***
Игра с немцами не вяжется с самого начала. Они играют жестче, резче, правильнее, что ли. Понимают, черти, что ничего серьезного им не грозит, фолят нещадно и хватают предупреждения налево и направо. «Локо» отвечают тем же, такими же подкатами и сбиваниями с ног. Им нужно вырвать, выгрызть эту победу, чтобы не было еще обиднее за свое положение в рейтинге команд. Антон на скамейке запасных дергается так, словно под ним электрический стул. Он неотрывно смотрит на поле, следит за перемещением товарищей, в особенности, за Лёшей, который, кажется, хоть немного повеселел после того разговора. Антон совершенно на него не сердился, ведь прекрасно понимал чувства брата. Вика покорила его сердце довольно быстро, и он готов был положить весь мир к ее ногам, лишь бы всегда видеть ее улыбку, милые ямочки на щеках и горящие глаза. Такие глаза были только у нее, и парень был уверен, что она точно ведьма с зелеными омутами, раз и навсегда заколдовав его. Признание Лёши подстегнуло в нем желание признаться девушке в любви. Он не боялся, что его отвергнут, ведь видел, что чувства взаимны. Он с каждым днем ощущал, как Вика меняется рядом с ним, понемногу учится доверять, раскрывается с новой и новой стороны. Миранчук и сам менялся рядом с ней, становился добрее, ласковее и только на поле превращался в того самого Антона, которым был до этого — дерзкого и неприступного. Выйдя на поле в начале второго тайма, он старался изо всех показать все свое мастерство, ведь у него его было предостаточно, как и стремления к победе. Правда, сегодня это стремление ему не помогло. Команда проиграла всего со счетом 0:1, не с разгромным счетом, но это уже означало то, что дальше они не проходят. Было грустно от того, что не удалось показать себя с самой лучшей стороны и проиграть последний матч текущего года. Как ни странно, обстановка в раздевалке не была слишком удрученной, многие понимали, что «Шальке» играют на гораздо высоком уровне, что это одна из лучших команд Бундеслиги. Вылет в Москву был назначен на утро, поэтому, как только Антон оказался в номере отеля, он быстро принял душ, желая поскорее смыть с себя неприятные ощущения и позвонить Вике. Новикова трубку не брала, а в душе парня начинало расползаться волнение. Он безумно хотел, чтобы однажды Вика приняла его предложение жить вместе, только сейчас действительно было слишком рано. Хоть Антон и руководствовался только добрыми побуждениями, желая изо всех сил защитить девушку от ее прошлого и такого реального настоящего в лице отца, он все равно понимал, что ведет себя попросту как эгоист, не особо ставя желания девушки на первое место. А ведь он прекрасно должен был понимать, что одно дело встречаться, а совсем другое — жить, причем, по идее же, с двумя парнями. А это, после всего, что она пережила, вообще могло очень серьезно напугать. За все время, сколько Антон общался с девушками исключительно в горизонтальной плоскости, он даже и не подозревал, что когда-то наступит время, и он захочет не просто прикоснуться к телу, а именно к любимому телу, сначала полюбив душу. Тогда Миранчуку вообще казалось, что никакого светлого и всепоглощающего чувства не существует, а все это бабушкины сказки на ночь, чтобы лучше спалось, и только с появлением в его жизни Вики, он понял, насколько ошибался. Он готов был расшибаться и расшибаться в лепешку, лишь бы она была рядом, лишь бы всего обнимала, улыбалась и целовала так, что земля уходила из-под ног. Новикова продолжала не реагировать на его звонки, и парень уже подумывал позвонить Стасу, когда тот, словно почувствовав его желание, прислал короткое сообщение. «Вика уже спит. У нас всё хорошо» Что-то Антона насторожило в этих двух фразах, но он списал свои странные подозрения на усталость, стараясь отогнать все свои переживания подальше. В голове рисовалась идея признания девушке в чувствах, и