***
Аварит сидела на полу и заливисто смеялась звонким голоском. Смех был странным, до жути странным: — Креван — гений. Злой гений, ха-ха-ха, — ведьма пыталась успокоиться, прекратить смеяться, но снова и снова смешки повторялись, подавляемые в её бледных ладонях. — Что случилось? — король нахмурился, видя, как девчонка готова сорваться в нервную истерику. Её можно было понять, слишком многое она пережила за последние часы. Но приводить ведьму в чувство, мало кто горел желанием. Карантир и так был сломлен смертью Беллиара, Имлерих и Нитраль были погружены в собственные мысли, Эредин пытался сосредоточиться на поимке Ласточки. Но вдруг девушка умолкла, она смогла взять себя в руки. — В отряде Дикой Охоты сегодня были другие женщины, кроме меня? — Нет. — А меня Креван не может обнаружить с помощью тонкого зрения. То есть, он уверен, что я либо умерла, либо осталась в Тир на Лиа. Гениально. — Поясни, Аварит, — король терял терпение. Как же он не любил, когда говорили загадками, а порой и намёками! — Ну… мягко говоря, Креван предлагал вам трахнуть друг друга, чтобы обмануться надеждой выбраться отсюда живыми… как-то так… — Аварит хочет сказать, что это — святилище Бога и Богини, Лильвани и Амаресса. В этом зале проводились ритуалы бракосочетания между мужчиной и женщиной. И единственный путь пройти вперёд — заключить брак и его консумировать. Нитраль присвистнул, мгновенно представляя, на чью роль его бы выбрали для решения подобной задачи. О его бисексуальных наклонностях давно знал весь Двор. — Но самое забавное, что гомосексуальный акт вряд ли бы решил эту задачу. Тут нужны женские и мужские выделения, так скажем. Поэтому, хитрость была в том, чтобы устроить гомосексуальный акт и убедиться в том, что это — не работает. А потом умереть от голода, ведь выбраться другими путями отсюда невозможно, — Аварит усмехалась. — Вот поэтому Креван начал спать с Цири, иначе он бы не прошёл с ней дальше, под защиту этих стен, под защиту эльфийских Богов. — В чём смысл этой залы? — спросил Имлерих, он пока с трудом мог усвоить всю вышеперечисленную информацию. — Видно, эльфийские браки далеко не всегда носили исключительно добровольный характер. Наверняка здесь хранили запасы для пропитания на несколько суток. Брачующихся оставляли наедине, коих считали предназначенными друг другу. Неудивительно, что храм быстро оказался заброшенным, — рассеяно проговорил Карантир. На его лице чётко читалось сомнение и обескураженность. С минуту он молчал, обдумывая единственное и самое предсказуемое решение в данной ситуации. Аварит звонко вскрикнула, когда он стремительно подошёл к ней, рывком поднял с пола и потащил в сторону одной из двух мраморных чаш. Эльфы вздрогнули, но не стали вмешиваться. В свете мистических светильников храма промелькнула сталь кинжала, девчонка всхлипнула, когда безымянного пальца левой руки шустро коснулось лезвие. Капли крови устремились в чёрную каменную чашу. Карантир так же внезапно, как и схватил девчонку, подбежал к белой чаше и, протерев кинжал полами влажного камзола, в этот раз уже рассёк безымянный палец на своей правой руке, отдавая кровь холодному мрамору. Фрески на стенах словно ожили, драгоценные камни, окаймляющие лики богов, засветились белыми и черным цветом. Но это было лишь частью ритуала. Карантир снова прижал к себе рабыню, устраиваясь на чёрно-белом круге в центре залы. Он заговорил на ellilon: — Отныне и навсегда, клянусь перед ликом Богов хранить тебя от всех напастей, защищать тебя от всех врагов твоих, любить тебя вопреки всем испытаниям, что уготованы нам судьбой. Во веки веков и до конца дней моих. Да буду я мужем твоим, а ты женой моею, Аварит. Аварит повторяла вслед за ним клятву, медленно, вторя его телепатическим подсказкам в своей голове. Мысли беспокойно роились в голове ведьмы, будто стая напуганных ворон. Она не могла до конца обдумать все последствия происходящего