Тайна в его глазах. Книга II.

— Мистер Джексон, вам когда-нибудь хотелось ударить женщину? — Ударить — нет. Убить — да.

Ты указываешь мне место, Вертишь мной, Из-за тебя я проезжаю на запрещающие сигналы. Не издавая ни звука, Поговори со мной сейчас, Впусти меня в свои мысли. Солнышко, я не знаю, о чем ты думаешь. Но я что-то чувствую. Я слышу, как ревут сирены, Вижу мерцание проблесковых маячков. Дороги назад уже нет, Поэтому держись крепче. Не знаю, куда нас заманят огни, Но ночью иногда опасно. И ничто не сдержит нас, Детка, становится не до шуток… Dangerous. — David Guetta *** Мелодичный перестук тонких женских каблуков чарующим эхом раздавался под высокими мраморными сводами денежного хранилища цюрихского Kantonalbank. Наташа, одетая в благородного цвета стали элегантный брючный костюм и эксклюзивные бриллианты, некогда подаренные Майклом, шла рядом с невысокого роста коренастым мужчиной в дорогой, пошитой на заказ классической двойке, и внимательно слушала его восторженную речь о славной истории банка, высокой степени его защиты, впечатляющей величине активов и все в таком духе. Ну как внимательно… Она конечно же слышала его, но ровно настолько, чтобы понимать главную суть, и при этом думала о своем. Делать два дела одновременно Наташа научилась в основном благодаря генералу Маккинзи. Этот старикан порою бывал весьма зануден на утренних планерках, а девушке зачастую не хотелось тратить свое время на пустую болтовню. А еще, ей очень нравилось наблюдать, как мгновенно вытягивается от удивления морщинистое мужское лицо каждый раз, когда Маккинзи, с саркастической ухмылкой, просил повторить ее то, о чем он только что говорил, и девушка, без запинки, повторяла все слово в слово! Но как, если генерал на 100% был уверен, что Романова его не слушала?! Желая унять внутреннюю будоражащую дрожь от того важного шага, который ей предстояло сделать, Наташа пыталась по памяти выстукивать тонкими каблуками по мраморному полу мелодию Джексоновской Dangerous, но выходило просто отвратительно. Она даже кисло улыбнулась, представив, как Майкл неодобрительно цокает языком на эту чудовищную фальшь. Впрочем, Джексон вряд ли бы одобрил хоть что-то из того, что она сделала, чтобы попасть сюда, и еще собиралась сделать в дальнейшем. Но Наташу этот факт как-то мало волновал — ее любимый мужчина от природы был крайне свободолюбивым и упертым в своих решениях «экземпляром», и почти всегда поступал по-своему, не считаясь даже с ее, «таким важным для него» мнением. Взять хотя бы семейку Робсонов. Безусловно, мальчик был исключительно талантлив, но его мать оказалась талантливей вдвойне, и ее талант заключался в потрясающем умении роскошно жить за чужой счет. Наташа поначалу пыталась намекать Майклу на зверские денежные аппетиты барышни, и каждый раз с завидным постоянством они ссорились на почве этого, что в конце концов Наташа сдалась. Его деньги — пусть сам решает, кого стоит кормить за свой королевский счет. Та же самая история была до этого и с прожорливой во всех смыслах семейкой Сейфчаков. Но они с Джексоном не являлись классической семейной парой, и у Наташи не было маниакальной привычки контролировать его денежные счета, а тайн друг от друга у них было больше, чем у королевы Англии от вездесущего и всезнающего Парламента. — … Собственный капитал банка более одного миллиарда швейцарских франков, показатель достаточности капитала 25%, безубыточная деятельность на протяжении последних десяти лет! — заливался соловьем мужчина, многозначительно сверкая глазами, скрытыми за тонкими прозрачными стеклами брендовых очков. — Весьма впечатляет, герр Штайнер, — сдержанно улыбалась Наташа, с интересом рассматривая причудливые природные разводы на теплого песочного цвета мраморных стенах. Герр Штайнер, управляющий банка, всегда самолично обслуживал V.I.P.