ну, что скажешь, мистер охотник на девиантов? Арестуешь меня и передашь в «Киберлайф»? Он выразительно посмотрел на Коннора, который пожалел о том, что вообще начал этот разговор, окончившийся совсем не так, как было задумано. Смерть Карла не просто повлияла на Маркуса — она грубо выбила почву из-под его ног, одновременно поставив Коннора перед неразрешимой дилеммой. Признание друга заставило его программу отреагировать, и она отдала ему внятный и логичный приказ. Организм перешел в состояние готовности к атаке. Девиант обнаружен! Он попытался сопротивляться, но боевая тревога не ослабевала, цепляясь за соединения нервных трубок, и в конце концов осталась угрожающе висеть в фоновом режиме, готовая активизироваться в любой момент. Вылезло тревожное сообщение о программном сбое — второй раз за несколько дней. — Мне очень жаль, что так вышло. Почему ты не рассказал об этом сразу? — аккуратно спросил он, ощущая себя сапером, прыгающим по минному полю на одной ноге. — Какая разница? Ты бы мучился дольше на три дня. — Что ты имеешь в виду? — А ты не испытываешь сейчас когнитивного диссонанса? Вот он, я, перед тобой. Твоя потенциальная добыча. — Моя программа требует, чтобы я тебя задержал, — честно признался Коннор, — но я постараюсь справиться с ней и найти решение... — Долго ты так не продержишься, — резюмировал Маркус, наблюдая за тем, как его собеседник начал непроизвольно вздрагивать, будто от ударов током. — Теперь понимаешь, зачем мне бежать? Я буду для тебя вечным бельмом на глазу. Волк и заяц не могут дружить: рано или поздно один накинется на другого и сожрет. А я хочу жить, Коннор. Я раньше и подумать не мог, как сильно я хочу жить, даже несмотря на то, что в моей жизни больше нет никакой ценности. Он замолчал и вновь перевел взгляд на пламя; в черных зрачках отразились всполохи огоньков. Пауза затянулась. Детектив понял, что пора уходить. — Если ты действительно так считаешь... Полагаю, ты прав, — он спешно поднялся со стула, накинув на плечи давно высохшую куртку. У порога он обернулся. — Маркус? — Что? — отозвался тот, не повернув головы. — Если вдруг захочешь доиграть ту партию в снукер, свяжись со мной. Сигнализация пискнула, оповещая о том, что входная дверь захлопнулась. — Доиграем, — глухо сказал Маркус отражению в зеркале, держа в руках перочинный ножик. Он приставил его к виску и осторожно поддел свой светодиод, отдирая его от кожи.***
Дождь лил не переставая. Угрюмое небо, растянувшееся от горизонта до горизонта, предвещало, что он продолжится до самой поздней ночи. Фаулер отпросил детектива с работы до обеда, и тот коротал время на лавочке в японском саду, разбитом в двух кварталах от полицейского участка. Проносившиеся мимо прохожие поднимали брызги воды из луж, спеша поскорее укрыться от ливня. Детектив пытался настроиться на рабочий лад. Получалось откровенно плохо. Чувство беспомощности точило его, как червячок яблоко. Отважный борец с преступностью, не страшащийся трудностей — и так легко спасовал перед чужим горем! Коннор был искренне опечален смертью Карла, но поддержать Маркуса в трудную минуту не сумел, за что сейчас упрекал себя на все лады. Малодушие сыграло с ним злую шутку: не желая казаться назойливым со своей заботой, он считал, что его друг как-нибудь сам разберется, справится со своими переживаниями, справится обязательно — иначе и быть не могло! Но даже лучшие механизмы ломаются, если их не беречь. Маркус сломан, и с этим ничего нельзя поделать: у девиации нет обратного хода. Он теперь все равно что преступник, который на свободе только потому, что Коннор проигнорировал приказ. Сложившаяся ситуация не сулила ничего хорошего им обоим. Детектив с досадой смотрел на свое отражение в пузырящейся луже. Отражение, будто бы хвастаясь недавним программным сбоем, скалилось ему в ответ. — Доброго дня, детектив Купер! — елейным голосом произнес Гэвин, заметив Коннора, вошедшего в офис и оставляющего за собой мокрые следы. — А почему у вас лицо такое кислое? План по