— Приведи ко мне Аварит, — Карантир отдал приказ управляющему. Слуга кивнул, удалился, спеша выполнить поручение.
Прошло несколько дней после инцидента на мероприятии Эредина. Теперь поведение ведьмы сильно изменилось. Прежде любопытная и открытая исследованиям окрестностей дворца, сейчас, она почти не выходила из своей крохотной каморки. Целыми днями она спала, почти ничего не ела. Сначала это было вполне закономерным и нормальным, так как первые дни после порки её лихорадило. Однако затворничество рабыни стало затягиваться. На тренировках девушка хорошо справлялась, стабильно показывала достойные результаты. Когда эльф встречался с ней глазами, она опускала потухший, ставший равнодушным, взгляд в пол.
Навигатор никогда не стремился разбираться с тем, что там может происходить в голове у dhoine. Ему нужно было лишь смирение и послушание. Разве он не получил этого от неё в полном объёме? Получил. Но результат ему не нравился. Рабыня стала скучной и серой. Слишком скучной.
Эльф узнал за последний месяц почти всё о технологии создания из похищенных людей рабов. Подавляющее большинство пленников проходили специальные школы, где из них потом и кровью выбивали непослушание, где им бесследно стирали память о прошлой жизни, где их делали безвольными игрушками на радость потенциальным покупателем. Технология создания рабов была в этих землях доведена до совершенства. Но Аварит не проходила этой школы, Карантир сам занимался её воспитанием. Мог ли он «перегнуть палку»? Он без труда сопоставил все факты. Нет, такой тип психики, как у Сороки, этими мелочами не сломить. Значит, она играет. Манипулирует.
— Вы меня звали, господин? — ведьма склонилась в низком поклоне. Карантир на неё не смотрел. Он и так слышал по равнодушному голосу, что она продолжает изображать из себя поникшую духом жертву.
— Садись, — он твёрдым жестом указал на шёлковую подушку поблизости. В этот раз он и сам сидел на мраморном полу, нисколько не смущаясь сего факта. Катя аккуратно расположилась на уготовленном ей месте. В этой комнате она была впервые, Карантир всегда раньше запирал её магическим ледяным замком. Ведьма теперь поняла, почему он так делал.
Она, к своему сожалению, не могла не восхититься волшебством, царящим в этих покоях. Гигантское помещение, свыше ста квадратных метров, было окутано атмосферой зимней сказки. Здесь всё было сделано из мерцающего, словно сапфир, голубого льда: резные столики и стулья, шкафы, диваны, кровать, статуи диковинных животных и птиц, даже камин и тот был ледяным. В камине горело бирюзовое магическое пламя, и, к удивлению Кати, оно источало мягкое тепло. «Словно в гостях у Снежной Королевы оказалась. Или, вернее сказать, Снежного Короля?» — подумала она, Карантир улыбнулся её мыслям. Удивительно, что старая эльфийская сказка про «Осколок Льда» дошла и до далёкого родного мира девушки.
— Нравится? — он кинул в её ноги снежно-белое песцовое манто, видя, что рабыня начинает мёрзнуть. Самому же чародею холод не доставлял неудобств.
— Нравится, господин, — Катя укуталась в мягкий мех.
— Я спроектировал эту комнату. На создание каждой детали интерьера ушло не меньше месяца. А на создание и доработку нынешнего варианта комнаты было потрачено почти десять лет. Не такой уж и большой срок для произведения искусства. Однако, я до сих пор её совершенствую время от времени. Знаешь, почему мне нравится это занятие? Я люблю осознавать тот факт, что из аморфной, бесформенной, совершенно обыкновенной жидкости можно создать нечто воистину стоящее и уникальное, если приложить определённое количество усилий. Но для этого нужно постоянно вытачивать и шлифовать лёд, избавляться от ненужных фрагментов, а в каких-то случаях и вовсе приходится некоторые неудачные куски льда отбросить, ведь не все они годятся для работы.
— Это очень красиво, господин, — Сорока смотрела на камин, зная, что эльф сейчас ждёт полного восхищением взгляда, обращённого к нему. Она ожидала, что он, как обычно в таких случаях, поднимет её подбородок своими твёрдыми пальцами и заставит посмотреть ему в глаза. Этого не произошло. Он молчал, молчала и она. Тишина длилась больше получаса. Катя взволнованно наблюдала за тем, как кружатся в затейливом танце серебристые и золотистые огоньки, освещая это прекрасное место. Липкий страх то и дело окутывал её, она боялась Карантира. Боялась его спокойствия и близости. Она знала, что он может проявить к ней как гнев, так и милость, в зависимости от настроения. Но она верила, что разработанный ею план важнее её собственного морального комфорта. «Пусть думает, что я сломалась. Пусть поймёт, что я не терплю по отношению к себе ни изнасилования, ни порки.»
