***
Громкий, оглушительный всплеск над головой ведьмы и прозрачная вода смыкается над её лицом, девушка тянет руки к поверхности, неумело отталкивается пальчиками правой ноги от дна и разрезает ладонями волны океана. В нос и гортань попала солёная морская вода, от этого крайне неприятно, девушка откашливается, при этом силясь удерживаться на плаву. Перебирает маленькими худенькими ножками, словно ластами. И Карантир смеётся, заразительно смеётся. Аварит не может не улыбнуться, хоть и изображая обиду, скривив губы. — Тут нет дна! — да, если держать голову в воздухе, дно не ощущается. — Есть же! Вот я, стою, — Карантир с наглой ухмылкой на устах приподнимает острый подбородок, наглядно демонстрируя, что вода даже не достаёт до мочек его ушей. Сорока шустро пытается подплыть ближе к берегу, но не тут-то было, Навигатор не даёт ей площади для манёвра, подхватывает длинными сильными руками в тот момент, когда она старается плыть в сторону. И новые попытки невольницы к бегству вызывают у эльфа новые смешки. — А если я утону? — Транспортировка тонущих женщин производится за волосы. — Это больно! — Не больнее, чем удар по яицам. — То был спазм мышц руки! — Аварит вцепляется ножкой в колено Навигатора, но мужчина незамедлительно отталкивает её от себя, продолжая ухмыляться. Да, он всё никак не мог забыть того, как наложница впервые за всё совместно проведённое время умудрилась ему заехать по самому чувствительному месту. Он щекотал её так, что ведьма безумно извиваясь и хохоча, ударилась локтём о прикроватную тумбочку и завизжала так пронзительно от неожиданности, что он поспешил быстрее осмотреть зону повреждения, за что незамедлительно поплатился. Аварит, так и не успев в себя прийти после щекотки и удара, дёрнула снова локтём, в этот раз, заехав ему прямо в пах. И да, Карантир тоже не успел закрыться, не успел сгруппироваться, сразу свалился на пол, согнувшись пополам и изрядно матерясь. И ругать её, собственно говоря, в этом случае было не за что. Но факт ущемления, в буквальном смысле, мужского достоинства, его злил. А сильнее его злило то, что девчонка сначала засмеялась, а только потом подхватилась с кровати. Аварит было стыдно за такое поведение, но… всё происходило так быстро, что удержать смех было просто невозможно, тем более смех был сквозь слёзы боли. А то он над ней не смеялся, когда она падала на ровном месте или ударялась об углы мебели? — Конечно-конечно. Спазм. Я так сразу и подумал. — Зато когда ты бьёшь посохом под колено, это далеко не спазм! — Аварит всё ещё строила из себя обиженную, смешно морща острый носик. — То — тренировки. Не путай процесс обучения и бытовое насилие, — девушка быстро развернулась лицом к волнам и снова попыталась отплыть от Навигатора. Тот ухватил девчонку за пятку и притянул к себе, — смотри, акула! И тут Аварит не менее скоро заплыла за спину эльфа, цепляясь тонкими пальчиками в его твёрдые плечи, обхватила коленями широкие рёбра мужчины. — Что за меня прячешься, Сорока? Хочешь, чтобы меня сожрали первым? — Карантир намотал длинные мокрые космы ведьмы на кулак и заставил её тем самым положить голову ему на плечо, развернув к его лазурному взгляду испуганное личико. — Ты если что и телепортироваться можешь! — Аварит взволнованно наблюдала за высоким плавником приближающегося к ним чудовища. — А ты можешь развеять пеплом. В чём тут сложность? — Карантир подошёл ближе к наглому существу, провёл ладонью по гладкой иссиня-чёрной коже акулы. При близком рассмотрении существо оказалось сравнительно небольшим. Но Аварит всё равно опасалась, уже не за себя, а за эльфа. — Она укусит! Не трогай! Пожалуйста, Карантир! — Навигатор рассмеялся, умиляясь заботливости колдуньи. Боится за него, за опаснейшего чародея во всём Aen Elle. За монстра Дикой Охоты. — Она ест только маленьких рыбёшек. Тут нет крупных хищников, я уже ведь говорил, — устало заметил Карантир. Развернул за плавники акулу в сторону океана и подтолкнул вперёд, та уплыла прочь, а Аварит всё ещё цеплялась за спину эльфа. Мало того, ведьма аккуратно умудрилась залезть на его шею и с высоты обозревать обстановку под прозрачной водой. Карантир не преминул ущипнуть её за икры. Но она всё ещё держалась. — Какой хороший обзор! Действительно, дно тут есть! Очень устойчиво. И да, я теперь окончательно поняла для чего эльфам длинные уши! За них так удобно держаться… — Аварит мило засмеялась, смакуя ощущение мнимого превосходства. И Карантир резко подался спиной назад, опрокидывая колдунью снова под воду. Девушка с визгом смешно бултыхалась на волнах, что не давали ей набрать кислорода в лёгкие по первому её желанию. Фыркала, как рассерженная кошка. — Тут нет крупных хищников, но есть опасные медузы. С красными длинными стрекалами. Единственный способ справиться — схватить за купол и выкинуть на берег, — и девушка теперь изо всех сил плыла к берегу, ощущая, как вот-вот её настигнут грубые объятия Навигатора.***