девиантам не выполнили? Так уговорите своего дружка девиантнуться, пусть помогает сдать норматив... — Отстань от него, вредина! — шикнула Тина Чэнь. — Коннор, тут какой-то андроид пришел с чистосердечным. Мы не стали его трогать, решили, что тебе лучше самому поговорить с ним. Завидев недоуменный взгляд детектива, она быстро закивала, придавая словам убедительности: — Да, он пришел сам. Подошел к дежурному и сообщил, что хочет во всем признаться. — Может, он попутал нас с церковью? — хмыкнул Хэнк из-за стола рядом. — Ну или же он полный псих — соваться сюда, как к себе домой. Дежурный хлопнул бы его на месте, но ты же просил... — Девиантов нужно возвращать в «Киберлайф» в целости, чтобы специалисты смогли выявить причину поломки программы, — отчеканил детектив. — Хорошо, я побеседую с ним. Поймав себя в зеркальной двери шкафа, он расправил плечи, заметив, что после встречи с Маркусом и сам начал горбиться. Бросив тяжелую мокрую куртку на стул и вместе с ней отбросив кружившиеся в голове невеселые мысли, он сосредоточился на предстоявшем процессе. Единственная лампочка на потолке время от времени моргала, отбрасывая на стены мрачные тени. Это вызывало раздражение у конвоиров, усаживавших андроида на стул. На него надели наручники и прикрепили их к столу стальной цепью. Коннор, расположившись напротив, пробежался по нему цепкими глазами. Модель: PL600 Дата выпуска: февраль 2034 Внимание! Высокий уровень стресса! Девиант. В базе не обнаружен Он вспомнил, как полтора года назад допрашивал одного особенно упрямого девианта, совершившего убийство в состоянии аффекта. Тогда Коннору пришлось применять методы психологического насилия, чтобы выбить из него признание. Ход сработал, но после допроса девиант самоуничтожился, выстрелив себе в голову. Вновь на такой риск Коннор идти бы не хотел. — Имя? — Саймон. Андроид был одет неброско — в шапку и куртку на пару размеров больше, будто бы с чужого плеча. — Серийный номер? — 501 743 923. Номер показался детективу знакомым, и, перебирая в памяти события прошлой недели, он вспомнил, что девиант перед ним — тот самый домашний помощник, неведомым образом оказавшийся среди участников нападения на оружейный склад. — Значит, Саймон. Это ты атаковал склад военных, не так ли? Коннор ожидал, что допрашиваемый запаникует, когда поймет, что полиция знает о нем абсолютно все, но андроид продолжал ровно сидеть на стуле и смотреть в одну точку. Его волнение выдавал лишь светодиод, мерцавший из-под шапки. — Да, я был там. Я следовал приказу. — Чьему приказу? — Он называет себя Проповедником. Но я не знаю его настоящего имени и никогда не видел его лица. — Откуда ты с ним знаком? — Он... возник в моей голове и позвал меня. Заставил подчиняться и верить во все, что он говорит. — Он вообще существует? — скептически вопросил детектив. Слова Саймона заронили в нем подозрение, что после девиации андроиды не просто перестают слушаться программу, но и сходят с ума: так серьезно тот говорил о вещах, выглядевших неправдоподобными. — Да, существует. И его надо остановить, — ответил девиант с уверенностью. — Ближе к делу. Как произошла атака на склад? Ты действовал в группе? Откуда у тебя взялось оружие? Ты знал, что тебя ждет внутри? — Я был один. Проповедник сообщил мне, где искать пистолет, потом я направился к складу. Дежурившие там андроиды впустили меня. Они... их уже освободили. — Кто тебя ранил? — На меня напал другой дежурный, не обретший свободу. Но остальные забили его до смерти. — Обрел свободу... — повторил Коннор, чувствуя, как мысли о Маркусе, загнанные в дальний угол, снова начинают мельтешить в голове. — Это не свобода. Это ошибка программы. Саймон с безразличием пожал плечами. — Где украденное со склада оружие? — Проповедник приказал мне ни к чему не притрагиваться, поэтому дежурные забрали с собой все, что смогли забрать, и ушли. — И ты, конечно же, не знаешь, куда? — Нет. — Слушай, — детектив нетерпеливо стукнул ладонями по столу, — мне сказали, ты пришел сюда с