здесь. Она не могла предугадать того, какой теперь станет её жизнь. — … да будешь ты мужем моим, а я женой твоей, Карантир. Карантир шустро наклонился над лицом Аварит, жадно целуя её алые губы. Круг под их ногами засветился, мозаика снова ожила, теперь лики Богов стали проступать ещё чётче. Наложница даже не успела перевести дух, когда Карантир потащил её снова вперёд, укладывая на каменный алтарь, на каменное ложе. Он совершенно не смущался того, что за ними внимательно наблюдают другие эльфы. Для Народа Ольх публичный половой акт не считался чем-то постыдным, в целом, эльфы относились к сексу куда проще и фривольнее, чем люди. Да и кого стесняться? Нитраль и так был пару раз свидетелем их постельных игр, случайно зайдя в спальню в разгар действа, Имлерих их тоже видел, Эредин так вовсе… принимал непосредственное участие. Навигатор быстро избавился от одежды, раздел и Аварит, что со смятением на бледном личике вглядывалась в его прекрасные лазурные глаза. Если бы им не нужно было торопиться, если бы действие защиты было чуть дольше, то возможно всё происходило бы иначе. Но им нужно было идти вперёд, нужно было успеть настигнуть Кревана, пока он не знал, что любой портал, созданный Цириллой, без труда разрушит Аварит. Из груди Аварит сорвался первый тихий стон, когда эльф направил себя в её лоно и резко вошёл. Их сексуальные темпераменты на удивление хорошо совпадали, несмотря на то, что они относились к представителям разных рас. Ведьма была уже возбуждена, то ли от осознания того факта, что за ними наблюдает тройка пар любопытных глаз, то ли оттого, что всё происходит так неожиданно, то ли от окончательного осознания их предназначенности друг другу. Если раньше их встреча и совместное сосуществование могли показаться лишь стечением обстоятельств, то сейчас, Карантир и сам понял неизбежность их союза, видно, сами Боги хотели их единения. Сколько обстоятельств могли им помешать оказаться здесь и сейчас в этом месте? Множество. Но они рядом, они дышат друг другом, ласкают друг друга, заходясь в непостижимом, воистину божественном экстазе. Карантир не сдерживается, в этом сейчас нет никакого смысла, он изливается в наложницу прежде, чем это было раньше, и при этом явственно ощущает, как дрожит девушка под ним, как громко стонет, как бьётся в судорогах высочайшего удовольствия. Боги благословили их. И как только он выходит из неё и его семя, смешанное воедино с соками Аварит, устремляется вниз, в каменное основание алтаря, огромный портал спереди открывается, освещая сумрак залы безумно яркими всполохами алого цвета.***
Цирилла взволнованно поправляла пряжку ремня на брюках: — Неужели без этого нельзя было обойтись?! — Нельзя, Zirael. Это был единственный путь к спасению, я не думал, что они смогут зайти так далеко… — Креван неожиданно для самого себя понял, что и он с трудом может успокоиться. С самого начала всё пошло не так, как он запланировал. Во-первых, он не ожидал, что Эредину хватит смекалки приставить Всадников Дикой Охоты ко всем выходам из пещеры, как к явным, так и к скрытым. Должно быть, скрытые лазы удалось заметить Карантиру, успешно обойдя мороки своего учителя. Во-вторых, ведун никак не ожидал, что генералы и лейтенанты Красных Всадников смогут обойти засаду из диких тварей, обойти засаду Знающих и миновать камнепад, выплыть из глубокой пещеры, заполненной утопцами. Всего этого не должно было произойти по логическим расчётам Знающего. Но им удалось, чёрт возьми! Успех Всадников вынудил Авалак’ха прибегнуть к последнему из сильнейших средств — к святилищу Бога и Богини, дабы скрыться от преследования, оказавшись под защитой эльфийских Богов. Цири пока ещё не понимала того, что произошло. Она не понимала, что в одночасье стала суженной своего учителя, своего защитника. Меняло ли это в корне ситуацию? И да, и нет одновременно. С одной стороны, бракосочетание в стенах храма не