***
Ведьмачка закричала, благо крик девушки заглушила подушка, в которую та уткнулась носом перед сном. Это был всего лишь сон! Сон, да и только! Мало ли что может присниться, особенно после травмы головы. Цирилла успокаивала себя, пыталась восстановить сбивчивое дыхание, отвлечься на окружающую обстановку, лишь бы быстрее отогнать жуткое видение. Разумом ведьмачка понимала, что это всего лишь был сон, но сердце лихорадочно билось в груди и на душе было далеко не спокойно. Даже спустя время ей стало не легче, а только тревожнее. Странный сон. Было ли это сном вообще? Цирилла Фиона Элен Рианнон не выдержала, подхватилась на ноги и тихонько подошла к широкой деревянной раме окна. Решётка. Эредин отрезал все видимые пути к отступлению, Цири не удивится, если и решётка сделана из двимерита. Казалось, король просто одержим идеей запереть её в этой комнате и не давать даже прогуляться по саду. При Аубероне она определённо имела больше свободы… Голова уже не кружилась, тошнота прошла, ровно, как и вернулось привычное зрение. Последствия сотрясения мозга сошли на нет, Цири была определённо рада этому. В комнате не было ни часов, ни календаря, время будто замерло, каждый день был похож на другой. Эредин приходил к ней утром и вечером, проверял пульс, молчаливо наблюдал за ней, а потом резко покидал комнату, не проронив ни слова. Сначала такой стиль поведения Цирилле был удобен, но с каждым днём девушка всё больше и больше скучала по простому человеческому общению, неважно с кем. Единственная служанка, что каждый день убиралась в комнате и приносила пищу, полностью игнорировала попытки ведьмачки с заговорить с ней, так, что складывалось впечатление, что прислуга либо глуха, либо нема, либо и то и другое сразу. Вне всяких сомнений, здесь, в Aen Elle, Ласточку воспринимали исключительно как инструмент, как обезличенный предмет, весьма ценный, но всего лишь предмет. Самое неприятное, что и Король Ольх к ней относится соответствующе. Цири ненавидела его, презирала, но почему? Да хотя бы за то, что он чуть не убил Кревана! Цирилла была уверена, что ведун остался жив, но вот что с ним произошло на самом деле? Этот вопрос, то и дело, мучал ведьмачку. Но куда больше девушку раздражало показное безразличие Короля, его цинизм. Эредин Бреакк Глас терпеливо ждал момента, когда можно будет совершить первые попытки продолжения линии Старшей Крови, но, судя по скептическому выражению на остроскулом бледном лице, эта перспектива у него вовсе не вызывала воодушевления. Когда-то он подарил ей веточку мирта… когда-то улыбался ей, весьма хищно и самовлюблённо, но улыбался… А теперь? Теперь он даже не считал необходимым с ней разговаривать. Креван говорил, что такую линию поведения выбирает тот, кто боится привязаться к своей жертве, боится увидеть в ней мыслящее и равное себе существо… Нужно бежать! В этом ведьмачка не сомневалась. Да, можно ждать, когда её спасёт Авалак’х, но такая тактика не казалась Цири правильной. От скольких преследователей она успела убежать за свою недолгую, но весьма насыщенную событиями, жизнь? Она убегала и от Кагыра, и от прочих людей императора Нильфгаарда, одно время успешно скрывалась от Вильгефорца, да и в прошлом уже раз ей удалось сбежать от Гласа, а вместе с этим, и от всего Народа Ольх, что фанатично преследовал цели по продолжению линии Лары Доррен. Если удавалось и прежде, почему бы ей не сбежать и в этот раз? Вот только нужно усыпить бдительность Эредина… нужно продолжать симулировать недомогание, а пока обзавестись всеми необходимыми средствами для побега. Ей бы добраться хотя бы до единорогов, а там уже мудрые существа должны помочь ей… лишь бы до них добраться, вырваться из заклятого дворца! Тонкий слух ведьмачки шустро ухватил звуки тяжёлых мужских шагов за дверью, девушка юркнула быстрее под пуховое одеяло, натянув его почти до носа, и откинула голову как можно сильнее на подушки, изображая головную боль и сложности с фокусировкой взгляда. Судя по звукам, Глас решил навестить ведьмачку не в одиночестве.***