-клиентов, и сегодняшний загадочный случай не стал исключением. Почему загадочный? Ну когда звонят из центрального управления швейцарских кантонов и просят «оказать особую встречу одному человеку», не раскрывая его личности, тут и дураку становится все понятно. Герр Штайнер сильно надеялся лишь на то, что эта очень важная персона не принесет его банку лишних проблем и от нее стоит ожидать весьма весомого денежного вклада. — Госпожа Романова, я со всей возложенной на меня ответственностью заявляю, что вы ни разу не пожалеете о том, что выбрали именно наш банк, — произнес банкир, галантно пропуская девушку вперед, в специально оборудованную для приема важных посетителей комнату. — Очень на это надеюсь, — Наташа сказала это таким тоном, чтобы герр Штайнер заранее не решил, что она давно у него на крючке, без малейших шансов передумать. «Да уж конечно не пожалею, — улыбнулась молодая женщина про себя. — Я в этом абсолютно уверена». Не зря же она целый год посвятила чтению специальной литературы о банковской системе в целом, и швейцарской — в частности. И она прекрасно знала, что Zurcher Kantonalbank неизменно входит в двадцатку лучших банков мира по версии журнала Forbes, а также ряда других престижных финансовых изданий. А ей нужны были железные гарантии сохранности и преумножения денежных средств, ведь сегодня она собиралась сделать весьма необычный вклад. Девушка подошла к небольшому металлическому столику, поставила на него серебристый пуленепробиваемый кейс и, при помощи специального ключика, разомкнула застежку наручника, благодаря которому ее правое запястье намертво крепилось к кейсу. Банкира такие меры предосторожности ничуть не удивили — за тридцать пять лет своей безупречной службы он повидал и не такое. — Итак, госпожа Романова, теперь, когда вы узнали о нашем банке абсолютно все и даже немного больше, — холеное мужское лицо озарила широкая белозубая улыбка. — И если вас устраивают все наши гарантии и условия, может быть перейдем непосредственно к сути вопроса? — Люблю деловых людей, герр Штайнер. Еще больше люблю тех, кто умеет ценить свое и чужое время, — Наташа элегантно закинула ногу на ногу и приняла максимально расслабленную позу, которая только была возможна на жестком металлическом стуле. Весь ее вид давал понять собеседнику, что девушка полностью открыта для дальнейшего общения и готова доверить мужчине все свои самые страшные секреты. — Итак, я хочу открыть денежный депозит в вашем банке на некоторых не совсем обычных условиях. — И в чем же они заключаются? —  внутренне насторожился управляющий, но вида не подал, решив дослушать странного визитера до конца. — Оу, не стоит так пугаться, герр Штайнер, — девушка чутко уловила негативные эмоциональные колебания в поведении мужчины, — ничего противозаконного или криминального, уверяю вас. Просто, человек, на чье имя я хочу открыть вклад, баснословно знаменит, и я не желаю, чтобы подробности моего сегодняшнего визита каким-либо образом просочились в прессу. — Тут вы можете быть абсолютно спокойны, госпожа Романова, — управляющий мысленно выдохнул с облегчением. —  Никто так свято не чтит тайну банковских вкладов, как мы, швейцарцы. — И это очень хорошо, — уголки женских губ тронула едва заметная улыбка. — И именно поэтому я здесь. — Итак, о какой сумме идет речь? — Тридцать миллионов долларов для начала, — спокойно произнесла Наташа и ухмыльнулась про себя: «По миллиону за каждый год моей жизни». Банкир невольно дернул одним глазом, продолжая соблюдать внешнюю невозмутимость. «Тридцать миллионов долларов! Солидный куш, нечего сказать!» — тихо радовался он про себя, при этом делая вид, что совершенно не ошарашен столь большой суммой. — И на чье имя будет открыт вклад? — На имя Майкла Джексона и его детей, — спокойно произнесла девушка, даже не моргнув глазом. — Но у мистера Джексона, насколько я знаю, нет детей! — управляющий наклонил голову чуть вниз, с удивлением разглядывая девушку поверх своих очков. — Пока нет. Но обязательно будут, лично я в этом не сомневаюсь, — Наташа обезоруживающе улыбнулась мужчине, после чего открыла кейс и достала из него стопку бумаг, тем самым давая понять, что она не шутит и не сошла с ума. Послав бледную улыбку в ответ, мужчина уткнулся в документы и принялся внимательно их изучать. На стене небольшого, напичканного камерами помещения висели часы в виде круглого черного циферблата на фоне стилизованной карты мира, на которой светящимися желтыми флажками были отмечены все филиалы именитого цюрихского банка. Часы, мерно и неумолимо отсчитывающие секунды безвозвратно уходящего времени, олицетворяли собой точный швейцарский механизм. Три кита прославленного швейцарского качества — часы, шоколад