— Скажи мне, Аварит, ты меня за идиота держишь? За самовлюблённого эльфийского дурака? — отрезал он фразой остро, словно ножом раскромсав воздух перед собой, вызывая у Сороки приступ паники.
— Я не понимаю о чём вы, господин.
— Может тебя стоило продать в театр? Играла бы там героинь человеческих женщин. У тебя бы получилось. Ты — хорошая актриса, — его голос стал тихим, шипящим. Лучше бы он на неё кричал! Катя знала, что вкрадчивый голос Навигатора не сулит ничего хорошего от слова совсем. В последний раз, когда она его слышала, Карантир разбил в кровавое месиво лицо эльфа-новобранца Дикой Охоты, который посмел не подчиниться приказу своего Генерала. Она поняла, что её маленькая, на первый взгляд, безобидная игра зашла слишком далеко. Но как он догадался?
— Простите меня, господин…
— Я даже «восхищён». Такой талант пропадает.
— Не надо…
— Должен признаться, первое время я едва не купился на печальную историю про пленение разума бедной dhoine. Так трагично. Злой волшебник похитил и заколдовал несчастную девушку, превратив её сердце в лёд. Меня так вдохновила эта лживая история, что я решил ознакомиться с другим творчеством сказочницы. Я прочёл твой дневник, который ты весьма предсказуемо прятала под обшивкой матраца. Ты немало знаешь о манипуляциях и психологии, я прочёл твои заметки по этому поводу. Ты по пунктам расписала то, как собираешься меня дурачить. Но это ещё цветочки. Ты даже умудрилась срезать прядь моих волос и заложить ею дневник, чтобы в будущем… как ты написала? Испортить. Навести порчу. У ваших колдунов и такая практика есть? Очень похвально! Хорошо, что не дал тебе возможности остаться наедине без ошейника, а то, боюсь, я бы естественно «случайно» как-то раз подвернул ногу на тренировке, упал с лошади, поперхнулся вином или тяжело заболел. Взять бы твой бы творческий потенциал, да на реализацию нужных мне целей, — Карантир ухмылялся, видя какой жуткий ужас навевают на ведьму его слова. По щекам Аварит предательски текли слёзы отчаяния. Она уже успела представить какие жуткие пытки и жестокая казнь её ждут.
— Что мне делать, господин? Что мне сделать, чтобы вы простили? — она дрожащими губами принялась целовать его руки. Он мог бы удержаться от желания отдёрнуть ладони, мог бы дать возможность себя лобызать рабыне. Мог. Но не хотел. Вместо этого он ударил её по губам, чтобы впредь не лезла, пока он ей не отдаст соответствующего приказа. Девушка вскрикнула, а затем молча принялась слизывать со своих губ кровь. Лезть на рожон явно было опасно. Любое неосторожно сказанное слово может Карантира спровоцировать на новые побои.
Карантир плотоядно усмехнулся, доставая из ледяной коробочки, которая представляла собой чудо антикварного искусства, иголки и краску.
— Знаешь, как сложно отказаться от желания тебя сейчас убить? Безумно сложно. Твоё счастье, что я осознаю, что живая ты будешь мне полезнее, чем мёртвая. Но запомни, тварь, я никогда не забуду и не прощу этой наглости. И сделай ты ещё полшага в сторону, ослушайся меня хоть на полслова, я обрушу на тебя весь свой гнев. Я изуродую тебя до неузнаваемости, а затем прикончу, — искромсаю на куски. Поняла?
— Да, господин.
— Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Отныне и навсегда, ты будешь всецело подчинена мне. Я вобью в тебя знак верности. Клеймо. Если я умру, если я сильно заболею, если что-то со мной серьёзное случится по твоей или даже по чужой вине, не важно, заклятие, что будет в татуировке, спадёт и яд распространится по твоей крови. Я видел, какое воздействие оказывает это средство на своих жертв. Нет, это не будет лёгкой и быстрой смертью. Жертвы мучаются в агонии день или два, истекая кровью, умоляя кого-нибудь их убить, паралич не даёт им совершить суицид. Стоит ли говорить, что если я сам того захочу, смогу всегда тебя таким образом уничтожить? Из позитивных моментов для тебя: больше ты не будешь мёрзнуть. Запомни раз и навсегда, ты никогда не вернёшься к себе домой, в тот мир, Сорока. Никогда.
