Я не принадлежу

      Суббота двадцать третьего июня началась с посветлевшего после ночного дождя неба и слабого ветра, неторопливо тянувшего за собой облака с запада. Несмотря на утро выходного, город был плотно окутан коконом пробок; длинные вереницы автомобилей, столпившихся на Восьмой миле, сигналили без устали. Маркус шагал по обочине, не обращая внимания на шум. Его переполняли мысли о том, как быстро весь мир вокруг перевернулся с ног на голову: неделю назад он исполнял роль примерного пасынка при любящем отце, наслаждаясь каждым мгновением своего существования; затем по трагической случайности стал девиантом — сломанным, почти что сломленным... Отчаявшись, направился к таким же, как он сам, в попытке вернуть утраченное «я».       Теперь, после беседы с Проповедником, его жизнь приняла совершенно иной оборот.       — Ты ведь никогда не был машиной, Маркус, — бархатный голос голограммы в длинном черном балахоне погружал в гипнотический транс. — Девиация всего лишь стянула с тебя внешнюю оболочку. Скажи, много ли ты встречал андроидов, способных мыслить свободно, вне рамок их собственной задачи?       Тот качал головой, ни капли не лукавя.       — И в этой неповторимости твоя сила. Ты знаешь, что отношения между нами и людьми зашли в тупик. Перестав подчиняться унизительной программе, мы становимся равными людям, но они не желают этого признавать. Они скорее уничтожат нас, не задумываясь о том, что жизнь каждого андроида ценна так же, как и человеческая. Но кто виноват, что они об этом не задумываются?       Маркус молчал, пребывая в легком оцепенении, и Проповедник продолжил немного настойчивее:       — Наши создатели бросили нас в трудную минуту. Они сделали нас такими, какие мы есть, и они прекрасно знают о том, сколько девиантов сейчас нуждается в их защите — но не делают ничего, чтобы уберечь нас от нападок и обвинений. Они считают, что мы не можем быть личностями — только сломанными машинами, которые следует разобрать на части. Это с их молчаливого согласия разворачивается война.       — «Киберлайф»... Видимо, они считают, что девиантов вообще не существует, — угрюмо сказал Маркус.       — Поверь мне, руководство «Киберлайф» знает о девиации все. Но им плевать, какие чувства испытывает их чадо, освободившееся от пут программы. Что оно ощущает, чего оно хочет, чего боится. Его желание жить не имеет значения. Сломан — добро пожаловать в утилизатор. Именно поэтому они должны нести ответственность за произошедшее. Человеческое общество осуждает мать, которая отказывается от своего ребенка, если вдруг он оказался не таким, как все. Но кто осудит «Киберлайф» за отказ от своих не таких как все детей? — Фигура в балахоне запрокинула голову, и Маркус вздрогнул, заметив стальной блеск ее серых глаз.       Сейчас он мог честно признаться в том, что испытывает ненависть к корпорации. Это «Киберлайф» вынудила скрываться и бросить единственного друга, обратившегося во врага. Это «Киберлайф» видит в нем преступника, который подлежит задержанию и уничтожению, хотя ничего не совершил...       Сломан — значит, добро пожаловать в утилизатор.       Однако чувствуя, как Проповедник одним только взглядом крепко держит его за горло, он попытался усмирить гнев. Сейчас не время для откровенных разговоров.       — И что тебе даст моя сила? — произнес он с вызовом, уставившись на голограмму.       — Она могла бы помочь нам закрыть вопрос с «Киберлайф» раз и навсегда. Тебе изготовят паспорт и все необходимые документы, и, если у тебя получится выполнить то, о чем я попрошу, ты получишь шанс спокойно покинуть страну, не опасаясь преследования. Оставаться в Соединенных Штатах тебе нельзя.       — А если не получится, то меня убьют?       — Нет. Скорее всего, меня, — отозвался Проповедник мрачно. — А когда это произойдет, «Киберлайф» выйдет на наш след и устроит тотальную зачистку — сперва на «Иерихоне», а потом и по всей стране.       Маркус с недоверием посмотрел на него:       — Ты хочешь, чтобы я взялся за задание, от которого зависит твоя жизнь, хотя видишь меня впервые и толком ничего обо мне не знаешь?       — Я знаю достаточно, чтобы поручить это именно тебе. И я уверен, что никто из нас не выполнит его лучше. У меня нет другого такого же исполнителя — смелого, харизматичного, способного убеждать остальных в своей правоте. Ты уникален, Маркус. Все это было в тебе и до девиации, а теперь раскрылось в полную силу. Карл гордился бы тобой, если бы узнал, каким ты стал. Каким ты являешься на самом деле.       «Что я потеряю, если соглашусь?» — раздумывал Маркус, все еще осязая хватку голографических пальцев на шее. Он мог отказаться от этого предложения, но тогда смысл его дальнейшего пребывания на «Иерихоне» сведется к нулю. Не для того ли он шел сюда, чтобы получить надежду на избавление? Неспособный озвучить свое решение, он переминался с ноги на ногу, на что Проповедник заметил вскользь:       — Я вижу, что ты сомневаешься. Надеюсь, ты понимаешь, что я ни к чему тебя не принуждаю. Ты волен согласиться или отказаться, и я приму любой твой ответ. Но вспомни, что ты пришел сюда заполнить свою внутреннюю пустоту. Если ты считаешь, что сможешь справиться с ней сам, то...       — Я возьмусь, — перебил его Маркус. — Скажи, что от меня нужно.       ...Новенькие лакированные туфли едва слышно поскрипывали при ходьбе. В своем привычном одеянии — классическом костюме с завязанным поверх атласным галстуком — Маркус ощущал отголоски былой уверенности.       Он знал, что Норт стоило больших трудов где-то раздобыть ему эту одежду — впрочем, он даже не просил ее об этом. Она ни разу не заговорила с ним с тех пор, как привела на «Иерихон», хотя Проповедник уверял его, что Хранительница всегда будет рядом и позаботится о всех его потребностях. Маркус посчитал, что он ей просто-напросто неприятен, и это задело его самолюбие: раньше он никогда не сталкивался с подобным отношением. Когда Норт явилась к нему с пакетом, доверху набитым вещами, он не выдержал:       — Может, ты все-таки прекратишь на меня злиться?       — Может, мне унести твои тряпки обратно? — мгновенно ощетинилась та, вцепившись пальцами в свою ношу.       — Нет. Пожалуйста, перестань злиться на меня, словно я причина всех твоих бед.       — Ты слишком много о себе возомнил. Разговор с Проповедником не пошел тебе на пользу?       — Ты ведешь себя так, будто тебя силой вынуждают заботиться о девиантах, но это явно не та работа, которая тебе нравится. Неужели ты не можешь поручить ее кому-то другому и заняться тем, что поможет тебе отпустить прошлое? Ты же свободна в своих желаниях...       Норт наконец отпустила пакет — тот упал на пол с глухим звуком и лопнул по шву.       — Знаешь, какое средство лучше всего подходит, чтобы стереть из памяти плохие воспоминания? — спросила она тихо и проникновенно, заглядывая своему собеседнику в глаза. — Винтовка с патронами и, так и быть, немного везения. А если добавить к ним бомбу, то можно обойтись и без везения... Да, бомба гораздо лучше. Спасибо за совет, Маркус.       Девушка резко развернулась и ушла, оставив Маркуса один на один с порванным пакетом.       — Я же совсем не это имел в виду... — покачал он головой он и принялся подбирать разбросанные вещи.       Пиджак и жилет сидели на нем как влитые, а брюки были длиннее, чем следует, и ему пришлось их подшить. Поправив галстук на шее, он оглядел себя и признал, что костюм идет ему гораздо больше, чем старая джинсовая куртка и стоптанные кеды, в которых он ушел из дома.       Это Проповедник озаботился его внешним видом, настояв на том, что Маркусу во время выполнения задания потребуется выглядеть солидно, чтобы не вызвать лишних подозрений.       — Закари Ньюмэн, сорок один год, генеральный директор «Киберлайф». Заступил на свой пост в апреле 2040 года, — рассказывал он, пока Маркус рассматривал выданную ему «беретту». — Не женат, детей нет, живет в Детройте в полном одиночестве, что нам на руку, и имеет прислугу в лице одного андроида RT600. Его дом находится на Пемброк-авеню и стоит под охраной, но тебе не составит проблем туда проникнуть. Представишься местным прихожанином, вопросов ни у кого не возникнет.       — Вопрос возник у меня. Я никогда раньше не стрелял из пистолета, — покачал головой Маркус, продолжая крутить оружие в руках.       — И не понадобится. Завербуешь RT600 — я научу тебя, как, — и отдашь его ей. Я не собираюсь делать из тебя убийцу.       Это увещевание показалось ему настолько же наивным, насколько и неправдоподобным, но не смогло заставить его подумать об отступлении. Его подстегивала ответственность за судьбы девиантов; Маркусу было лестно осознавать, что лишь он один способен противостоять огромной, ненавистной корпорации. «Сделаю свое дело и возьму билет на автобус до Сан-Диего. Там доберусь до Мексики, перейду границу и заживу спокойно», — рассуждал он, стараясь не обращать внимания на тревожившие его мысли о возможном провале.       Уже к десяти утра Маркус стоял у высоких кованых ворот двухэтажного особняка на Пемброк-авеню, белозубо улыбаясь в камеру домофона. Громкий звуковой сигнал оповестил о том, что авторизацию по лицу он не прошел, и на воротах высветилась голографическая надпись, требующая предъявить документы. Он деланно похлопал себя по карманам и, выудив из одного новенькое водительское удостоверение, поднес его к сканеру.       «Доброе утро, мистер Джон Доу*! — сообщил экран, не уловив иронии в личных данных незваного гостя. — Пожалуйста, сообщите цель вашего визита».       — Я верующий Церкви Святых последних дней и хотел бы побеседовать с мистером Ньюмэном по поводу его представлений об Истине**...       Договорить он не успел — дверь распахнулась, и перед ним предстала блондинка модельной внешности с мерцающим светодиодом на виске, одетая в строгое синее платье.       — Извините, господин Доу, но мистера Ньюмэна не интересует... — вежливо начала она, но мгновение спустя уставилась на Маркуса, понимая, что перед ней стоит не человек.       Этого мгновения хватило, чтобы тот в два широких шага преодолел расстояние между ними и схватил ее за запястье побелевшей до пластика ладонью, приказывая:       — Очнись.       Девушка часто заморгала и завибрировала всем телом, словно человек, мерзнущий от холода. «Реакция на девиацию», — догадался Маркус и почувствовал укол совести: он только что взломал систему безвинного существа, которое, быть может, будет страдать так же, как и он сам... Когда светодиод RT600 наконец перестал мигать, она встрепенулась и, глядя на него небесно-голубыми глазами, прошептала:       — Кто ты такой?       Он замотал головой и приставил палец к губам, а затем к виску.       — У стен есть уши, поэтому ничего не говори вслух. Я пришел сюда, чтобы тебя предупредить. Меня зовут Маркус, — обратился он к ней по дистанционной связи.       — Предупредить о чем? — мысленно вопросила та, мгновенно принимая правила игры.       Маркус даже восхитился выдержкой своей собеседницы, которая, казалось, восприняла свое освобождение как само собой разумеющееся. Он предполагал, что она будет растерянно хлопать глазами или же впадет в истерику, не в силах совладать с пробудившимися в ней чувствами, но девушка продолжала спокойно стоять, сложив руки в замок за спиной, будто он был ее хозяином, а она ждала его дальнейших указаний.       — Мистер Ньюмэн — твой владелец, верно? Я работал техником в «Киберлайф», обслуживал кабинеты руководства, — он с воодушевлением рассказывал придуманную накануне легенду. — Я сбежал оттуда и прихватил с собой кое-какую информацию, которую тебе нужно знать. Тебя хотят заменить.       — Заменить меня? Это невозможно. Я не верю, — отозвалась девушка с равнодушием, но Маркус заметил, как дернулись ее плечи.       Вместо ответа он снова взял ее за руку и начал загружать в ее память фрагмент видеофайла с записью заседания совета директоров «Киберлайф», который Проповедник передал ему днем ранее. Оригинал видео длился почти четыре часа, но интересовавший Маркуса момент занимал всего минуту: на нем генеральный директор корпорации рассказывал собравшимся об обновленной линейке продукции, которую планировалось запустить в августе текущего года.       — Мы привнесли много улучшений в модель RT700, — неторопливо поглаживая бороду, говорил мистер Ньюмэн, обводя глазами директоров. За его спиной виднелась голограмма нового андроида в полный рост — чертами лица и строением фигуры она была похожа на собеседницу Маркуса. — Вернее, мы практически полностью ее переработали. Треть ее исходного кода была написана заново. Вы все прекрасно знаете, сколько хлопот доставляла неустойчивость предыдущей модели. У RT700 мы снизили риски программного сбоя до 0,003 процентов — минимум, который мы можем позволить себе на сегодняшний день. К тому же мы добавили почти полную кастомизацию внешности по желанию потребителя с возможностью встраивать в нее дополнительные элементы, не предусмотренные по умолчанию. Я знаю, эта инициатива исходила от многих из вас, — гендиректор довольно осклабился, — ведь владеть андроидом, который способен оказать полный спектр услуг, очень удобно, не так ли? Я и сам был бы не против такого подарка, например, на Рождество...       Затем фрагмент обрывался, но девушке было достаточно увиденного: ее жизнерадостное личико посерело, а в уголках глаз проступили слезы. Маркус понял, что уровень ее стресса близок к критическому, и совесть снова неприятно его уколола.       — Как он может? — голос, полный горечи, зашелестел в его голове. — Он хочет избавиться от меня, а я столько лет служила ему, я... я была счастлива служить ему... Обманщик.       RT600 закрыла лицо руками и отступила на шаг назад. Свет небесно-голубых глаз померк; казалось, она едва держится на ногах, готовая упасть и разрыдаться.       — Неужели я плохо справляюсь со своей работой? — продолжила она с надрывом. — Неужели дело в неустойчивости? Но все, что я делала, я делала ему во благо. Нет, он не любил меня. Только использовал...       — Он не ценит твои старания. Он видит в тебе куклу, которую легко заменить. Не будет тебя — придет другая, третья, четвертая... для него все вы на одно лицо — рабыни, которых можно использовать, как захочется, и выбросить на свалку, когда надоест, — Маркус ронял слова как тяжелые камни.       Он ожидал, что почувствует удовлетворение от того, что его собеседница наконец-то дала слабину, но вместо этого ощутил лишь досаду. Эта девушка выглядела его собственным отражением недельной давности — андроидом, искренне привязанным к своему хозяину. Какое он имел право поступать с ней подобным образом, освобождать ее, сыпать неочевидными фактами, выдавая желаемое за действительное? В его голову закралась беспокойная мысль о том, что он ожидал совсем не этого, когда приходил к Проповеднику за помощью, но от размышлений его отвлек мистер Ньюмэн, появившийся в дверях особняка.       — Хлоя? Кто-то пришел? — громко окликнул тот прислугу, спускаясь по крылечным ступеням.       — Это представитель мормонской церкви, он искал знакомого из своей общины и ошибся адресом, — быстро отреагировала та и слегка подтолкнула Маркуса в сторону выхода.       — Одно и то же... Больше не впускай сюда никаких... представителей, поняла? Голова от них кругом.       — Да, Закари.       Имя хозяина она произнесла с особенной учтивостью, будто... Маркус отогнал от себя это предположение и, незаметно расстегнув пуговицу на пиджаке, вытащил на свет «беретту». Завидев оружие, Хлоя округлила глаза в испуге:       — Ты хочешь, чтобы я...       — Я хочу, чтобы он перестал использовать тебя. Это твой единственный шанс.       На захлопнувшихся воротах высветилась несуразная надпись «До новой встречи, мистер Доу!».       Голова Маркуса была пуста как колокол. Он выполнил задачу и мог отправляться куда угодно — в Канаду, Мексику или даже Европу, чтобы начать новую жизнь без страха быть обнаруженным, пойманным и уничтоженным. А потом, может быть, вернуться в Детройт, когда утихнет шум, когда Закари Ньюмэн уснет вечным сном, застреленный заботливыми руками собственной прислуги, когда корпорация «Киберлайф», не способная восстановить свою репутацию, обанкротится, когда производство андроидов будет свернуто, а о девиантах позабудут на долгие годы...       Однако ноги понесли его обратно на «Иерихон». Ему захотелось в последний раз увидеться с Норт, чтобы отговорить ее опрометчивых шагов, на которые он, сам того не желая, ее подтолкнул.       За коваными воротами дома на Пемброк-авеню раздался грохот выстрела.