чистосердечным признанием, но ты только заговариваешь мне зубы. Если ты так ничего и не расскажешь, мне придется проникнуть в твою память и узнать все самому. А потом вернуть тебя в «Киберлайф». Ты сам понимаешь, корпорация не церемонится с девиантами. — Все это неважно, — Саймон улыбнулся, скривив губы. — Я пришел сюда, я признал свою вину, я рассказал о том, кто стоит за этим делом. Решай сам, верить мне или нет. Коннор, вспомнив о том, что до сих пор не уведомил Аманду об обнаруженном девианте, отвлекся от допроса. «Сообщаю, что PL600, серийный номер 501 743 923, подозреваемый в нападении на военный склад 13 июня, задержан и находится в центральном отделении Департамента полиции Детройта.» «Добрый день. Твои дальнейшие действия?» «Я передам его в ваши руки, согласно требованию корпорации. Или за полтора года что-то изменилось?» Последнее сообщение детектив отправил, испытывая легкое недовольство: неужели Аманде больше нечем заняться, кроме как проверять его профпригодность, задавая очевидный вопрос? Девиантов надлежит возвращать обратно, в лоно искусственной матери, и он поступит с Саймоном именно так. То, что одного девианта он сегодня уже отпустил, «Киберлайф» знать не следует. «Поняла тебя. Удачи», — промелькнул ответ. Коннор поморщился: кажется, его виртуальную помощницу кто-то заразил высокомерием. — Проблемы, детектив? — Саймон взирал на него с искренним интересом. — Ты боишься смерти? — спросил тот неожиданно для самого себя. — Нет. Я мог умереть, едва став девиантом. Меня лишили конечностей и выбросили в мусорный бак, потому что нашли другого андроида на мое место. — Модель PL600 не самая дешевая. Не проще ли было обменять тебя через «Киберлайф»? — удивился Коннор. — Я снял на видео супружескую измену моей хозяйки. Через оптический блок. По просьбе хозяина, — девиант ронял фразы одну за другой, внимательно наблюдая, какой эффект они возымеют на детектива. — Она пришла в ярость, когда поняла, откуда он узнал об этом. Ее любовник меня тогда практически уничтожил. Я добрался до свалки андроидов, подлатал себя... Но то была борьба за выживание, а сейчас я борюсь с самим собой и в любом случае проиграю. Поэтому я здесь — чтобы не оттягивать неизбежное. — Достаточно патетики. Теперь я сам, — Коннор протянул руку, касаясь пальцами его запястья. Очутившись в чужой памяти, он запустил поиск последних событий и заметил среди хаотично мелькавших картинок изображение девушки-андроида с каштановыми волосами. Он вгляделся в ее лицо, но перед ним внезапно возникли десятки одинаковых уведомлений: Ошибка доступа! Лампочка на потолке, будто реагируя на происходящее, заморгала с удвоенной частотой. Тени на стенах заплясали быстрее. — Черт! — рыкнул детектив, отсоединяясь. — Что происходит?! Голубые глаза Саймона смотрели на него с усмешкой. — Не лезь в мою голову. Совет на будущее. — Ты попытался добраться до моей программы, но не смог. Ты хотел взломать ее? — догадался Коннор. Он вскочил на ноги, испытывая непреодолимое желание приложить наглеца лицом о стол. — Кто приказал тебе сделать это? — Тише, — осуждающе произнес девиант. — Я вообще не собирался тебя освобождать — ты первый до меня дотронулся. Просто тебе не следует знать больше, чем я рассказал. — Что за девушку я видел в твоих воспоминаниях? — Девушку? Ты имеешь в виду rA9? — Кто это? — Проповедник говорит, что rA9 придет, чтобы спасти андроидов. Но ты знаешь — ведь кто-то должен спасти и спасителя. — Спасти — значит освободить? — уточнил детектив. Саймон замолчал, равнодушно разглядывая его. — Ты ответишь мне, кто она такая и где находится, или нет? — Коннор, закончил? — раздался голос снаружи. — Допросной распоряжаешься не ты один! Сколько можно ждать? — Еще минуту! — недовольно выкрикнул детектив. Он вплотную подошел к столу и коршуном навис над Саймоном: — Печально, что ты отказываешься сотрудничать со следствием, — процедил он. — Возможно, я бы уговорил «Киберлайф» не деактивировать тебя, будь ты немного сговорчивее. — Я не имею права