— Покорив сотни, думаешь, перед тобой сломаюсь?
Если Джувию разбудить посреди ночи и показать фотографию, где запечатлён тот самый холодный тёмный взгляд, она бы без раздумий ответила, кто является обладателем этих глаз. Эти глаза особенны. Страшны и опасны. Их невозможно забыть или перепутать с чьими-либо. Увидишь один раз — не забудешь никогда. А при одном лишь воспоминании по телу пробегутся мурашки и лютый холодок. Ты будешь бесконечно много раз желать забыть этот ужас, выкинуть из памяти, как никому не нужный мусор. Но не забываешь. Не забываешь до тех пор, пока сам обладатель этой тьмы не забудет тебя. Но Грей Фуллбастер никого и ничего не забывает. Никогда. Он всё помнит. Всё до мельчайших деталей. До самой малой крупицы. Даже те детали, которые просто невозможно помнить. И сейчас, спокойным взглядом смотря на широко распахнутые и явно ужасно перепуганные тёмно-синие глаза, которые ещё ровно год назад он сравнил с сапфировым камнем, Фуллбастер заметил, что за эти двенадцать месяцев во внешности адвоката ничего не изменилось, кроме длины волос. Всё та же незаменимая ярко-красная помада. Длинная чёлка. И встревоженный взгляд. Только если год назад этот взгляд выражал непонятное чувство встревоженности, то сейчас в нём можно было прочесть страх и ужас от всего увиденного. От того, чего она не должна была видеть. Чувство опасности и нарастающего страха бесновалось в районе груди с каждой секундой всё больше и больше, отчего сердце уже не просто билось в бешенном ритме, а, казалось, хотело пробить грудную клетку насквозь и само умчаться от этой устрашающей ауры. Джувия стояла просто никакая. Рука, которая до хруста костяшек сжимала многострадальный телефон, как никогда раньше дрожала, впрочем, точно так же, как и всё тело. Хотелось прикрыть глаза, чтобы убедиться, что всё это сон, странный ночной кошмар, но она не то что сомкнуть веки, но даже элементарно увести взгляд не могла от этих тёмных, источающих неистовую опасность глаз. Сейчас-то она вспомнила, про кого говорил пару минут назад Гажил. Грей Фуллбастер. Именно к нему год назад отправил её покойный отец в целях оказания юридической помощи. И сейчас, спустя ровно год, в один и тот же день они встретились на свободе в явно не лучших условиях. Но как и тогда, год назад, ей бесконечно сильно захотелось сбежать от него, а не быть рядом с ним на расстоянии вытянутой руки, убежать от его взгляда, который как будто так и твердил: «Ты влипла по полной, читай свою предсмертную молитву и умри», спрятаться от этой опасной зловещей ауры. Просто не позволять, чтобы он смотрел на неё. Всю дрожащую. Похолодевшую. Забывшую, как правильно дышать. Чуть ли не умирающую. — Телефон. — Не отрывая взгляда от немигающих тёмно-синих глаз, Фуллбастер протянул руку, явно давая понять в душе давно умершей девушке, чего он хочет от неё. Удалить видеозапись. Даже не думая о том, что после уничтожения этого видео она останется совсем без доказательств о совершении преступления, Локсар трясущимися руками вложила ему в ладонь свой гаджет. Блокировки не было, потому Грею не стоило особого труда зайти в галерею и удалить двенадцатисекундную видеозапись. Уже когда кислорода в лёгких совсем не осталось, Джувия заметила, что не дышала с тех самых пор, как к её виску был приставлен холодный пистолет. Но, к сожалению, компенсировать утрату в нормальном состоянии она была не способна, поскольку мозг предательским образом решил отключиться в самый неподходящий момент. — Ты совершила огромную ошибку, адвокат… Перед глазами с каждой секундой темнело всё больше, и напряженное тело обессиленно обмякло. И если бы не мгновенно подхватившие её за талию крепкие ледяные руки, то её бренное тело давно бы скатилось вниз по лестнице, чему сама Джувия была бы несказанно рада, в отличие от того, ЧТО за ужас ожидал её после пробуждения.***
Во сне человеку иногда свойственно наблюдать за своей жизнью со стороны. Всё вокруг ему кажется неестественным, изменённым, отличным от происходившего ранее, непривычным. Окружающий мир воспринимается как нечто нереальное и странное. Ему кажется, словно он откуда-то наблюдает за своими действиями и, как бы странно это ни звучало, не чувствует себя участником собственной жизни. Он не способен каким-либо образом повлиять на «себя настоящего», не может изменить ход событий, да и вообще ничего сам не может сделать, поскольку ничего не ощущает. Лишь отрешённо смотрит на действия своего двойника — словно во время просмотра обычного, совсем не интересного фильма — и ничего не может поделать. Точно такой же сон видела умирающая от жажды Джувия, прежде чем резко распахнуть веки. Хотелось пить. Хотелось пить настоль сильно, что даже люди, случайно попавшие в самый жаркий климат на планете, так этого не желали, как она. Страдая от сухости во рту и дикой головной боли, Локсар в первое время даже внимания не обратила на то, что находится непонятно где, в каком-то до неприличия роскошно обустроенном мрачном кабинете, а вместо этого сразу же оглянулась по сторонам, надеясь найти хоть какой-нибудь источник воды. И вскоре цель нашлась в дальнем углу комнаты в