Карантир в этот день был необычайно весел и общителен, ему удалось отыскать весьма и весьма полезные фолианты на стеллажах подземного хранилища. Только сейчас Навигатор наконец-то смог разобраться с тем, как ведуны умудрялись наводить сны на своих жертв, вызывая при этом устойчивую эмоциональную связь с объектом воздействия. Это оказалось в теории даже проще, чем он ожидал, главное, чтобы и практика была успешной. Чародей с улыбкой взглянул в зелёные глаза Эредина, пытаясь прочитать тени эмоций короля. Определённо, за спокойствием и хладнокровием Гласа скрывалась почти незаметная взвинченность. Ведьмачка уже больше недели демонстрировала неутешительные симптомы сотрясения мозга, и день ото дня ей не становилось легче. Это не могло не вызывать вопросов, даже у терпеливого короля Народа Ольх. Догадки тлели в разуме правителя, но монарх не спешил с выводами, нужно было всё проверить, прежде чем делать выводы. — Вот она, — равнодушно продекларировал Глас, даже не взглянув на Цириллу. Карантир хищно ухмыльнулся, достал хлопковые белые перчатки и начал приготовления к осмотру. Ласточка его побаивалась, каждое движение эльфа казалось ей излишне резким, опасным. В лазурных глазах мужчины застыли льдинки — жёсткие и колючие. Карантир и сам не скрывал того, что бывшая любовница его отца — последняя, кого бы он был рад видеть сегодня. Их презрение друг к другу было практически взаимным, Цири презирала чародея за то, что он не заступился за Кревана, не бросился его защищать от гнева Гласа, презирать же Ласточку причин у Карантира было куда больше… — Посмотри на меня. — скомандовал эльф. Цири пыталась сохранить взгляд расфокусированным. Образ чародея поплыл, веки слезились. Пока что у неё получалось. Карантир брезгливо, словно трогал не девушку, а пищевые отходы высокого срока давности, бесцеремонно наклонил голову ведьмачки вперёд, осмотрел место удара: — Ай-ай! — Цири весьма правдоподобно застонала от мнимой боли. «Она симулирует. Всё с ней в порядке, Эредин. Я просканировал, вполне себе здоровая кобылка» — мысленно отметил чародей. «Я догадывался» Цири взволнованно наблюдала за тем, как взгляд короля вдруг становится тяжёлым, как он отворачивается, смотрит задумчиво вдаль. К добру ли? — Мда. Тяжелый случай, однако, — прервал тишину Навигатор. — Девушка весьма крепко приложилась головой, серьёзная травма. — Насколько? — Повреждены некоторые доли мозга, весьма важные. Zirael, произнеси фразу: «Ghoul y badraigh mal an cuach». — Карантир ухмыльнулся, фраза на ellilon была весьма провокационной и пошлой. Ведьмачка замерла, видно, пытаясь приноровиться и хотя бы разобрать перевод весьма запутанной игры слов, медленно, и коверкая некоторые моменты, она всё-таки смогла повторить. Глас всё так же безучастно смотрел в окно, и тяжело вздыхал. Неужели так за неё переживает? — Как видишь, повреждён и речевой центр. Она с трудом разговаривает. — Ты понимаешь, что сказала только что? — обеспокоенно поинтересовался Глас, дыша ещё тяжелее и чаще. — Нет… — Что и следовало ожидать, мозг девочки не может соотнести смысл со звучанием… Так, не будем заострять на этом внимание. Zireael, улыбнись, я должен посмотреть как работают лицевые мышцы. Цири умудрилась-таки выдавить из себя некое подобие улыбки, достаточно слабой и усталой, чтобы и дальше казаться серьёзно больной. — Лицевой нерв зажало. Вот тут, рядом со шрамом. — прошептал Карантир, еле шевеля губами. — Где? — Эредин как-то странно дышал, словно кислорода ему катастрофически не хватало. — А, вижу. Кошмар. Цирилла прикоснулась к щеке, пытаясь нащупать хоть какие-то признаки проблем с лицом. А ведь в комнате не было ни одного зеркала, их предусмотрительно убрали, видно, боясь, что ведьмачка решит наложить на себя руки. — Я ничего не чувствую! — Значит, момент, когда можно было тебя исцелить, уже упущен. Печально. — Можно ли с этим что-то сделать? Чтобы хотя бы выглядело чуть получше? — поинтересовался