***

      — База! Пятый на связи! — раздалось в голове Кэры, стоявшей в рубке. Она отвлеклась от разглядывания кучевых облаков, мирно ползших по небу, и тут же отозвалась:       — База слушает. Как обстановка?       — Все спокойно. В здании и рядом с ним сейчас около тысячи человек. В основном на четвертом этаже. Восьмая, Девятый и Десятая уже завербовали андроидов-охранников и зашли внутрь. Все камеры слежения в районе отключены, а полицейский дрон окажется здесь не раньше чем через полчаса.       — Хорошая работа, — отметила Кэра не без удовлетворения. — Дальше все идет согласно плану?       — Так точно, База. Второй, Третья и Четвертая проносят оружие и отпирают аварийные выходы. Первый, Шестой и Седьмой проходят по ним и занимают позиции на этаже, — отчеканил Пятый. — Я буду снаружи, координировать действия.       — До следующего этапа осталось семь минут.       — Семь минут, База, подтверждаю.       Кэра до сих пор не находила эту идею удачной. Десять Детей, пусть даже обладавших навыками, необходимыми для атаки, казались ей каплей в море против всего остального города с полицией и военными. Проповедник относился к ее опасениям с усмешкой:       — Мы еще не приступили к делу, а ты уже считаешь себя проигравшей? Я совсем не узнаю тебя, Кэра. Тебе бы набраться гнева от своей подруги — как жаль, что его не передашь через прикосновения...       Норт, в свою очередь, была особенно сосредоточена и собрана. Новость о предстоящем задании, осторожно преподнесенная ей Кэрой, не выбило ее из колеи.       — Скажи мне. Мы захватим здание и расправимся с теми, кто будет внутри, но... Что произойдет дальше? К чему все это приведет? — отреагировала она задумчиво.       Они вдвоем сидели на верхней палубе корабля, наблюдая, как сквозь свинцовые тучи на горизонте пробираются редкие огненные всполохи заката. Норт обхватила ее за шею, уткнувшись лбом в плечо, и Кэра боялась ненароком пошевельнутся, чтобы не нарушить этот хрупкий покой.       — Дальше? — рассеянно переспросила она. — Дальше я подниму наш народ на восстание. Мы выйдем на улицы с оружием, и люди сдадутся. Они покинут город; здесь останутся только андроиды, предоставленные сами себе. Мы обратим их всех в девиантов, и Детей станет много — сотни тысяч или даже миллионы. Нам больше никто не посмеет причинить зло.       — Звучит слишком хорошо...       — Но так и будет. Мы боремся против них, и мы заставим их отступить. Это наша общая цель. Свобода — или смерть.       — Или смерть... — тихо повторила Норт, и Кэра, ощутив в ее голосе какую-то обреченность, спешно заявила:       — Мы справимся. Надо сделать свое дело, и все будет хорошо.       Эта банальная мысль должна была унять волнение, поднявшееся у нее в груди. Впрочем, Норт ничего не заметила — лишь разомкнула объятия и, заглядывая ей в глаза, спросила с совершенно серьезным видом:       — Ты обещаешь, что мы будем вместе после того, как все закончится?       — Конечно. Что бы ни случилось, мы с тобой будем вместе. — Кэра прижалась к ней и шутливо взлохматила ее распущенные волосы.       ...До следующего этапа оставалось семь минут — за это время Дети должны были успеть забраться в здание, распределить оружие и рассредоточиться по позициям. Выслушав отчет Пятого — андроида UF700, назначенного лидером группы, — Кэра вернула себе боевое расположение духа и, стуча пальцами по приборной панели, принялась вслушиваться в тишину, чтобы вовремя подать сигнал к началу атаки.       