Служанка из Зазеркалья

«Дьявол, как же я устала…» — мысленно проговорила Аварит. Да, как она ни сдерживала истинные чувства, как она ни умела приспосабливаться, она всё-таки не могла отрицать того, что устаёт от упрямой ведьмачки. Цириллу можно было понять, можно было ей сопереживать: совсем юная, неопытная в дворцовых интригах, отчаянная и наивная, в ней было столько трогательного, чистого геройства, столько открытости… но здесь, в Aen Elle эти качества вряд ли могли пригодиться. И как ни пыталась Аварит направлять Цири в нужную сторону, она не могла изменить в ней то, что сама ведьмачка не считала нужным менять. Обучение возможно только с согласия принимающей стороны, изменения могут дать нужные ростки только в благодатной почве. Пока же Ласточка казалась ведьме деревянной, хотя вернее аналогия: стойкий оловянный солдатик. А это значило только то, что девушка всё ещё грезит о побеге, всё ещё надеется вернуться в прежний мир, поэтому и не считает нужным сильно приспосабливаться к враждебной среде. Жаль. Это всё может закончиться печально. «Ты сама согласилась на эту роль, дорогая», — в голове колдуньи прозвучал холодный голос Каратира, в нём ощутимо плескались ядовитые нотки цинизма. Мол, мучайся теперь, глупая. Бледно-голубым светом окрасилась вспышка в темноте покоев наложницы. Навигатор вальяжно расположился в её кровати. Рубаха эльфа была расстёгнута и открывала дразнящий вид на его крепкую, твёрдую грудь и рельефный пресс. Красота господина всегда была для Аварит очевидной, но она каждый раз восхищалась ею, словно впервые. Карантир ухмыльнулся, откидываясь затылком на своё предплечье. Скрестил длинные ноги, вздохнул. Девушка тихо подкралась к нему, прилегла рядом, почти невесомо обнимая. Вдохнула волшебный аромат сладкого апельсина и терпкой хвои. Под шлейфом эфирных масел был и свой, индивидуальный, природный запах Карантира — мускусный, безумно манящий. Эльф с деланным равнодушием наблюдал за тем, что же дальше будет делать колдунья: ластиться или держаться чуть отстранённо. Он экспериментировал. Давал ей свободу в таких мелочах, чтобы лишний раз убедиться, что действительно любим, действительно желанен. И наложница припала губами к его шее; оставила короткую дорожку из нежных поцелуев. Карантир был готов проурчать от удовольствия. Инициатива подневольной девушки в столь деликатных вопросах бывает так приятна. Куда прочнее цепи сильных чувств, чем цепи долга. «Согласилась. Разве в этом нет выгоды?» «Конечно, есть, особенно для меня. Покажи, как всё было, милая», — и тонкие холодные пальцы чародея крепко сомкнулись на её висках. В его просьбе не было возможности для отказа. Не было шанса отринуть его власть над нею. И Аварит подчинилась: мгновенно впустила Карантира в недавние воспоминания, прокрутила мысленно события минувшего утра. Ему потребовалось не дольше пяти минут, чтобы увидеть всё, что необходимо. Эльф молчал. Вероятно, делал свои выводы. И Сороке было интересно, что же подметил он, ведь и у неё были интересные соображения. «Зря пытаешься ей помочь. Твои советы могут быть полезны», — отметил он, чуть ожесточившись. Да, он знал, что упрямая ведьмачка вряд ли будет разумно пользоваться подсказками, но кто знает, говорят, dh’oine в стрессовых ситуациях действительно имеют шанс чуть поумнеть. Маловероятно. Но кто знает? Глупость Zireael была ему очень даже кстати. «Об этом просил Эредин. Он устал от неё. Переживал за плод, мало ли, в таком подавленном состоянии ситуация может усугубиться», — Аварит упорно перекладывала ответственность за свои поступки на чужие плечи. «Скоро он окончательно забудет о ней. Он согласился посетить с нами горячие