Vampire's blood

      40 лет назад              Тот день все еще остается одним из самых страшных дней в моей жизни, несмотря на все передряги, в которые я попадал. Утро ничего не предвещало, все было тихим и спокойным, как всегда. Вампир и человек все еще жили у меня, совершенно, однако, не доставляя особых хлопот. Но я продолжал работать над собственным заклинанием, которое весьма неудачно попало в человека.       Несмотря на все мои старания, решения у меня не было. Я боялся, что могут потребоваться годы. После того дня, когда человек принял кровь вампира осознанно, боль от раны стихла, и он вполне мог продолжать жить. Я не знаю, изменилось ли что-либо в нем самом, но его состояние было удовлетворительным и вселяло надежду.       Я собирал лесные цветы и уже было возвращался к дому, как вдруг услышал крики среди деревьев. Сердце мое ушло в пятки. Я узнал голос Ким Ханыля — того самого отчаянного мужчину, что пришел просить моей помощи.       Я замер. Крики становились громче, и к голосу Ханыля примешивались и другие человеческие голоса. Я предполагал худшее. Сотворив заклинание маскировки, я осторожно двинулся в гущу кустов, подбираясь ближе к своему жилищу.       Взору моему предстал ужас. Существо с серой, землистой кожей и острыми как бритва ногтями кромсало людей, пришедших, очевидно, благодарить меня. Всюду валялись корзины с дарами, а у самого порога дома лежало бездыханное тело Ханыля, и кровь остальных окрасила багряным всю поляну. Существо рычало как безумное и издавало дикие вопли, и я остолбенел от страха. Секундами позже мне в глаза бросился Намджун, что-то кричавший и листавший книгу. Спустя минуты я понял, что он нашел заклинание для укрощения упыря, коим сейчас являлся Юнги. Но бедным людям оно уже не могло помочь.       Я видел, что сознание человека постепенно проясняется, и он молит о смерти. Но Намджун упорно пытался колдовать заклинание, чтобы спасти человека. В конце концов Юнги начал ослабевать и оседать на землю, но к тому моменту уже никому не удалось уйти. Вампир приложил к телу человека магическое кольцо, очевидно, раздобытое им в моем доме, и, окропив его собственной кровью, прочитал заклинание.       Яркая фиолетовая вспышка озарила поляну. Я знал, что Намджуну было предоставлено много книг, и он читал целую неделю, но мне даже не думалось, что новичок в магии, к тому же вампир, сможет сразу сотворить довольно сложное заклинание вроде заклинания очищения.       Прежний облик человека возвращался, и Юнги, успокаиваясь, погружался в сон. Я видел, как вампир бережно поднял человеческое тело и внес его обратно в дом.       Честно говоря, это последнее, что я помнил о том дне. В тот момент я понял, что мне опасно возвращаться — Намджун, по-видимому, уже понял, по чьей вине умерла его семья. Возможно, я бы и мог справиться с молодым вампиром, но оставалась опасность того, что люди, заметив потерю своих селян, вернутся к моему дому на их поиски.       Поэтому я обратился вороном и полетел куда глаза глядят. Бросил вампира и человека с их трагедией наедине, а сам побежал искать убежище, где смог бы спокойно жить и заниматься магией. Я даже не знал всего произошедшего целиком, но почему-то уверился — Юнги, скорее всего, уже был мертв, и я боялся себе представить боль вампира.       Сейчас я понимаю, что поступил малодушно, струсил, попросту говоря.       Продолжение эта история получила много лет спустя, когда я уже был опытным волшебником — можно сказать, слишком опытным — где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков.       Мы встретились в поезде, в одном вагоне — я отчего-то узнал их сразу, хотя они, безусловно, изменились. Оба возмужали, хотя и не постарели, но стали сильнее. Жизнь их потрепала — это было видно по взгляду. Удивлен я был безмерно, но отчего-то обрадовался.       — Это вы, Ясухиро-ним? — спросил меня вампир. Он тоже узнал меня. Голос его звучал глубже, увереннее, словно вобрал в себя мудрость и жизненные испытания, выпавшие на долю его обладателя.       — Это я, Намджун, — не отрицал я, — здравствуй, Юнги.       Юнги кивнул и улыбнулся, но поза его была напряженной. Он не знал, чего ожидать, и, конечно, вспомнил о событиях давно минувших лет.       Мы долго говорили, как старые знакомые, которые не виделись тысячу лет — и это было почти правдой. Я воспользовался шансом и извинился перед ними, хотя и знал, что уже ничем не мог загладить свою вину. Но совесть моя снова обрела право голоса.       — Забудьте, Ясухиро-ним, что было, то было, — ответил вампир, — это было очень давно. Я не собираюсь мстить вам. Правда, за Юнги ручаться не могу…       Они засмеялись, и я заметил, что вампир держит человека за руку. Боже, прошло столько лет, но я так и не привык к проявлению человеческих чувств.       — Если ваши слова от всего сердца, то спасибо вам за них, — протянул Юнги хриплым голосом, — мы все равно не можем ничего вернуть назад. Возможно, я бы даже и не хотел.       Тогда я на самом деле обрадовался, что они живы и по всей видимости жили насыщенной жизнью, испытывая судьбу на прочность. Мы говорили еще долго, до поздней ночи, поскольку путь наш был неблизким. В конце концов, когда человек задремал, вампир рассказал мне, что произошло в тот злополучный день.       Люди действительно пришли благодарить меня за мой свиток, который они благополучно использовали, избавив свою деревню от вампиров. Намджун услышал их слова и неожиданно для себя вскипел от гнева. Он злился на этих чертовых людей, на судьбу, но больше всего на меня, ведь я им еще и солгал. Намджун хотел выйти из дома и отомстить за смерть своих близких, но вдруг что-то странное начало происходить с Юнги. Его облик менялся: кожа грубела, вместо ногтей росли острые когти, а во рту появлялись острые клыки. Разум его туманился, и все еще существо заполняла животная ярость, смешанная с голодом.       Он вырвался из дома, и Намджун не смог его остановить, а я, вернувшись из леса, застал картину его безумства. Вампир действительно воспользовался заклинанием очищения из моей книги, и оно, на удивление, сработало.       Юнги не умер, но очнулся с болью в теле и не совсем помнил того, что сделал. Впоследствии, рассказал мне вампир, они выяснили, что кровь вампира в теле человека нестабильна, и некоторое время нужно на привыкание. Кровь все еще связана с самим вампиром, и его состояние сильно влияет на нее.       Ким рассказал, что они долго учились жить вот так, и им пришлось изучить немало магической литературы, но все же они справились.       Я извинился еще раз перед вампиром.       — Я долго пытался снять заклинание, даже искал магов, — говорил Намджун, — но мне никто не помог, и я оставил попытки, хотя было тяжело перестать думать об этом. Оно, на самом деле, хорошо удерживалось моей кровью, и Юнги научился жить так.       Он, наверное, хотел добавить что-то еще, но в итоге промолчал и задумчиво уставился в окно.       — Я, признаться, тоже долго работал над заклинанием, — заметил я, — но в итоге так и не нашел способа, как его отменить, поэтому уничтожил его слова и состав зелья, чтобы никому в голову не пришло повторить его.       — Спасибо, Ясухиро-ним.       Вампир прикрыл глаза и улыбнулся. На его плече дремал человек. Я лишь мог надеяться, что они не держат зла на меня и свою судьбу.              Ви вдумчиво читал мемуары Ясухиро-сенсея в надежде узнать то самое убивающее заклинание, о котором ему рассказала Кейко-сан.       «Значит, он уничтожил его», — сокрушенно подумал маг и вздохнул, откладывая книгу в сторону и протирая глаза. В окне забрезжил рассвет, а значит, он возился в библиотеке храма почти всю ночь. Здесь были собраны почти все магические сочинения их деревни, которые остались после пожара, и, надо сказать, осталось их на удивление немало.       