***
В школу Бэм не вернулся. Хотя, после того случая с отцом у него и не возникало желания туда возвращаться. И, в принципе, покидать дом ему тоже не хотелось. Не сказать, что он стал параноить и повсюду искать опасность, но и зачем её было искать, если она сама себя обнаруживала повсеместно? На них с папой, например, напали при выходе из супермаркета. Конечно же, рядом был Марк и сумел вовремя обезоружить нападавшего. Но важен был сам факт: за ними наверняка следили и знали, когда они в доме, а когда нет. Это была, своего рода, демонстрация того, что теперь это будет происходить постоянно. В супермаркете, на улице, в машине, дома. «Нигде вы не будете в безопасности». По городу всё ещё гремела серия крупных арестов. Дело, начатое Джебомом, набирало обороты – нельзя было бросать всё на пол пути, иначе смысла не было начинать вовсе. Хотя, после того сколько грязи уже выплыло наружу, никто тормозить и не собирался – люди почувствовали вкус чьего-то провала, поражения и им нужно было больше. Они хотели «справедливости» и превозносили того, кого ещё недавно называли «чужаком» и радовались, что на него было совершено покушение. Сейчас Джебом был поднятой, карающей дланью закона. Пусть и не «свой». Бэм сидел дома практически целые сутки, обновляя новостные ленты. Ёнджэ пытался отвлекать его учёбой, заставлял заниматься самостоятельно, готовил каждый день новый список литературы. Но, входя в комнату Бэма, всегда обнаруживал его за нетбуком или в телефоне. И Ёнджэ его понимал, мог поставить себя на его место. Потому что они с Джебомом понимали на что идут, понимали значимость своего поступка, но, чёрт возьми! – его сын не должен этого всего переживать! У него должны быть друзья, школа, любовь, в конце концов!.. А не это вот всё. - Бэм. Я думаю, что завтра мы могли бы с тобой поехать куда-нибудь… - Ёнджэ хотел, чтобы Бэм немного проветрился, но отпустить его одного всё же не мог. Правда реакция была совершенно не такой, на какую он рассчитывал, Бэм буквально его перебил: - Это обязательно? – Бэм съёжился и на Ёнджэ смотрел, не скрывая надежды на отрицательный ответ. - А ты разве не хочешь? – Ёнджэ присел на край кровати, сам же Бэм сидел на полу, уткнувшись носом в острые коленки. Маленький воробей. - Нет. - Ответ был дан, пожалуй, слишком поспешно и Бэм стрельнул в сторону папы глазами, ожидая реакции. – Только не настаивай, па. Я останусь дома. Потому что только в этом месте Бэм чувствовал относительную безопасность. И Ёнджэ не стал его переубеждать: у ребёнка должна быть хотя бы иллюзия защищённости. Да, иллюзия… И Бэм остался дома на следующий день, а Ёнджэ пришлось уехать, сопровождал его неизменный Марк. Дома была только охрана. И да, «только», потому что этого было мало по сравнению с той опасностью, которая нависла над ними. Вернувшись, Ёнджэ сына не застал, охранники были без сознания, камеры выведены из строя. В этот момент Ёнджэ пожалел, что повёлся на поводу у страха Бэма. Потому что теперь бояться предстояло ему.***
Бэм помнил всё. Его не били и сознания он не терял. Помнил, как в его комнату ворвались двое здоровяков, и нагло перехватив его поперёк туловища, поволокли вниз. Он пробовал звать на помощь, но рот его быстро заткнули. Помнил он и как его втолкнули в фургон и одуряющую боль от содранных коленей – не рассчитав силы, его перебросили чуть ли не в начало фургона. Пока он пытался унять боль, эти двое уже оказались внутри и фургон сорвался с места. Пока они ехали, он не проронил ни слова: знал, что это не понравится похитителям, и он может хорошо за это огребсти по голове. Или не только. Своё волнение и страх он выплёскивал на несчастную тетрадку, которую не выпустил из рук, когда его схватили. Сейчас она была вся измята вдоль и поперёк. Особенно чётко в память врезался момент, когда они миновали Стены города – огромные, колоссальные по размерам. За пределами Стен он не бывал никогда. По