***
Салон родительской машины, все та же попсовая музыка из радио. «Опять я в этом ужасном сне». Но что-то идет не так, как раньше. Все те же напряженные родители, городская дорога, мягкие сиденья. А часть чего-то иного чувствовалась как никогда. Деревья казались измученными и угасшими, и не только они — все казалось таковым. Не излучало теплоту и приятное волнение, лишь оторопь и обеспокоенность глядели в оба, сменяя добро на зло. Звуки птиц, пленительные запахи деревьев и предстоящего лета потерялись в удручающем смятении, которое безжалостно пожирало изнутри. Папин взгляд пал на салонное зеркало, он пристально всмотрелся в мои глаза. Страх разливался по организму и въедался во все клетки и мышцы. Машину встряхнуло, я заметила разбивающееся стекло, которое летело прямо в родителей, разлетаясь и впиваясь в их невинные тела. В этот момент мы врезались в того мужика на белом ягуаре. Я видела все, словно в замедленной съемке. Ужас сокрушил все надежды на хорошее. Горькие слезы безудержно текли, сразу же пропадая с лица. — Нет-нет-нет! — вырвалось из моего рта так резко и громко, как это было возможно. Все повторяется, снова. — Не может быть! Вы не можете! Не можете меня… бросить… пожалуйста…***
— Нет-нет-не… — бормотала я во сне, давясь слюной. — Дорогая, ты чего? — только подошла бабуля, приходящая в удивление. — Селеста, проснись! — возмутилась она. Резко подскочив, я пробудилась, а скорее мое тело, потому как мысли только начали вставать на свои места. «Боже, за что мне это все? — думала я. — Эти кошмарные чувства. И как только все приходит в норму, ты мне напоминаешь обо всем?!» — обращалась я к Господу внутри себя. Было так больно. Сердце сжималось так сильно, что я стала задыхаться. Мое тело ломалось пополам, кости стирались в порошок. Меня пронзила ярость и оцепенение. Осознание того, что родителей нет, только-только начало приходить. И их не вернуть. Никак! — Что мне делать? Что?! — невольно выкрикнула я, смотря на потолок зала. Все обещания не думать о плохом потерялись где-то далеко, будто их и не было вовсе. Бабушка посмотрела на меня вместе с людьми рядом и тихонько вымолвила: — Селеста, что случилось? Оставив этот вопрос без ответа, я резко двинулась искать туалет. Громко захлопнув дверь, я кинулась к зеркалам в уборной. Глупая, маленькая девчушка, потерявшая родителей! Я смотрела в свои серо-голубые глаза, они так и выдавливали из себя всю злость, которая копилась где-то глубоко в сердце. Эта ненависть к себе скрывалась в потемках этого безобидного тельца, дрожащего от боли. — Как я могла? Как?! — вопила я так, что, казалось, слышно было даже вне стен аэропорта. — Как посмела вести себя так… Их нет! Нет больше! Селеста, ты слышишь? Они мертвы! — я сжала кулаки и яростно ударила по одной из раковин. Мои слезы лились градом, я не могла их остановить, но смелость не испарялась, впрочем как и зловещий страх. Мысли смешивались с чувствами, и в голове творилось что-то невероятное. Словно какие-то химические вещества совместили и получилась реакция, которая убивала все вокруг себя, совсем никого не жалея. Она варварски убивала меня. Слезы капали на милое платьице, оставляя мокрые следы. Меня прорвало — плотина сломана. Я не могла усмирить бой, который происходил где-то в моем разуме, так далеко, что отыскать было невозможно, но удары с того боя проходились прямо по никчемной душе. Отчаяние приходило изо дня в день, но сегодня оно вело со мной смертельный диалог, который заклинит в голове надолго. — Они мертвы, дорогая. Ты права. Теперь они на небе, они рядом, но далеко. Твои чувства, как волны океана, нахлынули на чистый песочный берег, помогая приходить в морскую бурю, которая снесет все на своем пути. Снесет все: любовь, радость, светлую улыбку с твоего лица. И оставит лишь злобу, грусть и боль. И как же тебе теперь быть — твой жизненно важный вопрос. Твой главный вопрос, — говорило расточительно отчаяние, не упуская не единого слова. — Живи, дорогая, живи. Живи, пока у тебя есть хоть маленькая надежда на счастье! Живи, пока вспоминаешь погибших родных… Живи, дорогая, несмотря ни на что. И вдруг отчаяние превратилось в маленький свет, который разгорался внутри меня, давая мне каплю той самой надежды и любви к погибшим, что давали мне повод дышать. И только мои глаза успели закрыться, послышались скромные шаги. Открылась дверь. Хрупкий скрип развалился в гробовой тишине, и вошла женщина лет тридцати. Уверенно, но аккуратно