Тепло наших тел

— Какие вы оба хорошенькие! Ну-ка, быстренько, встаньте рядом, я вас сфотаю!       Ларри и Сал переглянулись. Иного выхода, кроме как подчиниться приказу Лизы, у них не было. Женщина сделала несколько снимков и еще раз внимательно осмотрела сына и пасынка, любуясь собственной работой. За пару часов она превратила типичных растрепанных подростков-неформалов в двух образцовых, по крайней мере, внешне, молодых людей. Правда, перед этим следовало несколько дней усиленных протестов — оба начинали активно увиливать от разговора, стоило только завести речь о смокингах. А когда миссис Фишер упомянула, что надо будет как-то аккуратно уложить их шевелюры, то те начали шипеть и, хватаясь за волосы, уверять, что еще раз ей в руки не дадутся: подготовки к свадьбе им хватило с головой.       Но разве можно было далеко убежать от человека, с которым жил в одной квартире? Салли все-таки попался в нехитрую ловушку, придуманную мачехой: рубашка и джинсы, приготовленные им для вечера, пропали вместе со всей мало-мальски приличной одеждой из его шкафа где-то в недрах бельевой корзины. Однако страдать в одиночку Фишер не собирался, поэтому и у Ларри не осталось шанса благополучно исчезнуть из родительской квартиры в белой футболке.       Фишер оттянул тугой ворот рубашки, выругавшись про себя. Осенний Бал, проводимый школой ежегодно, всегда был большим событием для всего Нокфилла, поэтому на него собиралась огромная толпа народу. Организацией концертной программы занимались выпускники, и в этом году тяжелая ноша пала на плечи класса Ларри и Салли. Пых получил роль в представлении, Мейпл должна была выступать в танцевальных номерах, Джонсону удалось отвертеться какой-то второстепенной малюсенькой ролью в середине программы, не насчитывающей и пяти реплик, Тодд был назначен ответственным за спецэффекты, а Фишер и Кэмпбелл взяли на себя заботу о вокальных номерах вместе с еще парой одноклассников.       Самой жуткой частью всего этого действа Сал считал начало. Традиционно Осенний Бал должен был быть открыт вальсом, в котором задействованы все участники концерта, даже те, кто работал со звуком и светом. Он не хотел признавать, но очень боялся сцены, потому что не выступал на ней с тех времен, как пришлось надеть протез, хоть и занимался в танцевальной студии до самого переезда. А петь ему до начала репетиций вообще доводилось только при Ларри и Гизмо. И, может, все не было бы так плохо, если бы в пару ему не поставили… — Эш, — при виде Кэмпбелл у Фишера перехватило дыхание.       Приподнимая подол фиолетового платья, девушка вошла в холл вместе с Мейпл и Пыхом. В отличие от всех своих друзей, она явно чувствовала себя уютно в абсолютно непривычном наряде, двигалась легко и уверенно, хоть и была туго перетянута корсетом, от чего держалась непривычно прямо. Кэмпбелл была похожа на юную леди из самого начала двадцатого века: темные волосы аккуратно уложены в замысловатую прическу, платье, без лишних деталей, с длинными рукавами и открытыми плечами, сидело на ней идеально. Казалось, что изменились даже ее походка, взгляд и улыбка. — Мальчики, кто-то из вас двоих обязан на ней жениться, — Лиза похлопала Ларри и Сала по плечам. — Ладно, я пошла в зал, не буду вас больше задерживать.       