***
Казалось, что до больницы они ехали целую вечность. Антона подключили к кардиомонитору, чтобы внимательно следить за всеми изменениями в его сердечном ритме и биении пульса. Вика ни на мгновение не отпускала его ладони, словно стараясь передать парню свои жизненные силы. По пути, карета Скорой пару раз резко тормозила, отчего девушка едва ли не разрыдалась — из-за толчков, рана снова открылась и, кажется, начала кровоточить еще сильнее. Это могло грозить большой кровопотерей, что в конечном итоге в большинстве случаев приводило к летальному исходу. Номера телефона Леши Вика не знала, но не сообщить ему о случившемся она не могла. Осознание того, что Антон пострадал из-за нее, не покидало девушку ни на секунду, и от этого становилось только паршивее и паршивее на душе, хотелось выть, кричать, биться головой обо что-то твердое, чтобы хоть как-то заглушить это чертово чувство вины и медленно расползавшееся беспокойство. Что будет, если Антон не выживет? Что будет с Лешей? А что будет с ней самой? Вика закрыла лицо руками, уже не сдерживая слезы, ведь только так она могла хоть немного выжать из себя всю накопившуюся боль, казалось бы, в нереальном количестве. Чем она так прогневила Всевышнего?! За что ей все эти испытания?! Почему порой так дико хочется сдохнуть, чтобы не чувствовать этой чертовой боли?! Из самокопания и упаднических мыслей Новикову вывел настойчивый голос доктора, который пытался донести до девушки, что они уже приехали в больницу. Вика сразу пришла в себя, почти подпрыгивая на месте. Антона сразу же переправили в приемное отделение, а оттуда в одну из операционных. Состояние парня после транспортировки заметно ухудшилось, но врачи были уверены, что смогут помочь ему выкарабкаться. Вика осталась в коридоре за дверью, отделяющей ее от операционного блока, и без сил опустилась на один из диванчиков. Казалось, что сейчас, когда судьба Миранчука в руках врачей, девушка должна была хотя бы немного успокоиться, но она не могла — чувство страха за жизнь Антона продолжало наполнять все ее мысли и только усиливалось с каждой минутой. Через несколько мгновений к ней вышла медсестра, передавая бумажник и телефон парня. Не медля ни минуты, Вика нашла в телефонной книге номер Леши. Парень долго не подходил, но стоило Новиковой услышать его бодрое «Да, братик», как слезы буквально начали застилать глаза, а сама девушка еле-еле могла выговорить хотя бы что-то связное. — Леш, это Вика. Антон в больнице… Наверное, это была самая страшная фраза, которую Алексей когда-либо слышал. Он прислонился спиной к стене, чтобы удержать равновесие. Слова девушки напрочь выбили его из колеи, а из легких, казалось, просто выкачали весь воздух, отчего дышать с каждой секундой становилось заметно тяжелее. Сердце колотилось настолько сильно, отдаваясь шумом в ушах, отчего парень даже боялся чего-то не услышать. Прокричав в трубку «Я сейчас приеду», Леша за несколько секунд собрался, переодевшись в первую, попавшуюся на глаза одежду и, схватив с тумбочки ключи от машины, выскочил из квартиры. Он ехал настолько быстро, насколько это было вообще возможно, нарушал правила, пролетал на красный свет, только бы скорее оказаться в больнице и узнать, что случилось с братом. Его одолевали самые страшные и ужасные мысли, от которых вообще не было спасения, ведь Леша то и дело мучил себя представлением того, что может быть, если Антон не выживет. Тогда и его жизнь, Леши, тоже закончится, ведь он даже подумать не мог — как это жить без брата, который твоя неотъемлемая часть. Припарковавшись и выскочив из машины, поставив ее на сигнализацию, парень вбежал в приемное отделение, где дежурила молодая медсестра. — Девушка, где операционная? — времени на любезности не было, поэтому