Глас. — Можно, но тогда кожа лица с левой стороны обвиснет, это неизбежно. — Значит, придётся работать с тем, что есть. Можно ведь перевернуть на живот? — Конечно можно. Зачатию это не помешает, — пожал плечами Карантир, его и вовсе не интересовала дальнейшая участь ведьмачки. — Но это не самая большая проблема, из-за повреждения мозга девочка может впадать в неистовство; кусаться, брыкаться, царапаться, в эти периоды я советую вкалывать по два кубика успокоительного средства и привязывать к кровати, чтобы девочка не навредила сама себе. Кстати, подобные случаи уже имели место быть? — Пока что вроде нет. — Значит, пока стадия ремиссии. Но на всякий случай, я бы советовал её приковывать к постели, не давать выходить из комнаты, минимизировать контакт с посторонними людьми, чтобы не провоцировать буйство. — Спасибо, Карантир. Ты очень помог, — заметил Эредин, сжимая губы в тонкую полоску. — Рад стараться, Ваше Величество.***
Эредин отпустил чародея, кивнув головой на дверь. Тот напоследок ухмыльнулся чуть заметно и покинул комнату. Король задумчиво глядел ему вслед, затем повернул голову к Цирилле и успел заметить испуг в её глазах прежде, чем они стали расфокусированными и стеклянными. — Что же мне делать с тобой, Цири? — король прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Всё это время я стараюсь быть с тобой обходительным, не даю нагрузки, не принуждаю к исполнению долга. Всё жду, когда тебе станет лучше, а оказалось, что зря. — У меня нет перед тобой никакого долга, — ответила девушка, тщательно подмешивая слабость в свой голосок. В целом, ничего не поменялось. Что при первом посещении Тир на Лиа, что сейчас, она огрызается при упоминании о её обязательствах. Противная наглая девчонка, считающая, что её способности принадлежат ей одной. И ей хватает смелости не только хамить, а еще и притворяться при этом больной. К большому сожалению, Глас не обладал таким безграничным терпением, как Авалак'х, и подобные выходки не собирался сносить. — Есть, еще и какой, — король оставался спокойным и непреклонным. — Как ты сама слышала, твой недуг не помешает его выполнению. Я думаю, уже сегодня мы сможем проверить это. Цирилла замотала головой, забыв о том, что этот жест должен был вызывать у неё боль и головокружение. Эредин улыбнулся ей снисходительно и мягко — так, как это полагается делать тем, кто заболел. — Голова уже не кружится? — участливо спросил он, на что Zireael недовольно буркнула «Кружится». И король вел дальше: — Это может предшествовать более серьезным проявлениям твоего недомогании. Я думаю, есть смысл привязать тебя, как и говорил Карантир. — Отстань от меня, — простонала Цири и спрятала руки под одеяло, подтянула к груди коленки и повернулась на бок, думая, что таким образом убережет свои конечности от перспективы связывания. — Знаешь, что бы я сделал, если бы какая-нибудь женщина Aen Elle сказала мне — королю «Отстань от меня»? — Эредин присел на кровать, с презрением оглядывая щуплую фигурку пленницы. Та лежала тихонько и некоторое время не отзывалась. И только потом изрекла догадку: — Наверное, что-то страшное. — Ты права. Умеешь думать, если захочешь, — произнес он. — Но тогда я не понимаю, откуда в тебе столько смелости дерзить мне. Думаешь, что с тобой я буду более обходителен, чем с эльфкой? По телу Ласточки прошла мелкая дрожь, когда эльф коснулся её плеча — костлявого и совсем неприятного на ощупь. Эредин лишь сжал пальцы сильнее, чтобы в полной мере ощутить бедность её плоти. Такая жалкая, такая хрупкая... — Я нужна тебе, — совсем тихо сказала она и повела плечом, чтобы избавиться от его руки. Наивная. Но король всё же согласился с этим: — Нужна. И не только мне. Но, поверь, вариантов, как тебя использовать, существует множество. Некоторые из них очень опасны для тебя. Но я придерживаюсь того варианта, что несет минимальные риски. Ты понимаешь это, Zireael? Ответа он так и не услышал. Теперь уже не осталось никаких сомнений, что с головой у Ласточки всё