подойдя к зеркалу, дамочка замерла недалеко от меня. Она смотрела на себя и неторопливо доставала из своей сумочки небольшую помаду алого цвета. Пока женщина поправляла макияж, ее переливчатый голос растворялся в туалете: — Если твоих родителей нет в живых, мне жаль. Но с этим ничего не поделать, кроме как смириться, — выдала тридцатилетняя леди. «Откуда она узнала? Что с ней не так?» — признаки осторожности появились в голове. — Кто вы такая? И откуда вы знаете о моих родителях? — насторожилась я, все еще твердо опираясь кулаками о прочную раковину. — Не важно кто я, важно зачем, — пояснила женщина в черном элегантном платье, которые обычно носили светские дамы. Наверное, она одна из них. — Успокойся, я хочу тебе помочь, — приторно улыбнулась следователь Копленд, по крайней мере, так было написано на ее визитке, которую она кинула в мою сторону по стеклянной тумбе. — Позвони, если все-таки понадоблюсь, — приободряя, она встряхнула меня за плечи и снова надела маску серьезной особы, как только приоткрыла дверь из туалета. «И что это значит?» — пронеслась мысль в голове, как только женщина ушла. Хоть я и очень напряглась при появлении незнакомки, но после ее прихода самочувствие изменилось в лучшую сторону. Карточка захватила мой взгляд. Не задумываясь, я взяла ее и хотела выкинуть. Только рука повисла над мусорным ведром, меня переклинило, и я положила картонку обратно на черную тумбу. Зареванные глаза, потекшую тушь, следы помады — все это увидела я в отражении. Вытирать свой макияж оказалось намного сложнее, чем я думала. Тушь совсем не хотела отмываться, как и дурацкая губная помада. С большим трудом я убрала едкую косметику с лица и вместе с ней остатки плохих мыслей. Похлопав по распухшим щечкам руками, я отправилась к бабушке, прихватив с собой визитку незнакомки. Бабуля допивала свой кофе, а на кресле, где раньше сидела я, стоял стакан для меня. Я почувствовала эгоизм из-за того, что нагрубила ей, но атмосфера ожидания и спокойствия помогала мне окончательно забыться. — Прости, просто кошмар приснился. — Ничего. Нам всем сейчас не просто, присаживайся, — заговорила бабуля. Она никогда не обижалась на мои бзики, понимающе смотрела на меня и, забыв об этом, продолжала заниматься своими делами. Распивая уже теплый капучино, я просто наслаждалась покоем, который окутывал меня, как согревающее и утешающее одеяло. Теперь я чувствовала себя намного лучше, думать о родителях было не так нестерпимо, как это было несколько минут назад. Но не пришлось долго радоваться ничегонеделанием, бабушка торопливо и неожиданно вскрикнула: — Селеста, бери портфели и чемодан, нам нужно идти! Я молниеносно собралась, выкинула стаканчик от кофе и приготовилась бежать за этой внезапной старушкой. А она энергично сгруппировалась и ринулась к дверям, которые, похоже, вели на самолет. Я плелась за ее силуэтом, стараясь поспевать. Мы уселись на свои места: я сидела возле окна, а бабуля ближе к проходу. Было тесно, но все же в душе царила гармония, да и моя шустрая старушка уже подремывала, как и многие пассажиры рядом. Совершенно забывшись во времени и происходящем, я смотрела в окно, прокручивая весь прошедший день. А теплые воспоминания убаюкивали, что заставило меня присоединиться к остальным пассажирам.***
Резкий толчок взбудоражил меня — машина остановилась. Я приоткрыла глаза. Было не столько жарко, сколько ослепляюще ярко. Солнце так и хотело, чтобы мои глазные яблоки выползли из орбит. Точно вам говорю! Я захихикала у себя в мыслях. Бабуля держала руки на руле. Взглянув на меня, она со вздохом сказала: — Вот мы и приехали. — Наконец-то, — поднялась на ноги я. Улыбнувшись новому месту обитания, бабушка крикнула: — Открывай багажник! Только подойдя к багажнику, я поняла — это же не красная бабушкина тачка! У нее не одна машина? — Ба, у тебя несколько машин? — спросила я немедля. — Это твоя! — крикнула она, опираясь на переднюю часть авто. — Что?! — подбежала я к ней. — Раньше она была моей, — говорила бабушка, а я качнулась и облокотилась на дверь. — Твой отец подарил ее на хранение мне, но в наследство отдал тебе. — Так, значит, это всерьез? — прервала я бабушку. Она ответила лишь медленным кивком. Дом был таким, каким я его помнила. Много свободного места, стены, будто сверху донизу впитавшие в себя запах молока и кофейных зерен. Мягкая мебель и никаких острых углов, все сглажено и качественно отделано кое-где деревянными вставками, что