Антон, отложив телефон в сторону, закрыл глаза, представляя себе, что и как он будет делать. Лёша появился в номере глубокой ночью, просидев с Димкой Бариновым, обсуждая всё, что только в голову приходило. Правда, Миранчук старательно обходил темы отношений с Соней, но Дима и не настаивал, видя, что у них всё что-то не совсем гладко, и лезть туда, куда совершенно никто не приглашает, себе дороже. Антон уже мирно спал, когда Лёша быстро расстелил соседнюю постель, ныряя под теплое одеяло. Он еще долго не мог уснуть, прокручивая в голове мысли о том, как ему, собственно-то, дальше жить и общаться с Новиковой. Правда, больше всего он интересовал вопрос, что делать с все еще формально действующими отношениями с Соней, которая даже не подозревает о его метаниях в поисках хоть каких-то ответов, пусть даже самых глупых.***
Вика ждала приезда Антона и одновременно боялась. Она боялась говорить ему о своем состоянии и точно была уверена, что почти потеряла его — такого родного уже, доброго и нежного. Эта мысль глубоко и больно впивалась в душу, усиливая в миллионы раз чувство своей никчемности и использованности. Девушка уговаривала себя смириться с тем, что такова ее, видимо, судьба — терпеть и принимать удары жизни, которые то и дело лишают ее дорогих сердцу людей. Одно только Вика знала точно — она оставит этого ребенка, не позволит себе убить то маленькое чудо, которое теперь поселилось под ее сердцем, даже несмотря на то, кто его отец. Она ждала приезда Антона и одновременно боялась, что ее хрупкий мир разрушится еще больше, превратится в пепелище и развеется по ветру, оставляя на память только жгучую боль. Вика никогда не верила в любовь, но когда в ее жизни появился Миранчук, с каждым разом доказывая ей, что она на его пути не просто прохожая, девушка начала понемногу верить в сказку, в то, что самое светлое чувство может спасти даже при смертельной опасности. С парнем они договорились встретиться вечером, чтобы он мог отдохнуть после перелета. На самом же деле, девушка попросту старалась отстрочить, грубо говоря, судный час, и придумать хотя бы какие-то слова. Как признаться парню, который тебя практически боготворит в том, что беременна от другого? И как не выглядеть в глазах этого парня после этого дешевой подстилкой? Антон мчался к девушке на крыльях своей любви и мечтал о том, как обнимет Вику, прижимая к себе ближе, и больше никогда-никогда не отпустит ее руки. Новикова уже ждала около подъезда, когда Мирачнук, припарковавшись на стоянке, буквально выскочил из машины, направляясь к девушке. Не говоря ни слова, он заключил ее в объятия, вдыхая уже такой знакомый и родной аромат ее духов вперемешку с запахами тела и слабыми нотками шампуня. Вика обнимала в ответ, прижимаясь сильнее, стараясь почувствовать его каждой клеточкой своего тела. Она скучала настолько сильно, что теперь, кажется, была готова никогда не отпускать его руки и чувствовать сердцебиение под ребрами. Антон отстраняется всего на мгновение, и уже в следующую секунду целует девушку так, как не целовал никогда. Он отдает всего себя, делясь чувствами, переполняющими его душу и ничего не требует взамен, но получает то, что практически сбивает с ног — сумасшедшую отдачу. Правда, в Викином сознании этот поцелуй больше похож на отчаяние, которое и так до краев переполняет ее душу. Она касается его, словно, в последний раз, даже не смея надеяться, что парень не бросит ее после того, что она собирается ему сказать. Миранчук, кажется, вообще теряет счет времени и ощущение пространства, растворяясь в своей любви к этой девушке, которая и сама почти взлетает от бушующих внутри эмоций. Антон задыхается от ее близости и готов клясться кому угодно, что больше никогда не оставит ее даже на день, предлагая ей себя и свою любовь взамен всего лишь на присутствие рядом в его жизни. Он отстраняется, понимая, что