и банки. — Это ж как надо полюбить женщину, чтобы решиться на такое! — мужчина, сидевший на заднем сиденье ее внедорожника, подался вперед, и в салонном зеркале на мгновение мелькнула его белозубая хищная улыбка. — Ты принес то, о чем я просила? — девушка проигнорировала его выпад, посылая хмурый взгляд взамен. — Ты имеешь в виду деньги, которые он заплатит мне за исполнение заказа? — хмыкнул визитер, откидываясь обратно, в темноту большого салона. — Джокер, хватит дурака из себя разыгрывать, тебе это совсем не идет. «Ну надо же, какое совпадение, у вас даже прозвища оказались одинаковые», — подумала она про себя и облизала пересохшие от нетерпения губы. — Конечно принес, вот только… — мужчина вновь наклонился вперед, чтобы девушка могла видеть его лицо. — Зачем я должен отдать их тебе, когда ты просто можешь накинуть сверху недостающую сумму? — Это принципиальный и очень важный момент, Джокер, — девушка смотрела на него сквозь салонное зеркало, нервно сжимая и разжимая пальцы на руле. — Я хочу, чтобы все эти деньги однажды вернулись к своему законному владельцу. И еще… Я не хочу, чтобы деньги, заработанные тяжелым и честным трудом, были замараны всем этим дерьмом. — Скорее, ты не хочешь, чтобы всем этим дерьмом был измазан он сам, — мужчина издал понимающий вздох. — Я ведь прав, Селеста? Или, быть может, мне лучше называть тебя Алекс или… Диана? Кстати, свою песню «Грязная Диана» он случаем не тебе посвятил? Он ведь так же как и лирический герой не смог устоять перед твоими чарами. Одно твое слово, и он пошлет к черту весь мир, променяет все, что у него есть, на возможность быть с тобой. — С каких это пор, Джокер, ты заделался психологом и знатоком человеческих душ? —  недовольно проворчала девушка, буравя его ехидное лицо ледяным взглядом зеленых глаз. — Киллеры всегда немного психологи, но тебе ли этого не знать? Мы оба понимаем, что он здорово рискует. Рискует всем — карьерой, свободой, жизнью, именем. Я долго не мог понять, как вас угораздило сойтись, а теперь уверен, что вы стоите друг друга. Такой любви и преданности позавидовал бы сам Шекспир! — Хватит паясничать, Джокер! Гони его деньги, забирай взамен мои и проваливай уже ко всем чертям из моей машины! — … Госпожа Романова?! Вы меня слышите? — А? Ах, да, простите, я тут задумалась немного, — Наташа рассеяно улыбнулась, мысленно возвращаясь из воспоминаний двухлетней давности. Майкл мог наломать таких дров… Хорошо, что практически везде у нее есть нужные люди. — Бывает, — мужчина снял очки и устало потер переносицу, после чего вернул очки на место. — Что ж, я очень внимательно ознакомился с документами. У вас превосходные юристы, госпожа Романова, которые сумели грамотно составить очень сложный договор и учесть в нем все нюансы и возможные форс-мажоры. Я готов подписать документы и оформить вклад без дополнительной проверки всех имеющихся бумаг сотрудниками нашего банка. Наташа молча кивнула головой. — В какой валюте желаете открыть вклад? — Я хочу, чтобы вклад был диверсифицированный, — девушке наконец представилась возможность блеснуть своими знаниями в области базовой экономики, чем она незамедлительно и воспользовалась. — Одну часть вклада предпочитаю держать в золоте, вторую в швейцарских франках, английских фунтах стерлингов и долларах США в равных долях, а вот с третьей частью мне потребуется ваша помощь, герр Штайнер, — Наташа лучезарно улыбнулась банкиру, который похоже все больше и больше проникался симпатией к странной гостье. — Мне необходимо подобрать пакет высоконадежных государственных ценных бумаг, в которых я, увы, полнейший профан. — Госпожа Романова, я весь к вашим услугам, — произнес мужчина и чуть ослабил узел галстука. — Итак, приступим… Спустя почти два часа, после того, как все формальности были улажены, и Наташа, наконец, покинула здание банка, оставив в его стенах n-ную сумму денег, она села в синий спортивный Bugatti EB 110 GT и набрала телефонный номер. — Алло, Рита? Я скоро буду дома… Нет, ужин готовить не надо, я приготовлю сама. Проверь по списку нужные мне продукты и докупи недостающие… Спасибо за все, Рита, завтра и послезавтра у тебя выходной. Наташа нажала на отбой, завела мотор мощного и быстрого автомобиля и резво стартанула с места в сторону международного