факту, сейчас все города обнесены такими стенами, на кой чёрт? – кто знает, тот помалкивает, а обычным людям объясняют мало. Запомнил и Пустырь. Хотя никаким «пустырём» это не было. Это была огромная свалка всевозможных отходов. Просто огромные груды мусора. Ничего хорошего это место людям не несло, и вывезли его сюда явно не на прогулку с ознакомительными целями. За Пустырём были развалины. Огромные кварталы разрушенных домов. Мёртвый город, в котором больше никто не жил. Медленно разрушаясь, это место превращалось в кладбище человеческой цивилизации. Бэму стало не по себе – раньше он такое видел только с высоты птичьего полёта и по фотографиям. Когда-то ему это даже нравилось, от этого несло настоящей историей с налётом романтического флёра. Сейчас ему было не по себе. Он воочию убедился, что города тоже могут умирать. И это место было разлагающимся трупом. Фургон остановился перед небольшим, по сравнению с остальными, строением. Это был двухэтажный кирпичный склад. Внутри были люди, хотя Бэм совсем не удивился бы, если бы обнаружил там призраков. Почему нет? Но все, кто был внутри, вида были соответствующего: как один, бандиты. К такому выводу пришёл, опытный в таких вопросах, Бэм. Да, он боялся, ему было ужасно не по себе, жутко, но что-то ему подсказывало, что убивать его не будут. По крайней мере, не сразу. - Этот замухрышка и есть сын посла? – Голос говорившего был низким и хриплым. Альфа, причём достаточно сильный, раз остальные тут же склонили головы. Пусть и ненадолго, но сразу было понятно, что это не формальная дань субординации. Это был первобытный инстинкт подчинения сильнейшему. Джебом тоже производил такое впечатление, если хотел или переставал себя контролировать. Этот же себя не контролировал абсолютно и Бэм невольно съёжился сильнее, хотя и старался держаться с достоинством до этого. Альфа начал к нему подходить, изучая взглядом как-то хищно, с интересом, перекатывая на губах характерную самодовольную ухмылку альфа-самца. Хотя, что удивительно, он был невысок, по сравнению с аурой, которая витала вокруг него. Бэм, наверняка, в ближайшем обозримом будущем его перерастёт (если выживет), да даже сейчас он мог смотреть ему глаза в глаза практически на одном уровне. Хотя нет, не мог. Дольше секунды выдержать этот взгляд Бэм не смог. - Из-за тебя столько проблем, Муки, ты знал? – Альфа сократил настоящее имя Бэма до какой-то собачьей клички, Бэму не понравилось и он даже не смог удержаться от пререкания. - Конпимук. – И пусть было страшно возразить, сказать что-то против, но не в той он ситуации, чтобы позволить себе трусить. – Не надо кликать меня как какого-то дворового пса! В зале повисла тишина. Ну, знаете, бывает такое, когда случается что-то неловкое или неожиданное, и все ждут как же ситуация завершится. Но тишина взорвалась громким хохотом, потому что дерзость мальчишки в данной ситуации была делом неслыханным: один омега против кучи огромных альф, ну что он может сделать? Разве что дерзить. Смеялись все, кроме альфы, стоявшего перед Бэмом. Он даже не улыбнулся. - Да какой же ты дворовый пёс? Болонка ты, домашняя. – И вот после этих слов он ухмыльнулся, да так, что у Бэма просто отнялись ноги и если бы его не держал один из тех верзил за капюшон домашней кофты, он бы осел на пол. - И пусть… - Голос всё же дрогнул. – А вы сволочь ред… Бэма хлопнули по губам, достаточно ощутимо, но не больно. Зато очень обидно. - Не ругайся. Омеги не ругаются. – Альфа пробежался по Бэму взглядом и развернулся, чтобы уйти. – Отведи его наверх. Его заберут сегодня. Бэма всё также бесцеремонно волокли за капюшон, он то и дело спотыкался, в тщетных попытках смотреть под ноги и совмещать это с усиленной умственной деятельностью. «Его сегодня заберут»… Кто? Неужели его вернут отцу? Это врят ли: Бэм им нужен для шантажа, это явно. А если его заберёт не отец, то кто? Кому он ещё здесь нужен и зачем?.. В