Служанка из Зазеркалья

Погода в Велене — то ещё дерьмо. Но к каждому дерьму можно со временем привыкнуть. Привыкнуть — не значит принять, а значит терпеть с равнодушием и стойкостью. Так и делал Геральт из Ривии. Весь его жизненный путь был основан на превозмогании жизненных неурядиц и испытаний, дарованных Предназначением. И каждый раз Предназначение даровало ему новые, забавные «сюрпризы», словно нити его судьбы были сотканы безумными, ехидными богами или, может быть, некий писатель с вредным характером прописывал участь ведьмака, дабы потешить взыскательных читателей? Забавная теория. Геральт грустно улыбнулся собственным мыслям. Когда путешествуешь в одиночку, любая чушь лезет в голову. Уму за достойного собеседника, конечно, мужчина не считал. Где-то в глубине души воин тешил себя надеждой о том, что Умой может оказаться Цирилла, и тогда его долгие, мучительные поиски названной дочки подойдут к концу. Вдруг он нашёл уже то, что искал? Однако Йен дала точно понять — Цирилла захвачена эльфами иного мира, мира Ольх, такова наибольшая вероятность. Ведьмак припоминал урывками картины мира Aen Elle. Рукотворный рай, где царствует природа, где нет войн, где нет разрухи и голода. Сказка, да и только. Если бы не рабское положение Геральта в тот период, возможно, и он смог бы сполна насладиться этим местечком. Но для ведьмака неволя — худший ад. Уж лучше мокнуть под бесчисленными ливнями Велена, бродя по колено в грязи, но быть свободным. Если Цири в мире эльфов… Геральт крепко сжал зубы, отгоняя мысли о том, через какой ужас и бесправие проходит его девочка. Ещё неизвестно. Никаких точных прогнозов. Посему — лучше не мучать себя догадками о том, как всё скверно могло бы быть. Уродец коротко заверещал и запрыгал на месте, — крысу потерял. Убежала зверюшка. Ума, судя по всему, готов был пуститься в бег по болотам, желая вернуть потерянное, только ведьмак ему это сделать не дал. Усадил рядом, у костра, положил в кривые ручки существа соломенную куклу. И Ума отвлёкся от злополучной крысы. — Что думаешь, стоит добавить в похлёбку лука? Какой-то он гнилой… — ведьмак обратился к уродцу из скуки, он знал: не было толка в таких разговорах. — Ума, ума, ума, — ответ был предсказуем. — Согласен, к чёрту лук, — Геральт покрутил плечами, разминаясь на месте. Йеннифэр точно скажет, что он — идиот. Поверил странному сну и, увидев забавное чудище, решил забрать его с собой в Каэр Морхен. Но чем только Предназначение не тешится? Лучше сделать и понять, что совершил глупость, чем упустить возможность. Если бы Ума остался у барона, кто знает, сколько бы он там прожил? А если бы погиб из-за дурости деревенских мужиков? Этого нельзя допускать. Нельзя упускать последнюю надежду на нахождение Цириллы, чего бы ему это не стоило, сколько миров бы не пришлось бороздить. Йеннифэр. Его бывшая возлюбленная… темновласая чародейка со скверным характером и острым умом. Не утратила былого цинизма и наглости. За это Геральт, должно быть, её и любил. Хотя. Кто знает? Разве любовь нуждается в объяснениях? Любовь это самое иррациональное чувство из всех. Острый нюх, дарованный многочисленными мутациями, быстро дал сигнал Геральту о том, что кто-то решил нарушить его покой у привала. И мгновение спустя тут же задрожал медальон, указывая магическую природу гостя. Ведьмак положил ладонь на рукоять меча, готовясь, если будет необходимо, вступить в бой. Сейчас времена непростые. Земли тут — ничейные. Мародёров, да мелких бандитов — вокруг полно, да и те же темерцы, нильфгаардцы стали ничем не лучше ребят, жаждущих простой и быстрой наживы. Но всё же, стоило постараться договориться мирно. Кто знает, может, этот путник ищет кого-то из близких, утерянных в бесконечной войне, или нуждается в помощи? — Утро доброе, — начал уж было, ведьмак. — Доброе? Пусть и так, — лицо незнакомца скрывал почти полностью широкий капюшон мантии, изукрашенной изысканной, белой вышивкой. А наряд гостя был удивительно аккуратен и чист для человека, пустившегося в путешествие по Велену. Для человека ли? Геральт делал ставки на то, что перед ним стоит эльф. Мужчина. Очень и очень высокий, совсем как… да ещё и такой, до боли знакомый, акцент… Блять! — С чем пожаловал, эльф? — мутант сжал рукоять в кулаке только крепче, боковым зрением наблюдая за тем, как Ума странно начинает повизгивать, словно что-то пытается сказать. — С предложением. Взаимовыгодным. Я могу помочь тебе найти Zireael.