источники», — Карантир больно ущипнул тонкую бледную кожу на ключице Сороки. Ведьма недовольно шикнула. Будет точно синяк. Но это — мелочи. Будет совершенно точно сеанс «любви втроём». И Навигатор ревновал, злился, но сам выбирал эти меры. Отчуждением Эредина по отношению к Zireal стоило грамотно воспользоваться. Да и важно было сгладить ту глупую ситуацию с допросами, что усилила негласную размолвку. Интимный контакт удивительным образом может снять эмоциональное напряжение в их отношениях. «Тебе же это не нравится», — Аварит прижалась ближе к телу Навигатора, опустила ладонь на его твёрдый живот. «Не нравится сам факт. Но процесс мне кажется увлекательным», — Карантир наконец-то смог в этом признаться. Интересное вышло откровение. Видеть свою женщину, свою маленькую гибкую сучку в объятиях лучшего друга: сильнейшего воина, могущественнейшего в мире Ольх эльфа было по-своему гротескно. Однако возбуждающе. Это распаляло большую страсть к девчонке. А ещё ему безумно нравилось осознавать, что Эредин желает Аварит, но никогда не сможет её заполучить. Никогда. И лёгкое злорадство этой мысли растекалось приятной тёплой волной по жилам чародея. «Разнообразие» «Именно. В этом что-то есть. Но только попробуй, милая, отдаться другому за моей спиной…» — Карантир мысленно прошептал в голове Аварит, источая явную угрозу. «Карантир, не надо» «Ты…» «Я — вся твоя… целиком и полностью…» — Аварит продолжила фразу, говорила то, что эльф хотел сейчас от неё услышать. Его власть над ней будоражила не хуже фисштеха. Чародей положил руку на бедро наложницы. Пробрался пальцами под прохладный шёлк юбки девчонки. Она его не разочаровала ношением нижнего белья, всё было так, как он любил. Ему нравилось знать, что доступ к её телу всегда для него открыт. Карантир бесцеремонно провёл подушечками пальцев по нежным складкам вульвы. Чуть влажная. Как всегда, её желание к нему быстро проявляло себя на уровне физиологии. Это льстило. Можно обманывать на словах сколько угодно, но тело обмануть не сможет. «Моя… теперь вижу точно, что моя» — согласился он. Его желание к ней возникало совершенно естественно, быстро. Но рано. Пока рано. Следовало сейчас обсудить то, что волновало чародея, ибо после секса его, как всегда, будет клонить в сон. Карантир переместил ладонь вновь на внешнюю сторону бедра наложницы, жадно сжал мягкую кожу. Аварит тихо простонала, цепляясь ноготками в живот мужчины. Карантир посмотрел на причудливую роспись потолка: его воображение строило множество проекций из абстрактных фигур, то это были фигурки, приготовившиеся к сражению, то порнографическая сцена любовного акта между страстной парочкой. Малиэль. Странно, что именно её пригласил Эредин. Дочка наместника ведь под домашним арестом? И вдвойне странно то, что именно с нею подстроил «случайную» встречу монарх с Zireael. Всё-таки Глас чего-то этим желал добиться. Фигуры на шахматной доске были расставлены таким образом неспроста. Карантир помнил, как на Малом Совете нервничал Ге’эльс при упоминании о дочери. Помнил, как пошло и нагло улыбался советнику правитель, специально подзадоривая. А что, если? А что, если именно Малиэль подстроила нападение на Цириллу, и Эредин как раз-таки хотел ненавязчиво допросить эльфку? В таком случае, домашний арест дочки наместника вполне объясним. Всё-таки устраивать глупые нападения на соперницу больше походит на женскую тактику, чем на ход мыслей главного советника. Тогда почему не последовал арест? Значит, всё-таки не Мали? Или… или Глас решил прикрыть глаза на грехи подопечной, дабы подобраться ближе к Ге’эльсу? Любопытный ход. Подлый ход. С такой стороны Карантир раньше не видел Гласа. Разве