придавало дому тот самый шарм, который я так обожала в детстве. Лестница, по которой я скучала так давно. Как же я любила по ней скакать со второго на первый этаж! Даже и не верится, что это было почти десять лет тому назад. «Тогда они еще были живы…» Я приезжала к бабуле на летние каникулы, играла с детьми во дворе. Они были такие серьезные на вид, а когда мы становились настоящими друзьями, в них появлялась теплота и дружелюбие, которых им так не хватало при первом впечатлении. Настоящие викинги! Такие серьезные и грубые снаружи, такие добрые и душевные внутри! Просиживая домашние штаны на плюшевом диване, глоток за глотком я пила ароматный травяной чай. По ТВ шла какая-то мыльная опера, которая едва привлекала мое внимание. Но мне не пришлось долго скучать. — Селеста, — присела на кресло рядом бабушка. — Нам нужно поговорить, — я лишь задумчиво рассматривала кружку. — Наследство, — сказала одно слово она, а я почувствовала сильную боль, как будто мне основательно зарядили чем-то тяжелым по голове. — Бабуль, — я устремила взгляд на наше семейное фото, прихлебывая свой напиток. — Селеста, это нужно обсудить. Твой отец владел огромной компанией, и ты должна возглавлять ее. Это не мое решение. — Я не смогу управлять, пусть по документам это и буду я, но занимайся этим пока что ты, — мой чай закончился, и я смело направилась к лестнице, не дожидаясь ответа. Бабушка уныло вздохнула. Она понимала меня, но и понимала, что я наследница. Совершенно не зная, что со всем этим делать, она смотрела мне вслед. С кашей в голове я поднялась к себе и упала на ожидающую меня постель. Вся эта суматоха взбудоражила. Раздумья мельтешили перед глазами, как стаи мошек, мешающие что-либо увидеть. «Хей, подруга. Ну, ты как?» — я успела заметить сообщение Реган на экране телефона. Попытки написать что-то оказались безуспешны. Я решила набрать Рег, дабы не мучить себя еще сильнее. — Воу, привет! Почему не ответила на СМС? — оживленно заболтала подружка. — Привет, Рег. У меня раскалывается голова из-за всей этой суеты. Перелеты и все такое… — я прервалась из-за легкой мигрени. — Бабушка заговорила о наследстве, о папиной компании. И знаешь, я обязана руководить ею. К тому же, откуда ни возьмись, у меня появилась машина. Машина, представляешь, Рег! — я снова ненадолго замолкла. — Это полный провал… — О боже, Сел. Любой подросток в твоем возрасте был бы счастлив получить машину и свой бизнес. Тебе просто нужен отдых, и тогда, я думаю, все наладится. У тебя есть права, ты можешь быть такой же крутой водилой, как и бабуля Смит, ха-ха, — не смогла не кинуть милую шутку она. — Насчет отцовского бизнеса. Мне кажется, ты будешь великолепным директором. Селест, не переживай, — подбадривала меня Реган. — Но Рег! Я не закончила школу, мне еще в университет. А Эрик, как же он? — прикрыла я рукой глаза. — Такая ответственность ляжет на мои плечи, понимаешь? Я не готова к этому. Совсем. Послышался вздох Реган: — Успокойся, обдумай все и сделай выводы. — Пока управлять бизнесом будет бабушка, но это пока… Она когда-нибудь заставит меня заняться этим всем, — я почувствовала отступление головной боли с этими словами. — Отличное решение. Селест, да ты будущий предприниматель! — подшутила надо мной кровожадная подруга. — Совсем не смешно, — ополчилась я на Реган. — Да хватит тебе. Не смотри на эту ситуацию так пессимистично. — Ладно. Может, ты и права, — сдалась я. — Кстати, я хочу приехать после сдачи экзаменов в Лидс. Как тебе идея? — с радостью в голосе поинтересовалась я. — Прекрасно! Быстрей бы увидеться уже. — Вот и отлично, думаю, и бабуля будет не против, — ответила я. — Завтра намечается первый день в новой школе, — продолжала я говорить. — Смотри, не найди мне замену! Оставишь меня тут одну… — захихикала Реган.***