нормально, а значит её молчание может быть только согласием. Эредин не стал продолжать эту тему, а перешел к конкретным вопросам: — Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили ванну. Затем мы сделаем это здесь, в этой комнате, тебе будет проще в относительно знакомой обстановке. И надеюсь, тебе хватит ума прекратить этот цирк с недомоганием. — Это не цирк, — жалко шепнула она, забыв, что притворяется глухой. — Конечно, — хмыкнул Эредин и вышел с комнаты, оставив Zireael в одиночестве. *** Мытье Цири он поручил двум молодым эльфкам, которых лично отбирал для служения в его дворце. Эредин возжелал присутствовать во время процесса, потому что не хотел надолго оставлять свой трофей с прислугой. В последнее время он заново учился доверять окружающим, и ему давалось это нелегко. Будет лучше, если Ласточка всё время будет под присмотром. Служанки помогли снять с неё простое хлопковое платьице и, придерживая за руки, помогли войти в широкую ванную, наполненную горячей водой. Эльф прислонился к теплой каменной стене и наблюдал, как девчонку готовят к соитию. Да, именно так он называл мероприятие, которое произойдет сегодня. Они не будут ждать ночи, сделают это сразу после купания. — Тебе обязательно смотреть? — бросила Цири. Густой пар делал её тоненькую фигурку размытой, окутанной мягкой полупрозрачной вуалью. Её волосы мгновенно начали завиваться в горячем влажном воздухе, придавая этому образу детской шаловливости. Zireael действительно напоминала ребенка с её едва обозначившимися грудями, увенчанными двумя маленькими розовыми сосками, и с забавным клочком светлых волос между ног. — Обязательно. За тобой глаз да глаз нужен, — ответил король, внимательно прислушиваясь к реакциям своего тела. Девчонка фыркнула и опустилась в воду по самую шею. Не удивительно, что в Ауберона ничего не получилось. Занятно, что получилось у Авалак'ха. Одна из служанок наклонила голову Цири назад, опустив её волосы в воду, после чего та и вовсе стала напоминать мокрого облезлого котенка. Эльфки намылили ей голову, подняли с воды, тщательно отерли мочалкой тело, особое внимание уделив промежности. — Ай, — коротко прошипела Цири и тут же увернулась, — в задницу обязательно лезть? Для выполнения долга её тоже придется использовать? Эредин криво ухмыльнулся. Эльфки недовольно переглянулись между собой. Девчонка умиляла и вызывала отвращение одновременно. Но ответил он весьма спокойно, не смотря на вопиющую дерзость гостьи: — Я смотрю, тебе и рот не помешало бы намылить. Видно, Креван не объяснил тебе, какие отверстия используются для выполнения долга? Наверное, грузил одной чепухой твою пустую голову. — Заткнись! Не смей говорить о нем! Это было сказано зря. Цири и сама это быстро поняла. Если еще секунду назад Эредин относился к ситуации с весельем, то теперь в голову ударила настоящая ярость. Не говоря ни слова, он оттолкнулся плечом от стены и направился прямо к ванне. Эльфки разбежались в стороны, Ласточка быстро опустилась в воду и попыталась отплыть подальше. Но не успела. Эльф схватил её за волосы и резко окунул под воду с головой. Вокруг разлетелись брызги, служанки отпрянули еще дальше. Рубаха Эредина мгновенно стала мокрой, но его самого это мало беспокоило. Девчонка неистово брыкалась, хваталась руками за цепкие пальцы эльфа. Он продержал её под водой совсем недолго, ибо помнил, не смотря на гнев, что не должен ей серьезно навредить. И тогда король потянул девчонку вверх, позволив вдохнуть спасительного воздуха. — Еще раз откроешь свой прелестный грязный ротик, и мне придется закрыть его не менее грязным способом, — дыхание Эредина немного сбилось. Zireael кашляла, плевалась водой. — А затем переиметь тебя во все предназначенные и непредназначенные для этого отверстия. — Ваше Величество, нам уйти? — пискнула одна из оторопелых служанок. — Нет, — рыкнул повелитель, а затем снова обратился к девчонке, которую продолжал удерживать за волосы: — но мы же оба не хотим этого, правда? Титул