накладывало серьёзных моральных и этических ограничений на супругов, с другой — навсегда связывало их нитями Предназначения. Однако бытовало поверье, что та пара, коей не суждено быть вместе, никогда не сможет войти в святилище богов. А значит, произошло то, что должно было произойти… иначе никак. Он ведь всё равно давал себе обещание хранить Цири, защищать её, помогать ей. Так что изменилось? Только то, что теперь о его намерениях знают и Боги? Видимо. А вдруг действительно Zirael была предназначена ему с самого начала, вдруг, чародеи и астрологи ошибались, видя его Предназначение быть с Ларой Доррен? Ведь Цири — дочь Лары… Креван уселся на широкую кровать в своей лаборатории, переводя дух. Всадники теперь уж точно оказались в ловушке, защита Бога и Богини не пропустит их дальше, однозначно. Даже если Эредин, Карантир, Нитраль и Имлерих перепробуют любить друг друга во всех возможных позах, это им не поможет. Портал могут открыть только мужчина и женщина, обладающие всеми нужными предпосылками для создания крепкой связи. Брачующиеся должны быть совместимы… Удивительно, что совместимыми сочли Боги и Кревана с Цири. Теперь-то они точно в безопасности. Авалак’х верил в это, но всё-таки решил окончательно убедиться в своих догадках. Ведун закрыл глаза, сосредоточился, стараясь уловить местонахождение Всадников. В одно мгновение на лбу мужчины заблестели бисеринки холодного пота, он подскочил с кровати как ошпаренный и, закинув сумку на плечо, схватив посох, побежал к выходу: — Надо спешить, они скоро будут здесь! — Ты говорил, что это невозможно! — Цири бежала вслед за учителем, чувствуя, что вот-вот впадёт в панику. — Я не представляю, как они это сделали… Боги их пропустили… — Креван перепрыгивал через ступеньки, то и дело, оглядываясь назад. Лишь бы ведьмачка сейчас не навернулась на весьма обветшалой лестнице! Вдруг к Кревану стало приходить понимание. Он должен был раньше догадаться! Должен был. Аварит в пещере. Аварит жива и здорова. Именно их брачный обряд с Карантиром, позволил Всадникам пройти вперёд. Да, она как-то смогла скрыться от тонкого взора Кревана, смогла как-то создать иллюзию того, что мертва. Знающий не знал, как она это сделала. Но, видимо, у демонов своя магия, секреты которой ведомы и доступны только им, инферналам. Как впрочем, и у демоницы вряд ли получится воспользоваться магическими ритуалами эльфов… она ведь до сих пор и простейший портал сотворить не может, если верить тому, что докладывала шпионская сеть Кревана. Лис убежал далеко вперёд, Цири за ним еле поспевала. Таким взволнованным она своего учителя, прежде спокойного и степенного, ни разу не видела. Неужели он за неё так беспокоится? Или, вернее сказать, переживает о своей судьбе? Вряд ли Всадникам Дикой Охоты есть смысл оставлять Знающему жизнь. Но Цири никогда не позволит им его тронуть! Никогда! Он — её друг, её любовник, на данный момент её самый близкий соратник и учитель. Она не вынесет его смерти… хоть Ласточка и успела понять, что Авалак’х не так прост, как хотел бы казаться, впрочем, как и любой другой эльф мира Ольх. Знающий вскидывает посохом, разрезая прохладный морской воздух потоком алых искр, взмывающих под самый потолок переднего свода пещеры. Слышен лишь грохот вокруг, слышны крики и жуткие вопли Всадников, что стояли на своём посту. Что же он сделал? — Призванные элементали, надо дать им возможность сделать свою работу. — рассеяно прошептал Креван, вглядываясь тонким зрением в происшествия на поле боя. Как всегда, Лис не спешил лично бросаться в гущу схватки, предпочитал действовать скрытно, отводя глаза противников на другие цели. В этом была ключевая мудрость ведуна, этому и он учил её… ведьмачку. Правда пока что Цири с трудом разделяла взгляды Кревана на тактику ведения боя, девушка не считала правильным прятаться за чужими спинами. — Путь свободен, — холодно заметил Креван, устремляясь вперёд, даже