***
Катя невольно подёргивалась, но крепкая хватка сидящего на ней Карантира не позволяла сдвинуться даже на миллиметр. Катю бил озноб от соприкосновения с ледяной поверхностью. Катя еле сдерживалась, чтобы не начать стонать из-за быстрых и беспощадных проколов тонкой кожи на задней стороне шеи. Интересно, он специально выбрал одну из самых болезненных зон? Наверняка специально. А ещё колдунья мёрзла. Это и раздражало и, в то же время, успокаивало. Пока она чувствует холод, ей можно тешить себя мыслями о том, что она относительно свободна. Но скоро он лишит её этой возможности.
— Господин, каким будет рисунок?
— Это будет ворон. Ледяной ворон, расправивший крылья в полёте, — ответил он на ellilon. Он знал благодаря дневнику, что девушка понимает значение большинства эльфийских слов.
— Почему ворон, господин? — спросила она на Всеобщем.
— Ворон — идеограмма моего имени. Любой эльф без труда поймёт кто твой хозяин, когда увидит татуировку — Карантир наконец-то закончил нанесение рисунка. Он что-то тихо прошептал нараспев, а потом, когда Катерина перестала чувствовать холод, в центр рисунка вставил крохотную иголку шприца. После того как он ввёл яд, девушка ощутила, как голова закружилась, все краски померкли. Она теряла сознание.
***
Когда Аварит очнулась, было уже утро. Шея немного ныла после проколов. Она лежала на мягкой софе, укрытая кроличьим манто. Сбоку от девушки раздался плеск воды. Эльф вынырнул из бассейна. Его мокрые чёрные, с тонкими белыми прядями, волосы изящно легли на плечи и ключицы, открывая возможность струйкам воды по ним стекать вниз; по груди, прессу и бёдрам. Лазурные глаза смотрели на неё уверенно, они светились чувством собственного господства эльфа над ней, над человеческой самочкой. Аварит не могла не восхититься открывшейся перед ней красотой. «Красив как ангел. Хитёр как демон» — аналогия была проста и крайне чётко подходила под нынешнюю действительность.
Она понимала, что недооценила его тактический ум, решив, что он слишком зациклен на себе, чтобы заметить её интриги и манипуляции. Карантир сначала дал ей на это ложные надежды, а потом раскрыл её жестокий план. Она проиграла. В этот раз, должно быть, окончательно. Вдруг она поняла, что по-своему уважает его. Уважает так же, как уважала бы более опытного игрока напротив шахматной доски.
Когда она взглянула на свою шевелюру, то с удивлением заметила, что посреди рыжих волнистых прядей собственных волос появились белые прядки, такие же, как у эльфа. Он поставил на ней клеймо. Он перенёс часть своих особенностей на неё, она стала ничем иным как частью его организма — как рука или нога. Как может человеческий орган ненавидеть или презирать своего хозяина? Как может она теперь отринуть его власть над ней? Интересно, что будет с ним, если она умрёт?
— Мне будет больно. Физически. Но мне безразлична боль, а вот тебе — нет, — Карантир нагло улыбался, усаживаясь на соседнюю софу, даже не воспользовавшись полотенцем. — Вытри меня. Нет, не полотенцем. Языком.
Он был расслаблен. У него больше не было никаких опасений по поводу вероятности атаки колдуньи. Она - не самоубийца. Эльф ухватил девушку за волосы и сразу же направил её голову в сторону своих ног. Катя осторожно провела языком по большому пальцу правой ноги эльфа, вобрала в рот тёплую влагу, а затем, проделала то же самое с остальными пальцами ног мужчины. Ей не было противно. Ей почему-то даже нравилось.
Когда она собрала все до единой капли воды с его кожи от ступней до самой шеи, он усадил её к себе на бёдра. Всё теперь было так просто. Его прикосновения не казались ей больше чужими, но они так же были опасны, как и прежде. Она упёрлась коленями в края обивки софы, немного приподнявшись. Карантир спокойно, почти равнодушно ждал. Ждал её дальнейшей инициативы. Аварит, громко вздохнув, насадилась на член сама. Она начала двигаться в позе наездницы не спеша, осторожно, привыкая к его немаленьким габаритам. Ноги девушки быстро затекли из-за неудобной позы. Да, сидеть так было комфортно, а двигаться — не очень. Он понял, что эта нерасторопность его начала утомлять, он хотел большего. Карантир грубо обхватил руками ягодицы девушки, перевернул её на спину, подмяв под себя и начал совершать фрикции так, как нравится ему — быстро, уверенно, стремительно. Ведьма обняла его бёдра ногами, дабы хоть как-то вернуть себе иллюзию контроля над ситуацией. Движение. Ещё одно движение и по телу разлилась сладкая истома удовольствия. Проникновение не доставляло больше Кате дискомфорт, ощущения стали естественными и приятными. Но какого чёрта? Какого чёрта ей так хорошо? Ей, подневольной, вынужденной жить, а вернее выживать, завися от настроения и желаний своего хозяина. Карантир заметил, что рабыня пытается сдерживаться, закрыться, чтобы только внушить себе ложное чувство недовольства происходящим. Он крепко шлепнул рукой по её заднице:
- Расслабься, Аварит. Я тебя трахаю, а не скальпелем изнутри ковыряю.