Миранчук начал сразу в лоб. Медсестра удивленно на него посмотрела и, кажется, узнала, но парню на это было наплевать, его волновало только одно — жизнь братика. — Молодой человек, туда нельзя, — как-то не очень уверенно пролепетала девушка, отчего Леша сжал кулаки, а его глаза потемнели, излучая практически жгучую ненависть. — У меня там брат, твою мать, — прорычал Леша, испепеляя бедную медсестру взглядом. — Сейчас по коридору налево и на третий этаж, — видимо такой грозный и в тоже время безумно потерянный вид парня напугал девушку, отчего она быстро сдалась. Не говоря ни слова, Миранчук сорвался с места и помчался на третий этаж, мысленно молясь о том, чтобы Антон выкарабкался. Вику, сидевшую на диване и сжавшуюся в комочек, Леша заметил сразу и, подбежав к ней, привлек девушку к себе, заключая в объятия. Новикова вцепилась в его куртку, продолжая плакать, почему-то перед Лешей она не боялась показаться слабой. Немного отстранившись от девушки, Миранчук внимательно на нее посмотрел, отмечая про себя ее красное и опухшее от слез лицо. — Вик, что случилось? — Новикова вздрогнула. Она не знала, как помягче все рассказать, как хоть немного уменьшить беспокойство Леши, как предостеречь себя от, казалось бы, неминуемой расплаты за случившееся. Кое-как, сбиваясь и время от времени всхлипывая, Вика рассказала всё, что произошло у нее дома, даже не пытаясь чего-то утаить. По мере услышанного, выражение лица Леши несколько раз менялось, а зрачки то и дело расширялись. Он и представить себе не мог, каким едва ли не пыткам подвергается Новикова у себя дома. Он, может быть, и хотел обвинить ее в чем-то, но не мог в силу того, что Антон совершил реальный мужской поступок — он не побоялся закрыть девушку собой, тем самым подставляя себя под удар. Леше в какой-то момент даже показалось, что он по-особенному смотрит на Вику, черт возьми, восхищаясь ее мужеством, но он почти сразу отогнал подобные мысли, чтобы они не завели его непонятно в какие дали. — Вик, все будет хорошо! Девушка неуверенно кивает, и ее губы, кажется, трогает едва заметная улыбка.***
Сколько они просидели в этом, казалось бы, практически безлюдном коридоре, прежде чем из операционной вышел доктор, было сложно сказать, ведь время тянулось катастрофически медленно. Леша сразу же подскочил на ноги, буквально впиваясь взглядом в мужчину, чтобы понять его настроение. Сердце снова бешено колотилось, а липкий страх продолжил расползаться по всему телу. — Как Антон, доктор? — хриплым голосом произнес Миранчук, еле-еле сдерживая себя, чтобы не сорваться к брату. — Не хочу говорить банально, но парень «в рубашке родился». С ним все будет в порядке, он сейчас спит, утром его переведут в палату, — мужчина говорил усталым голосом, но настолько проникновенно, отчего ему, конечно же, хотелось верить. И Леша поверил бы, если не дикое желание удостовериться самому, что с братом действительно все нормально. — Доктор, можно его увидеть, пожалуйста, — протянул Миранчук, смотря мужчине прямо в глаза. — Можно, но только в реанимацию вам нельзя, через стеклянную дверь посмотреть разрешаю, не более, — мужчина был непреклонен, ведь правила никто не отменял, да и Антону был нужен покой и только постельный режим. Леша как-то слишком раздосадовано вздохнул, но подчинился и прошел к стеклянной двери. Вика подошла следом, внимательно рассматривая Антона сквозь стекло, лежавшего на больничной койке. Его лицо уже не было таким бледным, а кардиомонитор показывал стабильный сердечный ритм.***