не удосужившись добить некоторых полуживых воинов. Времени не было вовсе. Мутно-серый песок неприятно скрипел под обувью, бежать было крайне сложно по такой рыхлой поверхности. Авалак’х с замиранием сердца прикоснулся к древку широкой ладьи, что была предусмотрительно заготовлена как раз на случай бегства. Креван горько усмехнулся, — всё-таки Эредин стал серьёзнее подходить к обучению воинов… — Что не так? — Цири замерла в шаге от учителя. — Они пробили лодку. Пробили мою лодку, на ней далеко не уплыть… я не успею её починить, не успею… — Лис резко обернулся назад, отпуская взглядом море, что должно было стать их путём к бегству, — создавай портал, быстрее! — Ты говорил, что у меня не получится перенести нас двоих! — Цири напугана, она пытается ухватиться за тонкие пальцы Кревана, будто дитя, ища защиту за широкими плечами родителя. — Не получится. Беги сама. Сейчас. — Я тебя не брошу! — глаза девчонки полны отчаяния и слёз. Никогда ещё ей не предстояло сделать такой сложный выбор. Смерть Кревана ценой собственной жизни? Да никогда бы она не пошла на это! Девушка сама бы перестала себя уважать, если бы бросила друга в беде, на съедение диким тварям, коими и являлись Всадники Дикой Охоты. — Сейчас. — Нет! — ведьмачка достаёт из ножен меч, нервно покручивая рукоятку из кожи ската в руках, словно оружие ей помогло бы справиться с пятью тренированными воинами…***
«Будь осторожна, Аварит. Не трать все свои силы, они пригодятся» — просит Карантир, видя, как его подчинённая шустро напичкивает своё тельце множеством стимуляторов. Две склянки подряд, одна для повышения скорости реакции, другая — для увеличения магической мощи. Надо будет ограничить их использование в будущем, но это будет потом. Если сейчас они успешно пройдут последний рубеж сражения. «Порой, Карантир, вся жизнь сводится к одному решающему ходу. Я ведь для этого и была тебе нужна, чтобы остановить перемещения Ласточки. Разве нет?» — Аварит как никогда ощущает пугающую ясность происходящего. Да, должно быть, в этом было её основное предназначение — помочь Дикой Охоте обуздать ключ к победе над Белым Хладом. Какая разница, останется ли она в живых, когда идёт речь о судьбе миллионов разумных существ? «Уже нет» — Карантир сжимает зубы, дабы отогнать желание в очередной раз скрыть свои чувства к рабыне. Он должен столько ей сказать, столько поведать, но не успеет. Девчонка собирается работать на износ, собирается сорвать последние препятствия на пути к тёмному магическому искусству. Бездна может поглотить её, будто дикая тварь, Бездна может окончательно обуздать Аварит, развеять её тело на множество частичек, на поток серого праха, в том случае, если гнетущий поток окажется сильнее воли Сороки. «Береги себя» — мысленно шепчет ей он, проходя вперёд. Он должен идти первым, он — единственный кто по-настоящему хорошо может противостоять мощи Кревана. Аварит идёт в конце немногочисленного отряда из выживших и прошедших все ловушки Авалак’ха воинов. Демоница концентрируется на собственном потоке мрачной энергии, что постоянно опоясывает её ноги, бёдра, живот, грудь и шею, что порой весомо дурманит голову, подкидывая весьма мрачные, хоть и хитроумные идеи для ведения боя. Ритуал срединного столпа. Нужно уравновесить поток, иначе он может разрушить один из энергетических центров в её хрупком теле. Всё должно пребывать, сосуществовать в гармонии. Глаза девушки одёргивает чёрная глянцевая поволока, мышцы невольно подрагивают от переполняющей её неуёмной силы. Пора приступать. — Вот так встреча! — отвлекает внимание Кревана на себя Карантир, в его голосе читается ярость, безумная ненависть к бывшему наставнику. — Карантир… я не хочу с тобой сражаться. — Какая жалость! Безумно жаль, но в этом мы не совпадаем. Я бы с удовольствием лицезрел твою лисью морду на плахе. Быть может, выберешь этот путь? Тогда и Ласточка будет в безопасности и