аэропорта Цюриха. На конспиративном жилье сотрудников госбезопасности США даже обычный с виду персонал был подобран особым образом. Все эти люди — повара, горничные, прачки, садовники — проходили тщательную проверку, отбор и специальное обучение, и в случае чего могли взяться за оружие или уложить злоумышленника на лопатки с помощью болевого приема. Наташина домработница Рита, в частности, умела превосходно обращаться с холодным и огнестрельным оружием, у нее был синий пояс по каратэ, а также оконченные с отличием курсы по выживанию в экстремальных условиях. Наташа улыбнулась, вспомнив, как Майкл поначалу сильно тушевался под пристальным и всегда строгим Ритиным взглядом, как долго боялся ее присутствия в доме и жаловался, что девушка смотрит на него как-то уж слишком враждебно и настороженно. Но после того, как Рита спасла Майкла от приготовившейся напасть на него гадюки, столкнув в бассейн и убив опасную тварь, они стали если не лучшими друзьями, то уж добрыми приятелями точно. Рита никогда не комментировала личную жизнь «хозяйки», не заискивала перед Джексоном, в общем вела себя нейтрально. И еще, она была невероятно преданным и тактичным человеком. Настолько преданным, что уезжая в заграничные командировки, Наташа неизменно брала ее с собой. И вот теперь, возвращаясь к себе домой в Вену, Наташа была уверена, что ее ждет опрятный, убранный дом, свежие полотенца в ванных комнатах, благоухающее тонким ароматом жасмина накрахмаленное постельное белье, букеты живых цветов во всех комнатах, а также подборка свежих глянцевых журналов и круизных коллекций ведущих модных домов мира — ведь Рита знала, какая неисправимая модница ее любимая хозяйка. *** Марго стояла возле двухстворчатого французского окна и, недовольно сложив руки на груди, наблюдала за тем, как немолодой садовник-азиат щедро поливает водой из шланга огромный изумрудный газон. Истоки ее недовольства крылись не в том, что садовник делал что-то не так, а в том, что она на два дня фактически стала заложницей в этом огромном роскошном особняке. После того, как они вернулись с торжественного приема в Белом доме, Зафар сразу же закрылся в своей спальне на втором этаже и вот уже вторые сутки оттуда не выходил. Женщине безумно хотелось распахнуть огромное окно и вдохнуть полной грудью прохладный утренний воздух безмятежного тенистого сада, что она в общем-то и сделала. Дышать сразу же стало намного легче, а женское недовольство заметно поубавилось, как только летний ветерок ласково коснулся ее лица и закружил в незатейливом танце пару непослушных прядок. Марго вздохнула и, сделав пару шагов вперед, остановилась на вымощенном диким камнем просторном патио. Этот уютный внутренний дворик, который был пристроен прямо к стене ее комнаты, блистал оформлением в лучших традициях роскошных загородных домов: темная садовая мебель из искусственного ротанга, уютно дополненная светлыми подушками с пастельным тропическим принтом, огромные цветущие растения в деревянных кадках, внушительных размеров садовый камин, обложенный диким камнем, с кованными элементами декора, вьющиеся по столбам перголы сиреневые клематисы и дикий виноград. Чуть поодаль — голубая гладь небольшого прямоугольного бассейна с круглой купелью у задней стены и изумрудный шелк ухоженных газонов. Марго присела в одно из плетеных кресел и устремила свой задумчивый взгляд куда-то вдаль. Зачем он позвал ее с собой, если даже пальцем не прикоснулся за все это время? А она ведь так рассчитывала на приятное продолжение прекрасного вечера в компании обворожительного мужчины. Мужчины, которого она успела полюбить всем сердцем, вопреки веским доводам здравого смысла и абсолютной невозможности быть по-настоящему вместе. Она не пара Зафару — Марго прекрасно это понимала, но от этого любить меньше у нее не получалось… Женщина, закрыв глаза, слушала тихий, убаюкивающий шум садового фонтана и думала о нем, вновь и вновь переживая нестерпимую жажду его прикосновений, жгучее желание хотя бы просто поговорить с ним, заглянуть в его глаза, увидеть его улыбку, понять, что действительно нужна ему. Марго в полной мере ощущала сейчас смысл фразы «находится в золотой клетке». Вся эта умопомрачительная роскошь вокруг, широкая, мягкая постель, виртуозно приготовленная еда одним