Служанка из Зазеркалья

Катерина склонила голову, чтобы, наконец, собрать волю в кулак и успокоиться. Он и так видел слишком много, он и так знает множество её слабостей. Катя не хотела, чтобы и дальше он в ней видел исключительно хныкающую напуганную девчонку. Девушка долго не решалась поднять голову и посмотреть на него. Ей хотелось ему крикнуть — «Зачем ты это сделал? Зачем полез в мою голову?» Но она была всего лишь его рабыней, она не смела даже думать о возможности ему что-то возразить или обидеться. Навигатор давно показал, что не потерпит ни обид, ни осуждения с её стороны. Когда Аварит решилась всё-таки взглянуть на лицо Карантира, то от вида чародея ей стало нехорошо. Он смотрел немигающим взглядом впереди себя, гневно сузив лазурь прекрасных глаз, играя желваками острых, как бритва, скул. Он был очень сердит. Навигатор долго молчал и в тот момент, когда Сорока уже собиралась тихонько встать и покинуть комнату, он поднялся во весь свой гигантский рост и закинул ведьму себе на плечо, куда-то быстро направляясь. Девушка взвизгнула. И что на него нашло? Что он с ней теперь хочет сделать? Вырываться смысла не было, Катя лишь спросила: — Куда вы меня несёте, господин? — Увидишь. Вот и всё, что он ей ответил. Карантир вместе с девчонкой на плече спустился вниз, на цокольный этаж. Волны паники стали накрывать Аварит, ведь она знала, что ничего хорошего на цокольном этаже для неё нет: оружейная, склад, погреб и лаборатория. Лаборатория… Чёрт, он нёс её именно туда! Этого страшного места Катя давно избегала, она там была раньше всего один раз, когда сама бродила по дворцу. Карантир никогда не ограничивал её перемещение в пределах своих необъятных владений. Во время первого посещения, она нашла там окровавленные тряпки, куски кожи, хитиновый панцирь, змею в террариуме и кучу заспиртованных скорпионов. Но самым опасным предметом, на взгляд ведьмы, был хирургический стол с крепкими ремешками из толстой кожи по тем сторонам, где должны, вероятно, находиться шея, ноги и руки пациента. Всё было как в кошмарном сне, когда Катя с ужасом для себя обнаружила, как он, раздев её догола, осторожно укладывает на хирургический стол, покрытый хлопковой тканью, и затягивает молча ремешки на её конечностях. Внутренний голос Катерины в недрах её черепной коробки истошно орал от осознания происходящего. Катя с мольбой в глазах посмотрела на Навигатора, когда он затягивал ремень вокруг её шеи. Выражение лица Карантира было жёстким, даже можно сказать, жестоким. Что он задумал? Чародей нажал на какой-то механизм, и колени девушки подогнулись, пятки прижались к бёдрам ведьмы. У Кати сразу же возникли аналогии с гинекологическим креслом. Он решил на ней эксперименты ставить? — Господин, прошу, не надо… что я сделала не так? Пожалуйста, не молчите, — Карантир повернулся к ней спиной, подошёл к столику и стал доставать хирургические инструменты и пузырьки, пробирки с маслянистой жидкостью. Мужчина обработал спиртом руки, надел перчатки, взял небольшой шприц, ватку со спиртом и жгут, направился в сторону напуганной рабыни. — Почему ты мне сразу не сказала? На что ты вообще надеялась, идиотка, когда всё умолчала?! — Карантир метко ввёл иглу шприца в вену Аварит, забирая образец крови на анализ. — О чём, господин? — богатое воображение Кати уже успело нарисовать сцены пыток времён нацисткой Германии. — Об овариотомии. Операции по удалению яичников. Давно тебе её делали? — Карантир перелил кровь девушки в пробирку с голубым веществом и круговыми движениями начал перемешивать жидкости. Полученный после смешивания образец был тёмно-бордового цвета, судя по выражению лица Навигатора, результат ему не пришёлся по душе. Что-то было не так. — Месяца четыре назад… я не знаю, не считала, господин. Я бы очень хотела об этом забыть… — У тебя тестостерон в два раза выше нормы для самки dhoine. Это можно исправить. Тебе повезло, что в твоём организме пока не произошли необратимые изменения. Но ты была к этому близка, — по взгляду Карантира прошла тень еле заметной грусти. Тело его маленькой куклы было в шаге от саморазрушения, вызванного совершенно неоправданной операцией. В мире эльфов умели регенерировать многие органы, их не нужно было удалять. Но, видно, в мире людей действовали более хладнокровными методами. Эредин был прав, посоветовав взглянуть на воспоминания девчонки. Навигатор погрузился в мысли, зря он не обратил раньше внимание на отсутствие менструаций