Женщина скрылась в темноте лестничного пролета, ведущего на второй этаж, а Эш подошла к парням. — Ну надо же, вы двое выглядите так… взросло. Я была уверена, что вы придете в джинсах с немытыми головами, как обычно, — рассмеялась Кэмпбелл. — Лиза постаралась на славу, на самом деле, вам обоим очень идут костюмы и прически. Хотя тебе я бы волосы все же распустила, — она окинула Фишера оценивающим взглядом. — Ты тоже выглядишь очень… э, необычно, — Сал смутился. — Тебе идет это платье. — Это мамино. Я собиралась пойти в своем черном, — девушка недовольно цокнула. — Но маман заявила, что негоже танцевать вальс в таком отвратительном наряде, и вообще, весь город смотреть будет, а я буду «как какая-то оборванка», — Эш жестом изобразила кавычки на последних словах. — Еще и волосы собрать заставила, — она скривилась. — От лака башка болит, а что будет завтра со спиной мне даже представить трудно. Будем надеяться, что я смогу ходить и, хотя бы, сидеть без боли. — Ага, у нас та же проблема. Хотя, если б кое-кто был порасторопнее, мы бы ушли до того, как нас начали пытать, — фыркнул Ларри, косо поглядывая в сторону друга. — Да ладно тебе, не драматизируй. Тебя десять минут собирали, а я полтора часа сидел, пока она решала, какую мне лучше прическу сделать. Бр-р-р, как вспомню, так вздрогну… Пойдемте уже, все в гримерке собираются, — Салли потянул за собой друзей.       Подгоняемые сзади потоком одноклассников, которые начали подтягиваться к месту сбора, ребята добрались до маленькой комнаты за сценой, в актовом зале на втором этаже, где уже были приготовлены костюмы, реквизит и все, что было необходимо для выступления. Среди школьников витали тревожные настроения, большинство ходило взвинченными и недовольными, словно от предстоящего концерта зависело их будущее, какая-то часть, наоборот, с нетерпением ожидала выхода на сцену, предвкушая поток положительных эмоций, и только единицам, среди которых были и Кэмпбелл с Джонсоном, было совершенно все равно. Салли же относился к первым: он не мог даже просто спокойно сидеть на стуле и, следуя примеру одноклассников, нарезал круги по маленькой гримерной.       Эшли не раз порывалась усадить Фишера рядом с собой и пыталась успокоить его, но на парня это никак не действовало. Стоило ей взять его за руку или приобнять, как он начинал нервничать еще сильнее, на что девушка тяжко вздыхала и возвращалась к болтовне с Ларри о всякой ерунде, типа несовершенства системы школьного образования, но продолжала глазами следить за тем, как ее без пяти минут парень нервно ломал пальцы и ходил из стороны в сторону. Ей бы поговорить с ним, но с тех пор, как их отношения зависли на границе между дружбой и любовью, Сал стал избегать общения с ней в местах, где было слишком много народу, не говоря уже о физическом контакте. Даже при Ларри они обнимались только при приветствии и прощании.       Салли же просто не мог перестать думать о том, что должно произойти на сцене. Если бы только многострадальный вальс был единственным номером с его участием… Помимо этого он выступит дуэтом с Эшли, в составе чисто мальчикового квартета и даже в общей финальной песне один из четырех доступных микрофонов будет именно в его руках. И, как кульминация предстоящих страданий, сольный номер. С авторской песней.       Вообще-то изначально планировалась просто песня одной малоизвестной рок-группы про осеннюю тоску, но какой-то черт дернул Джонсона уговорить лучшего друга во время перерыва в репетиции сыграть одну из его собственных песен. Написанная для одного очень важного человека и являющаяся непосредственно одним из первых опытов в этой области, это его творение не должно было увидеть свет, а уж тем более быть услышанным тем самым человеком. Как будто по закону подлости, в момент, когда Сал пел, весь народ решил внезапно продолжить репетицию, после чего их учительница музыки и хореограф в один голос заявили, что Фишер просто обязан исполнить именно эту композицию на балу. — Итак, мои дорогие, через пять минут мы начинаем! — в гримерку ворвалась хореограф. — Помним, что если что-то идет не так, то мы не подаем виду, и наши партнеры тоже. Пошли не в ту сторону — делаете это с таким видом, словно так и было запланировано. И, самое главное, не забываем улыбаться, особенно касается Джонсона, Фелпса и Маркса. А теперь все быстро за кулисы и готовимся! — женщина проскользнула сквозь столпившихся вокруг нее школьников, жестом призывая следовать за собой в дверь, ведущую на сцену.       