ты, учитель, примешь ту смерть, что воистину заслуживаешь! — Карантир внезапно взмахивает посохом, рассекая пространство сотней ледяных копий. Креван этого ожидал, он наизусть знает все уловки сына… подумать только… сына… Огненный щит позволяет быстро отбить первую атаку, правда, далеко не так, как бы хотелось Знающему. Рикошет создать не вышло, он слишком много бы потратил сил, а силы как никогда были ему необходимы. Карантир молодой, шустрый, ему подобные магические пасы даются с лёгкостью. Кревану же необходимо действовать более осмотрительно. Но у него, как всегда, имеются запасные ходы. Ведун обхватывает рукой странный амулет, мерцающий фиолетовым цветом. Проходит несколько секунд, прежде чем за спиной мужчины взмывает в воздух четвёрка сирен. Креван не был бы самим собой, если бы не подготовился должным образом. — Беги, Zirael. Беги! Цири видит, как справа и слева от неё наступают Нитраль и Имлерих, а за спину шустро пытается переместиться Эредин. Учитель прав, единственный выход для неё — побег. Ласточка пока не знает, что время для побега уже упущено. Девушка создаёт портал, что мгновенно окаймляет мерцающим светом её стройную фигурку. Портал звенит в голове ведьмачки, вызывая сильную тошноту, но перемещения не происходит. Цирилла словно замирает в пространстве, не в силах и переместиться дальше, и не в силах прекратить эту пытку и выйти из точки перемещения. И только сейчас Ласточка замечает, что серый песок под ногами окутан сплошными потоками сверкающей, искрящейся тьмы, будто её ноги увязли в чёрной трясине. Надо бы подскочить, надо бы подняться, подпрыгнуть! Но ноги не слушаются девушку. Аварит стоит на коленях, посреди скользкого песка, шепчет слова латыни нараспев. Никто никуда не переместится, никто никуда не пройдёт. Её тылы защищает Карантир, отмахиваясь заклинаниями от морских тварей, что, то и дело, пытаются вырвать из его рук посох, сбить его с ног. Только Карантир может заставить чудищ сорваться вниз, где их лихо прикончат воины. На земле сирены будут беззащитны. Лишь бы умудриться их сбить! Один ловкий пас и пара сирен с мелодичными, женскими криками падают вниз, где, не терзаясь сомнениями, их шустро добивает булавой Имлерих. Нитраль пока что взял на себя мощь Кревана… лишь бы с Нитралем всё было в порядке… Креван запоздало понимает, что Цири застряла, что она так и будет, звонко вереща, находиться между миров, пока он не разрушит её портал лично. Ведун не видит другого выхода, как просто отшвырнуть ведьмачку вперёд воздушным ударом посоха, девушка с визгом падает вперёд, утыкаясь лицом в мрачную поверхность песка. Креван знает, что долго Аварит вряд ли продержится, по её виду и так можно понять, что она зашла слишком далеко в желании сдерживать Zirael от телепортации. И без того бледная кожа демоницы, становится белой, будто первый снег, а под ней проступают тонкие чёрные сосуды, что делают образ наложницы Карантира ещё более пугающим. — Убей её! Убей! — Кричит Креван из последних сил, пока отбегает в бок, ища площадь для маневра перед Эредином, что неуклонно наступает. Новые крики, ещё одна сирена повержена. Если Навигатор расправится с последней, то больше нечему будет его сдерживать, и тогда Лис уж точно проиграет. Ведьмачка подскакивает, на ощупь, ища меч среди тёмных потоков. Находит. Не в правилах Цириллы убивать противников, была бы ситуация немного иной, она бы нашла способ сохранить жизнь той, что своей хозяйке по-настоящему и не принадлежит. Да, она — марионетка Навигатора, его игрушка. Она не виновата в том, что оказалась здесь и сейчас. Не виновата в том, что является лишь инструментом чужой власти. Но если её не остановить, Креван будет повержен и тогда уже Ласточке придётся прощаться со своей свободой… свобода за свободу… жизнь за жизнь… как прозаично. Демонесса не сразу успевает выйти из транса, отреагировать на атаку ведьмачки, когда та стремительно направляет лезвие