Ледяная кровь

      Арсений вышел из камина с высоко поднятой головой. Конечно все было в этом имении настроено только на определенных людей, которые были вхожи в этот дом. В поместье Романовой. Он оглядел темные стены. Его не было тут несколько месяцев, не сказать, что он соскучился по этому месту, но, возможно, лишь по некоторым людям, которые, как и он оказались здесь волей судьбы и обстоятельств, когда не было иного выхода. Умные люди скажут, что выбор есть всегда, но когда хочется жить, то его просто нет…       Мужчина вежливым кивком головы поздоровался с несколькими Темными, у которых были мантии с капюшоном на головах и проследовал в следующий зал. Здесь стены были из темно-зеленого мрамора, под потолком возвышалась огромная люстра с бесконечным количеством свечей на ней. В помещении ощущался просто адский холод, и мужчина еле смог сдержать юношеский порыв поежиться. — Вас давно не было, мой мальчик, — прошелестела елейным голосом Романова, привлекая к себе внимание.       Арсений резко обернулся — рядом с женщиной стоял его опекун, когда-то убитый. Шок на лице он не смог скрыть. Перед ним стоял сам Романов Марк Владимирович собственной персоной. Попов это понял лишь по тому, как выглядела его прическа, тот же рост, та же одежда, как он носил когда-то давно. Его лицо было обезображено шрамами магического и не магического происхождения, глаза были красные, нос был будто вдавлен вовнутрь, впалые щеки, как у скелета. Картина была явно не из приятных, возможно, это были последствия воскрешения? Ему еще предстояло это узнать, и, кажется, это будет ценой его жизни. — Господин Романов, госпожа Романова, — Попов максимально вежливо поклонился чете, удержав ужас внутри себя от всего этого происходящего.       На уродливое лицо Марка легла злобная ухмылка. — Могу узнать каким чудом среди нас вновь оказался наш Темный господин? — Появился бы ты чуть раньше, ну, хотя бы пару месяцев назад, то застал бы и сам этот процесс, — ехидно ответила Романова, но была остановлена щелчком Темного.       У Арсения свело скулы — давно он не видел этого жеста и вещей, которые следовали после этого. — Я думаю ему можно это простить и возможно приоткрыть завесу тайны моего долгожданного воскрешения, — Романов снисходительно улыбнулся. — Оказалось, маггловская медицина может творить чудеса, а уж вкупе с темной магией это просто нечто! Конечно, все подробности буду знать только я, не хотелось бы, чтобы это повторялось с каждым желающим. Я буду уникален в своем роде. Я буду бессмертным!       После этого зазвучали радостные возгласы Темных, которые уже окружили их небольшую компанию. Их лица светились жаждой крови, они все знали, что скоро начнется ад в Волшебном мире и творить зло будут именно они. Хотят они этого или нет. — А теперь, прежде чем мы приступим к подробному обсуждению наших дальнейших планов, мне потребуется небольшая проверка, Арсений. Ты же не против? — ухмылка вновь посетило лицо Марка.       Его вопрос не звучал даже риторически, потому что все прекрасно понимали — сопротивляться будет бесполезно. Что же… Мужчина тренировался. — Legilimens! — вот так, без подготовки, как и привык сам Попов к этому.        Темный ворошил воспоминания Арсения, бросая ненужные прочь, ища хоть что-то важное. Но Попов конечно же усердно это спрятал за своим зеркалом, куда не проникнет ни одна душа, будь она живая или неживая. А мужчина все продолжал искать информацию, жаль, Арсений не знал, что именно ему требуется, поэтому он просто спрятал все, что связано с Шастуном. Он помнил, что есть некое предсказание и там замешан Антон, но что именно в нем было, это так и осталось для него тайной. Волшебник так и не смог это вспомнить. Проклятое воспоминание либо затерялось где-то, либо исчезло навсегда с тем заклинанием от Крамер…       Наконец, Арсений начал чувствовать, как Романов собирается уходить из воспоминаний, но что-то остановило его. Глаза Попова расширились. Черт! Как он мог забыть об этом воспоминании, идиот! Перед его собственными глазами возникла сцена, как он отходит от Омута памяти и падает на колени, вопит на портрет с Крамер, но оно начинает обрываться в тот самый момент, когда он собирался спросить про Антона. Марк исчезает из головы Попова и тут же хватает его за волосы, вызывая у второго болезненное шипение. — Что это? Почему я увидел только часть? Где все остальное? — также зашипел мужчина, наклоняя лицо ближе к своему подопечному. — Я не знаю, — едва слышный шепот. — Ты что-то от меня скрываешь, мой мальчик? — Нет, разве я посмею? — тихо бормочет Арсений и внутренне подбирается, понимая, что дальше последует. — А мы сейчас это и узнаем! Crucio!       