из лучших шеф-поваров мира — все это не производило на нее абсолютно никакого впечатления, ведь на сердце было холодно и неуютно как никогда прежде. Мужчина, в которого она была влюблена как кошка, и который, казалось, был так близко от нее, в этом же самом доме, был, на самом деле очень далек, практически недосягаем, и это обстоятельство медленно ее убивало. А ей так хотелось хоть немного тепла и ласки от него. Хотелось, хотя бы на пару часов почувствовать себя счастливой, без остатка растворяясь в его жарких объятиях, и тонуть, тонуть в магической глубине его красивых черных глаз. И кто, черт побери, была та девушка, которую они повстречали на приеме? Ее женское сердце уже знало правильный ответ, но разум упорно отказывался в это верить. Он ведь назвал ее «милая»… Неужели только для того, чтобы задеть ту, другую? Марго распахнула свои глаза и кинула рассерженный взгляд на тихую, почти синюю гладь бассейна. Зачем она лжет самой себе? Ее ведь никто насильно не удерживает в этом доме, как говорится, вот Бог, а вот порог, и шагай на все четыре стороны! Но она сама все никак не решалась сделать этот шаг, в душе по-прежнему надеясь, что Зафар вот-вот, с минуты на минуту появится на пороге ее комнаты. И надежда каждый раз вспыхивала с новой силой, как только за дверью хозяйской спальни слышались какие-то звуки или в окнах мелькал до боли знакомый мужской силуэт. Марго не хотелось покидать его дом, но сегодня утром терпение женщины было почти на исходе, и она, поднявшись из кресла, решительно направилась к закрытым дверям спальни, чтобы наконец прояснить ситуацию и уехать к себе домой или же остаться на определенных условиях. Едва она подняла руку вверх, чтобы постучать, как двустворчатые резбленные двери внезапно распахнулись, и на пороге возник Зафар, элегантный и собранный, как всегда. — Однако… — удивленно произнесла Марго. Никогда еще в своей практике она не встречала такого, чтобы мужчина столь прекрасно и бодро выглядел после двухдневного чудовищного запоя. — Марго, ты не знаешь, что у нас на завтрак? Ужасно хочется есть. Его фраза прозвучала так мило и совсем по-домашнему, как будто они супруги, прожившие в браке уже не один год. — Я точно не знаю, Зафар, — растерянно протянула женщина в ответ, — но я думаю, что твой шеф-повар тебя не разочарует. — Ты не знаешь, что на завтрак? —  нахмурился мужчина. — Выходит, ты еще ничего не ела с утра? — Нет. — Так не пойдет, Марго! Ты обязательно должна есть, даже в том случае, если я не могу составить тебе компанию. — Я не особо голодна, Зафар, к тому же мне не помешало бы сбросить несколько килограммов. Кое-кто недавно намекнул мне, что я слегка поправилась. — Поправилась, кхм… Если для тебя важно мое мнение то… Не смей худеть, Марго, у тебя роскошное и очень женственное тело. Мне очень нравится, — Зафар мельком взглянул на наручные часы. — Итак, идем завтракать, а потом у нас одна очень важная встреча. — У нас? — Марго замерла на месте, открыв рот от удивления. — Да, у нас. Я созвонился с управляющим центральным офисом Tiffany&Co. Они нас ждут у себя через два часа, — деловым тоном произнес мужчина и, поймав на себе вопросительный взгляд Марго, добавил:  — Ну должен же я как-то загладить свое непростительно-скотское поведение, а бриллианты по-прежнему лучшие друзья девушек! — ослепительно улыбнулся мужчина, на что Марго вымучено закатила глаза. — Не любишь бриллианты, Марго? Ты абсолютно права — под цвет твоих глаз больше подходят изумруды. Мужчина элегантно согнул правую руку в локте, приглашая женщину взяться за него. Марго подошла к Зафару и молча приняла приглашение. — Ты очень красивая, никогда в этом не сомневайся, — тихо, почти шепотом произнес мужчина, заставляя женское сердце в сто крат биться чаще от вмиг переполнившего его счастья. *** В объективе домашней видеокамеры возникла большая, сильно размытая надпись, которая с каждой секундой становилась все четче, пока не сложилась в два слова «Майкл Джексон». Под словами — портрет очаровательного чернокожего мальчика лет десяти с прической афро и милой улыбкой на детском лице. Через пару секунд изображение вновь задрожало и резко скакнуло в расфокус. — Тадж, не тряси плакатом, а то я никак не могу поймать картинку, — посетовал голос за кадром, по всем признакам