Салли почувствовал, как ноги стали ватными и перестали слушаться, от страха свело все внутри. Если бы Кэмпбелл не схватила его за руку и не потянула за собой, он, наверное, так бы и остался там посреди гримерки с перекошенным под протезом лицом и подкосившимися коленками.       За кулисами ситуация стала еще хуже, к не слушающимся конечностям прибавились тошнота и головокружение. Фишер понял, что следует готовиться к падению в обморок прямо с первых шагов на сцене. Салли затормозил, когда все уже встали на места, приготовившись к выходу. — Эшли, я… не могу… — выдавил с огромным трудом парень, горло как будто стянули удавкой. Он стиснул маленькую руку девушки. — Я не смогу… мне плохо. — Слушай сюда, — Эш развернула парня к себе лицом и посмотрела в его глаза, соприкасаясь с ним лоб ко лбу. — Я тоже волнуюсь, но мы сейчас пойдем и выступим. Все точно так же, как на репетиции. Не думай ни о ком, ни о людях в зале, ни об остальных на сцене, просто танцуй. — Не могу, — хриплым шепотом выдохнул Сал. — Ноги трясутся, руки дрожат, я просто не могу!.. — Думай обо мне. Просто думай обо мне, — Кэмпбелл мельком осмотрелась, убедившись, что никто за ними не наблюдал, и запустила руку в его волосы, распуская прическу, заодно зацепив нижний ремень протеза. Девушка приподняла край его стальной маски и коснулась губами щеки. — Я с тобой. В этом нет ничего страшного. Да, там почти весь город, и если что-то пойдет не так, на нас опустится вселенский позор, и нам не дадут спокойно окончить школу, но неужели мы не справимся с такой глупостью? Эй, ты не боишься шататься по заброшкам с Ларри, но боишься выйти на сцену, Салли-Кромсалли? — девушка тихо засмеялась. — Я рядом и никуда не денусь от тебя, на эти три минуты точно. Скорее пошли на место!       После этого он не думал больше ни о людях в зале, ни об одноклассниках. Думать о ком-то, кроме нее, стало невозможно.       Раз. Музыка зазвучала тихо, медленно нарастая. Эш прошептала, что все хорошо, и подала ему руку.       Два. Выходят две задние линии. Сал видит со своей позиции из-за кулис Ларри, который стоит в самом центре с невысокой маленькой блондинкой. На первый взгляд кажется, что он улыбается вполне искренне, но достаточно посмотреть в его глаза, и можно обнаружить там всю бренность бытия.       Три. Они выходят. Первая линия, вторая из пяти пар с левого края. Фишер успевает заметить Лизу, своего отца и хореографа, которая демонстративно улыбается, намекая своим подопечным, что они снова упускают одну из важнейших деталей. Поворот лицом друг к другу. Эшли улыбается и смотрит на него с такой теплотой и нежностью, какой он еще никогда не видел в ее глазах.       Раз-два-три.        Он правую руку на ее талию, она левую на его плечо.       Раз-два три.       Кэмпбелл немного ближе, чем обычно, немного ближе, чем нужно и можно. Из зала никто этого не заметит, никто не поймет, как непозволительно близко друг к другу оказались сейчас эти двое.       Раз-два-три.       От стука в висках не слышно музыку.       Раз-два-три.       Невозможно думать ни о ком, кроме нее.