Стас поднимался по лестнице к квартире, а в его душе начинало зарождаться такое странное, и, наверное, уже такое привычное беспокойство. В квартире, на удивление, не было посторонних, да и вообще стояла тишина, которую разрушали только громко тикающие часы в гостиной. Раздевшись и пройдя на кухню, чтобы выгрузить в холодильник купленные продукты, Стас заметил, что кругом непривычно чисто, словно кто-то специально все привел в идеальный порядок. Обычно за порядком следила Вика, но парень заметил, что ее верхней одежды и обуви в прихожей нет, значит… Что бы это могло значить думать просто не хотелось, поэтому Новиков выложил продукты, убирая их в холодильник, и прошел в гостиную, где на диване сидел отец, схватившись руками за голову. Пройдя мимо него в спальню, словно мужчина просто пустое место, Стас внимательно осмотрелся, замечая то тут, то там разбросанные вещи сестры. Почему-то у него появилось подозрение, что Вика отнюдь не на свидании с Миранчуком, и от этого стало как-то дурно, что ли. Вернувшись в гостиную, парень с неким презрением глянул на отца, который продолжал сидеть в одной позе и что-то шептать. — Где Вика? — слишком резко и совсем недоброжелательно спросил Стас, внутренне напрягаясь, ведь ответ мог быть абсолютно любым. Отец поднял на него глаза, и парень ахнул — мужчина плакал. Такого Стас уж никак не мог предположить, ведь в последний раз он видел его скупые слезы на похоронах мамы. — Где Вика, я тебя спрашиваю? — злость начинала закипать в нем, ведь в голове уже прорисовывались различные картинки уж никак не радостного характера. — В больнице, — на выдохе произносит мужчина, а Стас несколько раз меняется в лице, стараясь понять происходящее, но получается с трудом. В голове становится пусто, мысли разлетаются, словно птицы в разные направления, и собрать их воедино становится практически невозможно. В какой-то момент Новиков срывается с места и делает несколько шагов в сторону отца, но тот его останавливает. — С ней все в порядке. Ее футболист пострадал, — голос мужчины дрожит, и на какой-то момент Стас задумывается о том, что ему жаль Антона. — А с ним что? — парень сегодня просто на редкость разговорчив, потому что он понимает, что по-другому узнать подробности он все равно не сможет. — Я его ранил ножом, — отец снова стискивает голову руками, и Стас готов поклясться, что видел, как из его глаз потекло несколько слезинок. Слова повергли парня в нереальный шок, и он даже открыл было рот, но вовремя сообразил, что сейчас не время для нравоучений, ведь, судя по всему, отец уже, кажется, более чем раскаивается. — В какой он больнице? — вопрос, конечно, довольно странный, ведь отец может этого и не знать, но мужчина снова поднимает на сына взгляд и произносит: — Кажется, в четырнадцатой… Стас срывается с места и, быстро одевшись, выскакивает в подъезд, попутно набирая номер такси.***
Даже несмотря на то, что ребят практически отправили домой отдыхать, Вика с Лешей продолжали сидеть на том же диванчике и ждать какого-то чуда. Хотя нет, они ждали утра, когда можно будет увидеть Антона ближе, прикоснуться к нему, почувствовать, что он действительно жив. В какой-то момент, когда девушка уже совершенно не контролировала свои движения в силу дикой усталости, ее голова съехала со спинки дивана и устроилась на Лешином плече, парень же даже не обратил на это никакого внимания. Кажется, что спящих ребят никто не замечал, даже медсестры, которые изредка проходили по коридору. Стас ворвался в приемное отделение, разбудив дежурную медсестру, которая пыталась удобнее устроиться, приложив голову к стопке амбулаторных карт. — Девушка, здравствуйте! — Новиков запыхался, его дыхание сбилось, а волосы растрепались. — К вам привезли Антона Миранчука с ножевым ранением, а с ним приехала девушка, моя сестра, не подскажите, где ее можно найти? Медсестра наконец-то полностью проснулась и недовольно посмотрела на парня. — Молодой человек, здесь больница, а не проходной двор, я не