Запись 18
Наконец-то сошёл снег и можно не бояться, что
Стайлз замёрзнет где-нибудь в сугробе насмерть дров нам не хватит. Наступила оттепель и в лесу появились лужи. Это плохо, ведь Стайлз, по природе своей будучи гиперактивным, принялся скакать по лужам, крича что-то о том, что он бабочка. Заболеть ведь может. Снова. А мне его лечить. Снова. В ту деревушку к психованной ведьме я не вернусь. СНОВА. Буду надеяться, что этот мальчишка додумается посушить свои кроссовки и отогреть ноги. Но как говорится «на друга надейся, да сам не плошай». Поэтому после очередных скачек по лужам этого существа, именуемого Стайлзом Стилински, я предусмотрительно положил их рядом с печкой.
Может, дождусь наконец-таки от него простого «спасибо»?
***
Ударил мороз и теперь все лужи и ручейки замёрзли. Стало ещё опаснее, ведь можно поскользнуться. Не мне стало опаснее, я ведь, как-никак, альфа, а Стайлзу.
Кстати о Стайлзе. Вечером он пришёл ко мне и со вселенской грустью в глазах попросил пойти за ним. Сначала я забеспокоился, думая, что же он опять успел натворить? Но всё оказалось куда проще и безобиднее — он потерял кроссовок в одной из луж во дворе и теперь он
навечно замёрз там.
Спрашивается, нахрена я вообще предпринял попытку посушить его обувку? Вот и я без понятия. Внутреннее я поржал со сложившейся ситуации, но снаружи оставался таким же серьёзным и хмурым. Имидж обязывает. Я попросил Стайлза вернуться в дом, потому что в одном кроссовке (запасных у него нет) можно замёрзнуть. Он что-то буркнул в ответ, как мне показалось, в матерной форме. Я попросил его не выражаться, на что он покачал головой и важно сообщил мне, что, цитирую, «он приличный парень и не матерится». Развернувшись, он собрался пройти по ведущей к дому ледяной дорожке, которую он позже назвал «тропой героя», но вместо этого, аки пьяный лебедь, он проехался по льду и влетел лицом в крыльцо, выдав смачное «вот, бл*ть». Приличный он, как же.
Жаль, что все его неприличные стороны личности ограничиваются выражением своих мыслей в матерной форме, как жаль.
В итоге Стайлз сидел на крыльце и грел ноги в тазике с горячей водой, попивая чай, а я сурово и мужественно пытался выковырять топором его кроссовок изо льда.
Спойлер: топор я сломал. Ждем весны, авось достанем кроссовок этот.
Запись 19
Утро добрым не бывает, особенно если живёшь со Стайлзом Стилински. Это гиперактивное недоразумение от скуки решило найти себе хобби. Я предложил что-то безобидное вроде охоты на местных кроликов, куропаток и оленей. Стайлз схватился за сердце, перекрестил меня и
, в который уже, блин, раз обозвал «грязным животным», а так же «убийцей его доброго друга Оленюшки». Пожав плечами, я уткнулся обратно в газету десятилетней давности, разгадывая кроссворд. Длилось это умиротворение не долго и уже через полчаса Стайлз вернулся, потрясая какой-то старой тетрадкой. Я уж было решил, что он тоже будет вести дневник, но, с важным видом плюхнувшись в кресло, словно он профессор какой-то, а не подросток в старой, дырявой и
потной футболке, да шортах
, которые я отыскал где-то на помойке, и с растрёпанными волосами, он пояснил, что будет писателем и скоро я поражусь его гениальности. Скептически посмотрев на то как он, высунув язык
и истекая слюной, остервенело пишет что-то в тетрадке, я потянулся к новому журналу. Через пару часов он с гордым видом протянул мне тетрадку, что вот-вот готова была развалиться, то ли от гениальности самопровозглашенного юного писателя, то ли от старости, и попросил не падать в обморок после прочитанного. Наверное, он думал, что я могу отключиться от офигенности его писанины, но я в тот момент я не на шутку заволновался как бы не упасть в обморок от ужаса. Во время прочтения мои глаза расширялись и я реально чуть было не упал в обморок. Вот несколько цитат, которые коротко и ясно описывают происходящее в его «гениальном и невероятно трогательном рассказе»: «он ей бровкой подмигнул», «солнце так красиво торчало сквозь берёзу» и «у тебя руки какие-то длиннорукие». В итоге Стайлз, вереща о том, что
волосатый коврик я умер, принялся откачивать меня валерьянкой. Надеюсь, больше он не будет даже пытаться что-то написать. НИКОГДА.
