Ассасин среди ассасинов

На подъезде к тропинке, сворачивающей к дому от золотой дороги, Хадиб заметил дым, поднимающийся из-за крон деревьев. Страшная догадка мелькнула в голове каджита. Не останавливая лошадь, он на ходу спрыгнул с воза и бегом кинулся по направлению к дому. Не обращая внимания на бьющие по щекам ветви, Хадиб мчался сквозь заросли, пока не оказался перед домом, пылающим словно факел. Хадиб бросился к двери, на бегу выкрикивая сквозь слёзы имя жены. Выбив, пока ещё не охваченную пламенем дверь, он залетел в дом и, прикрывая воротником нос, огляделся. Сквозь пелену дыма он увидел, то чего больше всего боялся увидеть. На полу лежала Хадаба. Под ней растекалась лужица крови. Каджит кинулся к жене, не обращая внимания на подбирающиеся всё ближе языки пламени. Хадиб бережно поднял тело и быстро вышел наружу. Отойдя на безопасное расстояние, он положил тело на землю и присел рядом. Слёзы душили его. Осмотрев рану он понял – Хадаба мертва. Истошно закричав, по-каджитски дико и яростно, Хадиб прикрыл ладонью глаза любимой и поцеловал её в лоб. Какое чудовище могло сотворить такое? Всё чем он дорожил, что так ценил и любил, рухнуло в одночасье. Спустя несколько часов пожар утих, только обугленные балки одиноко дымились, испуская зловоние. Всё это время Хадиб отрешённо от всего сидел подле тела жены и плакал. Собравшись с силами, каджит поднял с земли, брошенную им вчера лопату и выбрав место, под высоким дубом, растущим около въезда во двор, принялся копать. С каждым движением, каждым комом земли, сердце его наполняла ярость. Сквозь застилающую мысли горечь утраты, он представлял, как выплеснет её на виновных в злодеянии. Больше не существовало Хадиба фермера, наивного и добропорядочного, он умер вместе с супругой, умер от удара гнусных убийц. Был лишь Хадиб безжалостный, новый Хадиб.. К ночи работа была сделана. Под деревом, в уютной могилке спала Хадаба, одетая в красивое шёлковое платье. Стоя возле могилы, Хадиб почувствовал толчок в плечо и резко обернулся. Позади, стояла «огонёк», с грустными глазами, словно она тоже потеряла всё. Каджит погладил её за ухом и приобнял, насколько это возможно, за шею. Хадибу не давала покоя мысль. Переодевая Хадабу, он заметил на её шее выжженый знак в форме ладони. Сам каджит ни разу не видел такого, хотя знак оказался смутно знакомым. Где он мог видеть его? Хадиб распряг лошадь, и надел на её спину старенькое седло, оставленное ему от отца. Он редко ездил верхом, как и все из его народа. Каджиты предпочитают чувствовать под собой землю, нежели задницу ездового животного, либо деревянную палубу корабля. К тому же они и так панически боялись моря. Леса были их местом обитания, как и для босмеров. Но порой и среди пиратов самыми кровожадными и матёрыми оказывались каджиты. Не оглядываясь, Хадиб припустил «огонёк» по зелёной дороге на юго-восток. Он не знал куда направляется. Он просто ехал. Молча, не отвечая на приветствия жителей попадающихся на пути деревень. Сейчас всё на свете раздражало его. К утру «огонёк» стала идти медленней, стала часто спотыкаться. Смиловавшись над животным, Хадиб свернул к таверне с затейливым названием «фарегил». Привязав лошадь у изгороди, он наполнил в колодце водой ведро, валявшееся тут же, и поставил рядом с «огоньком», а сам направился внутрь таверны.