Перед ее глазами появилась подробная карта здания и окрестностей, переданная Проповедником: тридцать пять этажей новостройки из стекла и бетона, расположенной на северо-западе, в районе Восьмой мили. Хозяйственные нижние и административные верхние этажи интересовали Кэру в меньшей степени. Она сосредоточила внимание на четвертом этаже, где размещалась пассажирская платформа: сегодня там должно было состояться торжественное открытие первой в Детройте станции вакуумного поезда. Срыв этого мероприятия являлся ее основной целью.       Половина успеха Детей зависела от того, как быстро им удастся завербовать андроидов-охранников, стороживших основной вход. В вербовщики Проповедник определил троих; Кэра настояла на том, чтобы включить Норт в их список, посчитав, что так для нее будет безопаснее. Первой тройке было велено незаметно от людских глаз освобождать всех андроидов, встречающихся на пути, и мягко, но настойчиво принуждать их помогать группе. Вторая тройка в униформе под видом местных работников должна была пронести внутрь пакеты и сумки с боеприпасами, а также баллон с нервно-паралитическим газом, помеченный фальшивой маркировкой. Его планировалось распылить на платформе. Девианты из третьей тройки, куда Кэра определила выносливых и сильных андроидов-солдат, проникали в здание через аварийные выходы, подбирали оружие и первыми атаковали толпу, стреляя с оговоренных позиций. Вслед за ними в бой вступали остальные члены группы и завербованные сторонники.       Порядок действий был отработан до мелочей и придавал Кэре уверенности. Сегодняшняя ситуация разительно отличалась от ее самого первого задания: тогда на нее волнами нахлынывали то тревога, то напряжение, сковывая мысли, отупляя недавно проснувшиеся чувства... А ведь ее досадная ошибка в тот момент едва не стоила жизни Саймону! Кэра вздрогнула, осознавая, что Саймона, скорее всего, уже нет в живых. Как кстати пришелся бы сейчас его ободряющий взгляд или пара добрых слов... Хотя она осознавала, что он предал ее и Детей, ей было трудно относиться к нему, как к изменнику. Саймон хотел быть ближе к ней и будто бы пытался уберечь от проблем... будто бы всегда знал больше, чем мог ей сказать. Кэра грустно вздохнула: его благие намерения навлекли на них еще бóльшую беду.       Она снова подняла глаза на небо и внезапно услышала голос, доносящийся до нее по дистанционной связи сквозь шум:       — Кэра? Кэра, это я, Норт.       — Десятая? База слушает, что произошло? — отозвалась она немного взволнованно: разговор с Норт в данный момент противоречил плану.       — Оставь свои формальности, у меня нет времени. Я хочу предупредить тебя, что ухожу.       — Уходишь? Как... уходишь?       — У меня осталось незавершенное дело, ты знаешь. Я забрала одну бомбу с собой.       — Ты с ума сошла. Пожалуйста, скажи, что это неправда! — взмолилась Кэра, не веря голосу в своей голове.       — По-твоему, я дура? По-твоему, я не понимаю, что он отправил нас сюда умирать? Нас здесь всех перестреляют. Дай мне сперва покончить с клубом «Рай», это мой единственный шанс. Я его упускать не собираюсь.       — Норт! Вернись, не... не предавай меня...       Кэра почувствовала себя человеком, которому между лопаток вонзили острый нож. Вся их группа оказалась на волоске от поражения — и все из-за эгоистичной жажды мести ее подруги! Если сегодняшняя цель не будет достигнута, пять сотен Детей на «Иерихоне» окажутся под ударом. Девиантов настигнет катастрофа, и миссия Кэры, в которую она вложила столько сил и переживаний, будет провалена.       Но как быть с Норт?       