Служанка из Зазеркалья

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Жаркий поцелуй Карантира и снова тишина. Аварит приходит в себя, оглядывается вокруг. Тихий шелест повседневной одежды чародея, доспехи ему более не нужны. В шёлке камзола и хлопковых брюках ему куда комфортнее, куда просторнее. Ведьма взволнованно провожает взглядом господина, когда тот поднимается с постели. Что его вынуждает собираться, как следует не отдохнув? Ревность? Чувство собственности? Ощущение необходимости возвращения Нагльфара в воды гавани Тир на Лиа? Аварит не может считать ответ в лазурных глазах, Навигатор снова закрылся. Лишь успевает мысленно спросить: «Всё хорошо, милый?» «Да. Мне нужно подышать свежим воздухом, проложить маршрут. Отдыхай, куколка» — она не чувствует в его голосе злобы, только усталость. Чародей плотно прикрывает дверь каюты, оставляя короля и наложницу наедине. Аварит приподнимается на локтях, поправляет разметавшиеся по подушке алые локоны. Удивительный сегодня день. Столько событий, столько происшествий. Безумно долгий день. А ведь прошло не больше пары часов с момента облавы на рабовладельческое судно. Колдунья цепляется взглядом за собственные пальцы, тонкие белые пальчики. Сгибает и разгибает фаланги, наблюдая за реакцией организма. Они функционируют исправно, хоть и с небольшой задержкой. По кромкам старой травмы проходят белёсые шрамики, не уродуя, но создавая впечатление искусственности пальцев. Всё тело Аварит кажется насмешкой над демонической сущностью: такая слабая, хрупкая, невесомая, такая маленькая, в сравнение с тем, с чем она является на самом деле. Почему Карантир ей дал такое тело? Боялся, что не сможет контролировать рабыню в облике эльфийки? Почему именно тело dhoine, да ещё и такой тщедушной? Сорока часто в последнее время задумывается об этом. Как бы ей хотелось обладать не только магическим потенциалом, но и внушительной физической силой… но, видно, не в этом воплощении ей выдастся такой шанс. Быть слабой и упоительно, и тревожно одновременно. Даже во время секса порой волны опасения за целостность тела охватывают её, не давая как следует расслабиться. Промежность саднит от грубых проникновений мужчин. Это пройдёт, стоит только добраться до заживляющих мазей. Пройдет. Только горечь о собственном смертном несовершенстве останется. Пусть будет. Так ей проще ощущать, что она жива. «Чувствую, значит существую. Мыслю, значит живу» — приходит на ум странная фраза, то ли подслушанная, то ли вычитанная где-либо, ей уже и не упомнить, откуда берутся такие идеи. Запоздало она обращает внимание на Эредина, на эльфийского короля, что лежит недвижимо, будто и вовсе умер. Только мерное движение груди мужчины говорит о том, что он дышит. Аварит наклоняется над правителем, перебирает чёрные шелковистые волосы в ладонях. Он так похож на Карантира! Похож даже внутренне, не только внешне. Порой она боится их спутать друг с другом. Что она чувствует к нему? Симпатию, интерес, желание. Но сейчас, помимо этих чувств появляется и новое. Сопереживание. Глас расслаблен, психическая защита чуть ослабилась после страстного контакта, и теперь ведьма видит куда больше, чем прежде. Она видит тонким зрением, как серая, грязная энергия охватила его ауру, создавая блоки и пробоины в астральном теле эльфа. Манящий свет в глазах короля почти померк, смешавшись с этой грязью. Нет, не их секс вызвал столь разительные перемены, он лишь их подчеркнул. Аварит не сложно догадаться, что душевное спокойствие Гласа было нарушено вовсе не ею, а Цириллой, что заставила неосторожным поведением мужчину чувствовать себя крайне прескверно. Жуткие смерти офирцев не очистили его разум, лишь больше загрязнили. Эльфы — светлые существа по своей природе, они не могут поглощать свободно негатив, как это удаётся демонам. Эредину нужно очищение, чтобы потоки позитивной силы наполнили его существо. Если Аварит попытается ему это объяснить, он не поймёт. Он слишком занят бытовыми проблемами королевства, чтобы обратить непосредственное внимание на самого себя. А что если? Ведьме вдруг приходит на ум крайне своеобразное решение проблем монарха. Наложница Карантира мягко прикасается к тонким губам Гласа, целует