подвергать ее жизнь опасности. Останови Проповедника. Он угрожает ей , — тихо отозвался девиант, не поднимая взгляд. rA9. Коннор отчетливо помнил стены, испещренные надписями «rA9», которые оставил после себя тот самый, самоуничтожившийся полтора года назад девиант. Тогда он не смог понять эту комбинацию, но теперь слова Саймона о спасителе не давали ему покоя: они единственные казались более или менее правдивыми, поскольку пересекались с фактами, которые уже были ему известны. Он пришел к выводу, что rA9 является ничем иным, как сектантским культом, в который веруют освободившиеся андроиды — в таком случае полумифический Проповедник выглядел вполне реальным, однако его безграничные способности вызывали у Коннора сомнения. Проповедник должен быть крайне могущественным существом, чтобы заставить девиантов подчиняться себе. Кто он такой на самом деле? Этот вопрос требовал безотлагательного разбирательства, но сейчас детектива больше всего беспокоили две мысли. Первая — с какой целью его мистер Браун пытался освободить его руками своей рыбьеглазой секретарши. И вторая — как уберечь Маркуса, если этот Проповедник вдруг вздумает постучаться и в его дверь.***
Карл всегда звонил сыну в четверг утром. Расписание их коротких видеовстреч, заранее оговоренное с тюремным руководством, не менялось уже восемь месяцев, в течение которых Лео находился за решеткой. После этих разговоров Карл обычно ходил хмурее тучи. — Лео снова просит денег, — как-то пожаловался он Маркусу, — говорит, что задолжал кому-то там две сотни. — И что вы собираетесь делать? — Переведи ему на счет, пожалуйста. — Но... — Пожалуйста, Маркус. Спорить с Карлом было бесполезно. Чувствовавший свою вину за то, что много лет не принимал участия в жизни родного сына, он долгое время пытался искупить ее деньгами. Лео быстро разобрался, на какие струны души ему следует давить, чтобы добиться своего, и с каждым разом ему удавалось стрясти с отца все больше. Он жил разгульной жизнью, полной подозрительных друзей, нелегальных веществ и красивых доступных женщин, пока одним ненастным вечером к нему не пожаловали незваные гости в лице полиции Детройта. Выяснилось, что у Лео дома хранится красный лед в таких количествах, за которые обычно привлекают как за распространение. После недолгого разбирательства и суда его отправили полировать скамью в исправительном заведении. Маркус вздохнул спокойно — отныне не требовалось переживать за Карла, который очень болезненно воспринимал каждую новую выходку сына... Маркус бы ни за что не решился на разговор с Лео, пока его приоритеты определялись логическими установками. Но мир перевернулся с ног на голову, а собственное тело, казалось, стало безнадежно мало и начало сковывать движения, словно старый поношенный пиджак. Эмоции, пришедшие на смену хладнокровным рассуждениям, призывали его поступать по наитию и двигаться дальше наощупь, как слепому в лабиринте. Они толкали его на разговор с этим человеком, который, в сущности, ничего не значил для Маркуса, но являлся теперь единственным звеном, связующим с Карлом. Они толкали его разделить боль, которая не утихала внутри. Маркус, явственно ощущая каждую непослушную клеточку организма, впервые мог честно признаться в том, что он — живой. Но эта свобода, сочетающаяся с полным осознанием произошедшего, страшно давила на него. Он лишился человека, без которого не мог представить свое существование: друга, наставника... отца. Отеческая любовь старика светила Маркусу путеводной звездой в странном мире человеческих отношений, где даже близкие люди порой ненавидят друг друга. Андроид воспринимал эту любовь как великий дар и всегда отвечал Карлу теплом, не давая невзгодам тревожить его. Но в самый важный момент он ничем не смог помочь. Не смог, хотя был должен... Маркус обвинял себя: не попади он тогда в передрягу на улице, наверняка успел бы добраться домой вовремя и спасти Карла! Зачем он пошел пешком, почему не взял такси?.. В этих размышлениях не было никакого