комнатке, в которой его заперли, он просидел до вечера. Сидел на достаточно прохладном полу и листал тетрадь: не разбирая того, что там написано, просто занимая чем-то руки. Ему вдруг показалось, что этого альфу он уже где-то видел ранее. Он перебирал в памяти всё, что только приходило на ум, но ничего конкретного там не возникало. Стыдно признаться даже самому себе, но такого красивого альфу Бэм бы точно запомнил. Может не время встречи, но место уж точно. Самое удивительное, что за это время он не просто не накрутил себя сильнее, а даже сумел успокоиться и восстановить свой боевой настрой: где этот красивый гадёныш? Пусть только попробует сунуться к нему!.. «Гадёныш» пришёл, когда совсем стемнело. Он, молча привалился к стене, пристально начал изучать Бэма. Тому очень хотелось огрызнуться и прервать это разглядывание, но он решил дождаться каких-то действий от вошедшего. - Поднимись. – Прозвучало это повелительно и так, что на пререкания не хватило бы воли. Бэм подчинился. - На полу холодно. – Альфа небрежно накинул пиджак, который прежде свободно свисал у него с плеч, на плечи Бэма. Тот невольно хохотнул. - И какой-то пиджак спасёт меня от холода? – Бэм даже пытливо изогнул бровь, ожидая ответа альфы. - Нет, он спасёт моё достоинство: я пытался. – Ясно. Чистая условность, обычная формальность – снять с себя ответственность. – Хотел создать комфортные условия. Как получилось. Или хочешь ко мне на коленочки?.. Бэм фыркнул, сбросил пиджак на пол одним плавным движением плеч, и вызывающе скопировал позу альфы: привалился к стене и скрестил руки на груди. Альфа ухмыльнулся. - Итак, Муки… - Начал альфа. - Конпимук. - Серьёзно? – Альфа смотрел уже мрачно, как-то исподлобья. – Ты думаешь, я не знаю, Им Конпимук? Я знаю кто ты, кто твои родители и что они делали и делают сейчас. Отец – Им Джебом. Официальный посол государства, дипломат, бывший директор Департамента информации и печати Министерства иностранных дел. «Чрезвычайный и Полномочный Посланник 1-го класса» - так, кажется, это называется у вас. Папа – Им Ёнджэ, раньше – Чхве Ёнджэ. Заведующий кафедрой Высшей школы современных социальных наук в крупном университете вашей столицы. Профессор социологии. А ты, Конпимук? Почему я к тебе должен обращаться на Вы? Что такого ты сделал, кроме того, что родился? - Может так и есть. Но пока я ничего плохого лично вам не сделал, не вижу причин не обращаться ко мне уважительно. – Бэм выдохнул. Папа учил его всегда сохранять лицо в любой ситуации. Быть грубым можно успеть всегда, а вот вежливость и уважительность – всегда были признаками хорошего тона и до плохого не доводили. Уж папа знал. Альфа рассмеялся. Абсолютно искренне, без примесей язвительности или сарказма, не пытаясь смехом Бэма уязвить. Ему действительно стало весело. - Ты забавный. – Альфа отлепился от стены и двинулся в сторону Бэма, тому стало всё же не по себе от того напора, с которым он на него надвигался, поэтому как только альфа оказался перед ним вплотную, Бэм беспомощно осел на пол, аккурат на сброшенный ранее пиджак. Типа, «лежачего не бьют». - И всё же, Конпимук. В чём твоя ценность? Почему на тебя поступило два заказа? Автономно друг от друга, между прочим. Кому ты успел дорожку перебежать? – Альфа присел перед Бэмом на корточки, добиваясь зрительного контакта. - Новости совсем не смотрите? А говорили ещё, что всё знаете про меня. – Бэм не посмел отвернуться. - Дело не в этом. Точнее, не совсем в этом. Один из этих двоих никак не связан с людьми, которые пытаются добраться до твоего отца. – Альфа не шелохнулся и пытливо вглядывался в глаза Бэма, пытаясь найти в них ответ. А потом вновь хищно ухмыльнулся. – Дело в твоём детском личике, Муки. Альфа неспешно протянул руку и аккуратно провёл костяшками пальцев по щеке Бэма. Тот не отстранился, странно заворожённый действиями альфы. Глаза в глаза, будто куда-то в душу. Странно, волнительно и ужасно