обязывает меня к королевским манерам, и, видят Боги, я не собирался брать тебя, как животное, коим ты и являешься. Поэтому, будь добра, не провоцируй меня. Кажется, в этот раз Цири послушалась. И хорошо, потому что следующая её выходка могла, действительно, закончится плохо. Эредин отпустил Ласточку и велел эльфкам домыть и доставить к нему в покои. Надо же, он сначала даже беспокоился, чтобы всё произошло на привычной для Цириллы кровати. Больше таких намерений у короля не было. Он сделает так, как нравится ему. У себя в покоях король бросил на пол мокрую рубаху, распахнул окно пошире, чтобы заманить свежий воздух. Он задумался над тем, как Лис качественно промыл мозги Ласточке. Даже сейчас она бросается на амбразуру, чтобы защищать чертового предателя. Нельзя сказать, что для его планов нужна благосклонность Цири — он чудесно обойдется и без неё. Однако его задевал сам факт, что Кревану удалось настроить её против него — законного представителя интересов Aen Elle. А ведь когда-то Эредин нравился этой глупой dh'oine, но не поступил так низко, как Авалак'х, не сбежал с ней, чтобы реализовать свои личные амбиции. Тогда еще Гласа не связывали обязанности короля, на кону лишь стояло наследие Aen Elle, на которое позже наплевал Креван. Zireael привели к нему уже одетую. Пепельные волосы еще не успели высохнуть, и они свободно рассыпались по плечам. Локоны причесали так, чтобы они закрывали уродливый шрам, словно это могло скрасить общее впечатление от нескладной круглолицей девчонки. Конечно, какие-то черты Цири унаследовала от Лары, например, большие зеленые глаза и даже высокие острые скулы проглядывались под бледной кожей. Вся эта сомнительная красота предстала перед Эредином, дрожа, как осиновый лист. Он кивнул ей головой на кровать. Но Ласточка задержалась на мгновение, скользнув взглядом по королю, обнаженному по пояс. Румянец появился на её щеках, и эльф в который раз подумал, до чего же похотливы эти люди. Души, унижай её, а она все равно испытывает восторг при виде обнаженного эльфа. Хотел бы Эредин обладать такой же возбуждаемостью. Цирилла забралась на кровать, легла на подушку и вытянула руки вдоль тела, словно оловянный солдатик. Кажется, ему удалось немного вправить ей мозги на место. Но проблема в том, что король ни капли не хотел её. Он вспоминал, когда в последний раз делал это с человеческой самкой, и что испытывал при этом. Стоит ли считать Аварит таковой? И да, и нет, но с ведьмой ощущения были необычными, безумно острыми и настолько дикими, что Эредин до сих пор невероятно возбуждался при одном только воспоминании о той ночи. Еще раньше были обыкновенные кметки. Будучи солдатом, он брал их сразу после боя, и возбуждение, вызванное кровью и убийствами, само собой перерождалось в похоть. Глас даже не задумывался, как это происходит. Он просто избавлялся от мешающих элементов доспеха, часто даже не снимал латных перчаток и просто валил скулящую девку на землю, чтобы погрузиться в её горячее, по-человечьи мягкое тело. Что же, организовать подобные условия сейчас не представлялось возможным. Придется справляться без эмоциональных стимуляторов. Тогда Эредин решил просто выпить вина и после хорошего глотка сел в кресло. Ласточка продолжала лежать на месте, ничего не понимая. — Готовь себя, — вдруг произнес он, даже не глядя на неё. — Как готовить? — донесся недоуменный голосок девчонки. Эредин тяжело вздохнул, сделал еще глоток и раздраженно разъяснил: — Ручками, Zireael, ручками. Я не собираюсь заниматься с тобой прелюдиями. Но, боюсь, если возьму тебя сразу, то будет дискомфортно мне и крайне больно тебе. Цири хотела было открыть рот, чтобы сказать что-то язвительное, но вовремя одумалась. Некоторое время она не делала ничего, но потом всё же коснулась тонкими пальчиками своей груди. Это вызвало некое смущение у Ласточки, и она быстро проверила, не смотрит ли король на нее. Но Эредин смотрел в окно, наблюдая за ней только боковым зрением. Она не могла этого знать