Наверное, волшебнику стоило пойти поспать, но, когда он взглянул на книжные стопки, которые он проверил и которые ему оставалось прочитать, его вновь охватило отчаяние. Смертельные заклинания были большой редкостью в мире волшебства, видимо, по той же самой причине, что указали Ясухиро-сан и Кейко-сан: магия смерти разрушала душу. Даже у самых злобных магов, вероятно, было достаточно изобретательности, чтобы избавиться от своих противников, не прибегая к помощи заклинаний.       Ви чувствовал, что желание знать, осуществить свою идею выжигало его изнутри, и волшебнику было даже немного страшно от самого себя. На миг ему показалось, что он теряет контроль над своим разумом, но гнева, однако, не ощущалось, а дух, запертый в его теле, в кои-то веки молчал. Звенящая тишина повисла в библиотеке.       «Я схожу с ума», — пронеслось в голове в мага. Он вдруг почувствовал, что в его жизни никого не осталось — он был один. Ясухиро-ним уже не в этом мире, его семья и возлюбленная погибли, а с Кейко-сан он виделся раз в десятилетие. Он будто бы оказался одиноким странником в пустыне, словно он ничему не принадлежит, ни к кому не привязан, а вся его жизнь и есть путь сквозь одиночество. Магия была для него водой, которая наполняла его силой и не давала умереть, заставляя продолжать двигаться вперед.       Но теперь он здесь, в старой библиотеке, пыль путается в его длинных белых волосах, а затхлый воздух заставляет кашлять.       Ви слышит хруст пожелтевшей бумаги и видит, как его кулак с силой сжимается и портит страницу в книге.       «Ладно, мне стоит поспать», — выдыхает он устало, пытаясь наколдовать что-нибудь простое, чтобы разгладить страницу. Легкое фиолетовое свечение вырывается из ладони маленькими огнями и отражается в желто-зеленых глазах мага. В голове сплошное марево из мыслей и чувств, и Ви с сожалением поднимается с колен и отправляется в комнату.       Волшебнику ничего не снилось, и его существу от этого становилось только тревожнее. Ви метался во сне, будто пытаясь за чем-то угнаться, и изредка постанывал, тяжело дыша. Смутное беспокойство охватило его и мучило душу и тело, не давая отдохнуть и отпустить скопившееся волнение.       Тревожный сон волшебника кончился лишь около полуночи, когда на небе уже взошла полная Луна. Ее мягкий свет проникал в окно, и проснувшийся маг наблюдал серебристые лучи, скользящие по его телу почти осязаемо. Бледная кожа сияла в лунном свете, но Ви мог сказать, что она была неприятно влажной и горячей, заставляя липнуть к ней легкую шелковую ткань одежд волшебника.       Дыхание мага было размеренным, и он лежал в полной тишине, слыша лишь едва уловимые звуки ночной природы за окном. Луна безмолвно следила за своими подопечными, как беспристрастный наблюдатель, и в то же время манила завораживающим серебряным светом, который особенно влиял на магических существ. Волшебнику показалось, что он наконец достиг той самой точки тишины, погрузившись глубоко в свою душу, где он мог ощутить спокойствие и равновесие.       Не торопясь, Ви осторожно поднялся с футона и двинулся по длинным деревянным коридорам храма, ступая легко и почти невесомо. Преодолев храмовую площадь, он свернул в сторону склона холма, оказавшись на небольшой поляне, залитой лунным светом. Луна, казалось, была так близко, что до нее можно было подать рукой, но маг знал, что это иллюзия. Лучи на самом деле были холодными и чужими, будто не принадлежали этому миру.       Маг устроился в позе лотоса на сырой земле и ощутил ночной холод, окутавший его, а мурашки легкой стайкой пробежали по спине. Но волшебника не волновали удобства — все его внимание было приковано к Луне. Его кожа и серебристые волосы вновь засияли, переливаясь и испуская яркий свет, уподобляясь небесному телу. Ви почувствовал потоки энергии, что устремились в его тело словно кинжалы из холодного блестящего металла, но не причиняли боли, а плавно проникали внутрь, сквозь материю. Глубоко в груди что-то заискрило, а сознание заполнилось ярко-белой пеленой, словно подводя разум ближе к истине.       