принадлежавший молодому парню. В следующее мгновение плакат исчез и на его месте возник размытый силуэт человека, разместившегося полулежа на кровати. — Ти Джей, прекрати меня снимать, иди лучше допекай дядю Майкла, — недовольно проворчал симпатичный молоденький мулат, еще сильнее надвигая на глаза бейсболку цвета хаки. — А вот возьму и пойду, но сначала запечатлею для истории весь этот бардак, что творится в нашей комнате. — Угу, давай, — безразлично проворчал парень на кровати, продолжая увлеченно возиться с собственной портативной видеокамерой. Дело все в том, что дядя Майкл вчера вечером подарил всем троим своим племянникам одинаковые камеры Sony последней модели, и в отличии от своего более шустрого братца, Тадж еще не успел в ней толком разобраться. Тем временем изображение вновь дернулось и резво скакнуло куда-то вбок, выхватывая еще одну мужскую фигуру в рассеянном свете настольной лампы. Парень был занят разговором по стационарному телефону и лишь вяло махнул рукой в сторону брата, мол, отстань. — Тито снова бла-бла-бла по телефону со своей подружкой. Майкл же предлагал и ее взять с собой в тур тоже. Парень в черной футболке показал ему жестом Fuck и продолжил свой разговор. Голос за кадром театрально вздохнул, и камера побежала дальше. Шикарный номер люкс был похож на знатную помойку. Его неприглядный вид не спасала даже дорогая темная мебель, кровати с тяжелыми шелковыми балдахинами и живые цветы в вазах. Два длинных обеденных стола из дерева венге были завалены грязными картонными коробками из-под пиццы, пустыми ланч-боксами KFC, пакетами из-под сока и стеклянными бутылками Coca-cola. Дополняли неопрятную картину использованные и смятые бумажные салфетки, хлебные крошки и пятна пролитого на стол горчичного соуса. На паркетном полу то тут, то там валялись пустые полиэтиленовые пакеты, яркие рекламные буклеты и проспекты, предметы мужской одежды и даже компакт-диски. В огромной ванной комнате дела обстояли не лучше: сваленные в кучу на мраморном полу белоснежные банные полотенца и махровые халаты, незакрытый тюбик пасты, который валялся прямо в раковине, парочка водных пистолетов и много еще, Бог знает, чего. По всем признакам парни, проживавшие в номере, явно не отличались чистоплотностью или предпочитали, чтобы чистоту в их жилище поддерживали другие. Камера проворно вынырнула из ванной комнаты, предварительно для чего-то пару раз запечатлев белую прямоугольную крышку компакт-унитаза, и двинулась по длинному коридору, устеленному коврами, вдоль белых, со стеклянными вставками дверей. С каждым шагом все слышнее становилось тихое пение на английском языке, такое нежное и печальное, что будь за камерой девушка, у нее бы наверняка защемило сердце от избытка той романтики, которым был буквально пропитан высокий мужской голос. Кажется, я не могу объяснить, что в моем сердце. Просто я чувствую сумасшедшую боль, когда мы не рядом. Я не хочу дышать, не хочу думать. Я не хочу понимать. Просто я чувствую, что я не живой, когда тебя нет дома.* — Дядя Майкл, привет! Работаешь? — камера сфокусировалась на бледнолицем мужчине, который, держа прямо перед собой большую тетрадь с текстами, душевно выводил тонким голосом строчки лирической песни. — Угу, Ти Джей, работаю, — подтвердил мужчина и продолжил петь, не обращая никакого внимания на направленную на него камеру. Я не хочу видеть, девочка, что ты можешь быть без меня. Я не могу прожить без тебя и дня. Без тебя нет и самого меня.* — Дядя Майкл… — И прекрати уже называть меня дядей, Ти Джей! — в больших карих глазах мелькнула искорка недовольства. — Ну хорошо, хорошо, — парень за камерой примирительно рассмеялся. — Майкл, мы с братьями подумаем над созданием своей музыкальной группы, как когда-то у вас с братьями была своя. Может быть напишешь для нас какой-нибудь забористый хит? — Я подарю вам вот эту песню в память о прекрасном времени, проведенном в туре Dangerous, — мужчина прекратил петь и лучезарно улыбнулся прямо в объектив. Камера плавно отъехала чуть дальше, охватывая полностью всю фигуру мужчины, сидящего в кресле. Традиционная черная шляпа, из-под которой выбивались длинные пряди смоляных кудрявых волос, темные, густо подведенные карандашом глаза и неизменные белые носки — все это выдавало в