Couch

      Хёнджин ушёл из комнаты по просьбе Чана, оставив последнего наедине со своими мыслями. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы успокоиться. Пару часов, не меньше.       На часах было десять вечера. Очень хотелось спать — слёзы полностью истощили лидера, морально и физически. Чан решил заползти под одеяло. Оно как крепость, огораживающая Чана от всех проблем. Оно такое тёплое, мягкое, такое приятное на ощупь, что мысли Чана невольно начинают складываться в лучшую сторону. Он понимает, что поговорить с Чонином — идея неплохая, поскольку Хёнджин прав: хватит сидеть и ничего не делать. Надо уже освободить себя от этой тяжести на душе. С такими воодушевляющими мыслями Чан и проваливается в крепкий сон.       Уже через пелену он слышит, как Хёнджин заходит в комнату, облегчённо вздыхает и уходит, тихо прикрывая за собой дверь.

***

      Чан мычит, пока кто-то осторожно трясёт его за плечо, пытаясь разбудить. Ещё окончательно не проснувшись, он хватается за горячую ладонь и слышит тихий, немного подрагивающий голос:       — Хён, я, кажется, заболел…       И тут Чан понимает, что голос принадлежит макнэ. Он распахивает глаза, вскакивает с кровати и трогает лоб Чонина. Он ужасно горячий, температура тела просто зашкаливает. Чонин весь трясётся: его морозит. Прижимая к себе подушку, он выглядит таким несчастным, таким маленьким и незначительным, что у Чана сердце ноет. Он берёт Чонина за руку и ведёт в гостиную, где укладывает на диване, укрывает пледом, а потом уходит на кухню за лекарствами. Взяв всё необходимое, он возвращается. Чонин смирно ждёт, всё ещё дрожа. Чан тяжело вздыхает.       — Ты как?       — Плохо, хён, — скулит Чонин.       Чан снова тяжело вздыхает и принимается за лечение. Померив температуру, он решает дать макнэ жаропонижающее. После этого Чан несёт горячий чай с большим количеством сахара — прямо как любит макнэ. Тот благодарно улыбается и аккуратно берёт чашку из рук Чана всё ещё слегка дрожащими пальцами. Лидер опускается на пол и упирается спиной в диван. Спать хотелось жутко, но Чан решил не засыпать, пока Чонину не станет легче.       — Хён, — Чан поворачивает голову в сторону Чонина. — Ты уж прости, разбудил тебя посреди ночи…       - Всё в порядке, Чон-и. — У малыша такое лицо, будто он вот-вот расплачется, поэтому Чан как можно убедительнее улыбается. — Отдыхай. — Снова улыбка, и Чан отворачивается.       Повисает какая-то уютная (?) тишина. Чан молчит и молится всем Богам мира, чтобы Чонину стало лучше. Он уходит в свои мысли настолько, что не замечает, как Чонин отставляет чашку и начинает лениво перебирать волосы лидера одной рукой. Чан улыбается сам себе и старается держать голову ровно: так, чтобы не мешать малышу. Было очень приятно, а в местах, где Чонин касался пальцами, прошибало электрическими разрядами.       Минут через пять он чувствует, как рука замирает, и слышит лёгкое посапывание макнэ. Первое, что приходит в голову Чана это то, какой же всё-таки Чонин милый. Его всё время хотелось таскать, тискать за щёки, катать на спине, но сейчас… сейчас просто хотелось смотреть на этот мирно спящий комочек. Уровень флаффности, нежности и любви просто зашкаливал в сердце Чана, поэтому, дабы не получить инфаркта, он откидывается головой на диван и пытается уснуть прямо на месте, но сделать этого не получается, потому что в гениальную голову приходит вчерашний разговор с Хёнджином. Чан снова смотрит на макнэ. Вот он, спокойно себе спит и ни о чём не подозревает, а Чан уже двадцать раз успел побывать в загробном мире, поздороваться с Боженькой и снова вернуться обратно только лишь от одного вида так близко находящегося к нему Чонина. Он всего в полуметре… Всего в полуметре он целиком, всего в полуметре его слегка пухловатые, так сильно манящие губы…       Чан ловит себя на мысли, что находится слишком близко к лицу макнэ, когда дверь одной из спален медленно открывается и в проёме появляется сонная мордашка Минхо. Еле разлепляя глаза и представляя ноги, он чешет затылок и плетётся на кухню за водой. Уже заходя на кухню, напрямую соединённую с гостиной, он замечает двух мемберов.       — Хён, а ты чего не спишь? И почему Чонин здесь? — не сильно интересуясь, спрашивает Минхо.       — Чонин приболел. Вот сижу, лечу, — отвечает Чан, тяжело вздыхая. Слишком много вздохов за последние полчаса.       Минхо сонно пожимает плечами, уходит на кухню, возится там пару минут, а потом возвращается в спальню, попутно почти что споткнувшись пару раз на ровном месте и совсем не замечая того, как Чан, затаив дыхание, смотрит на то, как Чонин слегка причмокивает во сне.