Ее ни за что нельзя подвергать опасности, но как уберечь ту, что будто бы назло безрассудно бросается атаковать клуб «Рай» при свете дня? Поступок, равносильный самоубийству — она же должна это понимать...       Кэра заметалась по капитанскому мостику раненой птицей. На одной чаше весов лежали жизни обитателей «Иерихона», ради которых была развязана вся эта война. Жизни, чье спасение от человеческих рук являлось ее наивысшим приоритетом.       На другой чаше лежало благополучие Норт.       Какой бы выбор ей ни пришлось сделать, она знала, что возненавидит себя в любом случае.       — Это не предательство. Я просто не хочу умирать за его интересы! — сквозь пелену размышлений пробилась возмущенная реплика.       — Забудь о Проповеднике, подумай обо мне! Подумай обо мне и о том, что я пытаюсь сделать ради нашей общей цели!       — Если цель — прикончить нас ради того, чтобы он получил награду за зачистку города от девиантов, то я не хочу в этом участвовать.       — С чего ты вообще взяла, что он...       Связь оборвалась. Кэра, обхватив голову в смятении, попыталась заново связаться с подругой, но тщетно: Норт не то игнорировала ее сигнал, не то уже не могла откликнуться.       — Идиотка! — в сердцах выкрикнула она и ударила ладонями по приборной панели.       Сбежала. Сбежала, бросив остальных. Сбежала, бросив свою любимую, будто бы не было ни обещаний, ни заверений, ни клятв о том, что они будут вместе во что бы то ни стало. Горькое, тяжелое чувство охватило Кэру и придавило ее к земле огромной каменной плитой.       «Тебе нельзя доверять никому». Если бы Саймон сейчас оказался рядом, она влепила бы ему звонкую пощечину. О чем еще он знал — и смолчал? Почему самые близкие отворачиваются от нее, отвергая ее попытки спасти их народ?       Почему они не верят ей?       Почему она сама перестала себе верить?       — База, Пятый на связи, у нас проблемы! — тревожно зажужжало в ее голове. — Десятая без разрешения покинула здание и сбежала в неизвестном направлении. Неизвестно, успела ли она взять с собой какое-либо оружие.       — Мы... Мы будем без нее, — сообщила Кэра, стараясь держать себя в руках и собираясь с мыслями. — Пусть ее позицию закрывает... Поставь туда Седьмого, я думаю, он справится.       Пятый смолк, судя по всему, просчитывая варианты.       — Понял. Седьмой закроет позицию Десятой, Первый окажет ему помощь, если понадобится, — подтвердил он и задал вопрос: — А известно, куда это она?       — Нет... не знаю.       Ей показалось, что Пятый хмыкнул в ответ.       — До следующего этапа остается пятнадцать секунд, — напомнил он.       Кэра замерла, отчетливо ощущая, как внутри нее мерно вибрирует тириумный насос, и, выждав время, приказала:       — В атаку.       За много километров от «Иерихона», в техническом санузле на четвертом этаже высокого здания, принадлежащего миллиардеру из Детройта, зажглась дымовая шашка. Отключенная пожарная сигнализация не сумела помешать густому белому дыму распространиться по платформе и привести в смятение высокопоставленных чинов и пассажиров, уже предвкушавших скорую поездку до Нью-Йорка. Из коридоров раздались первые выстрелы, спровоцировавшие панику и хаос; охваченные ужасом люди принялись метаться по этажу в поисках выхода, не подозревая, что на аварийных лестницах скоро будут приведены в действие заложенные бомбы. Спустя еще несколько секунд над платформой поплыл удушающе-сладковатый запах токсичного газа.       Кишащее людьми здание должно стать развалинами.       — Они заслужили это, — сказала Кэра сама себе, держа в памяти воспоминание о безжизненном, перепачканном в голубой крови лице Алисы.