мужчине одного очень известного поп-певца. Ти Джей довольно улыбнулся, снимая для истории самого великого Майкла Джексона, скажем так, в обстановке backstage, когда он переставал быть великим артистом и становился прекрасным учителем и другом, способным без проблем заменить мальчишкам их собственного отца. Майкл Джексон был их родным дядей, и этим все сказано. Они все трое только сейчас начали понимать, как им несказанно повезло иметь такого потрясающего родственника. Камера зашумела и выключилась. — Иди спать, Ти Джей, завтра у нас насыщенный день, — мягко улыбнулся мужчина и вновь уткнулся глазами в текст песни. — А ты? — Я скоро приду к вам пожелать спокойной ночи. Почему реки впадают в море? В каждом течении я ощущаю твою любовь ко мне, детка. Почему мое сердце так сильно скучает по твоему поцелую? * *** Ингредиенты: салатная смесь — 1 пакет, 100 грамм спелой малины, инжир 2 штуки, сыр моцарелла шариками. Для заправки: уксус бальзамический, масло оливковое, 1 ст. л. меда, соль и белый перец по вкусу. «Майклу бы определенно понравилось», — улыбнулась Наташа и начала готовить себе изысканный ужин. В последнее время очень многое в своей жизни она стала мерить понятиями «А понравится или это Майклу?», и в этом не было ничего удивительного — когда искренне любишь человека, то волей-не волей сверяешься с его вкусами, привычками и пристрастиями. Салат тщательно моем в проточной воде, стряхиваем и обсушиваем бумажной салфеткой. Инжир режем на четыре части. Готовим заправку, смешав все ингредиенты. Добавляем к листьям салата шарики моцареллы и выкладываем на блюдо. Распределяем на салате дольки инжира, равномерно посыпаем малиной и поливаем заправкой. Отдельно на ломтик хрустящей брускетты укладываем тонкий ломтик испанского хамона. Ммм… — Майклу бы точно понравилось… Дополнить вечернюю трапезу Наташа решила бутылочкой «агрессивного» рислинга с минеральными нотами, выдержанного в стали, вкус которого как нельзя лучше подходил к молодому хамону иберико. В молодом иберико соли почти нет, а дымные тона еще присутствуют — их то и дополнит свежесть классического вина Германии, которое входит в тройку лучших белых вин мира. В основе ароматических показателей вина отчетливо слышны ноты зеленых яблок и лимона, и девушка с удовольствием сделала небольшой пробный глоток, смакуя необычный, терпкий вкус с мягким послевкусием. — Мм… Превосходно… Наташа удобно устроилась в кресле, с наслаждением отправила в рот кусочек острой брускетты, взяла в руки коробку с черновиками песен и принялась читать. Я чувствую, твоя любовь — волшебный сон. Но слов мне не найти для пылких объяснений. В плену изящества страстей уходит он, хоть есть пути для достиженья цели. Но я безмолвен, я безмолвен лишь с тобой. Внимание твоё привлечь мне не удастся. В присутствии твоём несмелый я такой, лишь мысли в голове как карусель кружатся. Беспомощный и безнадёжный, я молюсь. И если Бог поможет быть с тобою рядом, меня заметишь ты, я в твоём свете, здесь, невидим всему миру, ото всех я спрятан. Подле тебя всегда потерян я для слов, И всё, что связано с тобою нереально. Ведь это просто волшебство — твоя любовь, «Люблю тебя» произнести — почти фатально. Слезы безграничной любви и нежности текли по ее щекам. Теперь в почти каждую свободную минуту она возвращалась к его подарку, на сотый раз читая и перечитывая стихотворные признания своего любимого мужчины, которые он посвятил ей — своей горячо любимой женщине. И каждый раз до боли знакомый, почти детский почерк, милые рисунки на полях и зачеркнутые строки поднимали внутри нее щемящую волну необычайно трогательных чувств. Она могла с уверенностью сказать, что никогда раньше не испытывала ничего подобного, ничего, столь возвышенного, трепетного и окрыляющего. Она могла с уверенностью сказать, что никогда раньше не любила по-настоящему ни одного своего мужчину. Майкл стал единственной любовью для нее, стал тем самым человеком, которого она не предаст и не разлюбит, пока будет биться ее сердце… Громкий звук мобильного телефона нарушил тишину вокруг. — Алло, — произнесла Наташа, не открывая наполненных слезами глаз — она прекрасно знала, кто может позвонить по отдельно выделенной секретной линии. — Ты плачешь? — его тихий голос прозвучал расстроенно. Наташа улыбнулась — это было так похоже на него, задать интересующий вопрос в лоб, даже не поздоровавшись. — Нет, Майкл… — Наташа набрала в легкие побольше воздуха и судорожно выдохнула. —  Да, Майкл, я плачу. Я как раз читала черновики твоих песен, твой подарок на мой день рождения и… Черт, Джексон, я… я просто сентиментальная размазня и это ужасно. Я поняла, как сильно по тебе скучаю, как сильно я благодарна тебе за все. За все что было между нами и хорошего и плохого, ты это понимаешь? — Я люблю тебя… Нат… Одну минутку… Тадж, я не сплю, но это не означает, что можно вламываться ко мне в спальню с видеокамерой, — Майкл очевидно зажал динамик телефона рукой, но все равно было слышно. — Кто у тебя там? — спросила она, когда они вновь вернулись к разговору. — Неугомонные племяннички, — театрально вздохнул певец, — три брата-акробата, сыновья Тито. Вот вроде бы взрослые парни, а порою ведут себя словно дети малые. — Ну, «детство в заднице», это у вас семейное, — по-доброму улыбнулась девушка. — На кого это ты намекаешь? — проворчал мужчина, прекрасно при этом понимая, о ком идет речь. — По-моему, я не намекаю, а говорю предельно прямо. Майкл ничего не ответил, в телефонной трубке было слышно лишь его недовольное сопение. — Майкл?.. — Когда мы снова увидимся? Я сильно скучаю по тебе. Вчера над Лондоном была потрясающая луна, я не мог долго заснуть, но зато написал потрясающую песню. Хочу, чтобы ты ее послушала. Она о том, как мне плохо в разлуке, как сильно мне тебя не хватает. Наташа, как же я хочу обнять тебя… — его тихий голос был насквозь пропитан грустью, отчего ее сердце болезненно защемило. — Ну вот, Джексон, я опять плачу… — девушка судорожно всхлипнула в телефонную трубку, стараясь подавить очередной поток слез. — Я становлюсь слишком эмоциональной рядом с тобой, или… просто старею. — И ты туда же… Видимо, мои разговоры про старость оказались заразны. — Майкл Джексон — это вообще очень заразно. — В смысле? — удивился он, издав при этом короткий, нервный смешок. — В том смысле, что Майкл Джексон — это не лечится. Это уже навсегда, пожизненный диагноз. Ты остаешься глубоко в сердцах людей, тебя невозможно забыть, твоему очарованию невозможно не поддаться. От тебя еще не изобрели вакцины и вряд ли изобретут когда-нибудь. — А это очень плохо, да? — Просто некоторые люди очень сильно привязываются к тебе и потом им становится очень трудно делать тебя с кем-то еще. Они хотят, чтобы ты принадлежал только им. — Я понимаю, о ком ты говоришь, — вздохнул мужской голос. — И я до сих пор не верю, что Джимми способен на такое. — Майкл, я знаю, что вы были с ним в том ювелирном магазине во время Бэд-тура, я видела видеозапись, — Наташа знала, что начинает неприятную для певца тему, но бокал рислинга сделал ее чуточку смелее. — А потом я застала его у себя в гостиничном номере, когда он пытался выкрасть то самое кольцо, что ты купил для меня. У него была настоящая истерика, когда он кричал, что это кольцо на самом деле ты купил для него, но передумал дарить из-за меня. — Бред, — зашипел Майкл, и его голос заметно повысился и неприятно зазвенел. —  Покупать кольца с бриллиантами маленьким мальчикам — это полнейший бред, не находишь? — Нахожу, но маленький Джимми так не считал, — печально вздохнула девушка. — Майкл, ты слишком добр ко всем этим людям, ты не замечаешь, как все они бессовестно тобой пользуются и… — Ты снова за старое?! — мужчина откровенно вспылил, и его голос стал еще грубее и жестче. — Считаешь меня наивным идиотом?! Но я прекрасно вижу, как смотрят на меня матери этих мальчиков. И стоит мне лишь поманить их пальцем, они сделают все, что я им скажу! Но я не подлец и не извращенец. Я просто хочу дать этим парням то, чего не было у меня! Я просто забочусь о них, но никто вокруг этого не понимает! Никто! Даже ты! — Майкл, послушай… — Хватит! Я буду делать и поступать так, как сочту нужным! Разговор окончен! В трубке раздались короткие гудки. Наташа печально вздохнула и нажала на отбой. Когда-нибудь Майкл обязательно поймет, что она была права, что нельзя так слепо верить людям и не замечать очевидных вещей. Когда-нибудь он поймет, какая тошнотворная стая завистников и прихлебателей завладела его добрым, наивным сердцем. И это либо убьет его, либо сделает еще сильнее.