Она подхватилась на ноги, ступила на мелкие камушки и ракушки, и волна прилива сбила её с ног, опрокинула на колени. Сорока зашипела — сбилась мягкая кожа колен о шершавые камни. Неприятно. Солёная вода щипала ранки. Попыталась подняться, и в этот раз ей уже не дал это сделать Карантир. Ухватил за волосы на загривке, прижал к бедру, поглаживая наложницу свободной рукой по бледной щеке. Властно посмотрел на неё с высоты своего огромного роста. Она знала, что он хочет. Лишь попросила уйти подальше от воды, чтобы та не щипала так рьяно, но он, оскалившись, покачал головой, приближая личико Сороки ближе. И она подчинилась, приняла правила жестокой игры: больше не порывалась избежать его грубой ласки, всё это было бессмысленно — настигнет и только сильнее раззадорится. Наложница мягко обхватила губами пока ещё недостаточно твёрдую для соития, плоть, ладонью поглаживая основание. Карантир тихо застонал, убирая мокрые локоны со лба возлюбленной. Солнце прорезало закатными лучами небосвод, окрашивая небо в розово-бордовый цвет. Но девушка не замечала этого, господин сейчас будто закрыл весь мир собой, казалось, он был всюду — его мощная, всеобъемлющая энергетика. Он был всегда рядом, он был частью её, а она — частью его. И это приносило столь же много наслаждения, сколь и боли. Их странные жестокие любовные игры удивительно чётко отображали реальное положение дел в их паре. Всё так было символично… символично то, что он и сам мучился от ощущения впивающихся камешков в его ступни, от лишающих равновесия волн, но при этом получал особое, изощрённое удовольствие от волшебной неги, окутывающей с каждым толчком головы Сороки, его низ живота. Он быстро ощутил, что желает большего. Бесцеремонно перевернул девчонку на спину, заставляя обвить ногами и руками его крепкий торс. Вошёл в тот же миг, как волна захлестнула ведьму с головой, прижал её к своему плечу, дабы не вызывать более таких неудобств. Острых камешков и ракушек, упирающихся в её спину и ягодицы, было вполне достаточно; вода их перемежала, заставляла царапать талию Аварит. Девушка более не сопротивлялась, только тихо, взволнованно всхлипывала, прижимаясь ближе к своему мучителю и любовнику. К своему врагу и самому близкому существу среди всех миров. Карантир брал её скоро, ничуть не стараясь сдерживаться, ничуть не стараясь себя контролировать. Наложницы ведь не для этого? Нет, наложницы исключительно для удовольствия и не важно когда оно настигнет господина — в эту секунду или через час. Рабыня должна принимать хозяина любым. В этом — огромное преимущество в сравнении с благородными эльфками, что требуют к себе излишнее внимание и пиетет. Карантир сейчас не занимался любовью, нет, он пытался отринуть напряжение, освободить голову от лишних мыслей о расследовании Эредина Бреакк Гласа, о том, кто мог заказать нападение на Zireael, о том, что последует после вероятного обнародования известия о беременности девчонки dh’oine. Он устал об этом думать, он устал выстраивать новые предположения и версии. И секс прекрасно позволял разуму на короткое время стать пустым, свободным. Аварит не строила иллюзий, прекрасно знала, что и зачем делает Карантир. Отчего он сам больно бьётся коленями о камни, отчего овладевает ею так стремительно и механически, отчего в его глазах перемежаются мрачные всполохи негатива с манящим, ярким бирюзовым светом. Светом, что излучала его великая, сильная душа. Аварит припала солёными губами к устам Карантира, магически вытягивая из него всю боль, всё беспокойство, всю горечь. И Навигатор был ей благодарен за это. Последние толчки оказались особенно рваными, особенно опустошающими и резкими. Карантир гулко застонал, а затем утих, прижимая девчонку к себе ещё настойчивее, будто и не получил от неё всего, что желал. Нет, он никогда не получит от неё всё то, что желает. Его голод по вниманию и любви демоницы неутолим. Она — фисштех. Она — долбанный наркотик, который сначала дразнит яркостью чувств, а затем становится неизбежным злом существования. Она проникает в самую душу, в сердце, в кровь, пропитывает собой всё, что окружает. И она заставляет не мыслить жизнь без её близкого присутствия. Её чары невозможно отринуть, влияния — избежать. И, благо, что он держал всегда Аварит на коротком поводке, благо, что не давал ей много свободы. Она была для него безопасна, она была для него всегда послушна и учтива, она не отравляла его существование, а наполняла радостью, смехом и удовольствием. Но, тем не менее, она давно стала зависимостью. И если бы ему предложили отринуть всё, что ему дорого и оставить её с собой рядом, навечно, в бесконечной, неиссякаемой загробной жизни в Авалоне, он бы незамедлительно остался бы нищим, голодным, без титулов и регалий, без друзей и близких. Но высшие силы сыграли над ним злую шутку, разделив их загробные миры на диаметрально противоположные области в духовном мироздании. И ни одна взятка, ни один контракт не могли изменить положение вещей. Карантиру оставалось лишь держаться за наложницу всеми силами, удерживать её рядом, подчинять, контролировать, боясь потерять, пока они оба были живы, пока были рядом друг с другом. И не дай боги, если обвинение падёт на Сороку! Если его разлучит с ней правитель, если казнит её, если измучает! Он обрушит небеса на голову Гласа! И ни минуты не будет сожалеть об этом…