Служанка из Зазеркалья

Демон — совершенное в понимании высшей чёрной магии, существо. Демон есть сама магия; магия древняя, тёмная и опасная. Демона невозможно проклясть, просто потому, что все демоны прокляты. Они прокляты одним лишь фактом своего рождения из непостижимости Хаоса, из ничего, из глубокой и бескрайней бездны, чью суть не сможет понять ни одно смертное, живое существо. Демоны стоят за пределами понимания жизни и смерти, просто потому, что та тьма, что дарует им силу, бесконечна, неиссякаема, первородна. Эта тьма зародилась вне понятий времени и пространства, просто потому, что вне её не было ничего и в ней существовало одновременно всё, что есть, было и будет. Но что же такое, быть демоном, облечённым, скованным, захваченным в плен тленной плоти? Как не забыть при этом, кто ты есть и откуда пришла? Как не забыть о том, что всё твоё существо по сути своей не имеет границ, не имеет условностей? Ответ на эти вопросы был лишь одним. Развитие. Стремление к совершенству. Стремление к неиссякаемой, безграничной, немыслимой свободе любыми путями, путями стоящими за пределами понимания Добра и Зла. Разве могут быть какие-либо моральные ограничения на том существе, что обречено быть дитём Преисподней? Определённо, нет. Но как ни старалась Аварит отринуть все те цепи, что сковывали каждый прожитый день её по рукам и ногам, она лишь крепче убеждалась, что партия заведомо проигрышна. Нет, теперь вовсе не магическое мастерство Карантира заставляло её принадлежать ему. Вернее, не оно были истинной причиной её рабства, её служения Навигатору. Цепи, что сковали демонессу, были куда древнее и куда могущественнее любых премудростей чародея, и имя им было — любовь. Любовь. Столь пошло употребляемое по поводу и без оного в трудах поэтов, художников, писателей, ловеласов, торговцев телесным удовольствием, слово. Столь истёртое молью, погребённое под слоями пыли и сверху приукрашенное долей вульгарных блёсток, понятие. Это понятие ныне и вовсе утратило смысл, изгадилось, протухло, пожухло. Что может быть пошлее и глупее, чем прямо сказать «Я тебя люблю»? Куда приличнее и честнее говорить: «Я тебя хочу», «Я тобой желаю обладать», «Я мечтаю тебя контролировать», «Я пытаюсь тебя обмануть», но все почему-то по-прежнему кричат о любви в случаях, когда её нет и в помине. И в тот момент, когда наконец-то нечто неизведанное, необузданное, неукротимое охватывает разум двух, руша все планы, тех существ, кем бы они ни были, нет ни единого пути, вместо того, чтобы произнести пресловутое: «Я тебя люблю». Но, по правде говоря, так ли любовь благостна, так чиста, коей её хотят видеть философы? Нет. Определённо, нет. Не для Аварит. Её любовь горька, мучительна, опасна. Нет, это чувство не давало крылья, оно лишь множило оковы. Да, Карантир сделал весьма хитроумный шаг, когда поставил на неё «клеймо», ведь в теле, подчинённой этой древней магии, не могла родиться свобода. И Аварит прекрасно понимала, что единственный путь освободиться — умереть. Подставить себя под клинок любого мало-мальски шустрого воина, любого, кроме Карантира. Да хоть даже от рук Эредина! Она сотни раз могла бы умереть, освободившись от гнёта Навигатора. И в то же время не могла бы… потому что не мыслила существования вне его тихого присутствия рядом. «Соблазни короля, заставь его возжелать тебя» — то и дело, шептал ей внутренний голос. Каждый день. Каждую неделю. Из месяца в месяц. И она, как бы не пыталась заглушить этот зов, всё-таки поступала так, как он хотел, запуская новые линии вероятности развития событий. Быть может, Его Величество сможет её освободить из цепких лап Карантира? Может. Но сможет ли она сама отринуть ту какофонию чувств, ту глубину взаимопроникновения сознаний, что возникла между ними, ту искрящуюся удовольствием боль, что доставляла жизнь рядом с её господином? В этом Аварит была не уверена. Но она знала только одно. Истинный путь к свободе — совершенство. Совершенство в мельчайших деталях овладения собственной мощью, познания собственной истинной сути. Всё земное, всё человеческое, всё, что свойственно смертным, должно умереть в ней, раствориться, исчезнуть, и только тогда, возможно, она обретёт путь вне проклятой, всемогущественной, совершенно безумной любви к Карантиру. И Аварит старалась. Старалась с каждым днём постигать хоть на каплю больше, становиться хоть на долю совершеннее. Она не меньше, чем сам Карантир, была охвачена стремлением познать высшие тайны магии. Но, в отличие от эльфа, она стремилась к самым запретным, самым тёмным, самым гнетущим её проявлениям. Не удивительно, что Навигатор был счастлив видеть, как его подопечная проводит свободное время не в глупой праздности, а в оттачивании мастерства. В этом он замечал их сходство. А, возможно, помимо прочего, был горд, что заложил в своей девчонке зерно трудолюбия, чьи ростки резво пробивались над почвой повседневности. В то же время, ведьма читала и беспокойство в его мыслях, навязчивый страх оказаться слабее наложницы. Он не мог себе этого позволить, поэтому, чем больше Аварит работала над собой, тем чаще Карантир проводил время за тренировками. У него были почти все многочисленные труды и артефакты знающих, у неё — ключ к тайным знаниям, ценой вызова демонов и приношения в благодарность им жертв. Долгими вечерами, порой и ночами, Аварит с Карантиром пропадали в Ледяной зале, а то и вовсе в подземной части Тир на Лиа. Эльф неизменно брал с собой кучу томов Института, одеяло и подушки. Зачастую часы кропотливой работы проходили в тишине, прерываемой лишь заклятиями и заклинаниями, воззваниями к Силам. А затем, утомлённые энергетическим истощением, демоница и эльф, засыпали в объятиях друг друга, чтобы чуть позже, начать весь этот цикл заново.