он похож на интригана? Вроде и нет. Или… или Эредин полон загадок, и показывает Навигатору только то, что тот должен видеть, оставляя некоторые черты собственной индивидуальности в тени. Умно. Карантир в этом аспекте недооценивал монарха… что же, за хитрость Эредина Бреакк Гласа Навигатор мог только сильнее уважать. «Что ты думаешь о Малиэль, Сорока? Какая она?» «Хм… гордая, самовлюблённая, это точно, наивная. Похожа на девушку, что живёт исключительно в мире иллюзий. Видит то, что хотела бы видеть. Идеалистка. Думаю, её Иллария держит подальше от неприятностей. Сама ведь Иллария поднялась из низов, наверняка, хочет уберечь дочку от познания негативных аспектов. Это мне напоминает историю о Будде…» «Что за Будда?» — во внутреннем голосе чародея промелькнул нескрываемый интерес. Он обожал истории, легенды, мифы, что так любила рассказывать ему наложница. «Всего лишь миф. Жил как-то один безумно богатый, влиятельный князь. Грезил он о рождении наследника, сына, что мог бы править мудро и добро над народом. И была у князя прекрасная жена, ласковая и нежная принцесса. В ночь зачатия дитя был дан принцессе особый знак: приснился ей чудный зверь, величественный и сильный. И дала плод дева, но, к сожалению, умерла через пару дней после родов. Явились к князю мудрецы, дабы взглянуть на младенца и нашли тридцать два ключевых признака того, что дитя уготована особенная, яркая судьба» «Что за признаки?» — с привычкой подмечать самые важные моменты, спросил Навигатор. «Предание умалчивает. Тут важен лишь сам факт необычайности. Один из мудрецов предсказал, что мальчик станет либо могущественным правителем, королём, либо просветлённым мыслителем, духовным учителем. Князь более всего желал, чтобы сын унаследовал его власть, укрепил и умножил могущество, поэтому спросил у мудреца, что стоит делать для того, чтобы мальчик выбрал путь правления. И сказал мудрец, что в таком случае, от юноши должны скрывать все тягости мира: смерть, болезни, голод, прочие лишения. Князь растил сына в праздности и достатке: у него были лучшие одежды, изысканная пища, страстные, невероятно красивые наложницы и милая жена. Если кто-то из слуг княжича заболевал, то отсылали его из дворца, если кто-то умирал, то на расспросы юноши отвечали, что тот уехал в соседние владения. Так мальчик не знал о существовании тягот. Он хотел править, помышляя только о добре и благочестии, ибо не ведал ничего другого. И как-то княжич решил объехать свои владения, тогда его отец приказал выслать за пределы княжества всех больных, нищих, старых, уродливых граждан. Но всё-таки за пределами высоких стен города взгляд юноши зацепился за фигуры людей, одетых бедно, худых и убогих. Побежал к ним парень, чтобы узнать, что же с ними такое. Лицезрел он это впервые. И когда поведали тому бедняки о своей горькой судьбе, показали нищенские кварталы, кладбища и больницы. Княжич был шокирован. Бросил он все регалии и блага, что дал ему отец, и ушёл странствовать по белому свету». «Любопытно. Что же дальше?» «Юноша решил принять все тяготы мира, чтобы ощутить себя свободным от условностей. Отказался от всех удовольствий жизни: от секса, от вкусной пищи, от одежд и омовения. Стал он сам вскоре уродливым, источал зловоние, и мало чем походил на мудреца. И спустя время понял он, что аскеты не возвышают его дух, а разрушают тело, вместилище души. Понял, что отказываясь от благ жизни, отказался он и от благ разумного, интеллектуального существования. Дальше версии расходятся, но мне нравится та, в которой как-то увидел он у реки влюблённую пару молодых крестьян: были они усталыми от работы, но чисты, прилично одеты и достойно