Запись 20
Зря я надеялся, что он оставит
потуги попытки творчества и самовыражения. Возомнив себя человеком искусства, он снова принялся меня доставать своими попытками создать что-то шедевральное. Я бы хотел забыть ужасы этого дня, но, увы, такое не забывается.
Он решил, что философствовать — это очень даже легко, просто и совершенно точно для него. Отыскав во дворе череп какого-то животного, я посоветовал ему не трогать это нечто, так как от старости в здешних краях животные умирают редко и мало ли чем можно заразиться от контакта с данным объектом, на что он снова обозвал меня волосатым ковриком и, завернувшись в штору и нахлобучив на голову кастрюлю, уверяя, что Шекспир именно так описывал Гамлета, принялся с важным видом ходить туда-сюда, вопрошая: «Быть или не быть?». Потом, со вселенской тоской в глазах он периодически поворачивался ко мне и на выдохе произносил: «Вот в чём вопрос». Ладно бы он разыграл эту сцену из серии «театр одного актёра» один раз. Это уж я бы пережил, признаюсь. Ну, может даже если бы дважды. Ну трижды. Максимум — раз пять. Но нет, этого мало, нужно сто, нет, ДВЕСТИ! Когда у меня уже начал дёргаться глаз, он подошёл ко мне и серьёзно произнёс: «Чёрно-белое — это тоже самое, что цветное, только без цвета». Тут уж у меня начал дёргаться второй глаз. Решив, что я не умею подмигивать, он задумал научить меня. Встал напротив, словно мы на дуэли, и начал подмигивать мне одним глазом. Я попытался было подмигнуть ему в ответ, мол, я умею, не надо меня учить. Но из-за нервного тика, так некстати разыгравшегося именно сейчас, я продолжил быстро-быстро моргать, словно пытаюсь взлететь. Поняв, что ученик из меня неважный, он глубокомысленно изрёк: «Чтобы что-то высунуть, нужно что-то всунуть».
Ага, мозгов тебе в черепную коробку.
Поклонившись, Стайлз удалился, видимо, искать себе новое занятие. Я же удалился в поисках чего-нибудь крепкого, чувствуя, что его новое хобби я не перенесу. А если и перенесу, то только с летальным исходом.
Запись 21
Как я уже писал ранее — Стайлз отправился искать новое хобби. И уж было я обрадовался, что он его не найдёт (в такой-то глуши), то тут же был разочарован окружающей меня действительностью. Этот чудик, начитавшись стихов, что нашёл в сборнике из старого и пыльного шкафа, решил стать поэтом.
Почему он ещё не понял, что писать у него не получается?
Чтобы дать прочувствовать тому, кому этот дневник
не дай бог попадёт в руки, все те муки, что я испытал при прочтении этого «шедевра», я специально забрал у Стайлза стих (якобы на память) и переписал его сюда.
«Шуршали тихо камыши,
Шипели мыши коноплей,
Кричали петухи бобром,
Змея валялась под землёй.
Светило солнце из-за туч,
Трещали сучья под водой,
Орали громко там грачи,
Скрипя железною ногой.
Вопили ультразвуком камни,
Бананы матерились вскользь,
Змея вспорхнула из-под камня,
Всех придушив своей клешнёй.
Скрипели крабы мимоходом,
Сова ушла с быком в поход,
И мы с тобой, два сумасброда,
Мы точно пили не компот.»
Откланявшись, словно оказал мне великую честь услышать это стихотворение (
с кровью со слезами на глазах называю так этот ужас), Стайлз, не замечая выражения опустошённости и безысходности на моём лице, удалился на кухню, насвистывая какой-то одному ему известный мотивчик.
Надеюсь, он не решит заняться музыкой. Снова.