***

Аварит сидела на тонкой парчовой подушечке, закрыв глаза и концентрируясь на потоках тёмной энергии, что поднималась из-под земли, охватывала её ноги, торс, руки, голову. Энергию нужно было направлять, умело используя. Качество визуализации для высокого уровня реализации магического потенциала должно достигать совершенства. Вот не менее дюжины яблок, расположенных по кругу, вздымаются вверх на высоту около метра над землёй, вот их касается сила Хаоса, сначала не рушит, проникает в их суть, в каждую клеточку, в каждый атом. И вот ровно половина каждого яблока разлетается пеплом, оставляя после себя идеально-ровную, живую, незатронутую влиянием мрака, половину. Кусочки фруктов медленно опускаются на землю, не производя касанием с поверхностью пола ни единого звука. Аварит, радостно улыбаясь, соединяет две половинки разных яблок и восхищается полученным результатом — они идеально сходятся по шву, и яблоко, будто становится снова цельным. — Красиво, — голос Навигатора над самым ухом ведьмы заставил вздрогнуть. Она-то думала, что он всё ещё упражняется с созданием ледяных стрел! — Спасибо. Я учусь… разделять цели воздействия. Мало ли, вдруг понадобится… — Аварит ещё не успела прийти в чувство после погружения в лёгкий транс. Голова немного кружилась. Ведьма мягко обхватила ладонями колено Навигатора и прижалась к телу мужчины головой. — Полезный навык. Пригодится в бою. — Карантир чуть наклонился, провёл прохладной рукой по рыжим локонам. Быстро же они отрастали! Видимо, его рукотворное снадобье для волос из яда кобры оказалось весьма действенным. — А у тебя как успехи? — Пока неплохо, но могло бы быть и лучше. — ведьма чмокнула господина в колено, выражая свою преданность. Какие-то вещи в их отношениях менялись, а какие-то оставались прежними. Карантир с тех пор, как они вернулись в Тир на Лиа после поимки Ласточки, больше не позволял себе оскорблять Аварит, стращать её, угрожать ей, но, как и раньше, они время от времени находили забаву в «жестоких играх» с верёвками, поркой и подчинением. И, как и было заведено, Аварит всегда занимала роль «нижней». Эти игры прекрасно позволяли снимать напряжение, расслабляться, наслаждаться друг другом, а ещё были своеобразным способом поностальгировать по былым временам. — Аварит… я должен тебе сказать одну очень спорную вещь. Просто прими то, что услышишь от меня, как факт. — Навигатор присел на соседнюю подушку, собирая напряжённым жестом тёмные волосы в пучок. Он редко так делал. Значит, речь шла действительно о чём-то крайне несвойственном ему. — Вероятно, однажды я пожалею о своём решении. Я сказал… я сказал Эредину, что был бы не против… если… — Если он будет пользоваться мной? — правая бровь Сороки изогнулась в вопросительном жесте. — Не совсем верно. Если… если он захочет, он может присоединиться к нам, вот что я ему предложил. Наверное, я — идиот. — Карантир горько усмехнулся, покусывая костяшки тонких пальцев. — Но мне показалось это правильным, если поступать логически. Боюсь, он стал в какой-то мере одержим тобой. Боюсь, что если подавлять его интерес, он только разгорится сильнее… и… а вдруг, тогда я тебя потеряю? Вдруг, он заберёт? Он ведь так привык получать всё, что только пожелает... В мгновение Аварит поняла, что видит перед собой не жестокого, могущественного чародея Aen Elle, не сурового мага и властного господина, а мальчишку, что больше всего на свете боится потерять любимую игрушку. Или не игрушку? Или нечто большее? Ведьма почувствовала щемящую боль в груди. Что же она за тварь такая?! Зачем сама заварила эту кашу? Зачем ей протекция, защита короля, если Навигатору так тяжело? Девушка не удержалась, подошла к мужу, прижалась к нему всем телом, найдя удобное местечко на островке подушки меж длинных ног эльфа. — Пожалуйста, только не переживай. Не волнуйся. Я всегда буду с тобой, любимый. — Врала она так отчаянно, что сама себе верила. В эту минуту она позабыла о своём коварном плане, о жажде собственной свободы, о желании отринуть власть чародея над собой. Сейчас она была искренна. И она снова пала до понятий человечности, разрушив черты истинного демонизма. В этот момент она была лишь земной женщиной, что желает оберегать и хранить своего мужчину. В этот момент, она не была демонессой, коей являлась по природе. Карантир сжал губы в полоску, до боли впился пальцами в плечи наложницы, сдерживая внутренний позыв завыть от отчаяния. Всё это пройдёт. Там, за стенами спальни, когда настанет время, он позабудет о жажде единоличного обладания, о ревности и о страхе потерять Аварит. Там он будет охвачен похотью, и не сможет, попросту не захочет думать ни о чём, кроме собственной страсти. И пусть одновременно Аварит овладевает Эредин, это принесёт Навигатору лишь больше эмоций, лишь больше плотского наслаждения. Девчонка была и будет только его. Их обвенчали боги. И никто, ни одно существо не сможет разрушить эту связь. Никогда. Даже сам Карантир не сможет. Не сможет и Аварит. И уж тем более, не удастся это сделать Гласу. Они связаны друг с другом. Навсегда.