неспешно, осторожно, можно даже сказать, невинно. Её действия ныне не несут страсти, лишь нежность. И Эредин приоткрывает зелёные озёрца глаз, смотрит на ведьму с сомнением, непониманием, шепчет: — Я устал, Аварит. — Я всё сделаю сама, если позволите… — колдунья говорит так же тихо, как и король, не нарушая атмосферу приватности. Эредин задумчиво поглаживает ягодицы девушки, прижимает её ближе. Он действительно устал, действительно измотался. Это очевидно. Вполне возможно, боится и маленькой вероятности несостоятельности, ведь времени после предыдущего акта прошло не так много, чтобы организм полноценно восстановился. Он и знать не знает о задумке демоницы, наверняка полагает, что девушка хочет лишь новой порции вожделения. Ведь кто знает, когда ещё будет новая возможность побыть вместе? — Хорошо. — вдруг соглашается он, расстёгивая тяжёлый нагрудник, наплечники. Аварит помогает ему, снимая доспехи с длинных крепких ног эльфа. Как же он красив… что в доспехе, что без. Ведьма проводит пальчиками по напряжённым кубикам пресса, смакуя ощущения рельефа натренированных мышц. Наложница восхищённо улыбается, и по губам короля проходит тонкая ухмылка самодовольства. Внимание женщины бывает так лестно. Аварит спускается ниже, опускает голову на уровне паха Эредина, вдыхает мускусный аромат пота и семени. Её ничего не смущает, совсем. Даже то, что член воина покрыт липкими разводами загустевшей на воздухе смазки. Губами она обхватывает пока ещё мягкую плоть, медленно облизывает язычком головку, действует осторожно, чтобы не вызвать дискомфорт. Пару ласковых движений головой и колдунья вбирает член до яичек, утыкаясь носиком в лобок эльфа. Эредин громко вздыхает, убирает в сторону мешающие для просмотра упоительного действа алые пряди. Аварит встречается с ним взглядом: король улыбается плотоядно, довольно. Он жаждет продолжения игры. Член набухает, заметно твердеет, Аварит чуть отклоняет голову назад, плотно охватывая колечком губ ствол. Теперь можно действовать решительнее, она ладонью обхватывает основание, делает круговые движения рукой, синхронно движениям головы. В жарком плену ротика, ведьма совершает новые острые прикосновения язычком, будто дразня. То проходит вокруг уздечки, то проходит под тонкой кожицей крайней плоти, то задевает рельефную кромку головки. В этом главный секрет. Внешне кажется, что стимулирующие движения совершаются только головой и ладонями, но там, во рту идёт куда более усердная и замысловатая работа. Аварит будто случайно, внезапно проводит головкой по нёбу, затем по тыльной скользкой стороне язычка, затем резко вбирает плоть внутрь, обхватывая глоткой. Чуть закашливается, старается дышать через нос, чтобы не сбить хитрый ритм. Набирает полные лёгкие воздуха и снова опускается горлом на член, чуть сжимая гортань. Эредин не выдерживает пытки, утробно рычит, сминая в кулаке девичьи локоны. Вряд ли он до конца осознает, что именно она делает, как именно заставляет отдаваться волнам удовольствия. Мужчины редко понимают суть значительной разницы в технике минета, лишь могут понять, как им хорошо, а как не слишком приятно. И только хитрые наложницы знают маленькие секреты столь тонкого искусства, храня их даже друг от друга в тайне. Девушка так вдохновлённо усердствует, что лишь спустя время припоминает о том, какой была истинная цель соблазнения. Эредин, кажется, уже и позабыл совсем о том, что пора скорей возвращаться домой, в Тир на Лиа. Позабыл о том, что его дальнейших распоряжений ждут Всадники Дикой Охоты, о том, что его на палубе ждёт Карантир, вглядываясь придирчивым взглядом лазурных глаз в бескрайние просторы океана мира Aen Seidhe. Глас отдаётся совсем другим мотивам, более земным, более плотским. Сорока знает, воины будут ждать Короля Гона столько, сколько потребуется и даже тень недовольства не тронет их лица. Но всё-таки лучше поспешить. Ведьма забирается сверху, сначала просто невесомо присаживается на твёрдый живот короля. Нежно целует его шею, ключицы, подбородок. Касается пальчиками остреньких ушек, радуясь ощущению столь характерной особенности тела эльфа. Видимо жизнь в мире Ольх оставила свой отпечаток: круглые уши человеческих мужчин ей кажутся