Вместо проклятия

      Дэвид в мгновение ока появился на капитанском мостике. Он вглядывался в даль, готовый к неминуемому сражению с пиратами. Его меч был наготове, но для начала он распорядился зарядить пушки. Август немедленно передал это командам флота. «Роджер» заходил справа. Эмме еще никогда не доводилось видеть подобных сражений, но она знала о непобедимости флотилии Зачарованного Леса, а потому не могла допустить даже начала битвы.       – Киллиан! – крикнула она, не сводя с него глаз. Он был серьезен, не выпуская штурвала из рук.       – Свон! – по его губам, изогнувшимся в улыбке, прочитала она, потому что они были слишком далеко, чтобы слышать друг друга.       – Август, они не будут стрелять. Там мой… друг, – запнулась она, – это мои друзья!       – Это пираты, леди Эмма! И они не будут с нами церемониться! – прокричал Бут, выворачивая штурвал.       – Они не будут стрелять! – громко вторила ему Эмма, но он не слушал принцессу.       – Пли! – скомандовал Август под началом короля.       – Отец, нет! – прокричала Эмма, что есть сил, и осела на палубу, увидев в «Роджере» пробоину. – Прошу тебя, не делай этого!       Она схватила короля за локоть в тщетной попытке заставить того передумать и не палить по кораблю ее любимого. Внезапно ей стало хуже, и она схватилась за сердце. Дэвид поднял руку в знак остановки стрельбы, оставив команду в недоумении и ожидании его приказа. Он кинулся к дочери, не дав ей упасть.       – Эмма, что с тобой, милая? – рвано выговорил король.       – Отец, не губи их! Я обещала им кров и службу. Они достойны лучшей жизни, – Эмма медленно и хрипло дышала, силясь прийти в себя.       – Ты думаешь, что за три месяца способна узнать все о людях, малышка? – снисходительно глядя на нее, спросил Дэвид, поглаживая по лбу, на котором выступил пот.       – Три месяца? – удивилась Эмма. Киллиан рассказывал, что в Неверленде время шло по-другому, но чтобы столь стремительно! – Меня не было три месяца?       – Для меня – словно целую вечность! Эмма, что с тобой произошло? Скажи мне!       – Реджина прокляла меня. Отец, прошу, позволь ему прийти ко мне, – она вцепилась в воротник его камзола для убедительности.       – Кому, доченька? – король сомкнул брови.       – Ты ведь и сам понял…       Оставив Эмму сидящей на палубе, Дэвид поднялся на ноги и подошел к борту. Он видел в глазах того, кого звала Эмма, не только боль и отчаяние, он видел сочувствие и любовь. Глаза его не были пустыми и безжизненными, как в их первую встречу, они были наполнены переживаниями и потерями. Он не мог вынести еще одну – в лице Эммы.       – Киллиан Джонс, – громогласно произнес Дэвид Прекрасный. – Прошу проследовать на этот борт, – жестом он позвал пирата к себе.       Оторопев на секунду, Джонс освободил один из тросов на мачте и оказался на борту «Прекрасной Лебеди» перед королем. Покорно поклонившись ему, пират без лишних слов направился к принцессе.       – Милая моя, что же она сделала с тобой? – обхватив бледное лицо девушки, спросил Джонс.       – А где же Мила? – хмуро спросила Эмма.       – Мила? Я попрощался с ней и торопился вернуться к тебе, когда застал испуганного Сми возле ворот, – недоуменно ответил мужчина.       – То есть ты не уплыл с ней?       – Я бы ни за что не оставил тебя, душа моя. Я здесь, чтобы спасти тебя, только не знаю, как, – судорожно пробормотал пират, осматривая каждую частичку лица Эммы.       – Ты уже спас меня, Киллиан, а я тебя, у нас вновь ничья, – хрипло проговорила Эмма, теряя сознание и дыхание.       – Нет, Свон, это не игра! Проснись! Ты нужна мне! Кому мне еще спасать жизнь, как не избалованной принцессе, Свон? – произнес Джонс, и девушка медленно улыбнулась уголками губ, угасая и запрокидывая голову все дальше.       – В тот день ты украл не только меня, Киллиан, – она коснулась ладонью его щеки, – ты украл мое сердце и душу, и они теперь твои навеки… как и я, – ее рука, ослабев, упала на палубу.       Джонс поддерживал белокурую голову на своих руках, пока принцесса не… умерла? Он прислонился к ее груди и не услышал ни единого удара сердца.       – Свон? – слеза коснулась щетинистой щеки. – Вернись ко мне, Эмма, прошу, я… люблю тебя. Я тебя люблю! – повторил мужчина и прижался к ней губами.       Мерцающая и едва ощутимая волна магии разлилась вокруг от этого поцелуя. Отстранившись, Киллиан прижал девушку к себе, сидя на полу, и поддался эмоциям, выпуская нежеланные слезы из голубых глаз.       С ней умерла большая часть его души. Та часть, которая отвечала за свет в его сердце. Теперь он погас и больше не нужен ему. Ему вообще больше ничего не нужно. Не нужна месть, да и мстить некому. Не нужен его корабль. Не нужно море без нее. Не нужно ни одно сокровище в мире. Она была его самым главным сокровищем, но он потерял и ее. Он во всем виноват. Он оставил ее одну. Наедине со своими страхами. Наедине с темной магией.       – Ты! – злостно обратился к нему Дэвид, обнажая меч. – Ты заплатишь за это, пират!       Но Джонсу было все равно, что будет теперь. Без Свон он и не хотел бы жить. Справедливо, если его убьет ее отец.       – Если бы не ты… – обреченно проговорил король, глаза которого блестели от слез, а руки неуверенно держали перед голубыми глазами меч.       И когда Джонс прикрыл глаза, чтобы послушно встретить свою судьбу, его уха коснулся тихий шепот.       – Киллиан? – услышал он возле своей груди.       Это был самый прекрасный голос на свете. Ее голос.       – Эмма? – мужчина заглянул в родные зеленые глаза, которые светились жизнью.       – Так я больше не Свон? – она была еще бледна, но ее улыбка вновь озарила этот корабль.       – Эмма! – он провел ладонями по ее волосам, будто не веря, что все это происходит наяву. – Я думал, что потерял тебя, любимая! – с шепотом он прижался к ее лбу, сжимая девушку в крепких объятиях.       – От меня не так просто избавиться, – она рассмеялась, пусть из глаз тоже хлынули слезы.       – Это от меня не так просто…       – Постой, – она коснулась указательным пальцем его губ. – Ты сказал, что любишь меня?       Вместо ответа Киллиан взял ее протянутую руку в свою и нежно поцеловал в костяшки пальцев.       – Всем своим черным сердцем.       – Хорошо, потому что я тоже тебя люблю, – улыбка сорвалась с ее губ, когда девушка потянулась к пирату для поцелуя.       Если первый поцелуй снял темное проклятие, то второй подтвердил трепет их чувств и утолил жажду друг в друге после непрошенной разлуки.       – Ты все-таки нашел меня, Киллиан!       – Этим я обязан Тигровой Лилии, – он опустил взгляд на амулет, который сиял благодаря Эмме.       За этой сценой с широкими глазами наблюдало несколько дюжин моряков, но больше всех был поражен король. «Трюк» был до боли ему знаком. Ведь он оживил Белоснежку поцелуем истинной любви и не мог спутать – это был он.       – Быть того не может, – рассеянно пробормотал Прекрасный.       – Отец, это... – смущенно начала Эмма.       – Ваше Величество, – Джонс выпрямился и намеревался сказать речь, которую вовсе не готовил, но Дэвид вытянул ладонь вперед, не давая ему промолвить ни слова.       – Не желаю слушать тебя, пират, – выплюнул он брезгливо. – В трюм его! Судно – на буксир!       Джонс не противился, потому что все понимал, но самое главное он уже сделал – принцесса спасена, и ее жизни более ничего не угрожает. Он и не надеялся на радушный прием со стороны ее родителей, а особенно короля. Король не ожидал его покорности, но не был удивлен такому поступку пирата.       – Ты не можешь так поступить, отец! Он спас меня! – Эмма не могла смотреть, как пирата заковывали в кандалы.       – Он похитил тебя! Держал в плену! Из-за него ты чуть не погибла! Это меньшее, что я могу сделать до того, как мы вернемся домой! – настаивал Дэвид, не смотря на Джонса.       – Согласен со всем, кроме плена, сэр, – вымолвил пират, в защитном жесте подняв закованные руки.       – Киллиан!? – негодовала Эмма.       – Молчать! – одновременно с дочерью произнес король. – Увести его! – стража поспешила выполнить королевский приказ.       – Ах так?! – Эмма почти топнула ногой на месте. – Я иду с ним!       Но ей не дали сделать и шагу: по жесту Дэвида стража уводила ее в каюту. Ее взгляд цеплялся за Джонса до последнего, как и его. Она была зла на отца – за его черствость, на Киллиана – за его беспрекословность, на себя – за свою беспомощность. Замок щелкнул на двери одновременно с пришедшей в юную голову идеей. Эмма не успела привести ту в исполнение: Дэвид легонько постучался к ней, спросив про обед.       – Даже не уговаривай, – уверенно прозвучало из каюты.       – Дорогая, ты ведешь себя, как ребенок, которому отказали в сладостях! – нравоучительно проговорил король.       – Так и есть! – отрезала девушка.       – Эмма! – возмутился ее отец, едва не выронив поднос из рук.       – Отец! – воскликнула она на грани дерзости, чего никогда раньше не случалось.       – Я захожу!       Они продолжили разговаривать на повышенных тонах, пока Дэвид не сел за стол, приглашая за собой дочь. Эмма плюхнулась на стул, скрестив руки и не притронувшись к еде первое время, но затем опустошившей полподноса.       – Быть может, я пойму тебя лучше, если ты поведаешь о том, что случилось?       Прекрасный взял дочь за руку и вглядывался в зеленые глаза, в которых плескалось беспокойство и негодование. Это было так знакомо ему: ее мать была такой же бунтаркой в свое время. Да и он сам далеко не королевских кровей: его брат-близнец погиб, и король решил доверить трон тому, кого растила крестьянка. Но чтобы его собственная дочь полюбила пирата!? Этому должно было быть разумное объяснение, которое он и желал услышать.       – Киллиан – самый великодушный, самый благочестивый, самый отважный человек, которого я знаю. То есть, после тебя, конечно, – Эмма поджала губы, продолжив. – Да, у нас не заладилось с самого начала, но когда я узнала его получше, то полюбила всем сердцем, отец! И он! Он тоже любит меня! Ты сам слышал! – ее сердцебиение учащалось при одном лишь упоминании о пирате. – К тому же, он человек слова, ведь я здесь, живая и невредимая, – Эмма сгримасничала, потому как аргумент этот был слабее остальных: она чуть не умерла... несколько раз.       – То, что живая, я вижу... – нахмурился король.       – Папа! – настала очередь Эммы возмущаться.       – И что он тебе наобещал? Свое королевство? Флотилию? Может быть, побег? – выразил свои подозрения Дэвид.       – Кое-что более ценное, – Эмма смущенно улыбнулась и на вопросительное движение бровей отца добавила. – Свое сердце.       – О, Эмма, – Прекрасный закатил глаза. – Его сердце наверняка чернее смолы. На что ты себя обрекла?       – Его сердце алее заката над моим озером, – мечтательно произнесла принцесса, подперев лицо ладонями.       – Откуда ты...       – Его столько раз могли убить из-за меня, колдун даже вырвал его сердце! – припомнила Эмма.       – Колдун? – сглотнул Дэвид.       – Питер Пэн. Я... превратила его в дерево, потому что Неверленд погибал, – пробормотала Эмма.       – П-питер Пэн? Неверленд? – королю в пору было хвататься за собственное сердце после ее слов.       – Там я и узнала о своей магии, – Эмма опустила голову, не вдаваясь в обстоятельства этого знания.       – Он покушался на твою честь? – с надутыми ноздрями, как конь перед галопом, спросил король.       – Нет, что ты, отец! – раскраснелась Эмма. – Скорее, я на его, – тише добавила она, не скрыв улыбку.       – Что? – комнату пронзил его вопль.       – Вы так легковерны, Ваше Величество, – рассмеялась Эмма, но все же отвела взгляд, осушив стакан воды при этом.       – Тебя так позабавило это путешествие? – король сузил глаза, ожидая от нее ответа. – А знаешь ли ты, что будет дальше?       – Видимо, тебе знать лучше, – выдохнула она.       – Верно. Мне знать лучше. И решать тоже мне, дочь! – грознее проговорил Дэвид.       Он встал со своего места и собирался уйти, поэтому вопрос Эммы застал его подле дверей.       – И что же ты решишь? – не смея поднять глаз, спросила она.       – Что зря мы хотели выдать тебя за первого встречного, – Эмма успела обрадоваться уже на этих словах. – Твоим сердцем должен владеть достойный!       – Полностью согласна с тобой, отец! Киллиан... – но король перебил ее.       – Устроим рыцарский турнир. А с победителем будем разговаривать, – король не мог допустить, чтобы вернувшаяся принцесса вышла замуж за похитившего ее пирата. Королевскую семью никто не поймет, пусть он не хотел обижать дочь.       – Что? Я не буду разговаривать ни с кем, кроме Киллиана!       – Даже если он выиграет?       – Я не клад, чтобы меня выигрывать!       – Скажи это пирату!       Эмма не сказала более ни слова, развернувшись к окну. Дэвид с глубоким вдохом запер дверь. Он о чем-то распорядился Августу, но Эмма не желала даже слышать их. Дождавшись глубокого вечера, она прислонилась к двери и, не услышав никого, направилась к окну. Распахнув его, она выглянула и не обнаружила никого по близости. Тогда она забралась на стол и выпорхнула из окна, как свободная птица из клетки, только которую лишили крыльев, поэтому она тут же свалилась с грохотом на палубу.       Потерев ушибленное место, Эмма, прислонившись к стене, продвигалась к трюму, куда утром увели Джонса. Осторожно ступая, боковым зрением глядя на огни, которые зажглись на «Роджере», Эмма приоткрыла дверь трюма и юркнула туда, не попавшись страже. На входе она тут же наткнулась на ведро со шваброй, которое со звоном покатилось перед ней по лестнице. Чертыхнувшись, девушка под жестяной аккомпанемент прокралась до дверей, ведущих, по ее мнению, к клеткам, но вздрогнула от голоса Джонса, окликнувшего ее. Его временная тюрьма располагалась отдельно от остальных клеток, он был один.       – Свон! – прошептал он в наступившей тишине. Даже по его шепоту она могла понять, что он улыбается.       – Киллиан! – она ухватилась за стальные прутья решетки, накрыв его ладони своими, потому что он тут же подошел к ней.       – А где же... кандалы? – Эмма наклонила голову, подозрительно глянув на его руки. Джонса точно уводили в наручниках.       – Пират! – едва ли не возмутился он, отчего Эмма закатила глаза. – Тебе разрешили спуститься ко мне? – он разглядывал ее лицо, словно впервые, потому что хотел убедиться, что с ней точно все в порядке. – Судя по фанфарам, которые я только что слышал...       – Конечно, нет! – она прыснула от смеха, но быстро посерьезнела под его взглядом, полным гордости за нее. – Прекрати измываться!       Какое-то время они стояли друг напротив друга в полном молчании, потому что никаких слов не требовалось им, чтобы выразить свои чувства – все читалось по глазам.       – Свон, я... – прервал накалившуюся тишину мужчина. – Не намерен отступать. Если нужно, я буду биться за твое сердце.       – Хорошо, – она улыбнулась. – Кстати об этом, – вздохнула принцесса, – отец пожелал устроить рыцарский турнир, так что биться тебе придется не фигурально, – поджав губы, она ждала его реакции.       – Ну, нет, на такое я не подписывался! – выдохнул Киллиан, разомкнув их руки.       – Джонс!       – Любовь моя, я одолею дракона, если понадобится. Горстка рыцарей мне не помеха. С тобой никогда не было все просто...       Принцесса просияла от его первых слов, но вновь картинно нахмурилась на последних.       – Стоит мне только попросить? – поддела она, сверкнув глазами.       – Эмма?       – Да?       – Я должен тебе кое-что сказать, подойди ближе.       Она наклонилась к нему, чтобы услышать, что он скажет, а вместо этого оказалась затянутой в ловушку его настойчивых губ. Сквозь решетку Джонс обнял ее за талию, чему она совершенно не противилась, охнув сначала, но затем лишь сильнее зарываясь руками в черные волосы.       – С первой минуты хотел это сделать, – вновь не громче шепота произнес мужчина, прислонившись к ее лбу.       – Я приду еще, – ответила Эмма, отстраняясь и выравнивая дыхание. – Постой, тебя ведь накормили? – опомнилась она, хотя голова еще слегка кружилась.       – Да, Свон, к узникам здесь относятся лучше, чем к пиратам.       – Хорошо, – закусив губу, она погладила его по щеке, отчего он блаженно прикрыл глаза. – Ты не должен быть здесь, Киллиан.       – А на тебе должно быть еще больше меха. Серьезно, Свон, сколько горностаев пострадало ради этого чудного манто? – мужчина обвел ее взглядом сверху донизу. На ней была светлая накидка, обрамленная мехом с черными вкраплениями. Такие носили только при королевском дворе.       – Ты невыносим, – она покачала головой.       Глянув на него исподлобья, Эмма расстегнула золотую брошь и сняла с себя накидку.       – Но если она тебе понравилась, то оставь себе. Будет твоим талисманом.       Джонс принял протянутую ему вещь, отвесив шутливый поклон. По правде говоря, на скамье было не так удобно лежать, и накидка пришлась весьма кстати.       – А платье тоже может им быть?       – Спокойной ночи, Киллиан! – закатила глаза Эмма.       Она заметила, что успела соскучиться даже по его дерзким шуточкам.       – Спокойной ночи, Ваше Высочество! – прозвучало ей вслед.       Как можно тише прикрыв дверь трюма, Эмма выбралась на палубу. Она резко выпрямилась, когда заметила Августа, проходящего мимо.       – Не бойся, Эмма, я ничего не скажу твоему отцу, – почти прошептал он.       – Я просто проходила мимо, – она сомкнула руки за спиной и отвела взгляд.       – Именно! – усмехнулся Бут.       – А где король? – поинтересовалась принцесса.       – Отдыхает.       Эмма поспешила ретироваться, но Август предложил ей прогулку, от которой она не могла отказаться, не вызвав лишних подозрений. Взявшись за его локоть, Эмма проследовала за мужчиной по направлению к капитанскому мостику. Казалось, совсем недавно она прогуливалась так с Джонсом, а теперь он заперт в трюме судна, названного в ее честь...       – Кто бы мог подумать? – прервал ее размышления Бут. – Совсем недавно принцесса капризничала по поводу плохо сочетающихся туфель и платья, а теперь я узнаю, что ты брала на абордаж торговое судно! – воскликнул он.       – Не то чтобы самостоятельно.       – Это не то, что я слышал, – ухмыльнулся Август.       – Ты был на «Роджере»? – полушепотом спросила Эмма.       – Как капитан королевского флота я был обязан оповестить их о том, что их корабль... захвачен, – с секунду он подбирал нужное слово.       – Как они восприняли это? – выдохнула Эмма с энтузиазмом.       – Сказали, что будут говорить только с капитаном Джонсом или... с капитаном Свон, – пожал плечами капитан Бут. – Слово за слово... Так я и узнал про твое пиратское прошлое.       Эмма прыснула от смеха, но быстро опомнилась.       – Ты изменилась, Эмма. Возможно, ты сама не заметила, но это так, – почти по-отечески произнес Август.       – Мне стало лучше, Август. На многое открылись глаза, – рассуждала Эмма.       – Понимаю.       – Вряд ли.       – Я знаю о проклятии, Эмма. Я был там, когда появилась Реджина. Мне было десять, но я навсегда запомнил ее леденящие душу слова.       – И ты тоже... – выдохнула Эмма.       – Она сказала, что магия будет для тебя и светом, и погибелью. И она тебя почти погубила, Эмма! Еще немного, и ты могла умереть!       – Я знаю, знаю. Но ведь все обошлось, – она пожала плечами. – Киллиан здесь и...       – Ты любишь его, – закончил Бут за нее.       – Да.       Эмма прижалась к борту, подставив лицо морскому ветру. Она любила Киллиана, и ей хотелось кричать об этом во всеуслышание.       – Я знаю про турнир, – сказал Бут, когда они прощались. – Я могу участвовать, чтобы твоему пирату было проще.       – Ему не понравятся подставные соперники, – усмехнулась Эмма. – К тому же, лучше него никого нет. Он научил и меня драться на мечах!       – Ты и до этого умела.       – Брось, мне все поддавались, я даже меч неправильно держала! – Эмма толкнула его в бок локтем.       – И то верно. На твои «успехи» было жалко смотреть! – рассмеялся Август.       – Как ты разговариваешь с принцессой?! – шутливо возразила она.       Свон возвращалась в свою каюту в хорошем настроении. Несмотря на дурное начало, день оказался не таким плохим, как она предполагала. Киллиан был рядом, и мысль эта грела ее до самого отбытия в страну снов. Принцесса засыпала с улыбкой.