Попов проглатывает рвущийся из горла крик, распластываясь на полу. Его ломает, будто кости все начинают резко крошиться, а внутренности рвутся наружу. Он все стерпит, он защитит их. Он готов умереть.       За все то время, пока Романов пытал молодого человека, тот так ни разу и не закричал, ему были привычны эти пытки, пусть и каждый раз был как в первый. Между пытками Темный не оставлял попыток проникнуть в голову другого, но тот сразу же бросал все свои оставшиеся силы в зеркало, подпитывая его, пряча от зорких красных глаз, которые все искали трещину. Единственное, что позволено было ему увидеть, это перемещение во времени молодого Попова. Но он не выглядел удивленным от этой новости.       Марк развернулся к Романовой, и они стали шептаться. Видимо решали дальнейшую судьбу Арсения, который так и продолжил лежать на холодном каменном полу. Он лежал практически не двигаясь, почти все силы оставили его, внутри все было сломано, пара ребер так точно не смогли сдержать напора. Было что-то не так с легкими, потому что при каждом вдохе были едва слышны хрипы. Найдя в себе остатки силы, Арсений оперся рукой в пол и сплюнул темную кровь, потом вторая рука нашла опору, колени оказались упертыми в пол и дальше он смог полностью встать. Его нещадно мотало и трясло, но волшебник продолжал упорно стоять, чем привлек внимание Романова. — Что же. Новость про перемещение уже месяц неактуальна, у нас появился в школе новый шпион, так что ты нам не очень нужен, — негромко сообщила Романова, — и я посоветовала нашему господину избавиться от тебя. Особенно учитывая то, что ты не появлялся такое долгое время, и это о чем-то говорит. — Тише, моя дорогая, — с улыбкой произнес Марк, — это же наше дитя, хоть и не родное. Мы не можем его убить, я уверен, что он нам еще пригодится. Тем более он точно исполнит то, что на него наложено.       Сил спросить у Арсения не хватало, но приподнятая в вопросительном жесте бровь, нашла отклик у Темного. — Ты не помнишь это? Анне удалось преодолеть время и наложить на тебя заклятье, одно, к сожалению, но ты был подростком и не мог достаточно противостоять им. Сейчас это бы не получилось, — терпеливо начал объяснять Романов. — Теперь результат не заставит себя ждать. Итак, господа, мы задержались, я предлагаю пройти за стол и приступить к обсуждению.       Темные, потеряв интерес к пыткам с Поповым, вальяжно двинулись в следующий зал, оставив Романовых позади себя. Арсений, глубоко вздохнув тоже двинулся, но был остановлен щелчком. Внутри него все замерло — вот сейчас он его убьет. Хотел это сделать без свидетелей. — Мой мальчик, ты можешь идти, — прошелестел мягкий голос. — Нет, — волшебник нашел в себе силы ответить. — Могу ли я тебе верить, Арсений? Предашь ли ты меня? — Марк оказался прямо перед его лицом.       Попов почувствовал мерзкий запах от мужчины, гниющей плоти, крови и чего-то еще, какие-то травы. Он продолжал упрямо смотреть на своего опекуна, старательно избегая всего лица, глаза в глаза. Спустя мгновение Марк рассмеялся и по-отечески хлопнул молодого человека по плечу, едва не уронив его снова на каменный пол. — Хорошо, ты можешь продолжить посещать наши собрания, но если такое вновь повторится… Обычной смертью это не закончится для тебя.       Арсений молча кивнул и медленно двинулся в зал. Как только он исчез из виду, к нему резко подошла Анна. — Ты же понимаешь, что ему нельзя верить? — зашипела она на парселтанге. — Не думаю, дорогая, он доказал свою преданность. Явился сюда, прекрасно понимая, что его тут ждала смерть, возможно, ему действительно не давали шанса исчезнуть из школы. Директор на него давит из-за этого перемещения, не оставляет в покое ни на минуту, я это видел в его воспоминаниях. — Ты уверен? — предприняла еще одну попытку Романова.       