могу пускать кого попало. Кем вы приходитесь пострадавшему? — Он парень моей сестры, — у Стаса начинало заканчиваться терпение, ведь волнение и за Миранчука и за Вику практически до краев заполнило его сознание. — Я не могу вас пустить — вы не родственник пациента, так что покиньте помещение, — девушка старалась выглядеть как можно строже, но у нее плохо получалось, что, собственно, Стас и заметил. Улыбнувшись медсестре, он сорвался с места и побежал по коридору, высматривая Вику, которая нашлась только на третьем этаже спящей на одном из диванчиков. Ее голова лежала на плече Леши, а лица ребят выглядели донельзя умиротворенно, отчего Стас даже позволил себе снова сдавленно улыбнуться. Стараясь не разбудить ребят, которые, судя по всему, отказались ехать домой, Стас присел на другой край дивана, откидываясь на его спинку и прикрывая глаза. Его беспокойство, кажется, почти рассеялось, и он немного расслабился. В голову начинали лезть мысли о том, что вообще могло случиться в квартире, но один вариант казался нелепее предыдущего, отчего Новиков старался отогнать свои догадки подальше и устроиться удобнее, ведь ночь обещала быть длинной.***
Утром первым проснулся Леша, ощущая какую-то тяжесть. Разлепив глаза, он аккуратно повернул голову вправо и застыл. Вика спала, опираясь на его плечо, отчего ее лицо было просто в катастрофической близости от лица Миранчука. На несколько секунд Лешей, казалось, овладело какое-то помутнение, ведь он попросту не мог отвести взгляда от девушки, чьи ресницы подрагивали, а губы то и дело складывались в легкую полуулыбку. Дыхание парня перехватило, он и сам не понял, что произошло, но это ему нисколько не понравилось, ведь то, что он позволил себе засмотреться на девушку брата, было вообще за пределами его понимания. Мотнув головой, чтобы отогнать странное и совершенно непонятное наваждение, Леша заметил на диване еще одного человека. Переведя взгляд на его лицо и заметив похожие черты с Викой, парень сделал вывод, что это и есть брат девушки. Аккуратно, чтобы не разбудить Новикову, он переложил ее голову на плечо брата. Вика немного заворочалась, но не проснулась, удобнее устраиваясь. Леша резко поднялся на ноги, шумно выдыхая, ведь наваждение так и не спало. Он прошел по коридору в поисках уборной — не мешало умыться и обязательно холодной водой. Вернулся обратно к тому самому дивану Леша уже немного посвежевший и, кажется, мысленно разобравшийся со своими странностями. По коридору то и дело сновали медсестры и врачи, и парень заметил, что многие из них скрывались за дверью реанимации. Подойдя к стеклянной двери, Леша заметил, что около кровати Антона действительно собралась почти толпа, бурно что-то обсуждающая. Почему-то внутри снова появилось неприятное ноющее чувство того, что что-то случилось. Но через несколько секунд двери открылись, выпуская в коридор несколько докторов, которые не выглядели обеспокоенно, даже наоборот — они улыбались. — С Антоном все в порядке? — не выдержал парень, обращаясь ко всем сразу. — Да, сейчас его переведут в палату, не переживайте, — ответ был более чем удовлетворительным, отчего Леша поспешил будить Вику, уже и забыл о своем поведении некоторое время назад. Тронув девушку за плечо и слегка потормошив ее, парень произнес шепотом: — Вика, просыпайся, — девушка резко дернулась, открывая глаза и непонимающе глядя перед собой. Осознание, где она находится, пришло несколькими мгновениями позже, когда Новикова обеспокоенно посмотрела на Лешу. — Что с Антоном? — Его переводят в палату, — Леша улыбнулся и перевел взгляд на Стаса, который продолжал спать, как ни в чем не бывало. Вика без промедления растолкала брата, который также как и она сама, не сразу понял, где находится. Увидев довольное