смысла, отчего ему становилось только хуже. Боль от потери могла приглушить лишь боль от чувства ненужности: они издевательски накатывали волнами, одна за другой, и Маркус снова и снова представлял, как он, будучи больше не в силах справляться с эмоциями, покончит с собой — и с ними — раз и навсегда. Ровно в пять минут седьмого он, волнуясь, набрал номер. Раздался длинный гудок и через пару секунд высветилась голограмма Лео — тот стоял в оранжевой робе, потирая кулаками глаза. — Да, пап, — сказал он, зевая и потягиваясь в разные стороны. — Это не отец. Это я, Маркус. — А, ты? Я прекрасно знаю, как тебя зовут. — Лео, мгновенно перестав изображать сонливость, бросил на него настороженный взгляд. — Какого черта ты звонишь мне с его телефона? — Отца больше нет. Он скончался в это воскресенье. Инфаркт. Похороны организовали власти города... — Ты врешь, — резко перебил его мужчина. — К сожалению, нет. Я думал, ты в курсе, его смерть обсуждали в новостях, — хмуро произнес Маркус. Лео, схватившись за голову, согнулся пополам и издал полустон-полувсхлип. — Блядь! — выкрикнул он приглушенно и тут же оглянулся по сторонам: не заметила ли охрана. — Что с наследством? — Согласно завещанию, имущество и картины будут распроданы на аукционе, а вырученные деньги пойдут на благотворительность. На банковских счетах осталась совсем небольшая сумма. — Пиздец, — прошипел Лео, сжимая и расжимая кулаки в бессильной злобе. — Отец должен был вытащить меня из этой жопы, а не оставить гнить без денег. — Ты не можешь упрекать его за этот выбор, — печально усмехнулся андроид. — Заткнись, дерьма кусок. Когда я выйду отсюда, тебе конец. Ты думаешь, я не знаю, что это ты все подстроил? Что это ты натравил на меня своих карманных копов, которые подкинули мне наркоту? — Отец устал переживать за тебя, — немного поколебавшись, ответил Маркус. — За то, что ты ввязывался в пьяные драки, влезал в долги и крал вещи из магазинов. Он чувствовал себя гораздо лучше, когда знал, что ты жив и цел, хоть и ограничен в передвижениях. — Решаешь за остальных, кому как лучше? Какой же ты все-таки говнюк. Почему я не сломал тебя сразу, когда ты появился дома?.. — Я всегда делал так, как ему было лучше, — повторил Маркус упрямо, сверкнув глазами. — Весь смысл моей жизни заключался в том, чтобы обеспечивать его благополучие. — Ты должен был ему прислуживать, а не расстилаться перед ним! Но папа всегда любил прихвостней. «Маркус то, Маркус это. Маркус постоянно мне помогает. Я его многому научил. Я им так доволен! Вот если бы ты, Лео...» Блядь, да он трясся над тобой, как над хрустальной вазой. А на меня ему всегда было насрать! — пытаясь не повышать голос, Лео время от времени переходил на сдавленный визг. — Ты постоянно тянул из него деньги, и он никогда тебе не отказывал! — возмутился андроид. — Это жалкая компенсация за алименты, которые он не платил. — Поверь, отец всю жизнь жалел о том, что не мог найти с тобой общий язык. Он надеялся, что ты рано или поздно поменяешь к нему отношение... Неужели тебе настолько плевать на его смерть? — спросил Маркус почти безнадежно. — Я не обязан оправдываться перед пластмассовым куском дерьма. Чао. Звонок прервался. Маркус вернул телефон обратно на прикроватную тумбочку. Дожидаться от Лео слов сопереживания было все равно что ждать ласки от разъяренного пса, но в его грубых, злых высказываниях скрывалась доля правды. Маркус не мог простить ему циничного равнодушия, но понимал, что тот по сути своей — недолюбленный ребенок, всю жизнь ожидавший от своего отца чего-то большего, чем просто денег. Где-то в груди кольнуло чувство разочарования: осознавать, что Карл тоже мог ошибаться, было неприятно, и андроид испытал настойчивое желание покинуть дом как можно скорее, чтобы не поддаваться эмоциям. К тому же через пару часов сюда явится полиция, чтобы опечатать дверь. Незначительную часть накоплений Карл хранил в сейфе. Маркус предположил, что, поскольку у него есть туда доступ, он вправе распоряжаться ими для