Запись 22
Слава всех богам,
если они вообще есть учитывая мои злоключения, что Стайлз не решил повторять опыт с пением (сойки-пересмешницы ещё неделю потом его
крики песни горланили). Но вместо этого он, забив на искусство, подался в ветеринары. Сначала я испугался, что он будет осматривать меня. Нет, я не против, чтобы он ознакомился с моим телом поближе, но пусть у него в руках не будет охотничьего ножа и лупы, молю! Вместо меня он избрал
своей жертвой своими подопечными бедных мышек. Вроде недавно их боялся, а теперь радуется, бегая вокруг ведра, в которое наловил их в охапке сена, что тихо-мирно себе лежала невесть сколько времени
(и ещё столько же пролежала бы, но нет, спасибо, Стайлз) у нас в сарайке. Хотя, может быть, он таким способом мстил мышам за все те ужасы, что они заставили его пережить? Размышляя о возможных причинах радости моего сожителя, я пришёл к вполне себе логичному выводу — у Стайлза завелись глисты и прямо сейчас они щекочут ему жопу. Говорил же я ему «не пей из лужи, козлёночком станешь», на что Стайлз лишь отмахнулся и сообщил, что наша старая, грозящаяся развалиться, хибара не вынесет двух козлов.
Что он тогда имел в виду, я так и не понял. Посмотрим, что же выйдет из этого живого уголка. Хотя в том, что выйдет что-то путное, я, мягко говоря, сомневался.
Запись 23
ГОВОРИЛ ЖЕ, ЧТО НИЧЕГО ПУТНОГО НЕ ВЫЙДЕТ! ГОВОРИЛ? А этот мелкий живодёр мне не поверил. Сколько раз я ему талдычил, — нужно слушаться такого большого и умного меня! А ОН! Эх.
Суть в том, что спустя пару дней этот юный защитник (хотя тут как посмотреть) животных заметил, что его подопечные, то бишь мыши, взяли и начали помирать, не выдержав общества этого сумасшедшего
придурка подростка. Я спросил, кормил ли он их, а также чистил их пятизвездочные апартаменты, на что Стайлз удивился, не понимая, зачем всё это делать. Я ответил, что мыши тоже хотят есть, а не ковыряться в собственных экскрементах в попытке найти хоть что-то съедобное и не умереть он голода и вони. На что я услышал лишь «ааа, так вот, почему они умирают», а затем лицезрел побег этого мышиного Чикатило в лес, не сказав, правда, зачем. Подозрительно всё это.
***
В час ночи что-то начало скрестись к нам в окно. Я решил не обращать на это внимания, ибо сон был дороже, но в комнату ворвался Стайлз и заверещал, что-то вроде «эта хрень вернулась». Поняв, что приставучий, как банный лист, Стайлз от меня не отстанет, я спросил «кто?». Ответом мне послужил дрожащий голос уже успевшего забраться ко мне под одеяло подростка: «белочка». Решив, что раз Стайлз! сам! забрался ко мне под одеяло, терять уже нечего, я попытался приобнять его. И, может, всё бы прошло дальше гладко и даже в нужную
мне сторону, как вдруг распахнулось окно и через него в комнату влетела бешеная белка с красными глазами, словно нанюхалась чего-то запрещённого. Стайлз заорал благим матом и они с белкой, обязывая родственников друг друга непонятно до какого колена, начали бегать по моей кровати кругами, отдавив мне
яйцо жизненно важные органы. Чтобы я ещё хоть раз разрешил этому мальчишке заводить домашнее животное!
Кроме меня, естественно, пусть заводит сколько душе, если она у него, конечно же, есть, угодно.
Запись 23
Уж было я решил, что с темой животных в нашем доме покончено, как Стайлз притащил в дом
ЕГО. Огроменного, взъерошенного и бешеного волка. Назвав это чудовище «Дружок», он отправился во двор, чтобы покидать новому другу палку.
И тут я понял, что ничего не понял. В который, вашу мамашу, раз. Зачем ему ещё один огромный и взъерошенный волк,
КОГДА У НЕГО ЕСТЬ Я? Говорил же, что не позволю — и не позволил. Заставив Стайлза под каким-то предлогом зайти в дом, я выбежал во двор и отвёл угрозу в лице вонючего
, как несколько меня (и что только Стайлз в нём нашёл?), волка к домику лесников.