уродливыми, странными, малопривлекательными. Хотела бы и она иметь ушки как у эльфийки! Но природа оказалась суровой, не наградила столь интересным приобретением. Эредин сам приподнимает бёдра ведьмы, упираясь сильными ладонями в её ягодицы. Он жаждет продолжения интима. И Аварит не заставляет себя долго ждать, шустро направляет рукой крупную плоть эльфа в лоно. Король не даёт ей возможности привыкнуть к размеру, отталкивается от постели сам, входя до самого основания. Громкий стон, полуопущенные веки. Аварит нравится это зрелище, нравится видеть, какое впечатление производит на короля их сексуальная игра. Колдунья снова берёт инициативу на себя, двигается на члене то быстро, то осторожно, чуть отодвигая наступление эякуляции у мужчины. Король притягивает девушку властно за шею к себе, жадно целует, настойчиво проникая длинным языком в открытые уста. Аварит слышит голос Эредина в своей голове: «Я хочу, чтобы ты тоже кончила» — он говорит прямо, не ища замысловатых эпитетов. «У нас времени не так много» — Сорока пытается найти лазейку. Она и рада бы получить оргазм, но тогда она вряд ли сможет проделать тот трюк, что изначально собиралась. «У нас будет времени столько, сколько я сам захочу» — Глас не терпит компромиссов. Он — повелитель Народа Ольх и только он решает, когда двинется Нагльфар на родину. Аварит вопросительно приподнимает бровь, когда сама одну руку Эредина притягивает ближе к своей груди, а другую к вульве. Она не знает, какую реакцию вызовут столь нахальные инструкции к действию. Но Глас лишь довольно ухмыляется, мгновенно осознавая, каким образом быстрее доведёт любовницу до экстаза. Король тихонько щипает затвердевший сосок, тянет на себя за колечко алмазной серёжки. Сороке и больно, и сладко. Ведьма прикусывает нижнюю губу, задирая голову к потолку. Подушечки пальцев эльфа поглаживают мокрые нежные складки, безошибочно находят клитор, исследуют методы наиболее приятного воздействия. Ведь у каждой женщины свои особенности. «Чуть выше… не напрямую» — просит Аварит. Сейчас её тело столь чувствительно, что прямое воздействие на скопление нервов будет даже болезненным. Эредину не стоит повторять, он прекрасно понимает, как выполнить её просьбу. Секунда, две, три и Сорока поражённо вздыхает, король её удивляет умелостью. Да, Карантир прекрасно знает все как явные, так и скрытые методы доведения наложницы до оргазма, он легко читает её мысли, считывает ощущения и чувства, он изучил её лучше, чем, должно быть, самого себя. Но то, что и Эредин может безошибочно улавливать нужный ритм и угол стимуляции практически с первого раза, действительно вызывает неподдельное восхищение. — О…да… — стонет она вслух, не осознавая даже, насколько громко. Глас в ответ смеётся, радуясь произведённому эффекту. Пусть и другие слышат, чёрт с ними. Интересно, когда в последний раз он заботился об удовольствии партнёрши? Такие странные мысли пролетают роем в голове Аварит. Ей почему-то кажется, что это было давно. Может быть, конкуренция с Карантиром заставляет его желать ощутить экстаз чужой наложницы? Сорока останавливается на этом варианте, пока её тело содрогается вновь и вновь. Ведьма двигается на члене осторожно, медленно, но под оптимальным для себя углом, задействуя и стимуляцию другой особо чувствительной зоны. Неспешный ритм фрикций нужен для того, чтобы не дать королю закончить раньше, чем это нужно было Аварит. Девушка вздрагивает, впивается в широкие плечи эльфа ногтями, утыкается лбом в выпирающий кадык и тяжело дышит. Волны удовольствия окутывают её стройную фигурку, распространяясь с промежности на другие части тела. Ноги дрожат, подкашиваются, лишь выдержка, выработанная на уроках пластики школы наложниц позволяет удерживать равновесие. Эредин прижимает ведьму к себе, убирает на бок рыжие волосы, чтобы не щекотали его лицо. Кажется, он доволен, как собой, так и Аварит. И, кажется, он готов и позабыть о своём удовлетворении, оставить вожделение и запал на другую женщину, на бедную Ласточку. Но Аварит снова приподнимает корпус наверх и снова резво двигается в позе наездницы. Вот теперь пора и завершить начатое: «Я хочу кое-что сделать…» — внутренний голос колдуньи звучит взволнованно, немного неуверенно. Она