меча ей прямо в грудь. Но всё-таки успевает… Аварит заслоняется щитом из энергетики Бездны, тяжело дыша и сгибаясь от резкого удара, она практически ложится спиной на песок. Тьма шипит, воет, звенит, тьма должна была разрушить меч ведьмачки, если бы не одно, но… на мече Креван предусмотрительно выгравировал руны четырёх стихий — огня, воды, земли и воздуха. Вот суть перевёрнутой пентаграммы — тьму уравновешивают и обезвреживают четыре стихии, соединённые воедино. Меч слой за слоем пробивает щит насквозь, вот-вот и лезвие коснётся белой рубахи Аварит. Одежда на теле наложницы вспыхивает, срывается какофонией кружащегося пепла. Но ведьму это нисколько не смущает, её воля направлена лишь на то, чтобы избежать смертоносного удара Цириллы. Девчонку нельзя убивать, Аварит об этом помнит, поэтому не смеет действовать вопреки этому правилу. Бессознательно, действуя по смутному наитию, Аварит обхватывает драконьей перчаткой лезвие, пытаясь воспрепятствовать его движению вперёд. Наложница чувствует безумную боль, воет, всхлипывает, чувствуя липкую влагу на ладони… кровь… «Люцифер, Отец мой, помоги…» — последнее, о чём она думает. Защита должна была спасть, ну, а вдруг? Вдруг время ещё осталось? Ей бы хватило самой капли, самой малости. Буквально пары секунд… В висках шумно стучит кровь, сердце готово разорваться от напряжения и болевого шока, когда чёрная, но не алая кровь будто вскипает, пузырясь, складываясь в причудливый шар, что с оглушительным треском взрывается, отшвыривая Цириллу ударной волной на пару-тройку метров назад… удар. Ведьмачка впечатывается головой в скалистую поверхность пещеры, только причёска «пучком» и мох смягчают падение. Мир плывёт в её глазах. Креван лежит на земле, прямо у ног Карантира, ведуна окружают воины Дикой Охоты. Знающий проиграл. В этот раз, наверное, окончательно.***
Это конец. Эредин поверил в это нехотя. Когда в безумной суматохе увидел Кревана, едва дышащего на песке, он сначала подумал, что это очередная ловушка. Король был уверен, только они попытаются перевести дух, Знающий обрушит на них очередное заклинание или призовет новых смертоносных помощников. Но этого не произошло. Поверженный Лис стоял на коленях, пытаясь встать на ноги, Ласточку отбросило далеко за пределы его досягаемости. Это конец, Эредин уже не сомневался в этом. Краем глаза он увидел Аварит, она нуждалась в помощи. Рука её была залита кровью, ведьма прижимала к себе обрубки пальцев и белела прямо на глазах, пошатываясь от слабых порывов ветра. Она уже не кричала от боли, просто молчала, заторможенно вглядываясь в то, во что превратилась её левая рука. Эредин испытывал потребность оказаться рядом с ней, помочь хоть чем-нибудь… Но это желание продержалось в нем совсем недолго — ровно до того момента, пока эльф не увидел Цири, одиноко лежащую у скалы. Вот оно — его изматывающее наваждение наяву. Вот она — причина его безумия; цель, ради которой эльф не брезговал самыми низкими методами. Убийства, пытки, кровавые, животные ритуалы — это всё делалось ради того, чтобы Эредин, наконец-то, заполучил Её. Король больше не мог сопротивляться самому себе, он целенаправленно пошел к Цири, и слабость его в теле лишь подчеркивала сладость этого долгожданного момента. Ласточка посмотрела на него испуганно, пыталась отползти назад — хотя бы на пару дюймов, что ничего не значили для Эредина, околдованного близостью добычи. — Нитраль, помоги Аварит, — скомандовал он, даже не повернув головы к Всаднику. Его голос был на удивление чист и спокоен, хотя сердце билось уже где-то в горле от волнения. — Карантир, заканчивай с Лисом. Цири, кажется, на миг забыла о приближающемся Эредине, дернулась в сторону Кревана, но рухнула назад в песок. — Не надо! — хрипло закричала она, когда король склонился к ней, чтобы взять на руки — такую неуловимую, вечно недосягаемую для него Ласточку. К большому удивлению, она не