Вот крику-то было. Когда мальчишка вернулся из дома и принёс своему новому питомцу кусочек хлеба с мясом, я с притворной грустью сообщил, что волченька отправился в лес, искать своих потерянных родителей и вернётся нескоро, если вообще вернётся. Забрав у расстроенного подростка бутерброд, я удалился в дом, услышав прощальное обращение к «ушедшему» волку: «я не обижаюсь, но мне грустно и обидно».
Запись 24
У этого взбалмошного подростка взыграли гормоны. Так и знал, что это случится.
«Сейчас я буду практиковать на тебе силу моего великого пикапа!» — произнёс Стайлз и я уж было обрадовался, что он наконец-то осознал свои чувства ко мне, но следующие его слова разрушили все мои несбывшиеся надежды: — «Когда вернёмся обратно в город, я смогу склеить любую девчонку.»
Ага, как же.
Чую, из этого леса мы не уйдём никогда. Даже если умрём и станем призраками. Тем более если умрём и станем призраками.
Итак, а далее у нас в эфире программа «Стайлз снова пытается убить меня своими творческими способностями».
Первым номером была фраза «Ты — мой любимый сорт говна». Должного действия этот метод флирта не возымел, лишь ввёл меня в раздумья на тему «лучше ли это, чем быть названным грязным животным?». Нужно определённо устроить банный день.
Для нас двоих.
Следующей в ход была пущена фраза «я мужского пола, но для тебя могу его сменить».
И этим он пытается заинтересовать двадцатипятилетнего гея?
«У меня вечный стояк — это мой дар и моё проклятие».
А вот это уже было интересно. Без комментариев.
«Хватит облизываться, а то я начну подмигивать!».
Видимо, я слишком задумался о теме предыдущего подката и, совсем уйдя в себя, перестал контролировать слюноотделение. Странно, непонятно к чему он это.
«Ты, как страшный сон — тебя невозможно забыть». А вот сейчас обидно было. Или всё же не очень?
Уж было я собрался
, наконец-таки, разочаровать мальчишку в его творческих
и умственных способностях и сообщить, что ему это совсем не нужно, чтобы запикапить меня, как он выдал то, чего я никак уж не ожидал. А именно — что-то более-менее нормальное.
«Кем я хочу стать? Географом твоего тела.»
Не ожидал, что у Стайлза получится поразить меня своими творческими способностями в хорошем смысле этого слова. Но хвалить я его не стал — зазнается ещё и будет ходить гордый, как петух в курятнике.
Надо бы придумать ему общественно полезные работы, чтобы не расслаблялся, а то своими ежедневными выступлениями доведёт ещё меня до седины.
Запись 25
Рыбалка. Что может быть лучше? Умиротворение, единение с природой, тишина. Только ты сам, спокойная водная гладь и… Стайлз, вываливающийся из лодки с диким визгом.
Началось всё с того, что я предложил ему сделать ревизию в сарайке, надеясь отыскать что-то безопасное и интересное в качестве нового хобби. Зря я сказал ему «бросай чашку, мы идём искать приключения». Он ведь серьёзно бросил чашку на пол и побежал ко мне, как ни в чём не бывало.
Чашечку жалко, там был нарисован красивый и вкусный пони, эх.
Когда мы пришли в пыльный, заросший паутиной и плесенью сарай, мальчишка явно был разочарован, ведь это всё ни на какие приключения явно не походило. Я поспешил обнадёжить его, мол, всё будет хорошо, и достал с какой-то полки пару удочек. Достал. Ему по голове вместе с полкой. Через пару минут подросток пришёл в себя и решил отправиться на рыбалку. Обычно после таких ударов пришедший в себя начинает считать объектом собственных вожделений его спасшего
(хотя в моем случае скорее обрекшего на звание «владелец самой огромной шишки в лесу», если что я про шишку на лбу). Но не в нашем случае, видимо.
Да почему у нас всё как всегда.