Волшебник глубоко вдохнул, ощутив энергию, исходящую из его рук мощными потоками, и распахнул глаза, наблюдая великолепную симфонию серебристых огоньков, парящих в лунных лучах. Луна была готова дать ему многое, и тело Ви принимало столько, сколько могло принять. Все естество волшебника сосредоточилось на одном — на магии, и отринуло на мгновения всё личное, присущее волшебнику как существу со свободной волей.       Словно ведомый, маг опустил ладонь на холодную землю, и энергия сама потекла сквозь пальцы, а губы зашептали заклинание, и увядший от сурового весеннего холода цветок вновь наполнился жизнью и засветился зелеными листьями и нежно-голубыми лепестками в темноте. Это была магия во всей её красе, её торжество, и это было привилегией волшебников.       Но вдруг волшебник неожиданно для себя щелкнул пальцами и произнес неизвестные ему доселе слова на древнем языке. Цветок внезапно полыхнул фиолетовым пламенем, и лишь пепел остался от нежного растения. Маг в страхе попытался отпрянуть, но тело его оставалось неподвижным. Что-то темное и зловещее он ощутил за своей спиной и одновременно в самом сердце, будто бы тьма подобралась так близко, как никогда прежде. Вздох ужаса застыл на устах волшебника, а сознание начало ускользать в мрачной пелене.       Глаза Ви закрылись, и его тело безвольно опустилось на холодную землю.       Это было похоже на сон: как будто сквозь стекло, в окне он видел себя самого, одержимого некромантией, кровью, смертью, готового пойти на безумие ради идеи и в то же время бесконечно одинокого. Внутри себя он видел страхи и сомнения, он видел жалость к себе, горечь разочарования. Он чувствовал, что нуждался в человеческом тепле и заботе и ощущал собственную немощность, пытаясь с холодной уверенностью обрести силу и могущество и заменить ими любовь, которой у него не было.       Он почувствовал слабость в ногах, словно он падает куда-то глубоко, во тьму, и бездна поглощает его.              — Хэй, Йоширо-кун! — раздался скрипучий голос, резанувший по ушам волшебника, — Йоширо, а ну вставай!       Кейко-сан оглядывала своего ученика, которого она обнаружила лежащим на зеленой полянке ранним утром. Его шелковые одежды трепал ветер, а бледную кожу уже освещало солнце — день вступал в свои права.       Ви неохотно приоткрыл глаза, тут же, однако, заметив перед собой старую женщину.       — Что случилось? — хриплым ото сна голосом спросил маг, приподнимаясь на зеленой траве. Конечности его немного затекли от твердой земли.       — Ты мне расскажи, что случилось, — пробурчала старая волшебница, — почему валяешься на улице? Неужто в храме тебе не мило спать?       Маг позволил себе хихикнуть. Однако, он пытался собрать из обрывков воспоминаний события ночи.       — Я, кажется, вышел помедитировать, — он наморщил лоб, припоминая, — Луна была как раз полная. Уснул, наверное, — Ви неловко улыбнулся, кряхтя поднимаясь в полный рост.       Кейко-сан прищурилась, с подозрением оглядывая мага с ног до головы. Но, по-видимому, ничего не заметив, она хмыкнула.       — Ну так уж и быть, с кем не бывает. Давай, время приниматься за работу, — эти слова заставили волшебника измученно простонать.       Уже под вечер маг вновь сидел в своей комнате, пытаясь вспомнить, что же он делал ночью на лунной поляне. Вдруг ему предстало видение: цветок, полыхающий фиолетовым пламенем. Он внезапно вспомнил слова, который произнес в тот миг, но все еще был уверен, что нигде не слышал их раньше.       