Но Темный нетерпеливо щелкнул пальцами, останавливая новую тираду. — Мое слово — закон, мне следует тебе напомнить, что происходит если кто-то мне начинает надоедать? — сталь в голосе остановила женщину от дальнейших действий.       Она лишь молча кивнула и проследовала в зал за всеми. Марк посмотрел на кровь под его ногами. Взмахом руки эта кровь оказалась в небольшом флаконе, который был тут же убран в один их его карманов мантии.       Романов зашел внутрь, за ним закрылась дверь. Он прошел к началу стола и сел в комфортное кресло. — Арсений, ты сидишь не на своем месте, — негромко произнес Марк, указывая глазами на кресло подле его правой руки. — Несмотря ни на что, оно всегда было, есть и будет твоим. Даже после твоей смерти никто не посмеет его занять.       Темный, который занимал это место, мгновенно вскочил и сел куда-то вдалеке. Попов медленно поднялся с кресла, едва слышно ступая приблизился к опекуну и также тихо присел рядом. На губах Марка появилась кровожадная улыбка. — Теперь начнем. Итак, Министерство магии…

***

      Антон пришел на последнюю отработку в класс Зельеварения. У них была договоренность с профессором, что ему будет открыт доступ в любое время в кабинет, чтобы он мог выполнять свою работу. Последние дня три он наводил порядок в шкафах с ингредиентами и отобранными вещами на уроках. Некоторые находки удивляли Шастуна, какие-то смешили, тут даже были записки с признаниями в любви к Попову. От этого он вообще впадал в ступор, ибо не понимал, как можно полюбить это угрюмое и вечно злое существо. Хотя, в последнем он давно начал сомневаться. Видя молодую версию и так близко общаясь, его все чаще навещали мысли, что произошло что-то страшное в его жизни. Не может человек так резко измениться от какой-то мелочи. Тут что-то посерьезнее. И он был намерен это когда-нибудь узнать.       Размышления Антона прервал невообразимый грохот из соседнего кабинета, где были личные покои Попова. Шастун лишь на секунду отвлекся, пожал плечами, да мало ли что могло упасть, не его это ума дело, и продолжил протирание пыли. Следом послышались стоны. И это было явно не от наслаждения. Антон подорвался со скамейки, на которой стоял, спрыгнул и рванул в другую дверь, которая на удивление, спокойно открылась ему. Взору юноши предстало лежащее тело вниз лицом. По одежде Антон сразу же понял, что это был профессор Попов. Он бросил тряпку у двери и бросился к мужчине, помогая перевернуться на спину. Арсений захрипел, его ресницы задрожали в попытке приоткрыть глаза. — Не шевелитесь, — в абсолютной панике затараторил юный волшебник, — просто скажите, что я могу сделать?       Попов вздрогнул и попытался вслепую отпихнуть от себя Антона, но у того не вышло. Сил совсем не осталось, да и боль в ребрах напомнила о том, что они сломаны. — Только не ты, Шастун, — просипел мужчина. — Позови Добровольского… — Арсений, не глупи! Пока я буду искать директора, ты уже успеешь откинуть копыта! Ну же, что нужно?!       Антон сперва даже не обратил внимания, как назвал своего профессора по имени, он решил, что будет потом от этого ужасаться. То же самое он прочел и в глазах Попова, который явно все слышал. Сейчас было главное спасти мужчину. Он махнул рукой в сторону своего письменного стола и через секунду Шастун уже был там. Юноша хотел сперва схватить все флаконы, но понял, что, лежа на полу большая часть просто не попадет внутрь мужчины. Он застонал и бросился снова к профессору. — Помогите мне, я должен перенести вас в кресло, — зашептал Антон, касаясь плеча профессора.       Арсений тяжело вздохнул и что-то пробормотал, но все же протянул свою израненную руку парню. Тот незамедлительно потянул за нее вверх, чем вызвал ужасный стон у Попова. — Потерпи, совсем чуть-чуть, — пробормотал Антон, зажмурившись, надеясь, что от боли Арсений вновь не скажет ничего на подобное пренебрежение в сторону вежливости и уважительного тона.       