сопротивлялась. Её мокрые от слез глаза были устремлены к Авалак’ху, что доживал свои последние мгновения перед смертельным ударом Навигатора. Эредин почувствовал, как злость пускает свои ростки в его сердце. Он миллион раз представлял, как доберется до Ласточки, и в каждом из этих видений она смотрела на него одного — со смирением, с отчаянием, с ненавистью, но только на него. Креван даже сейчас умудрился всё испортить. Цири слабо дернулась в его объятиях, вкладывая последние силы в очередной крик. — Не убивай его! — девчонка взывала к чародею, в ладони которого уже был сформирован шар, пылающий неистовым синим пламенем. Энергия переполняла Карантира, искрилась в его обычно спокойных лазурных глазах. Заряд в его руке, предназначенный для Авалак’ха, сможет убить его моментально, сжечь быстрее, чем Беллиара. Он был готов обрушить на своего учителя всю ту ненависть, которой долгие годы питалось молодое, некогда преданное наставнику сердце. Цири обессиленно уронила голову, кровь на её затылке впиталась в мокрый рукав Эредина. Совсем тихо она произнесла последние слова, прежде чем провалиться в обморок. — Он — твой отец… Карантир… Навигатор услышал её, замер над Креваном. Синее пламя всё ещё бушевало в его руке. — Это правда? — выдохнул он. Голос мужчины звучал дичайше странно, он не верил ей и в то же время первые неприятные отголоски сомнения наполняли его. Трусливый Креван опустил голову вниз и выглядел более жалко, чем когда-либо. Синие блики играли на его лбу, мокром от капелек холодного пота. Берег сковала звенящая тишина, никто не смел нарушить молчание, пока Лис держал в себе роковое признание. — Правда, — наконец-то, произнес он, так и не подняв головы. Пламя в ладони Карантира погасло. Чародей был шокирован, чародей был удивлён, он не имел понятия, что теперь делать. Не давая себе отчета, Эредин крепко сжал пальцы на мягкой коже Zireael, что было бы для неё крайне болезненно, будь она сейчас в сознании. Но Ласточка сдалась в объятия мрака, что настиг её после всех сегодняшних событий, и она даже не представляет, какими губительными оказались последние ею брошенные слова. Король испытывал дикое тёмное удовольствие оттого, что всплыла правда. Да, он давно догадывался о том, что Креван — отец Карантира, предугадать это было проще, чем казалось на первый взгляд. До появления Карантира, Авалак’х не меньше сотни лет считался сильнейшим чародеем Aen Elle. Вызывало подозрения и то, с каким рвением Лис пытался оттолкнуть от себя мальчика… слишком явно, слишком эмоционально, чтобы это не вызывало вопросов. Эредин хотел бы чтобы признание случилось чуточку позже… Идеально бы в тот миг, когда его грудную клетку разорвет энергетическим шаром, и Авалак’х вспомнит о самом кощунственном деянии в его жизни, испуская дух. Навигатор не сможет его добить, Эредин быстро это понял. После всех лет, что король считал Карантира своим воспитанником и относился к нему с подобающим вниманием, чародей так и не смог забыть чудовищного предательства своего первого наставника. Старые раны лишь открылись еще больше, закровоточили, засочились зловонным гноем… Карантир больше не могущественный чародей, он снова маленький мальчик, парализованный собственными страхами и бесконечной обидой на того, кого искреннее любил. На того, кто бросил его, не имея на то ни малейшего права. Король опустил обмякшую Цири к своим ногам, бережно застегнул двимеритовый ошейник на её тонкой белой шее. Его сокровище подождет ещё немного. Затем он подошел к ссутулившейся фигуре Кревана, оттолкнув с дороги Навигатора. Тот без возражений отошел в сторону, никак не реагируя на всё то, что происходило у него на глаз. Он был в ступоре. Эредин присел перед презренным Лисом, который доставил столько горя королю и еще больше горя тем, кого король любил. Он грубо взял его за светлые волосы, дернул вниз, словно жалкую использованную потаскуху. Авалак’х поднял на