Судорожно вскочив с футона, он схватил первую попавшуюся книгу и валявшийся неподалеку карандаш и вывел на внутренней стороне обложки странные слова.       «Похоже на заклинание, — быстро подумал маг, — но как оно работает? Нужно найти безопасный способ проверить его».       Ниоткуда взявшееся новое заклинание несколько пугало волшебника, ведь он так и не мог вспомнить, чем он был занят минувшей ночью. С другой стороны, может быть на него снизошло озарение? И он сам придумал что-то новое? Ви читал, что с волшебниками такое вполне могло произойти, а опытные маги даже умели осознанно входить в транс, чтобы управлять своей энергией.       Ви был взбудоражен, хотя смутная тревога не отпускала его. Волшебник принялся ходить по комнате из стороны в сторону, придумывая что-то, что можно наколдовать и проверить действие заклинания. Внезапно Ви почувствовал жажду и сухость в горле, кстати заметив на тумбочке пустой стеклянный стакан.       Глаза волшебника сверкнули зеленым огнем, и он протянул правую ладонь в направлении сосуда и прошептал заклинание призыва воды. Раздалось тихое журчание, и прозрачная жидкость заполнила сосуд. Маг неотрывно следил за струями воды, и что-то в глубине души подсказывало ему щелкнуть пальцами левой руки, прошептав новое заклинание. Словно кто-то показывал ему, как нужно действовать.       Ви воспользовался подсказкой, и в тишине комнаты раздался щелчок.       Стакан полыхнул фиолетовым, и на месте воды в стакане оказался маленький огонь, словно от небольшой свечки. Он горел тихо и ровно, но никакого воска или фитиля не наблюдалось. Просто огонь сам по себе.       «Что за ерунда? — чертыхнулся Ви, глядя на происходящее в стакане. — Что здесь происходит? Как это может работать…»       — Надо попробовать что-нибудь еще, — вслух недоуменно произнес он и вновь призвал воду, чтобы погасить огонь. Волшебник глянул на свою левую руку.       «И почему именно так?»       Ответа не было, и Ви понимал, что следует продолжить эксперименты.              На следующий день волшебник тренировался вовсю: колдовал огонь, воду, ветер, левитацию, радость, гнев, целебные заклинания и боевые, свет, темноту и многое другое. Под конец дня он даже умудрился устать, хотя использовал весьма простые заклятия, которые не требовали много энергии.       Результат, как оказалось, был одним и тем же: исходное заклинание действовало прямо противоположно тому, как должно было, если произнести после него новые слова. Вода превращалась в огонь, огонь в воду, земля превращалась в ураган, а целительные заклинания и вовсе приносили адскую боль.       И все же почему-то нужно было щелкнуть левой рукой, хотя для других заклинаний такого раньше не требовалось.       «Очень интересно, — думал усталый волшебник, глядя на звёзды, уже рассыпанные по темному небу, — если бы я был обычным человеком, я бы сказал, что это магия».       Но это и было магией на самом деле. Наверное, нечему было удивляться.       Наверное, ему просто не так много лет, думал Ви, как, например, было Ясухиро-сенсею, и он еще не так долго и полно изучал волшебную энергию, как мог бы. В какой-то миг Ви даже подумал, что, возможно, просто прочитал это новое — Ви назвал его про себя «обратным» — заклинание в какой-то книге и случайно запомнил.       «Может, просто не заметил его, — размышлял маг, — такое тоже могло случиться».       Уже укладываясь спать, на этот раз в храме, волшебник вновь ощутил одиночество и почему-то горечь поражения, как будто он просто тратит время и топчет землю. Ему не хотелось погружаться в мрачные мысли и испытывать тревогу, но он не мог избавиться от своих чувств: его затягивало, и сопротивление казалось невозможным. Волшебнику хотелось поговорить с кем-нибудь, прокричать всему миру о себе, но вместо этого он лежал на футоне с закрытыми глазами и пытался уснуть.       