Согласившись, я помог ему накопать червей и, взяв ведро для рыбы, мы отправились на озеро, которое располагалось недалеко от нашей хижины. Дойдя до водоёма, мы залезли в лодку и, отплыв на середину, бросили якорь. Сначала Стайлз пытался выбросить камень, обмотанный верёвкой в озеро, пояснив, что «избавляется от балласта», но я не дал ему этого сделать. Забрав «якорь», я привязал его к лодке и кинул в озеро. Стайлз грустно взирал на это, но, как только я протянул ему червя и сказал насадить того на крючок, на его лице появилось выражение ужаса. Забрав у него червяка, я сам насадил его на крючок и, забросив удочку, протянул её Стайлзу. Буквально через пару секунд у того уже начало клевать. Прошептав «ух ты, какая рыбина», он попытался вытащить улов, но ничего не получилось — рыба попалась упорная. Забрав у подростка удочку я, плюнув на то, что леска может порваться, резко выдернул ту из воды. «Наверное, рыба огромная была» — произнёс Стайлз, с тоской глядя на голую леску — поплавок, грузило и крючок оказались погребёнными где-то на дне озера. Но я-то знал, что это была никакая не рыба, а всего-навсего водоросли. Рыбалка на этом, к
счастью слову, закончилась.
Вернулись домой мы грустные, без одной удочки, так ещё и один из нас был мокрым. Лишь бы не разболелся, а то знаем мы этих взбалмошных мальчишек. Болеют они, а страдаем мы. Кто мы? Благородные волки, конечно же, которые из принципа
или из жалости не могут бросить этих вечно болеющих придурков. Ну пропадут ведь!
Запись 26
Природа не перестаёт удивлять — поднялся невиданной силы ветрище. Этот самый ветрище
злобно унёс мои последние трусы, похитив их с бельевой верёвки, на которой они тихо-мирно себе сушились и никого не трогали, уронил на наш дом небольшую сосну. Хорошо, что это происшествие никак не поломало наш дом. Хотя домом это хлипкое строение можно назвать с трудом, учитывая его удручающе состояние. Нужно, наверное, как-нибудь будет начать ремонтные работы, а то неизвестно ещё сколько нам тут куковать. Ветром ещё унесло носки Стайлза
, что сушились рядом с моими трусами, земля им пухом. Он грустно спрашивал у меня о судьбе его носков с человеком-пауком, но я лишь сочувственно похлопал его по плечу и сообщил, что их унесла сорока, чтобы построить гнездо. Мальчишка пустил скупую слезу и сказал, что «видимо, сороке они нужнее».
Запись 27
Что ж, произошедшее сегодня было лишь вопросом времени. За завтраком я по обыкновению приготовил яичницу и, поставив её на стол, позвал Стайлза есть. Но придя на кухню, он закатил истерику на тему того, что он уже взрослый-самостоятельный-и-способен-сам-себе-приготовить-поесть. Я вздохнул и сообщил тому, что не сомневаюсь в этом, и попросил успокоиться. Но вместо этого, он обозвал меня сутулой собакой и отправился куда-то во двор. Я осмотрел себя в зеркало, которое всё же вынес из домика горе-охотников, не в силах пересилить себя, как-никак зеркало — одна из важнейших вещей в доме. Всё равно охотничков давно что-то не было видно после того случая с «волченькой».
Странно даже как-то, обычно по вечерам пьяные горланят (на весь лес слышно!), да голые купаются (как-то Стайлз увидел — вечер его шишечным настоем отпаивал, но всё равно травма, кажется, осталась), а сейчас тишина. только чей-то ботинок на крыльце у них валяется.
Не заметив никаких искривлений позвоночника, я принялся за завтрак. Съев двойную порцию яичницы и запив всё это кофе, я направился посмотреть, что же Стайлз такое задумал. Когда я вышел во двор, то увидел кипевшую вовсю стройку. Мальчишка злобно посмотрел на меня, когда попал себе чем-то тяжелым по пальцам, и запищал, чтобы я ему не помогал.
Как будто я собирался.
***
К вечеру выяснилось, что он строил себе шалаш. На самом деле это было довольно жалкое зрелище — «шалаш» чуть было не обваливался. Но Стайлз упорно залез в него и угрюмо (меня копирует, что ли?) плюхнулся на землю, заявив, что будет спать сегодня здесь. Ещё раз глянув на всё это, я вернулся в дом, в свою тёплую и мягкую постельку. Посмотрим, что же будет завтра.
Процесс написания (бонус):
П_А:
«Сегодня Стайлз повёл себя очень тупо — он пытался склеить ласты, поэтому я отобрал у него слюну».
AG:
Дерек заметил, что Стайлз очень долго сидел на чердаке.
П_А:
Толчке!
П_А:
Т9 исправил на «вурдалаке»…