лицо сестры, Стас показал ей язык, и Леша осознал, что они с Антоном ведут себя также, дурачась, словно им по пять лет. Антона перевели в палату и разрешили навестить, но не долго, ведь парень еще был довольно слаб. Леша первый вбежал внутрь, еле-еле сдерживаясь, чтобы не стиснуть брата в объятиях. Младший лежал, не шевелясь, ведь каждое движение отдавалось болью в теле, а шов в левом боку неприятно пульсировал. — Слава Богу, Тоха, с тобой все в порядке, — Леша опустился в кресло около его кровати и сжал руку брата, кажется, наконец-то полностью успокоившись. Антон улыбался сдавленно, но вполне искренне, не отводя взгляда от Леши, глаза которого светились неподдельной нежностью и любовью к, как он иногда его называл, непутевому близнецу. Вика стояла около двери, наблюдая развернувшуюся картину со сторону, и, честно говоря, чувствовала себя лишней. Но стоило Антону взглянуть на нее, как тепло начало разливаться по всему телу, а ее губы непроизвольно разъехались в улыбке. Миранчук смотрел открыто, а в его глазах плескалось то самое чувство, которое он уже, собственно, и не скрывал, больше не видел в этом смысла. Теперь уже Леша почувствовал себя лишним и, поднявшись на ноги, покинул палату, направляясь к лечащему врачу брата, чтобы узнать как можно больше подробностей о его состоянии. Вика несмело подошла к кровати и опустилась в то же самое кресло. Ее взгляд был очень серьезным, впрочем, и выражение лица Антона тоже изменилось. — Прости меня, Тош, — шепотом проговорила девушка, едва сдерживая слезы. Миранчук сжал девичью ладонь, переплетая пальцы, стараясь хоть как-нибудь успокоить Вику, которая сейчас еще больше чувствовала свою вину во всем произошедшем с Антоном. Из-за нее его ранил отец, из-за нее он теперь здесь, в больнице, из-за нее он теперь невесть сколько пропустит тренировок. — Малыш, — хриплый голос парня выводит ее из предистерического состояния. — Со мной всё в порядке, я жив, ты ни в чем не виновата. Антон несильно потянул Новикову за руку, поднимая с кресла и желая, чтобы она присела прямо на край его больничной койки, поближе. Вика поддается и присаживается около парня, продолжая сжимать его ладонь. — Я виновата… — снова начинает девушка, но Антон не дает ей договорить, касаясь ее ладошки губами. Так нежно и так необходимо именно сейчас. Глаза в глаза, и больше не нужно никаких слов, все можно прочитать во взгляде. Антона накрывает волной такого все еще нового для него чувства, и он резко подается вперед, но не успевает коснуться Викиных губ, как его настигает жгучая боль. Миранчук пытается не показать, насколько ему больно, но он не может долго терпеть и с его губ срывается громкий хрип. Вика выскакивает в коридор в поисках хотя бы кого-нибудь из медицинского персонала. Найдя одну из медсестер, Новикова сбивчиво объяснила ей, что случилось, и та поспешила оказывать Миранчуку помощь, почти ругая Вику за то, что та так опрометчиво относится к его здоровью. В палату Вику не пустили, и она присела на жесткую лавку в коридоре, в который раз за пару день пытаясь успокоиться. Леша и Стас появились, словно, из ниоткуда. Стас первым заметил сестру и присел около нее, обнимая за плечи. Миранчук же поспешил в палату, но его тоже не пустили. Леша прорычал что-то не очень цензурное, но подчинился, сверля взглядом дверь, будто желая испепелить ненужную преграду. Когда из палаты вышла медсестра и кинула раздраженный взгляд на Вику, той, кажется, стало еще гаже на душе. Последние два дня были явно не ее. — Совет вам, девушка, на будущее: держите себя в руках, иначе однажды парня можно и не спасти, — медсестра самодовольно ухмыльнулась и гордо прошла мимо ребят. Ничего не понимающий Миранчук продолжал пялиться перед собой, иногда скашивая