Убедившись в том, что отлично выгляжу, я направилась к автобусной остановке. Я неторопливо шагала, смотря вперед, слушая успокаивающую музыку в наушниках. Осло было похоже на королевство, чем-то напоминавшее Англию. Из маленьких магазинчиков доносились классические музыкальные темки, которые полностью отражали всю суть этого райончика. Вкусная красная рыба, горы, зелень — все ассоциации с Норвегией всплывали сами собой, нужно только лишь пройти по улицам такого городка, как Осло. Я рассматривала людей, которые проходили мимо. В основном это были взрослые люди. Они радостно несли товары в руках и выходили на дорожки, чтобы посмотреть на прохожих. Возможно, только в этой округе происходили такие вещи, но, доехав до центра, я поняла, что Осло — это прекраснейший город, который богат своей историей и скандинавцами! Люди здесь казались мне другими. Они были жизнелюбивыми, занимались тем, что им было по душе. Во всяком случае, так казалось. На их лицах не было явной улыбки, но я чувствовала атмосферу Норвегии, атмосферу, которая наполняла мое тело теплом и воображаемым ликером. Достигнув своей цели, я отправилась прямиком к школе. Со счастливым личиком я шла и улыбалась каждому встречному, чему восторгалась, и моя улыбка становилась все шире и шире, расползаясь до ушей. Увидев школьный двор, я прикрыла на секунду глаза, наслаждаясь моментом, не спуская ухмылки со своего лица. Раскрыв глаза, я заметила парня, который шел, смотря на меня, наши взгляды столкнулись и тотчас ускользнули. Мы врезались друг в друга. Он навалился на меня со всей тяжестью тела, хоть и казался худощавым. В груди что-то незаметно екнуло, меня поразило удивление, но я не стала зацикливать на этом свое внимание. Рассмотреть его особо не удалось. Он был одет во все черное. Черные рваные джинсы, черные ботинки, черная мешковатая толстовка с капюшоном, из-под рукава которой виднелась татуировка — надпись на норвежском «jeg els..»* Больше ничего не было видно — черная кепка и маска целиком скрыли его лицо. Невероятно! Погода была очень теплой, почти жаркой, а он был так одет. Мельком я успела заметить только его зеленоватые глаза, с которыми я встретилась до столкновения. Отряхнув свою джинсовую юбку, я подняла глаза и увидела, что того парня и след простыл. Его уже нигде не было. Я поднялась на ноги, слегка пошатываясь. «Нехило ушиблась, значит», — осознала я. Осмотревшись по сторонам, я попыталась выискать его взглядом, но у меня не вышло. Он и вправду смылся с места происшествия! Вот черт! Первый день в школе называется! «Школа… Я же опоздаю!» — дернуло меня, и я резво побежала к воротам. Дворик был окружен клумбами, деревьями, лавочками и мусорными баками. Не дворик, а парк какой-то! А сама школа была украшена красивыми флаерами и плакатами по бокам, а рядом с ними висела доска со школьными новостями. Ученики поднимались в громадное трехэтажное здание с недовольной гримасой, что меня удивляло, ведь, смотря на него, ко мне приходили уверенность и прилив сил. То что надо для учебы! После того, как зашла, я заметила шкафчики и перекресток. Если пройти прямо, можно оказаться в столовке, а если свернуть направо, попадешь к директору. Это все, что я смогла понять за несколько минут. Но как попасть в свой класс, я так и не додумалась. Вокруг было много людей, они ждали звонка, чтобы разбежаться каждый на свой урок. Хождения и болтовня не прекращались ни на секунду. С неразберихой в голове я побрела к кабинету директора. На двери висела табличка, на которой было написано большими буквами: «Rektor, Herr Nielsen»*. Я постучалась и послышалось непринужденное: — Войдите. Мне не понадобилось и минуты, чтобы попасть внутрь. И я сразу же заметила мистера Нильсена. Он что-то сосредоточенно пытался отыскать в документах, сидя в большом кожаном кресле, изрядно раскачиваясь на нем. — Кхм-кхм, — прозвучало мое легкое покашливание. — Да. Здравствуйте, мисс, — увидел меня директор. Он неприметно напряг лицо и решил проанализировать меня, и вдруг его брови встали на свои места, а желваки пропали с его скул — он расслабился. — Здравствуйте. Я новенькая, Селеста Смит, — шагнула я ближе к мистеру Нельсону. — В какой мне класс, и где он? — немедля спросила я. — Оу, мисс Смит. Я вас провожу, — отложив все бумаги в сторону, улыбнулся мистер Нельсон и подошел к двери. Я ответила лишь незаметной улыбкой и пошла вслед за ним. — Не переживайте, эта школа одна из лучших в Осло. Думаю, вам здесь понравится, — говорил он со мной на норвежском, с радушной улыбкой на лице. Я понимала его отлично, норвежский я знала как свой родной язык. А все потому, что я частенько гостила у бабули и говорила со своими друзьями только на норвежском, хотя и большинство обитающих здесь знало английскую речь. — Добро пожаловать! — сказал директор, как только открыл дверь в класс и пропустил меня вперед. На меня тут же обратилось множество взглядов, и мне стало слегка не по себе, но голос мистера Нельсона меня успокоил, — знакомьтесь, это новая ученица, она будет учиться в вашем классе до конца учебного года. Селеста Диан Смит, — и вселил в меня немного мужества.