и, вздохнув, опять опустила голову на подушку, продолжила ласкать себя через ткань платья. Чуть погодя Zireael подтянула к себе босые ступни, согнув ноги в коленях. Легкое тоненькое платье скользнуло вниз по бедрам. Сначала девчонка колебалась, но все же опустила одну руку ниже. Осторожно Цири приподняла платье чуть выше, коленки заметно дрожали. Она не решалась дотронуться к себе, определенно считая, что Эредин склоняет её к извращениям. Но это лучшее, что он мог ей предложить. И вот она несмело накрыла ладошкой лобок, попробовала пальцами легкие нехитрые движения. Эредин отвернулся от окна. Ласточка закрыла глаза, думая, что тот всё также отвлечен на прекрасные вечерние пейзажи. Король должен был признать, что смотреть на девчонку было не так и скучно. Она прикусила губу, ускорила ритм, другую руку запустила под платье, чтобы усилить удовольствие через ласки груди. Что-то было увлекательное в этой картине. Он никогда не просил любовниц делать подобные вещи, поэтому и наблюдателем ему никогда не приходилось быть. Глядеть на процесс чужого самоудовлетворения оказалось забавным, хоть и немного грязным опытом, и это даже нашло свой возбуждающий отклик в сознании короля. Zireael резко распахнула глаза, когда услышала звук приближающихся шагов. Скудно покрытые смазкой пальчики так и замерли и на месте. Эльф присел у её головы, расшнуровал мягкие хлопковые штаны и притянул Ласточку к себе. — Я не хочу, — тут же предупредила она, будто это могло на что-то повлиять. — Я тоже, — бесстрастно повторил за ней Эредин и взял в руку едва возбудившуюся плоть, чтобы направить девчонке в рот. К большому удивлению Цири не воспротивилась. Она застыла всем телом, глядя вверх на эльфа огромными испуганными глазами. В таких случаях, по крайней мере с молодыми эльфками, помогали нежные прикосновения к волосам. Но с Ласточкой не работали обычные методы, она то ли не умела, то ли не хотела это делать. Пухлые губы слабо и бессмысленно обхватили его член, и это не шло ни в какое сравнение, как это делали некоторые рабыни, желающие добиться расположения повелителя. — Чуть крепче, — попросил Эредин. Даже возбудившись всего на половину, он уже заполнил полностью её рот. Это смотрелось весьма красиво. У девчонки невероятно покраснели и щеки, и губы, и король осторожно толкнулся дальше, глядя, как его медленно растущая в размерах плоть скрывается во рту испуганной девчонки. Она сразу же дернулась, подавляя непрошеный рвотный рефлекс. Ручонка взметнулась к губам, обхватывая член у основания, чтобы освободить от него рот. Цири опять закашлялась, отвернулась прочь. Но игрушку из ладони не выпустила. — Давай еще, — велел король, снова дыша неровно и сбивчиво. — Пробуй сама. Цири активно закачала головой, удерживая эльфа на безопасном расстоянии от себя. — Не думай, просто делай, — Эредин погладил её по горячей щеке. — Не останавливайся, ласкай себя. Непокорная Ласточка всё таки поддалась, продолжила касаться себя между ног, сделала несколько несмелых движений сжатым кулачком. И опять остановилась, не зная, что делать дальше. Но это уже не имело принципиального значения — неумелые прикосновения Zireael таки сделали своё дело. Он мягко убрал от себя её маленькую ручку, встал с кровати, чтобы приспустить штаны и занять своё место между раскинутых девичьих ног. Цири встретила его внимательным сосредоточенным взглядом, вся готовая исполнять свой долг. Эльф не сдержал довольной мрачной улыбки. — Больно, — сразу сказала она, едва Эредин вошел в неё на треть. — Врешь. Её тело принимало эльфа со слабым, едва уловимым сопротивлением. Он знал наверняка, что особо болезненных ощущений девчонка не испытывает. Кто-то шустрый уже постарался, чтобы так было. Не жалея Ласточку ничуть, он вошел в неё до предела. И ему понравилось. В ней было также тепло, как и лоне любой из тех эльфок, что лежали на этой кровати. И что довольно приятно, в ней было тесно. Молодые людские самочки как раз могли похвалиться узким, коротким по эльфским