более подходящего момента не будет и говорит, настолько проникновенно, насколько только способен. — Я люблю тебя. У Вики от его слов, словно, что-то внутри обрывается. Она так хотела это услышать, но теперь совершенно не рада признанию. Она знает, что его чувства более, чем взаимны, только теперь они вряд ли будут его интересовать. Девушка готова сейчас просто биться об асфальт, желая хоть что-то сделать, чтобы не чувствовать такой дикой боли. — Я люблю тебя, Антош, — шепчет ему в ответ, не в силах противится тому, что рвется наружу, сжигая изнутри и на мелкие кусочки разбивая сердце. Миранчук готов сейчас просто взмыть в воздух от осознания того, что она его тоже любит, отчего он снова прижимает девушку к себе, шепча какие-то благодарности Всевышнему. — Антош, нам нужно поговорить, — Вика уверена, что если не скажет сейчас, вообще уже никогда не сможет, делая и ему и себе только в разы хуже. Парень отстраняется и внимательно на нее смотрит, стараясь понять, что же Новикову так волнует, но ответа не находит. Аккуратно берет ее за руку и ведет к машине, на улице жуткая холодина, а заболеть совершенно не хочется. Включает обогрев сидений сильнее, чтобы чувствовать себя комфортнее, продолжая не сводить обеспокоенного взгляда с девушки. Вика кусает губы, судорожно придумывает, как бы ему сказать, понимая, что мучает его сейчас только сильнее своим молчанием. Наконец, решив, что тишина в салоне становится просто гнетущей и не предвещающей ничего хорошего, Новикова поднимает на Антона взгляд и просто цепенеет. Он смотрит на нее с такой любовью, отчего у девушки пропадает напрочь дар речи, и все, что она может делать, это только хватать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Миранчук пугается еще больше и берет ее за руку, надеясь хоть так немного успокоить. — Малыш, что случилось? — не выдерживает парень, а увидев, как глаза девушки медленно наполняются слезами, вообще теряется в догадках. Неужели она снова подверглась насилию? Неужели какой-то ублюдок посмел прикоснуться к его девочке? Неужели ей снова сделали больно? Он не знал, за какие мысли хвататься, а какие посылать подальше, и только по щеке девушки пробежала первая крохотная слезинка, Антон подался вперед, сгребая Новикову в охапку, желая уберечь от всего мира. — Я… я… я… — Вика пытается что-то сказать, но уже не в силах вымолвить и слова, задыхаясь от слез. Душа рвется на куски, оставляя кровоточащие порезы, которые заживут нескоро, а может, и вообще не заживут никогда. — Я беременна, — на выдохе. Антон замирает. Услышанное бьет неожиданно и от этого безумно сильно. Голова отказывается понимать происходящее, а сердце падает куда-то в пятки, продолжая отбивать бешеный ритм. Вика выворачивается из его рук, смотрит глазами побитого зверька и что-то шепчет. Потом закрывает лицо руки, продолжая плакать, а от ее слез Антона рвет в клочья. Он не может и не хочет видеть ее истерику, ему больно, больно оттого, что Вика подверглась таким испытаниям. То, что она беременна не от него, он понимает молниеносно. Боль внутри еще глубже пронзает, и он теряет связь с внешним миром. Есть только ее глаза и его любовь. Вика вытирает слезы, немного успокаиваясь, и поворачивается к Миранчуку. — Я узнала два дня назад, сделала тест. Не поверила сначала, но симптомы заставили принять. Антош, ты, наверное, ненавидишь меня теперь. Я заслужила, правда. Прости меня, пожалуйста. Я пойму, если ты сейчас уйдешь и больше никогда не вернешься. Я заслужила. Парень находит ее ладошку и, стискивая своей, подносит ее к губам, невесомо целуя. Он не знает, что сказать. Ему нужно подумать, просто подумать и решить, что для него важнее. — Прости меня, — шепчет Вика и, коснувшись щеки Антона губами, покидает его автомобиль, через мгновенье скрываясь за дверью подъезда.***