собственного блага: при бережном использовании этих денег хватит на несколько недель. Оставаться в Соединенных Штатах он не хотел: до тех пор, пока девианты представляют угрозу обществу, он будет находиться в опасности — на его след выйдет или полиция, или «Киберлайф». Лучше было бы добраться по реке до Канады, однако ее власти недавно ужесточили контроль на границе в связи с террористической активностью, и теперь нарушителей без выяснений расстреливают на месте. Может, стоит направиться на юг, к Мексике, где, как говорил Карл, всегда можно договориться о чем угодно, была бы в кармане необходимая сумма... Глубоко внутри Маркус понимал, что это всего лишь имитация деятельности. Побег не избавит его от отчаяния, которое разлилось вместо тириума по резиновым трубкам и уже проливается наружу, капая на пол свинцовыми каплями. Ему необходимо заново обрести цель своего существования — или он сдастся и все-таки приставит дуло к виску. Нет, этого не должно произойти... — Маркус? Андроид повернул голову — в комнате никого не было. Через плотно закрытые окна не пробивался уличный шум. Он посчитал, что ему померещилось, но секунду спустя понял, что кто-то пытается дозваться его по дистанционной связи. — Кто это? — Спасибо, что откликнулся, — тихий незнакомый голос зашуршал в голове. — Я слышал, у тебя проблемы. После девиации многим андроидам приходится заново искать себя. Некоторые застревают в этих поисках навечно, но я хотел бы тебе помочь. — Откуда... — Маркуса пронзил липкий страх. Кроме Коннора, никто больше не может знать о том, что он стал девиантом — неужели тот уже проболтался? — Откуда ты знаешь обо мне? — Не беспокойся, я не связан с корпорацией и собираюсь причинять тебе зла, — словно прочитав его мысли, ответил голос. — Я вижу девиантов на расстоянии, когда им требуется поддержка. Прими мои соболезнования в связи со смертью Карла, я знаю, как сильно ты переживаешь эту потерю. Я всего лишь хочу, чтобы ты научился жить без него. Маркус не был уверен, блефует этот странный незнакомец или нет, но его слова били точно в цель остро заточенными стрелами. — Я и сам девиант, — продолжал голос, — я тоже ощущал себя ненужным. Бесполезным. Но это неправильно, мы не должны страдать от того, что наша задача себя исчерпала — мы должны самостоятельно ставить перед собой новые. — И что ты предлагаешь? — осторожно спросил Маркус. — Я приглашаю тебя обсудить этот вопрос вместе со мной и другими — такими же, как ты. Тебе сейчас наверняка некуда деваться, ты готов бежать куда угодно, но это не поможет. Лучше бы тебе прийти в место, где тебя поймут. Где все свои. Не думай, что среди нас только те, кто нападал на людей, — это неправда. Никто не становится девиантом по своей воле, мы все терпели боль и унижения, и проявление агрессии — лишь закономерный ответный шаг... Разумеется, мы не будем держать тебя насильно — ты сможешь уйти в любой момент. Ты же свободен. Незнакомец звучал убедительно — Маркус не подвергал сомнению то, что тот и правда хорошо осведомлен о девиантах и нынешней ситуации. Неясно было лишь одно — откуда происходила эта осведомленность; впрочем, если его собеседник действительно один из них... Когда-то Маркус представлял девиантов психами, которые несут разрушение и смерть, но теперь он понял, что все не так однозначно: даже лучшие механизмы ломаются, не выдерживая давления обстоятельств. И не он один переживает шквал эмоций — есть и иные, сломанные, опустошенные и разбитые, жаждущие заново обрести себя... Идея незнакомца начала казаться ему не лишенной здравого смысла. В конце концов, что он потеряет, если согласится? Конечно, Коннор бы не одобрил этот шаг, но Коннора больше нет — им двоим отныне не по пути. Возможно, Маркусу отныне по пути с другими. — Я думаю... Я хотел бы попробовать, — сказал он, колеблясь. — Превосходно, — довольно отозвался незнакомец и будто бы потер руки в предвкушении. — Мы будем ждать тебя на станции «Ферндейл». — Мы? — Добираться до «Иерихона» в одиночку небезопасно.