неуместно. - Это правда? И вы меня ему отдадите?.. – Шёпотом. - Хватит так трястись, щеночек. Я шучу. Все заказчики мстят твоему отцу. Кому нужно возиться с детьми, дурень? Это слишком хлопотно. – Альфа выпрямился. – К тому же, даже если потенциально такой заказчик и существует, я бы не отдал тебя ему. Ну, что-то вроде кодекса чести – с извращенцами я дел не имею. «Наверно, потому что и сам извращенец. Одинаковые полюса отталкиваются» - неожиданно прокралось в голову Бэма. Он внутренне даже умудрился хохотнуть. Нервно. Потому что: а вдруг правда?.. - Джексон! Там приехали эти… - Голос долетал из коридора и альфа, нахмурившись, обернулся на дверь. - Это за мной. – Убеждённости Бэма можно было позавидовать. - Мой отец, наверняка, уже всё уладил! Джексон бросил на Бэма долгий нечитаемый взгляд напоследок и ушёл. А уже через час Бэма усадили в машину и везли в город. Всё было точно также как и тогда, когда его сюда везли. Разве что уже стояли тягучие масляные жаркие сумерки, машина была дороже и удобнее, а вместо одного из двух бравых ребят, в машине с ним ехал сам Джексон. - Отцу пришлось дорого за тебя заплатить. Видать и правда чего-то стоишь. – Бэму стало неприятно от мысли, что отцу пришлось многим поступиться ради него… Он даже не знал к каким это может привести последствиям. - А вы в принципе многое потеряли, раз у вас нет такого человека, ради которого вы можете поступиться многим, если придётся. – Бэм был зол. Потому что он невольно испытал симпатию к человеку, который, по сути, был ответственен за то, что отцу пришлось пойти на уступки преступникам. Стоит быть менее беспечным, Бэм. Автомобиль остановился, альфа кивнул Бэму на дверь. Но проблема заключалась в том, что Бэма от неё отделял сам Джексон. - Не выпустите меня? - А я обязан? Ты свободен, щеночек, делай что хочешь. И как хочешь. - Я не щеночек! – Наконец Бэм дошёл до той степени напряжения, когда захотелось вновь пререкаться. - Ничего не знаю, с «щеночком» ты был согласен. – Джексон расплылся в наглой усмешке, указывая глазами на дверь, намекая на то, что Бэму стоило бы поторопиться. И да, сейчас Бэму было всё равно как выбираться, главное побыстрее оказаться дальше от этого человека, с которым он не хотел бы (почти правда) больше никогда пересекаться. Уже выбираясь из машины (чуть ли не по коленям альфы), Бэм ощутил как его похлопали по заднице наглой ручищей. От неожиданности и возмущения он чуть не выпал вперёд носом. Но, когда поймал равновесие и повернулся к Джексону лицом, внезапно покраснел, натолкнувшись на взгляд того. Так на него точно ещё никто не смотрел. - А я думал - сознание потеряешь. Ну, как тогда. Неженка. – Дверь захлопнулась, скрывая и довольную лыбу Джексона. И машина лихо вырулила обратно на дорогу. И тут Бэма осенило: так вот где он его видел! Джексон тоже был на том вечере! Неужели преступники и бандиты тоже приглашаются?.. Хотя чего удивляться?.. А потом его обнимали родители, которые выскочили из их машины, как только она немного снизила скорость. Осматривали его, ощупывали, а он мог только улыбаться в тщетных попытках успокоить их. И надо же: он совсем не врал. Кажется, народные поверия совсем не врут, и по какой-то неведомой причине, все норовят влюбиться в плохих парней. Вот так для Бэма сработал эффект «подвесного моста»: абсолютно глупо, выбрав самого нежелательного адресата для чувств. Ему стоило бы помнить, что если бы отец не согласился принять все условия (о которых Бэм и вовсе ничего не знал), наверняка многим пожертвовав ради него, его бы отдали тем, другим. И Джексон бы совсем об этом не тревожился. Но Бэм об этом думать не хотел. Ведь для него ничего плохого не случилось. А неприятные чувства быстро стёрлись, уступив место новым – тёплым и трепетным. Поэтому Бэму всё запомнилось как забавное приключение, как «День Встречи». Хотя ни черта это было не забавно. Но об этом уже думали за него взрослые.