меркам влагалищем. Цири не была исключением, хоть и скривилась, будто вкусив кислый лимон. Ничего, скоро привыкнет. Эредин выставил сильные руки по обе стороны от её головы, перенес на них не шуточный для Zireael вес и начал свою работу. Та лежала безучастно, как-то удивленно открыв при этом рот. — Что? — король сделал несколько пробных толчков. — Ты красивый, — смущенно созналась она. Он не мог сказать то же самое о ней. Хотя ему давно никто не говорил таких простых приятных слов. Ласточка, как всегда, была предельно искренняя — и в ярости, и в симпатии. Но эльф промолчал, так и не отреагировав на комплимент. Эредин не был известным знатоком женских душ, и мог ошибаться. Что мешает Цири немного подлизаться, чтобы избежать грубого отношения к себе? Солнце полностью скрылось за горизонтом, и необъятные покои короля погрузились в мягкий полумрак. Пока король занят работой, прислуга не войдет сюда, чтобы зажечь свечи. Здесь будет темно, и так даже лучше — не бросается в глаза уродство на лице Zireael. Он не собирался затягивать процесс до рассвета, поэтому ускорился, стал двигаться в своем любимом резком темпе. Цири, что до этого лежала спокойно и не раздражала, вдруг начала ныть: — Не так глубоко. Эредин остановился. Черт его знает, можно ли навредить девчонке, если брать её именно так? Нередко он и для эльфок был слишком крупным, что уже говорить о костлявой малолетней dh'oine? Недовольный король отвел бедра назад и применил другой угол проникновения — более щадящий для Ласточки, но менее приятный для него самого. — Сколько раз тебя трахал Креван, что тебе до сих пор больно? — Один, — тут же соврала девчонка. Её тело сразу же ощутимо напряглось, стоило имени предателя прозвучать в комнате. — Врешь, — в который раз обрубил эльф. Он уже начал сомневаться, что Zireael может быть с ним честна. Если он не собирался поломать девчонку, то лучше было о Лисе молчать. И вместо того, чтобы оставаться сдержанным, король снова испытал ярость — такую же неконтролируемую, как это было в ванной. Он вдруг понял, что занимается ерундой. Подтянул бедра Zireael к себе, отчего та резко съехала по подушке вниз. Широкой ладони Эредина как раз хватило, чтобы надежно обхватить под коленом её худенькую ногу и прижать к груди. Другую руку он запустил ей под плечи, чтобы мелкую девчонку не бросало по кровати вверх-вниз. Zireael испуганно наблюдала за его действиями. Больше всего король терпеть не мог лукавства и лжи. А еще он страстно ненавидел тех, кто пытался водить его за нос. Однако Ласточку ненавидеть не получалось — она обычная глупышка, которую всегда хотел использовать кто-то более смышленый. Но дерзость и хамство этой девчонки не позволяли обходиться с ней мягко и осторожно. Поэтому Эредин не стал жалеть её, когда проник в хрупкое тело в следующий раз. Zireael коротко вскрикнула, её ладошки взметнулись к плечам Эредина. Она царапнула его, словно дикая кошка, вскрикнула ещё раз. Но король двигался в ней всё быстрее, вынуждая кричать всё громче. Ему не было дело до того, боль или наслаждение заставляют девчонку извиваться, кричать и царапать его ногтями. Он лишь прижал её плечом, превратив крики в приглушенный скулеж. Он так и не раздел её, и не собирался это делать. Тонкое хлопковое платье задралось до талии, оставляя преграду между плоским животом ведьмачки и крепким торсом эльфа, между мягкой грудью Цири и сухими мышцами Эредина. Ему не нужно было ощущать шелковистость её кожи, запах свежевымытого горячего тела. Он не собирался впитывать в себя её пот, её чувства. Важен был только сам акт сношения, и он проходил как и надо — стремительно и приятно для эльфа, чтобы тот быстро пришел к финалу. — Остановись, пожалуйста, — вдруг жалобно всхлипнула она — аккурат в тот момент, когда король почувствовал приближение долгожданной разрядки. — Мне, правда, больно. Эредин невероятно разозлился, но прекратил движения. Его сердце колотилось в груди, раззадоренное бешеным темпом и получаемым удовольствием. Но так