взгляд в сторону девушки, которая, кажется, еще больше сжалась в объятиях Стаса. Через некоторое время появился лечащий врач Антона, который тоже не особо дружелюбно бросил им пару слов и скрылся за дверью. Минуты тянулись мучительно долго, а нервы натягивались сильнее и сильнее, и казалось, что они вот-вот лопнут, не выдержав напряжения. Вика не плакала, просто сидела очень тихо, стараясь, наверное, слиться с мебелью, чтобы ее никто не видел и не слышал. На душе было мерзко и гадко, но огонек надежды по-прежнему горел где-то в ее потайном уголке, хоть немного согревая. Доктор вышел, аккуратно прикрывая дверь, и обратился ко всем сразу, никого конкретно не выделяя: — Антону нужен покой и никаких потрясений, поэтому как можно меньше волнуйте его и не провоцируйте к резким движениям. Шов, конечно, не разошелся, но причинил очень большой дискомфорт, а это как минимум неприятно, к тому же еще и довольно больно, — мужчина говорил спокойно, как будто не произошло ничего необычного. В какой-то степени так и было, ведь он почти каждый день сталкивался с подобными случаями — удивляться было нечему. — И еще, навещайте его по одному строго в определенное время — с трех до четырех часов, чтобы не нарушать режим. Леша закивал головой, соглашаясь со всем, лишь бы с Антоном все было хорошо. — Доктор, а что ему можно кушать? — Пока он будет питаться исключительно едой из столовой, а приблизительно через неделю уже можно будет приносить какие-нибудь фрукты. — Спасибо, доктор, — Леша изобразил некое подобие улыбки, пожимая мужчине руку. — А теперь по домам. Вам нужно всем отдохнуть и нормально поспать, — мужчина грозно посмотрел на ребят, казалось бы, по-отечески заботясь о молодых организмах. Попрощавшись, доктор ушел по своим делам, а Стас решил взять ситуацию в свои руки. — Так, Вик, поехали домой, действительно нужно нормально отдохнуть, — парень насильно поднял сестру на ноги, всучив ей в руки ее куртку. Леша и сам быстро оделся, молча что-то обдумывая про себя. — Вик, запиши мой номер, будем рассказывать друг другу о состоянии Антона, — он улыбнулся вполне искренне, и Вика вспомнила, что теперь у нее нет телефона — он благополучно вчера разбился о стену. Леша, кажется, вспомнил об этом из ее рассказа и быстро придумал другой вариант. — Если ты не против — будем видеться каждый день и делиться новостями. Какое-то странное подозрение закрадывалось в голову Миранчука, но он не обращал на него внимания, почти уговаривая себя, что никакого помутнения рассудка нет, ему показалось. Все произошло из-за чересчур воспаленной фантазии и не до конца отдохнувшего мозга. — А как же твои тренировки? — Вика застегивала куртку, попутно задавая вопросы, которые ее действительно волновали. — Разберемся, — ободряюще улыбнулся Леша. В результате ребята договорились, что пока Вика не решит вопрос с покупкой нового сотового, Миранчук одолжит ей для пользования свой старый телефон, который до сих пор был в идеальном состоянии. Правда, по началу Новикова немного этому сопротивлялась, но быстро поняла, что это бесполезно — Леша был непреклонен. Домой Стас с Викой ехали на метро, да и вообще старались как можно позже оказаться в квартире, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, ведь какие-то меры определенно необходимо было применить. Леша же отправился на тренировку, ведь, несмотря на внезапно свалившиеся проблемы, подготовку к предстоящим матчам никто не отменял. Еще нужно было поставить Юрия Палыча в известность о том, что случилось с Антоном, правда, немного подкорректировав легенду, чтобы было как можно меньше расспросов. В Баковке многие удивились тому, что Леша приехал один, и, конечно же, сразу забросали его вопросами. Миранчук стоически молчал, желая поговорить с