него взор пустых аквамариновых глаз, что не отображали и мизерной доли того сожаления и стыда, что должна была испытывать на его месте даже последняя тварь. Эредин ударил его со всей силы, что всё еще хранилась в его уставших руках. Он сбил костяшки пальцев в кровь уже после первого удара по челюсти Кревана. Он разбил ему губу, выбил несколько зубов и тут же ударил снова, не жалея своей раненой кисти. Авалак’х выплюнул алый сгусток крови, что так и повис на его подбородке мерзкой нитью. Эредин скривился, поднялся и ударил Знающего в живот, слюна, смешанная с кровью, наконец-то, хорошенько окропила песок. Все молчали. Море нашептывало свою ленивую мелодию, абсолютно неслышную для Эредина. Не будь он столь измотанный после преодоленных препятствий в пещере, у короля даже не сбилось бы дыхание. Но он очень устал. Очень устал от мерзких интриг Авалак’ха. Очень устал от надоедливых попыток Лиса сбросить его с трона. Устал от той отвратительной лжи, коей жил Авалак’х всё это время. И его дыхание сбилось. Эредин почти задыхался, отдавая последний дух, чтобы ударить предателя еще сильнее, еще прицельнее. Он воображал себе, как рвутся ткани его печени, поджелудочной, селезенки и почек, как ломаются ребра под его зверскими ударами. Но воображение оказалось слишком слабым, чтобы удовлетворить Эредина. После нескольких особо сильных ударов он снова схватил Кревана за волосы, что больше не были гладко уложенными и прилизанными. Вот он, настоящий Лис. Омерзительный, жалкий, раздавленный червь, покрытый грязью, кровью и песком. Вот — его истинное лицо. Но проблема в том, что Креван до сих пор не осязает всего гнева, что вынуждает Эредина бить его по лицу, не чувствуя боли в разбитых костяшках. Его левый глаз давно закатился в черепную коробку и скрылся за чудовищно распухшим веком, во рту не доставало большей части зубов, а на скулах не осталось кожи. Но он все равно не понимает, насколько досадно его существование для этого мира. Выбитый из сил, Эредин упал перед ним на колени, уперся рукой в его плечо, чтобы не дать Лису упасть на песок и прослушать его последнее пожелание. — Какая же ты мразь, Авалак’х, — прошептал король, уперев горящий взгляд в единственный глаз предателя, что еще мог что-то видеть. — Будь ты проклят! Будь ты проклят трижды! Чтобы вся твоя низость, вся твоя глупость и вся твоя мерзость на лице была написана. Чтобы все смеялись над тобой, потешались, как над уродцем! Не будет тебе покоя, не будет тебе ни счастья, ни любви. Быть уродом на потеху — вот твоё признание. Будь ты проклят! Креван прикрыл глаз, так и не сказав больше не единого слова. Он не подарил королю этого удовольствия, оставив его опустошенным и наполненным яростью одновременно. Вдруг черты лица Кревана дрогнули, исказились, в мгновения становясь ещё более уродливыми и смешными. Или это было лишь игрой воображения короля? Он не знал ответа. Эредин больше не бил ведуна, просто отшвырнул от себя, с трудом поднялся на ноги, взял Кревана за воротник и потащил по песку к пробитой лодке. Мало его уничтожить. Мало превратить в мешок с костями и мясом. Мало отнять у него жизнь. Повторяя про себя «Мало», король затолкал Знающего в ладью и отпихнул её ногой, дабы волны подхватили лодку и унесли её в океан вместе с чудовищем, что ещё сегодня притворялось благородным эльфом. Пусть боги вершат его судьбу… Авалак’х не достоин и того, чтобы о него Глас марал свои руки… Смерть — избавление, порой самое страшное проклятие — жизнь. Никто из присутствующих на берегу даже не шелохнулся. Карантир стоял там, куда его отпихнули. Аварит задумчиво вглядывалась в замороженные пальцы, что повисли на ткани перчатки. За запястье девушку держал раздосадованный Нитраль. Имлерих механически прокручивал в кулаке рукоятку булавы. Эредин молча поднял Ласточку на руки, бережно убрал волосы с её лица, испачкав кровью бледные щеки, и жестом дал команду к отбытию.