выглядели. Познали они и лишения и достаток. Работа им приносила пищу, пища после продажи давала одежду и помогала поддерживать в порядке кров. И любовь царила в их душах, как друг к другу, так и ко всему мирозданию. И понял парень, что нужна «золотая середина» между богатством и нищенством, между властью и подчинением, между изысками и нехваткой. Про этого мудреца есть много интересных легенд, и о том, как он дальше познавал себя и о том, как обучал мудрости других. Но эта легенда мне нравится больше всего» «Почему?» «Порой таким простому, на первый взгляд, понятию, как гармония, как в душе, так и в теле, стоит учиться» Карантир задумчиво погладил мягкий шёлк алых волос наложницы. Любил он её истории, хоть и не всегда видел в них нечто ценное. Но ему было важно понимать, что влияет на её мировоззрение. Значит, ей важна гармония. Да, удивительно, что она умудрялась ловко балансировать между взаимоисключающими понятиями. Имела определённую власть и одновременно не обладала ею. Любила украшения и дорогие платья, но не транжирила средства на них, часто и передаривала вещи другим слугам. Сгорала от страсти к своему господину, но, в то же время, могла неделями спокойно ждать его инициативы, развлекая себя иными делами. Она стремилась к равновесию во всех аспектах бытия. И по-своему, наверное, была права. «Не всегда это возможно» «Согласна. Иногда для достижения гармонии нужны двое…» — Аварит говорила мягко, вкрадчиво, растягивая слова. Она за всё немалое время погружения целиком и полностью в языковую среду Aen Elle неплохо овладела elillon, её не выделял акцент, выделяла лишь привычка тщательно проговаривать каждое слово, говорить певуче. Эта манера была по душе Навигатору. Да и кто знает, возможно, такова была задумка Веллы в обучении его наложницы. «Для рождения ребёнка», — Аварит чуть попыталась отстраниться, но Карантир не позволил ей сделать это, впился в её бедро, удерживая. Как же ему претила мысль о том, что этим мечтам не суждено сбыться. Чисто технически Сорока могла бы носить его дитя, но от другой эльфки. Ему было это не интересно, не нужно. Ему хотелось ребёнка именно от неё, будь то девочка или мальчик, совсем не важно. И к злости Навигатора, ведьма вовсе не грустила о своём бесплодии, никогда не помышляла о соединении их уникальных генов. И это бесило чародея. Любая эльфка с радостью бы понесла от него, мало того, до эльфа доходили и слухи об «охоте» за его драгоценным семенем. Поэтому Карантир не давал возможности случайным любовницам заполучить в лоно хоть каплю спермы. Поразительно, то, о чём грезят другие женщины, даром не сдалось его возлюбленной. Только страсть. Только секс. Только они вдвоём. Вот, что ей было по душе. «Этого не будет» «Найду способ» «Ищи, но ты же сам знаешь, этому никогда не бывать», — Аварит снова попыталась выскользнуть из крепких тисков объятий воина. И Карантир на время дал ей этот шанс — отпустил. Отпустил, чтобы уже в просторном холле нагнать, телепортироваться рядом. Чтобы сжать в кулак её густые космы, чтобы прижать её хрупкое тело к холодной стене, чтобы зафиксировать её на нужном для него уровне и быстро овладеть, с наслаждением слушая волнительную музыку из стонов девчонки, переходящих в гулкие крики. Слуги, смущаясь, продолжали делать свои дела, как ни в чём не бывало. Все привыкли к странностям их брачных игр. Все привыкли к смеси вражды и страсти в их отношениях. Все привыкли к их размолвкам и скорым примирениям. Все. Кроме них самих. «Дремлет за горой мрачный замок мой. Душу мучает порой, царящий в нём покой…» — слова песни, что пела когда-то ему Аварит, не выходили из головы эльфа. И эти строки были как никогда кстати…