Служанка из Зазеркалья

Аварит с тоской посмотрела на затянутое багрянцем небо, отражавшееся в беспокойном море алыми всполохами. Закат… закат… как символично. Карантир, казалось, не замечал грусти, застывшей ледяной маской на лице наложницы. Она скрывала негативные эмоции, но по деланному равнодушию, её и можно было легко вычислить… если только захотеть. Но Навигатор, видимо, и не хотел. Он был счастлив, как дитя, получившее на праздник мешок со сладостями от щедрых гостей. И всё-таки, Аварит было приятно видеть его радостным. Приятно, ведь таким она давненько его не наблюдала. — Идём! — окликнул он её чересчур громко, непривычно громко, и поманил указательным пальцем к себе. Вальяжно расположившись на лакированном деревянном шезлонге, мягко улыбался ведьме Глас. В его изумрудных очах нефритовыми огоньками сияло самодовольство, хотя внешне он казался абсолютно безучастным. Аварит в нерешительности подошла к своему господину, застыла рядом с ним истуканом, и мужчина не преминул возможностью её резко ухватить за талию и усадить к себе на колени. Девушка коротко взвизгнула от неожиданности, и Карантир сразу же прижал её рыжеволосую головку к своей крепкой груди, успокаивая, словно ребёнка. — Карантир говорит, ты можешь проверить некоторые вопросы. Не ошибёшься? — Ещё ни разу не ошиблась, — ответил за девушку эльф, плотоядно усмехаясь. — Надеюсь, ты понимаешь, что всё, что будет сказано здесь, не должно выйти за пределы этого острова? Аварит кивнула, с удивлением ощущая, как в её маленькую ладонь привычно ложится колода Таро, специально приготовленная для неё Навигатором. — Посмотри истинные намерения старины Ге’эльса в отношении меня. Ведьма кивнула снова и стала взволнованно тасовать колоду карт. Она была и расстроена, и растеряна одновременно. Ей было сложно сосредоточиться. Мысли шли в голову девушки совершенно неприятные. Она не понимала, зачем Карантир решил показать Эредину этот волшебный, совершенно безопасный и прекрасный мир, что так тщательно скрывал чародей ото всех… кроме неё. Мир, в который они хотели сбежать подальше от дворцовых интриг, от кровавых битв и от гнусных сплетен. Мир, который был когда-то их раем… их Эдемом, словно специально созданным для Адама и Евы. Или, вернее сказать, для Адама и Лилит? И если кого и видела сейчас перед собой наложница Карантира, так это хитрого, лукавого зеленоглазого змея, что обвил своим гибким телом древо познания Добра и Зла, и… Эдем с этих пор для неё никогда не станет прежним.

***

— Каковы шансы? — повторила вопрос Иллария. Эта мудрая, прожившая немало лет и повидавшая многое на своём веку, эльфка выглядела воистину неважно. Казалось, вся та удивительная, неоспоримая моложавость, что давала чистая эльфийская кровь, куда-то испарилась, поблекла, обнажая серую старость, неподвластную ни иллюзии косметики, ни особо выверенным до мелочей, питанием. Синяки залегли лиловыми складками под глазами Илларии, а веки стали тяжёлыми, грузными. — Где-то два к десяти, — ответила другая эльфка, понимая, что тянуть паузу дальше бессмысленно. Наложница наместника должна знать правду. — Если не один, — Иллария схватилась за лоб, дрожащей рукой притягивая к себе стакан воды с травяной настойкой от мигрени. Смуглая кожа женщины покрылась холодной испариной, а уголки губ предательски искривлялись вниз, к подбородку. — Возможно. Но не больше, госпожа. — Я не сомневаюсь в верности твоих слов. Спасибо, что говоришь, как есть, — грудь Илларии заходила ходуном, так, словно женщина никак не могла набрать достаточно кислорода в лёгкие. В глазах знающей промелькнула грусть, она, видно, понимала, что наложница советника короля сдерживает слёзы, старается держать себя в руках. — Не вижу смысла утаивать. Ты должна быть готова, дорогая. — Как можно быть к этому готовой? Но. Я готова. Значит, и мои дни сочтены. — Я не в силах нейтрализовать действие клейма. — И не нужно, Сатин. Не нужно. Я пожила достаточно. Надеюсь, до моих седин доживёт однажды и дочь. Я должна, в первую очередь, позаботиться о ней. Кто у нас ближайший кандидат на выбывание? Полагаю, Zireael. Эльфка скрестила руки в замок на груди, отворачиваясь от сочувствующего взора старой, проверенной временем, подруги. Ей жалость казалась унизительной. Надо действовать, пока жива, а не жевать сопли. — Народ должен узнать о беременности Мали. Это даст ей необходимую защиту и власть. Ласточка тут только будет мешать, от неё нужно избавляться. — Я подумаю, как это сделать, — Сатин, видно, не трогала судьба пленницы короля. Если что её и волновало, так это печальная доля Илларии. — Подумай. Но этим будет заниматься кто-то другой, дорогая. Я не могу тебя больше подвергать опасности. Лучше выпей это перед очередным погружением в транс, должно дать более чёткие и достоверные видения, — смуглая эльфка протянула знающей бутылёк с угольно-чёрной жидкостью. Кровь Сороки. Кровь, отданная за щедрый дар… за яд особого свойства. За яд памяти… Демоны заключают сделки, стоит только предложить справедливую плату. — Что нужно узнать на этот раз? — Сатин даже не стала интересоваться содержимым стеклянной склянки, она доверяла подруге безгранично. — Отыщи старого, скользкого как уж, приятеля. Лиса. Кто-то должен пошатнуть власть Гласа. Кто-то должен это сделать, когда нас не будет. Как найдёшь, отправляйся за ним, полагаю, он в мире Seidhe. Расскажи всё, что он должен знать и помоги свершиться его планам. Отправляйся завтра же, иначе… рано или поздно прислужники Эредина догадаются, что под маской знающего, что делал пункцию Zireael, мог быть вовсе не мужчина… а теперь, ступай. Время ценно, как никогда. Иллария ещё долго смотрела немигающим взглядом на собственные пальцы. А затем, тяжело вздохнув, сняла мерцающую алмазами тиару с головы. Серая королева сняла, ставшую такой тяжёлой, неподъёмной, давящей, корону. Её эпоха заканчивалась. Наступала эпоха иная.