Я одинок       Я ничего не стою       Я никто       «Прекрати, Йоширо, — сказал он сам себе, — хватит накручивать». Но самовнушение мало помогало, будто бы уже ожидала его огромная бездна уныния и отчаяния, и не было ей конца и края. В глазах противно защипало.       «Я сильный, — пытался говорить он себе и всхлипывал, — я справлюсь с этим». Слезы стекали по щекам и противно оседали в распущенных волосах мага. Он крепко сжал зубы и зажмурился. Этот мир вдруг показался ему таким несправедливым, что волшебник был готов умереть в своей бессильной злости, и выхода иного он уже не видел или не мог увидеть.       Он на мгновение представил смерть как сладкое забвение, как приятное облегчение от мирской суеты. Как прекрасно было бы не существовать вовсе…       О, смерть       «Нет, я не собираюсь умирать, — одернул себя маг, чуть придя в себя, — у меня же есть цель. Я все еще могу изучать магию, обрести силу».       Но что же насчет смерти? Он все еще мог изучать и её тоже. Она вдруг предстала в другом свете, в другом обличии. Она дарила покой, умиротворение мертвым, приносила страдания живым, хотя и была беспристрастной, и только лишь люди придавали ей смысл и наполняли ее чувствами. Смерть была многогранной, как сама жизнь, и это завораживало мага.       Что, если обратить смерть? Будет ли это равно жизни? Станет ли это торжеством магии?       Перед ускользающим во сне сознанием мага мелькнула мысль об убивающем проклятии Ясухиро-сенсея.

***

       — Ким Тэхён, — прозвучало в мертвенной тишине архива особенно выразительно, — имя, возможно, ненастоящее, но это единственная зацепка.       Голос Намджуна резал как сталь, и Соён редко доводилось видеть его таким, потому что чаще всего он был добродушным и немного рассеянным, и все, конечно, любили его. Но сейчас старый вампир был, очевидно, зол, и было в нем что-то зловещее. От черной рубашки веяло кровью, а под глазами залегли слегка темные круги. Соён пробрала дрожь.       — Поняла, я попробую что-нибудь найти, — она поднялась в поисках своего планшета, хотя он лежал совсем рядом. Чертыхнувшись, вампирша подняла книгу, под которой спрятался её единственный гаджет. Намджун следил за действиями девушки неотрывно, и его взгляд будто бы пытался прожечь в ней дыру.       — Хённим, может, не моё дело, — Соён решила рискнуть и спросить, — но вы не голодны? Просто плохо выглядите, как будто давно не ели, извините, если я ошибаюсь…       Вампир улыбнулся и откинул голову назад, выдыхая.       — Спасибо за беспокойство, Соён, — по мягкой интонации девушка узнала привычного всем Ким Намджуна, — если честно, ты не ошибаешься, но прямо сейчас я не могу вернуться домой, чтобы перекусить. Дело весьма сложное, — он придал своему голосу серьезности.       — Ох, вот как, — понимающе кивнула вампирша, — ну, знаете, у меня тут есть небольшой холодильник, там еще осталось кое-что, — она многозначительно приподняла брови.       — Боже мой, — Намджун расхохотался, — когда Чимин-и мне жаловался, я и не обратил внимания, и вот, моя рассеянность спасает мне жизнь. Удивительно.       — Принести первую положительную? — Соён застенчиво улыбнулась.       — Буду премного благодарен.       Когда трапеза была окончена, вампиры вновь вернулись к работе. У Соён было только имя, так что ей пришлось воспользоваться расширенным поиском по всем базам данных. Обработка информации заняла некоторое время.       — Так, имя «Ким Тэхён» упоминается один раз в разделе «Отчеты о вампирских жертвах за апрель 1978 года», — прочитала девушка, — давайте посмотрим, что там, я сейчас найду эту папку.       Девушка с воодушевлением отправилась искать нужные документы, и Намджун не рискнул предложить ей свою помощь. Все-таки вампирша занималась этим гораздо чаще, чем он, даже если ему пришлось принимать участие в проектировании архива.       «Вампирские жертвы? Можно предположить, что Ким Тэхен — это человек, убитый вампиром, тогда вполне ясно, почему он нигде не значился в полицейских базах данных, — размышлял вампир, — что же, это интересно».       Спустя минут пятнадцать из глубины книжных лесов раздался радостный крик, и Намджун выдохнул с облегчением.       — Так, во-от, эта папка, — девушка принесла огромную кипу бумаг, и Ким немного пожалел о том, что в далеком 1978-м году все еще вручную подшивал документацию, а не доверял это дело типографии.       Вампиры разделили найденный материал на две части и принялись исследовать его в поисках таинственного имени. Имена жертв вампиров, их краткая биография и биологические данные были упорядочены по числам месяца, так что Намджун начал читать с пятнадцатого апреля.       Чтение важной информации нисколько не утомляло, но мысли Кима пытались отвлечься от происходящего и вернуться к тому, чтобы переживать за охотников и жителей города. Чимин сильно пострадал, и от этого вампиру становилось тяжело. Он воспринимал парня почти как собственного сына, и видеть его чуть ли не растерзанным в клочья было слишком больно. Намджуну хотелось вернуться домой, поговорить с Юнги или хотя бы позвонить ему, но уже была ночь, и Мин наверняка спал. Хотя сердце подсказывало вампиру, что его муж точно не стал ругаться бы, если бы узнал причину звонка. И он точно смог бы сказать что-то, что успокоило бы душу вампира и дало бы ему сил продолжать бороться.        «Нет, Намджун, надо сконцентрироваться, — говорил сам с собой вампир, — нужно сначала разрешить все проблемы. Затем поговорим с Юнги, когда уже все будет кончено. Ему не придется волноваться».       — Хённим, я нашла! — неожиданно вскричала Соён, подпрыгивая на месте так, что ее очки чуть не слетели с носа, — вот, смотрите, 13 апреля!       Ким Тэхён       Возраст: 25 лет       Род занятий: Студент университета Тэгу       Семья: Вырос в детдоме, из родных и близких никого не осталось.       Вампир: Чхве Субин.       Ниже следовали обстоятельства смерти и медицинское освидетельствование, а также приложена фотография погибшего.       Документ выпал из рук Намджуна, и он в потрясении приложил ладонь ко лбу.       — Боже, Чхве Субин! Как я сразу не вспомнил, поверить не могу, — прошептал старый вампир, и Соён с непониманием уставилась на него.       — Его запах исходит от упырей, его кровь обратила их, — Намджун пытался вернуть себе самообладание, — но почему…       Субин был отличным полицейским, и на его счету было множество раскрытых преступлений, и, хоть он и занимался этим достаточно долго, но все еще продолжал работать в участке как старший следователь. Какое-то время Субин даже входил в число охотников, пока не попросил Намджуна отправить его в отставку.       «Субин работает в округе Тон-гу, в пятнадцатом отделении полиции, так, глава отделения…» — вампир судорожно вспоминал необходимую информацию.       Спустя пять минут Намджун уже набирал номер Ким Югёма, человека, суперинтенданта пятнадцатого отделения полиции города Тэгу.       Человек ответил не сразу, но все же постарался придать своему голосу несвойственную времени бодрость.       — Здравствуйте, хённим, — раздалось в трубке, — что-то случилось?       — Югём, извини, что так звоню, но дело срочное. Не подскажешь, где сейчас находится старший следователь Чхве Субин?       — Ооо, Субин? — удивленно протянул Югём, — так он же в отпуске уже неделю, разве нет? Он отправил мне скан заявления по почте, там была ваша подпись. Я и решил, что вы в курсе дел Субина, не стал вас уведомлять.       «Но я не давал ему отпуск, черт побери».       — Если он вам нужен, я вызову его, — уверенно пообещал Югём, — давайте встретимся в участке с утра, хорошо?       — Да, отлично, Югём, спасибо, — Намджун поблагодарил человека и закончил звонок. Он сильно сомневался, что человеку удастся представить ему вампира завтра утром.       «Черт, да что же происходит?»