***

— Это было потрясающе! Мне кажется, такого грандиозного Осеннего бала не было уже лет пять, — выпалила Эш на эмоциях, отхлебывая газировку из железной банки. — Я даже представить не могла, что Трэвис и Люк такие хорошие актеры! Да что там, я никогда не думала, что Фелпс согласится на женскую роль, да и вообще участвовать в таком! — Да я сам еще прибываю в легком шоке от этого всего действа, — Сал заботливо накинул на ее оголенные плечи пиджак. — Не спеши, — он перехватил у девушки лимонад, когда та, в порыве своей восхищенной речи, чуть не подавилась. — А вот пунш они приготовили отвратительный.       На улице было не так холодно, чтобы надевать куртку, но и теплым назвать этот вечер было трудно. Они вышли перевести дух в самый разгар дискотеки, но за счет открытых окон второго этажа, музыка гремела и здесь, на заднем дворе. — Да, согласна, он просто мерзкий. И по консистенции похож на слизь из пасти какого-нибудь космического чудища, — захихикала Кэмпбелл. — Я когда-то в стакан набирала, он с таким звуком опускался, фи.       Шоу действительно получилось грандиозное. Проникся даже Джонсон и, под общим напором вдохновленных одноклассников, выложился в своей маленькой роли на все сто процентов. Люди в зале смеялись на протяжении всего представления, а номера и конкурсы в перерывах вызывали у всех бурю эмоций, от души повесилились и взрослые, и дети. И теперь, когда юные артисты «отстрелялись» и присоединились к танцам со всеми гостями, Салли не мог понять, чего так сильно боялся перед выходом на сцену, потому что все это осталось исключительно приятными чувствами.       Но самые сильные эмоции Сал получил от сольного выступления. Стоя на сцене с гитарой, он старался не смотреть в зал, ему все же не хотелось, чтобы она знала, что эта простая неказистая песня с банальными рифмами на четырех базовых аккордах только для нее одной, но не удержался. Посмотрел и сразу же наткнулся взглядом. Эшли сидела, сцепив руки в замок и уткнувшись в них носом, редко и тяжело дышала, во все глаза глядя на него. — Эй, слышишь, это же наша песня! — когда заиграла медленная, знакомая до боли в сердце музыка, Кэмпбелл обхватила Фишера руками за шею. — Помнишь, как мы ее первый раз слушали, тогда у Ларри в подвале? Он ушел чай сделать, а мы сидели, как два придурка, молчали, сидя по разным краям дивана. — Как я могу это забыть? Ты ж меня тогда завалила и силой протез стянула, — фыркнул Сал, обвивая руками талию Эш и прижимая ее к себе. Все произошедшее этим вечером придало ему уверенности в себе и смелости. — Честно говоря, я решил тогда, что ты хочешь меня изнасиловать. Хотя нет, не так, я надеялся, что ты это сделаешь. — Дура-а-ак, — девушка в голос рассмеялась. Она вдруг резко замолчала и стала серьезной. — Признайся, только честно, та песня… для кого ты ее пел? — Что? С чего ты взяла, что я пел для кого-то? — Сал хотел отстраниться, но Эшли не дала ему этого сделать. — Не ври! О-о-о, мужчины, как же с вами сложно! — Кэмпбелл закатила глаза. — Неужели трудно просто признаться, что эта песня для меня? — Зачем выпытывать у меня что-то, если уже обо всем сама догадалась? — Потому, что мне очень важно услышать это лично от тебя, — надулась девушка. — Все с тобой понятно, — Эшли хмыкнула и улыбнулась. — Не могу на тебя даже хоть чуть-чуть разозлиться. Просто потанцуй со мной, пожалуйста. Нет, подожди, еще один вопрос!       Фишер выжидающе смотрел на нее. Какими еще вопросами она повергнет его в неловкость этим вечером? — Почему ты никогда сам меня не целуешь? — Ну-у-у… — Фишер уставился взглядом в землю. — Думаю, что не очень приятно целовать человека, у которого нет половины нижней губы, да и вообще с таким лицом как у меня, поэтому, наверное…       В ответ Эшли только закатила глаза. Девушка снова расстегнула нижний ремень протеза и подняла его, в этот раз так, чтобы увидеть все лицо. Сал отвернулся, нахмурившись. — Ты самый прекрасный парень из всех, которых я когда-либо встречала. И мне никогда не было так приятно целовать кого-то, как тебя, — Кэмпбелл развернула его к себе и прильнула к его губам.