- Хорошо, господин.
Девушка выбирала между двух зол, - дальше обманывать себя, вызывая тем самым недовольство Карантира, либо расслабиться и признаться, что ей нравится. Даже очень. Ведьма закрыла глаза, замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. «Дьявол, сколько у меня не было хорошего секса? Месяц-два? Быть может — год, а может и больше? Почему же с мужем были ощущения совсем иными? Я с трудом могла выносить его глупые, однообразные подёргивания. Я верила, что такой секс — норма. Как же я ошибалась…» — она сама не заметила, как стала покачивать бёдрами навстречу Карантиру. Кожа эльфа источала безумно манящий аромат эфирных масел можжевельника и апельсина. Катерина уткнулась носом в шею чародея, наслаждаясь этим запахом. Девушка с удивлением заметила, что находится в шаге от оргазма. Удивительно быстро она подошла к этой грани.
— Ещё… — умоляла она, ожидая, как вот-вот забьётся в экстазе. Но Карантир не спешил следовать её просьбе. Вместо этого он остановился, замер внутри. Его рука легла на её шею, почти перекрыв доступ к кислороду.
— Ты к кому обращаешься? — съязвил он.
— Хозяин… — прошептала она, на её лице читалось смирение. Карантир смаковал свою власть как изысканный деликатес. Она не почувствовала сейчас в подчинении ему унижение. Её подчинение заводило девушку не меньше, чем его. Карантир, не убирая руки с шеи рабыни, продолжил двигаться. Он как-то странно качнул бёдрами, совершив нечто похожее на круговое движение. Катя захрипела, низ живота заныл от предвкушения повторения интересного опыта. Эльф ухмыльнулся, увидев её бурную реакцию. Ещё пара таких движений и Катя вскрикнула, её ноги охватила мелкая дрожь, сердце остановилось, а потом забилось громко и быстро. Мышцы влагалища сокращались вокруг члена, доставляя ему новую порцию удовольствия. Когда девушка, наконец, замерла, он вышел из неё. Поднялся. Перевернул Аварит на бок. Привычным жестом намотал её волосы на кулак и подвёл головку члена к алым от прилива крови губам. Его вовсе не смущал тот факт, что весь член был в её соках. Карантир твёрдо нажал на подбородок ведьмы, а она не смогла не поддаться силе Всадника. Девушка приоткрыла ротик. Член сначала упёрся в язычок, а затем в глотку. Нет, в этой позе было не слишком удобно. Он жестом указал ей место на полу.
Она шустро встала перед ним на колени, одной рукой обхватив ствол, а другой, ухватилась за колено Карантира, чтобы не потерять равновесие. Годы активной сексуальной жизни ведьмы сделали своё дело: минет она делала профессионально, легко, естественно, даже не задумываясь над тем, что нужно делать, а чего — нет. Карантир протяжно застонал, прижимая плотнее к бёдрам голову ведьмы.
— Не думал, что ты так хорошо это умеешь делать…
Катя на похвалу довольно, словно кошка, отведавшая, только что свежей сметанки, улыбнулась. Этот навык был предметом её маленькой гордости. Она совершила пару коротких и аккуратных движений головой, а затем, одно быстрое, стремительное, вбирая его член на всю длину. И эльф в ответ на её старания застонал громче. Его тело напряглось, словно струна. Он был близок к финалу. Катя повторила снова эту незамысловатую технику, и в этот раз он не выдержал, излился в её глотку.
— Тебе надо было родиться суккубом.
Катя пошло улыбнулась, подумав про себя «А я и есть дочь суккуба. Дочь Лилит».
— Когда-нибудь расскажешь о том, кто это такая, — Карантир принялся расчёсывать свои влажные волосы, — Меня заинтересовала твоя способность наводить порчу. На убийство одного наглого ублюдка тебе хватит полтора месяца?
— Не уверена, Господин. В моём прежнем мире допустимый срок раскрутки негатива такой силы составлял год.
— Значит, в этом мире хватит и пары недель.
