Прошлое, будущее и Роджерс

Стив любил Баки с двух лет. По крайней мере, именно в два года он с ней познакомился, как говорила мама. Стив же знал точно одно — он любил Баки Барнс. Это была константа его мира с малых лет. Он любил Баки Барнс, а Баки Барнс могла больно стукнуть любого хулигана и улыбалась Стиву так, что у него сердце в груди начинало биться быстро-быстро. Конечно, он никогда не показывал ей… своих чувств. — Почему? — спросила Таша. Двадцать пятого декабря две тысячи двенадцатого года Стив пришел к ней, чтобы вручить подарок, а в итоге… А в итоге: — Роджерс, ты какой-то смурной. Ты знаешь, что в светлый праздник Рождества католикам запрещается грустить? — Ты даже не знала, что сегодня Рождество, — хмыкнул Стив. — Ты сам мне напомнил, — согласилась Старк. — Так что рассказывай — что не так? Стив должен был промолчать. Должен был. Но они с Ташей… вроде как… начали дружить?.. Кажется?.. Поэтому он позволил затащить себя в неоправданно-большую гостиную, усадить на диван с кружкой горячего глинтвейна и сказать: — Двадцать пятого декабря сорок третьего я женился на Баки. — О, — сказала Таша. — Черт. Мне жаль. Хочешь еще глинтвейна?.. Она не лукавила, не лгала, не пыталась «утешить» Стива, как половина женщин из штаба, после падения Баки в пропасть. Она, как Говард, попыталась его напоить. Пожалуй, это было даже логично. В конце концов, она тоже была Старк. — Хочу, — сказал Стив. А Таша подлила ему глинтвейна и, устроившись рядом на диване, попросила: — Расскажи мне о ней. Она была… хорошей? Доброй и милой? — Скорей дерзкой и сильной, — улыбнулся Стив. Он рассказывал и рассказывал, а Старк смотрела на него, пыталась удобней устроиться на диване, слушала, подбирала под себя босые ноги, вытягивала их на диване, улыбалась, подливала глинтвейн. — Так почему ты не показал ей своих чувств? — уточнила Таша, глядя на него несколько сонно. — Потому что я был слабым, — вздохнул Стив, — хилым, никчемным. Она позже рассказала, что не вышла замуж не потому, что приглядывала за сестрами, а потому что… ну, выбрала меня. Слабого и никчемного. Просто я этого не замечал. — Ну, не скажу, что ты стал более наблюдательным с тех пор, — хмыкнула Таша. — Ты всё еще не умеешь… замечать, что кто-то любит тебя. — Что? — посмотрел на нее Стив. — Ничего, — улыбнулась ему Старк. — Еще глинтвейн? Стив смотрел на нее, а Таша смотрела в ответ, потом вздохнула, потерла переносицу и напомнила: — Я, конечно, стерва, но сегодня годовщина твоего брака с женщиной, которую ты любил всю свою жизнь, так что можно я соблазню тебя завтра? Роджерс не стал возражать.