***

Тишина. Безмолвная тишина сковала на долгие дни дворец Карантира. Аварит развлекала себя чтением книг и рисованием, проводила время в праздности, и в этой праздности было больше грусти, чем радости. Сороке порой казалось, что слуги перешёптываются за её спиной, подмечая тот факт, что Карантир практически не появляется в своей обители, а если и бывает дома, то ночует один. Молодой господин потерял интерес к наложнице: так, должно быть, решила прислуга. Или Аварит только так казалось? Возможно, никому и дела нет… Целую неделю Ар-Фейниэль не искал объятий девушки, не искал её общества и любви. Нет. Он пропадал в королевском дворце, и теперь, наверное, ему никто кроме Эредина был не нужен. Как забавно всё сложилось. Появился соперник. Странный соперник, ведь интимная связь с ним всё-таки давала о себе знать. Эредин относился к ведьме мягко, без намёка на соперничество за внимание Карантира, без намёка на враждебность. Да если бы она захотела, приласкал бы и её одинокими вечерами. Но колдунье отчего-то не хотелось. И Аварит до исступления пыталась убедить себя, что далеко не ревность мучает её сердце. Ей было куда проще тешить себя мыслью о том, что она просто боится весомо снизить качество свой жизни, если страсть господина к ней окончательно угаснет. Холодный расчёт куда приятнее признать в себе, если стараешься играть по хитрым правилам придворной интриганки. Власть же чувств… её признавать крайне невыгодно, крайне болезненно. Нынешний вечер наложница чародея коротала, как и стало привычным в эти нелёгкие дни: сидела у камина, покуривая ароматный табак в тонкой медной трубке. Взгляд девушки слишком задумчиво, слишком отрешённо от окружающей действительности был обращён к ярким всполохам пламени. И ей в какой-то момент стало казаться, что и она сама горит; горит заживо в пустых переживаниях и глупых страхах. Их отвергнуть ей пока не удавалось. — Грустишь? — раздался за спиной колдуньи тихий голос, бархатный, чарующий. И девушка вздрогнула, вышла из прострации, с волнением оглядывая Карантира так, словно видела его в первый раз. И, проведя в разлуке неделю, Аварит поняла: образ этого мужчины стал для неё ещё привлекательнее, а его присутствие во сто крат желаннее. — Нет, милый. Так, немного витаю в облаках… — Я тоже, — прохладные ладони чародея мягко сжали плечи Сороки, а потом опустились на грудь, обхватывая упругие полушария. — Я скучал. «Скучал? Поэтому за всю неделю даже не соизволил со мной поужинать? Какая наглая ложь…» — хотелось ответить наложнице. Но это было неразумно. Да и, Аварит не могла с горечью не признаться, слова Карантира её приятно волновали, а прикосновения — тем более. И пусть это всё — обман. Пусть. Главное, урвать свою долю мимолётного счастья здесь и сейчас. — Я тоже, милый. Навигатор отстранился. Отошёл. Но только для того, чтобы обойти спереди девчонку, а потом неожиданно рывком притянуть к себе, и весело смеяться, видя как та забавно визжит, когда он кружит её в воздухе. — Моя, — прошептал он, нагло задирая юбку шёлкового платья Аварит. Видно, он был в прекрасном настроении. Игрив и готов на любые шалости, словно ребёнок. — Твоя, — вряд ли Карантир смог бы уловить в её голосе нотку горечи. Внешне наложница была нежна и учтива. Просто видимость — необходимая, как для неё, так и для него. Обманывать его стало так легко. Легко обмануть того, кто не хочет знать правду. Но всё это теперь было неважно. Неважно стало тогда, когда за их спинами лазурным светом вспыхнул портал, неважно, когда они любили друг друга на их тайном острове. И Аварит снова дышала полной грудью, снова жила, трепеща в плену объятий Навигатора Дикого Гона.

***

Ей чудилось, что всё стало по-прежнему, что не было охлаждения страсти между ней и чародеем. Что не было Гласа на этом волшебном острове. Что Карантир был попросту занят государственными делами. Что, должно быть, у Навигатора не было тех жарких ночей, проведённых наедине с королём. Может, она сама себе внушила неоправданные опасения? Главное, она с Ним. Главное, Он берёт её по-прежнему властно и порывисто. Главное, Им вместе до безумия хорошо. Но радость ведьмы омрачил сам чародей, подметив, засыпая: — Завтра отправимся вместе в «Текучие сады». Ты, я и Эредин. Что-то в Аварит в тот момент сломалось. Она не выдержала, возразила господину: — Я не хочу… я не пойду… — Пойдёшь, дорогая. — Нет, — жёстко ответила она, отвернувшись от эльфа. И тут же ледяными тисками сжалась ладонь чародея на задней стороне её шеи; обхватила шейный позвонок крепко; угрожающе крепко. — Ты будешь делать то, что я скажу, Сорока. Хочешь ты того или нет. А иначе… — Карантир прижал к себе ведьму до боли грубо, обхватывая теперь её шею двумя руками. — Иначе я добьюсь твоего послушания силой.