Сёминым один на один. Юрий Палыч не возражал, пребывая в довольно приподнятом настроении, но когда узнал причину отсутствия Антона на этой тренировке и многих последующих, резко изменился в лице. — Как он себя чувствует, Лёш? — тренер выглядел очень взволнованным, но оно и неудивительно, ведь он всегда переживал за каждого своего воспитанника, относился к ним ко всем, как к родным детям. Такая новость практически выбила Сёмина из колеи. Он практически половину тренировку пребывал в довольно потерянном состоянии, несмотря на то, что Леша заверил его, что жизни Антона ничего не угрожает. После занятий в тренажерном зале Юрий Палыч все же решил прояснить ситуация для команды. Реакция у ребят была вполне ожидаемая — каждый высказал пожелания скорейшей реабилитации. Баринов и Тарасов ни на секунду не отлипали от Леши, задавая ему различные вопросы, интересуясь самочувствием брата. Димка Тарасов рвался навестить Антона вместе с женой и маленькой дочкой, но Миранчук огорчил его известием о том, что пока можно только ему, Леше, его навещать. Про Вику он тактично умолчал, ведь о ней мало кто знал, вернее, даже никто и не знал в команде, кроме близнеца. Вернувшись домой, Леша как-то сразу ощутил, что в ней пусто и одиноко без Антона. Не желая находиться в квартире в одиночестве, Миранчук набрал номер Сони, договариваясь с ней о встрече.***
Казалось, что после первого посещения Антона, время полетело с бешеной скоростью. Дни сменялись днями, и ребята только и успевали, что уделять внимание своим основным занятиям, Антону и друг другу. Дома было тихо, больше недели не было никаких попоек, да и отец заметно притих. Он, кажется, действительно раскаивался, даже пару раз спросил у Вики о самочувствии Миранчука. Антон благодаря наличию огромного количества свободного времени, от которого, к слову, хотелось просто лезть на стену, очень много думал о причине своего попадания не в столь нерадостное место. Он прокручивал в голове варианты вопросов, с помощью которых можно было вывести Вику на нужный разговор, не боясь, что она закроется в себе и мало того, что не захочет поделиться своей проблемой, так и вообще больше не придет. Новикова же в свою очередь так же размышляла о том, как бы рассказать все Миранчуку, который, кажется, должен был все знать, особенно после того, как сам стал свидетелем ее семейной драмы. Девушка долго придумывала слова, но в результате решила, что поделится абсолютно всем, ведь скрывать дальше не хотелось. В тот день Вика была полна решительности как никогда. Поздоровавшись с дежурной сестрой, девушка прошла мимо нее к палате парня. Антон что-то с интересом смотрел в телефоне, заразительно смеясь. Вика улыбнулась, отмечая про себя, что если он смеется — значит, точно идет на поправку. Войдя в палату, девушка привлекла к себе внимание, случайно громко захлопнув дверь. Миранчук встрепенулся, но как только увидел девушку, расплылся в довольной улыбке. Хоть он и видел ее раз в два дня, этого ему было катастрофически мало. Вообще, была бы его воля, он бы вообще Новикову никогда не отпускал, но и не ограничивал ее свободы. — Привет, — Вика поцеловала парня в уголок губ. — Как ты себя чувствуешь? — Привет! Тебя увидел, и стало лучше, — Миранчук усадил девушку около себя, держа за руку, словно боясь, что она может убежать. Новикова бежать не собиралась, но и отходить от задуманного не хотела. Либо сегодня — либо никогда. — Антош, мне нужно с тобой поговорить, — тихо, но уверенно произнесла Вика, следя за реакцией парня. — Что-то случилось? — взволнованно спросил парень, но прямого ответа не последовало. Вика поднялась на ноги и подошла к окну, устремляя взгляд куда-то вдаль. Обняв себя руками, девушка выпалила на одном дыхании: — Меня изнасиловали…