Они вместе доковыляли до рабочего кресла и с болезненным вздохом мужчина рухнул туда. Антон тут же начал аккуратно вливать зелья в Арсения, по одному, медленно и осторожно. Это заняло не слишком много времени. Все флаконы были пусты. Шастун внимательно наблюдал за мужчиной — лицо было бледным, под глазами огромные синяки, которые он раньше почему-то не замечал, темные волосы были спутанные и некоторые пряди прикрывали часть лица. Повинуясь непонятному чувству, Антон коснулся лица Арсения и аккуратно убрал прядь волос. Попов мгновенно открыл глаза и столкнулся с ярко-зелеными глазами Шастуна. Антон отпрянул — в глазах мужчины было столько боли, злости и отвращения, и все это было, очевидно, по отношению к нему. — Я в порядке, — едва слышно прошептал Арсений. — Шастун, позовите Добровольского, мне нужно передать ему важные сведения.       Антон проглотил всю обиду от увиденного и зло вскинул голову. — Это все подождет, вы на ногах не стоите! Завтра, все завтра! — Вы что же, решили, что имеете права мне запрещать что-то? — Арсений не смог сдержать насмешливого тона. — Именно так! Тем более, насколько мне известно, директора сегодня не было в школе. Снова куда-то отправился, решать вопросы насчет Арса, — Шастун присел на соседнее кресло, находящееся прямо напротив профессора.       Попов, слегка поморщившись, устроился поудобнее в кресле и уставился на юношу. Внутри него все кричало о том, как он хочет прикоснуться к этому идиоту, как он рад, что тот оказался рядом, пусть и не по своему желанию, а все из-за отработок и то, что он помог, практически спас его. Но конечно же сам Антон ничего этого никогда не услышит из уст Арсения, ибо все это под запретом, ненормально, неправильно. Он не тот Арсений, который ему нужен. — Вы можете идти, Шастун, — строгий тон внезапно вызвал кучу мурашек у Антона. — Нет, профессор, я не оставлю вас одного, — виновато опустил голову юноша. — Давайте я перенесу вас в кровать, вам необходим отдых.       Шастун сам не понял как из него это все вылетело, но было уже поздно. Он с опаской поднял голову — в голубых озерах плескалось смятение и негодование. Как он посмел вообще о подобном заикнуться. Но Антону внезапно стало плевать на мнение этого самодовольного индюка, он молча подошел к нему, аккуратно перекинул руку слабо сопротивляющегося профессора и не торопясь направился к кровати. Мужчина едва успевал переставлять ноги, которые волочились мертвым грузом. — Что ты себя позволяешь, Шастун?! — яростно прошипел волшебник. — Я помогаю вам, потому что просьбы о помощи от вас никто и никогда не услышит, — терпеливо пояснил свои действия парень. — Мне никогда не понадобится твоя помощь, — со свистом выдохнул Арсений.       Антон вопросительно посмотрел на лицо Попова — надменное, скупое на эмоции, которое способно только унижать студентов, не щадя никого. Из-за того, что Шастун отвлекся, он споткнулся о небольшой сундук и они оба полетели на кровать. — Черт… — глухо рыкнул Арсений, приподнимая голову. — У тебя что, две левых ноги?       Антон тихо хмыкает и смотрит на Попова. Тот снова уронил голову на постель. Закрытые глаза в провалившихся глазницах нервно ходили под веками, пальцы прижимались к заживающим ребрам. Такое ощущение, что он аппарировал в Хогвартс на автопилоте и сразу прошел в кабинет. Судорожно сведенные мышцы очень ярко проглядывались под одеждой, что, несомненно, пугало юношу. — Профессор, — позвал негромко Антон, — профессор… — но голос был прерван боем часов. Двенадцать. Он посмотрел в его лицо — ресницы больше не дрожали. Уснул.       Антон аккуратно встал с кровати и огляделся по сторонам. Должно же что-то у него быть… Взгляд наткнулся на шерстяной плед на кресле в углу, педантично сложенный вчетверо. Он тут же нагнулся и взял его в руки. Секундное колебание и потом заботливо накрывает мужчину, подгибая со всех сторон, словно в кокон. Размеров пледа вполне хватило на все это творение. Похоже остаться тут ему явно не светит, да и младший Арсений начал уже, наверное, переживать об его отсутствии.       Шастун, стоя у дверей, медлит, глядя на Попова. Шпион и самый отвратительный преподаватель из всех возможных. Как он успел к нему так проникнуться, что сейчас не мог подобрать для него обидного слова. Впрочем, он понимал, что завтра профессор припомнит сегодняшнюю фамильярность, как он орал и прочее…       По крайней мере Антон знает наверняка, что с ним все в порядке. Что он жив. Шастун уходит из подземелий в полнейшей прострации, не обращая внимания на шум позади себя.