Антон не помнит, как оказывается дома. Он скидывает очередные кроссовки и бросая их вместе с курткой куда-то в угол проходит вглубь квартиры, на кухню, где залпом осушает стакан ледяной воды из-под крана, потом еще один, и еще, стараясь потушить пожар, разгоревшийся внутри. Лёша молча смотрит на него, ожидая рассказа, но брат молчит, только стискивает от бессилия кулаки и сжимает зубы, что-то шепча. Допивает воду, неаккуратно ставя стакан на край стола, и он тут же разбивается вдребезги об пол, осыпая его осколками. — Тох, что случилось? — Лёша не может видеть брата в таком состоянии, не хочет лезть в душу, но и не может молчать, ведь только узнав, что происходит с Антоном, он постарается помочь. — Давай завтра, Лёх, — отвечает Антон и его донельзя охрипший голос только сильнее заставляет старшего взволноваться. — Мне нужно подумать. Лёша кивает и больше не лезет с расспросами, провожая спину брата, скрывшуюся за дверью его комнаты. Утром Антон вообще молчит, постоянно пребывая в раздумьях, гоняя по кругу мысли о том, что делать. Он вообще не осуждает Вику, не имеет попросту на это права. Ведь только от одной мысли о том, что чувствовала она, когда узнала о ребенке и что чувствует сейчас, становилось дурно. Миранчук не спал всю ночь, ворочаясь на кровати. Время о времени он вставал, подходил к окну, смотря на темное небо, затянутое тучами, и ложился обратно, не смыкая глаз ни на миг. Утром, как ни странно, он не заметил существенных изменений на лице, не было даже кругов под глазами от недосыпа. Запихивая в рот овсянку, так заботливо приготовленную братом, Антон продолжает пребывать в своих мыслях и приходит в себя, только когда Лёша начинает щелкать пальцами у него перед лицом, стараясь привлечь внимание. — Тох, что все-таки случилось? Миранчук вздрагивает и понимает, что чтобы хоть немного облегчить свою душу, ему необходимо поделиться с братом, который всегда помет и найдет правильные слова. Лёша смотрел на него выжидающе, медленно вылавливая из каши кусочки фруктов, а Антон собирался с мыслями. — Вика беременна, — слишком тихо, словно боясь, что услышит кто-то посторонний, совершенно забывая, что в квартире только они с Лёшей. Лёша давится чаем, который стекает по его подбородку и капает на стол. Не знает, как реагировать и что говорить. Просто молчит и пялится прямо перед собой. — Судя по твоей реакции не от тебя, — Лёшу нужно убедиться, чтобы сильнее понять масштаб трагедии. Антон кивает, и брату становится как-то гадко, слишком гадко. Он тоже не может винить Вику, ведь от того, что с ней случилось, она была не застрахована, да и никто не застрахован. Он не знает, что сейчас с девушкой, но почему-то уверен, что ей нисколько не лучше, чем Антону. — Я не знаю, что посоветовать. Тут только тебе решения принимать.***
Время тянулось мучительно медленно, а Вика, словно, сходила с ума. Она ходила в университет, занималась, даже продолжая делать успехи на зависть некоторых однокурсников, только внутри, будто бы, постепенно угасала. Девушка во всем слушала Стаса, который, кажется, за одну ночь умудрился перелопать весь Интернет на предмет литературы и советов для беременных на ранних сроках, и теперь уделял сестре все свободное время, пичкая ее советами и заботой. Вика была ему безумно благодарно, но продолжала тихо упиваться своей грустью по Антону, который за последние несколько дней ни разу не объявился. Правда, он пару раз писал ей сообщения, интересуясь, как у нее дела и самочувствие. Она отвечала, и на этом переписка заканчивалась. Лучше бы, наверное, он все же вообще молчал. Антон несколько дней, казалось, вообще просто существовал. Он метался со стороны в сторону, от одного вывода к другому, желая принять правильное решение. Он скучал по девушке чертовски сильно, но еще к этому добавилось еще более усиленное беспокойство из-за ее положения. Парень никак не мог понять для себя, что для него важнее. Даже