у рабыни, полагая, что что-то подзабыл в вопросах физиологии человеческих женщин. А ведь Креван упоминал о частых регулах у dhoine. — Что теперь со мной будет, господин? — голос Кати отдавал хрипотцой. — Я не смогу тебе вернуть то, что было утрачено в ходе вашей дурацкой медицины. Я постараюсь исправить последствия их ошибок. Как тебя лечили после? — Гормонозамещающая терапия… таблетки с искусственным эстрогеном, господин — Карантир шумно выдохнул воздух из груди, час от часу было не легче. Разве их врачам не приходила мысль о том, что этими препаратами они только усугубляют проблему? Организм с высокой долей вероятности долго не сможет сам вырабатывать нужные гормоны после этих средств. Это как подсадить больного артритом на тяжёлые наркотики, заставив их принимать ежедневно. — Варварство, — глаза Карантира сверкнули гневом. Он снова подошёл к Кате со шприцом, вводя мутноватое содержимое в вену на другой руке девушки, — А я раньше думал, что только Креван увлекается карательной медициной. Это обезболивающее, ты не будешь ощущать сильной боли. Но тебе будет очень тяжело. — Кто такой Креван, господин? — Кате было легче успокоиться во время разговоров, так она хотя бы отвлекалась от гнетущего чувства предстоящей экзекуции, иначе она не умела воспринимать врачебные процедуры. — Мой бывший учитель. Знающий. Лекарь. Ведун. И просто чокнутый садист. Он в своё время очень любил проводить эксперименты над человеческими самками без анестезии. Если бы я тебя к себе не забрал, у тебя был бы немаленький шанс испытать его опыты на себе, — Карантир умолчал о том, что ряд экспериментов проводились и над ним. Это было частью обучения Аваллак’ха. Учил терпеть боль и ужас. Даже Эредин побаивался задумываться о том, что творится в лабораториях Лиса. Карантир достал тройку самых дельных руководств по восстановлению гормонального уровня. К сожалению, руководства были предназначены для работы с эльфийками. Но он искреннее надеялся, что эта разница не сыграет решающую роль в ходе его работы. Девушка уже ощущала онемение в конечностях, тело её постепенно расслаблялось, мышцы почти не слушались. Карантир воспользовался сканирующим заклинанием, как он и предполагал, в местах иссечения маточных труб образовались спайки. Работы предстояло очень много, повезёт, если он управится до утра. — Ты даже не представляешь о том риске, которым подвергала и себя и Дикую Охоту, случись вылазка в мир Aen Seidhe в ближайшее время. Ты могла не перенести цепь перемещений между мирами, тебя бы пришлось всю дорогу тащить за собой полуживую. Угадай кому, — Навигатор наклонился между раздвинутыми бёдрами девушки, сейчас его такое зрелище не могло ни капельки возбудить, потому как он думал только о том, как ничего не забыть в процессе восстановления организма рабыни. Он предварительно смазал пальцы особым веществом, обеспечивающим удобное скольжение в нутре пациентки. Катя задышала чаще от волнения, когда он ввёл два пальца на всю длину и другой рукой стал прощупывать те места, где когда-то были её яичники. Волна горячего, обжигающего, словно раскалённое масло, энергетического потока распространилась по всему её телу, такого неприятного, что аж сводило скулы. Катя старалась не думать о том, что было бы, если бы она не находилась под действием анестезии. Глаза девушки закатились за веки, Карантир мог теперь видеть только белки. Последним, что она отчётливо слышала сквозь туман небытия было: — Я знаю, как тебя отблагодарить за смерть королевского ублюдка. Я подарю тебе вечную молодость, Сорока. Её ещё долго лихорадило, всю ночь Екатерина металась в бреду, разрываемая запредельной температурой тела, доходящей до 40 градусов по Цельсию. Карантир закончил работу и отнёс девушку в свою комнату, когда из окон забрезжили первые лучи солнца. Рассвет. Он был энергетически истощён. Будучи почти без сил, он выпил восстановляющее зелье и рухнул рядом с рабыней на постель. Она должна быть рядом, чтобы была возможность наблюдать за её состоянием. Зачем он так пёкся о ней? Он и сам не знал. Точнее сказать, уверял себя в том, что хочет сохранить работоспособность и красоту игрушки как можно дольше, чтобы и дальше пользоваться ей как ему вздумается. Он с удовольствием отметил, что нашёл новые ниточки, за которые можно дёргать свою послушную марионетку. Он научит её ненавидеть dhoine, научит ненавидеть даже сильнее, чем любой чистокровный эльф. Но это будет потом, а сейчас — спать.