и сама понимает, как странно звучит эта фраза. «Например?» «Я хотела бы, чтобы вам стало легче. Просто представьте, что отдаёте мне всё, что вас гложет. Весь негатив… достаточно только представить…» — Аварит и сама могла бы вытянуть серую, грязную энергетику из короля, даже не прося его участия в столь необычном вопросе, но ей кажется, что это будет как-то подло, нечестно. Да и тогда вряд ли Эредин поймёт, что за перемены должны будут произойти в нём после. А значит, будет слишком растерян, чтобы зафиксировать позитивный результат. «Я не понимаю тебя» — голос мужчины отдаёт металлом, эльф напрягается, пытается приостановить движения Аварит, но та покачивается только быстрее, доводя всё явственнее его до финала. «Просто попробуйте. Отдайте мне боль, отдайте мне ярость, отдайте мне ревность, отдайте гордость и зависть. Отдайте…» — звонкий внутренний голос наполняется нотками демонизма, глаза девушки чернеют, губы искривляются в хищном оскале. Лишь на мгновение она раскрывает свой истинный облик, облик рогатой крылатой демонессы, что осёдлывает жертву своей дикой пленительности. Быстрее, надо двигаться ещё быстрее, надо играть внутренними мышцами влагалища яростнее, чтобы не дать возможности разуму короля отвергнуть происходящее. И Эредин неожиданно подчиняется. Его похотливый прежде взгляд окутывает мрачная пелена пережитых негативных событий, что вызывали в нём лишь отчаяние. И Аварит впивается губами в уста короля, целует его самозабвенно, впитывая серую, грязную энергетику до краёв, растворяя в себе потоками искрящейся тьмы. И когда демоница допивает последние крохи негатива, когда забирает всё, что мучало правителя, Глас до боли в рёбрах, прижимает её к себе, сминает руками её белую спину. Аварит кажется или хрустит позвоночник? Скорее кажется, иначе бы уже кричала до одурения. Последние толчки члена похожи даже не на любовный акт, а на безумное вколачивание мужской плоти в податливое лоно женщины. Эредин громко стонет, дрожит, а затем опускается наконец на подушки, размыкая тиски болезненных объятий. Аварит шустро слезает с тела эльфа, дабы не провоцировать короля на новые грубые прикосновения. Он поймёт, что и зачем она делала сегодня, но только позже. Ведьма быстро растворяет следы спермы на своём теле магическим пасом, надевает хлопковые брюки, длинный плащ и спешит покинуть каюту. Откуда ей знать, какова будет реакция короля, когда он придёт в себя. Колдунья на ватных ногах добирается до палубы, встречаясь с осуждающим взглядом Карантира: «Можно было побыстрее?» — язвительно спрашивает он. «Я… прости…» — у неё нет других слов, у неё нет оправданий. «Я видел, что ты сделала. Посмотрим, какие плоды принесёт твоя деятельность. Только, ради богов, молчи и не пытайся трогать меня» «Ревнуешь?» — Аварит мгновенно нарушает новые правила, выдвинутые господином. «Порой я не могу понять тебя, Сорока. Не могу и всё…» — он отворачивается от неё, обхватывая рукой посох. Ведьма чувствует себя неправильно. Крайне паршиво. В какой-то момент она направляется покинуть чародея, уйти куда-нибудь подальше от заинтересованных поглядываний прочих Всадников. Но Карантир, вопреки собственному гневу, кладёт ладонь на её плечо, чуть пододвигает к себе. «Я боялся, что ты погибнешь сегодня. В какой-то момент я даже поверил, что ты умерла. Ты вела себя глупо, когда согласилась выйти на бой» — и тут, наконец, к Аварит приходит истинное понимание дурного расположения хозяина. Так вот что бередит ему душу: не измена, не совместный половой акт с королём, нет, вовсе не это. Чародея тревожит лишь то, что он совсем недавно мог утратить свою куклу навсегда. Без надежды на встречу в Авалоне в посмертии. Их загробные миры столь разные… «Но я ведь победила» «Да, ты победила. Но вместо того, чтобы сразу добить, ты игралась. Никогда так больше не делай! Никогда! Слышишь?!» «Никогда» — повторяет Аварит вслед за Навигатором и только после этого взгляд лазурных глаз эльфа становится более мягким. «Хорошо». Ведьма слышит за спиной тяжёлые шаги Гласа. Волнуется. Карантир так и не убрал руку с её плеча, лишь сжал крепче, будто подчёркивая, кто из них истинный повелитель ведьмы. Звучит приказ Короля Гона. Нагльфар возвращается домой.