разговоры с Лёшей не помогали, отчего парень готов был взвыть от безысходности. В один из дней, когда улицы уже во всю украшали гирляндами к Новому Году, Антон, кажется, придумал, кто может ему помочь. Договорившись с мамой о встрече, Миранчук спешил в ее любимое кафе, где делали потрясающе вкусные горячий шоколад и пирожные с фруктовым джемом. — Привет, мамуль, — Антон целует маму в щеку, опускаясь на стул напротив, и сразу же подзывая официанта, чтобы сделать заказ. — Привет, сынок. Как дела? У тебя что-то случилось? — Елена Юрьевна внимательно смотрела на парня, стараясь все понять по его глазам, но Антон тщательно прятал взгляд. — Случилось, мам. Я не знаю, как сказать, — мямлил парень, а женщине даже стало еще интереснее услышать причину. Она была уверена, что у сына появилась девушка, которая явно для него безумно важна. Лёша, когда рассказывал о Соне, вёл себя примерно также. — Скажи как есть, я всегда пойму. Антон глубоко вздохнул и рассказал все, действительно, как есть, начиная с первой встречи с Викой и заканчивая ее рассказом о беременности. Елена Юрьевна в некоторых местах от эмоций закрывала рот рукой, чтобы не вскрикнуть, ведь Антон решил не утаивать ничего, ведь тогда мама точно не сможет ничего посоветовать, если он чего-то не расскажет. Под конец рассказа парень заметил, что ему стало значительно легче, словно груз с плеч упал, тянувший его в пропасть. — Антош, ты любишь Вику? — Очень люблю, — уверенно ответил парень, допивая остатки горячего шоколада. — Знаешь, сынок, людям всегда нужно давать второй шанс, чтобы потом не раскаиваться за совершенные ошибки. Девочка не виновата, что так получилось, она очень здорово держится, особенно, если решила оставить этого ребенка и рассказать все тебе. Я уверена, что она также любит тебя, как и ты ее. Подумай, готов ли ты навсегда лишиться шанса на счастье, если сейчас порвешь с ней раз и навсегда? Готов ли ты пожертвовать своей любовью только из-за того, что Вика оказалась заложницей таких обстоятельств? Я понимаю, что тебе неприятно, можешь не пытаться это скрыть, но если тебе нужен мой совет, то я тебе скажу только одно — если ты чувствуешь, что она — твоя судьба, беги сейчас же к ней, и будьте счастливы, не смотря ни на что и ни на кого. Миранчук несколько мгновений что-то обдумывает, а затем резко подскакивает на ноги и, целуя маму в щеку, хватает куртку. — Спасибо, мамуль, большое спасибо! — почти кричит парень, выкладывая на столик пару купюр, не позволив женщине оплатить счет за него, и выбегает из кафе, твердо зная, что ему делать дальше.***
Выходной в университете был как нельзя кстати, и Вика решила посвятить освободившееся время некой уборке квартиры. Конечно, по настоянию Стаса она не напрягалась, плавно передвигаясь из комнаты в комнату. Когда раздался звонок в дверь, девушка даже вздрогнула, гадая, кто же мог прийти в гости среди белого дня. Посмотрев в глазок, Новикова не поверила своим глазам. На лестничной клетке стоял Антон с огромной мягкой игрушкой в руках, похожей на ту, которую он подарил девушке на выписку, и объемным пакетом. Вика повернула защелку замка и отворила дверь, все еще не веря, что он пришел. Миранчук сделал шаг в квартиру, не спрашивая разрешения, потому что был полностью уверен, что его здесь ждут, и протянул девушке подарок. — Это для тебя, любимая. Вика обхватила игрушку руками, утопая в ее мягкости, и улыбнулась так ярко, как могла только она. — А это для малыша, — Антон поставил пакет на пол. Забрав из рук девушки огромного плюшевого зайца и посадив его около того самого пакета, в котором находилось что-то интересное, и взял Вику за руки, переплетая их пальцы. — Я хочу быть с тобой, несмотря ни на что. Я люблю тебя и сделаю все, чтобы ты была счастлива. Вика порывисто его обнимает, растворяясь в его нежности и понимая, что Антон — самый лучший человек в ее жизни.