он, действительно, мог нанести ей увечья. Возможные разрывы им точно не нужны. Лениво толкаться в тесную маленькую Zireael было очень приятно, но не достаточно приятно, чтобы наградить её порцией семени. Тяжело дыша, он немного отстранился, заглянул в её взволнованное румяное лицо. В комнате уже стало совсем темно, он почти не видел её широко распахнутых глаз, не видел, сколько всего противоречивого плескается в их зеленых глубинах. И Эредин попробовал снова — медленнее и мягче, чувствуя как безвозвратно упустил момент назревающего финала. Это раздражало, если не злило. Ему захотелось выместить на ней досаду, но единственный способ это сделать мог оказаться травматическим для ведьмачки. И тогда её лицо начало бледнеть, становясь чуть привлекательнее. На подушке появился отблеск красных локонов, а потом Ласточка снова стала такой, как была — пепельноволосой и румяной. Но странное видение так и застыло перед глазами. Эредин вовсе остановился. Цири, кажется, совсем растерялась, не понимала, почему король смотрит на неё так внимательно, и что за этим последует. Эредин отпустил её дрожащие ноги, взял пальцами за подбородок и развернул лицом к последнему свету уходящего дня. Зеленые глаза вдруг сверкнули янтарем. Ласточка вздрогнула, когда услышала над ухом странный тихий смех. Если король полагал, что ночь, проведенная с Аварит и Карантиром, останется просто невероятным безумным воспоминанием, то он ошибался. Эредин оказался глупцом. Демонические силы, если приходят на помощь нуждающимся, то позже не исчезают просто так. До чего нужно быть наивным, веря, что обладание ведьмой не станет чем-то более опасным, чем захватывающее сексуальное приключение. — Что? — испуганно спросила Ласточка. И одно короткое слово прозвучало двумя разными тембрами: свойственным Цири, низковатым в начале и звонким, как у Аварит, в конце. Эредин не был уверен, что не сходит с ума. Слишком уж реалистичными были галлюцинации, теперь даже и звуковые. На лице Zireael больше не происходило изменений, но он был готов увидеть их в любой момент. Нет, он хотел их увидеть. Снова стал двигаться, не позволяя ведьмачке отвернуться от бледного сумеречного света. Он буквально прикипел к ней взглядом, ожидая, когда очередной толчок заставит её скривиться и проявить снова демоническое сходство с наложницей Карантира. И он добился своего. Увидел, как девчонка прикусила непривычно пухлую губу — совсем, как это делала Сорока, изнеможенная в объятиях двух эльфов одновременно. Эредин засмеялся снова. Ему стало так легко... Это напомнило ему, как чудовищно прекрасно — не знать условностей, не испытывать ничего, кроме чистой похоти. И он наклонился к своей Ласточке, поцеловал в открытые от удивления губы. Он забыл, кому они принадлежат на самом деле. Да и это не было особенно важным. Она обняла его руками. Или не она? Король чувствовал прикосновения к своей спине: робкие и осторожные, потом прибавлялись другие — ощутимые и смелые. Ласточка дышала часто под ним, едва снося вес эльфа. То обвивала ноги вокруг него, то обессиленно раскидывала их в стороны. И губы её становились податливее, язык — мягким и уступчивым. Она приподнимала бедра навстречу его движениям, путалась руками в длинных черных волосах, чтобы потом взволнованно притихнуть, спрятать лицо в изгибе его шеи. Быстрые сильные толчки по-прежнему доставляли ей боль, но она больше не просила его остановиться. Уже совсем скоро Эредин осознал, что не сможет сдержать себя, что наполнит горячим семенем это невесомое тельце, кому бы оно не принадлежало. Он изливался в неё тяжелыми толчками, опустошающе, дольше обычного, переживая раз за разом невероятные сладкие судороги. Больше не смотрел на неё, закрыл глаза, предпочитая даже не знать, кто глядит на него из-под полуопущенных век. Он просто скатился с неё, сразу притянул к себе. И прежде, чем сдаться собственной усталости, заключил в объятия существо, над которым имел власть, и которое имело неограниченную власть над ним самим.