виде графина с прозрачной жидкостью. Опрометью бросившись к источнику невероятного счастья, она нервно отбросила крышку графина и начала пить прямо из горла, напрочь позабыв о правилах этикета, воспитании и о том, что она вроде как девушка. Сейчас было совсем не до этого. Она пила огромными глотками. Невероятно огромными. Настолько огромными, что вода уже стекала по её подбородку и капала то на паркет, то на блузку, впитываясь в тонкую материю. Оставив отпечаток уже изрядно пострадавшей алой помады на краях графина и утолив зверскую жажду, Джувия вытерла тыльной стороной ладони мокрый подбородок и всё также с графином в руках оглянулась по сторонам. Куда она попала? И что произошло? Парковка. Лестница. Дверь. Телефон. Выстрел. Холод. Страх. Опасность. Пистолет. Тёмный холодный взгляд. Все события тех долгих минут пробежались перед глазами со скоростью света, заставляя руки задрожать и ослабнуть, из-за чего графин с небольшим количеством воды разбился о чистый паркет, тем самым привлекая к себе внимание напряжённой, вмиг похолодевшей девушки. Джувия тут же сделала пару шагов назад, попутно вспоминая, что произошло тогда, в самый последний момент перед тем, как она упала в обморок, и вновь оглянулась по сторонам. — Где я? — охрипшим голосом прошептала Локсар и тут же подбежала к выходу, резко повернув ручку двери… которая была заперта на ключ. — Нет-нет… Испуганно оглянувшись по сторонам, Джувия посмотрела на небольшой диван, где проснулась пару минут назад, пытаясь отыскать хоть какие-то личные вещи, но так ничего и не нашла. На чёрных стенах висели разные картины с непонятными узорами, на столе не было ровным счётом ничего, кроме маятника-антистресса и фотографии в рамке. А ещё часы, показывающие девять вечера. Приблизившись к ним, Джувия вспомнила, что уже давно должна была быть дома, собираться на день рождения к Юкино и уже даже явиться на место празднования. А она здесь, непонятно где, запертая, одинокая, вся в проблемах. Захотелось плакать. Просто разреветься, как маленькая девочка. Но глаза были ужасно сухими, а кроме тяжёлых вздохов из уст больше ничего не вырывалось. Локсар провела ладонями по напряжённому лицу и нервно пригладила лохматые волосы. А после её взгляд вновь остановился на фотографии. Из-за плохого освещения, которого, в общем-то, и не было, — вместо него лишь вечерний свет лился из панорамного окна, откуда открывался восхитительный вид на закат солнца и приход темноты над могущественной Магнолией, — было плохо видно, кто запечатлён на снимках. Но это не было проблемой. Взяв рамку в руки, она медленными шагами приблизилась к окну и всё-таки смогла разглядеть главных героев этой фотографии: маленькая, лет шести на вид, девочка с длинными каштановыми косами и… он. Тот, кто приставлял к её виску пистолет, к кому она год назад по просьбе отца ходила в тюрьму… тот, кому, вероятнее всего, принадлежит этот кабинет. Грей Фуллбастер. Небрежно положив рамку обратно на стол, Джувия нервно подбежала к двери и агрессивно забарабанила по ней кулаками. — Эй! Откройте дверь! Откройте! — Она уже не просто кричала, а истерично визжала, стуча руками о твёрдую поверхность до красноты и покалывания. Грудь рвано вздымалась из-за частого дыхания и бьющегося в такой же, как и она сама, истерике сердца, а горло начинало изрядно болеть. — Откройте! Вы не имеете права меня здесь запирать! Откройте! Кто-нибудь слышит меня?! Откройте! Вы не можете меня здесь запереть! Слёзы страха и ярости непроизвольно скатились по покрасневшим щекам, тело начинало биться в конвульсиях и ослабевать. Ещё раз (намного сильнее, чем прежде) ударив ладонью по двери, Локсар сморщилась от шипящей боли и обессиленно скатилась вниз по двери. — Откройте… я вас умоляю, откройте… отпустите меня…***
— Как она туда пробралась?! Мало того, что подземная парковка принадлежит персоналу, и вообще, лестница должна быть заперта, так какой-то придурок ещё и дверь оставил открытой! По огромному кабинету, обустроенному в стиле ретро, разносился эхом разгневанный голос мужчины средних лет, директора самой большой и в Фиоре, и за рубежом автомобильной компании «Full-d», Диора Леора. Он нервно стянул с шеи давящий галстук, не переставая наворачивать круги около своего рабочего стола и гневно взирать на двух стоящих с низко опущенной головой парней у двери. В этой напряженной обстановке своё неизменное спокойствие с лёгкостью сохранял только сидящий на кресле для гостей с закинутыми на журнальный столик ногами Грей Фуллбастер. Да и к тому же неудивительно было, что он вовсе не замечал яростное недовольство своего дяди по отцовской линии, ведь взгляд его был отсутствующим, как и он сам, впрочем. Мысли его крутились далеко не вокруг того, что эта синеволосая девушка стала свидетельницей того, как он собственными же руками выстрелил в человека, а вокруг кое-чего другого… — Дядя Диор, это был я… — сожалеющим голосом осторожно проговорил человек у двери. Это был спортивного телосложения розововолосый парень. — Я забыл закрыть за собой дверь… — Да я б тебя!.. — агрессивно прошипел Леор, крепко сжав кулаки. И если бы Нацу Драгнил не был одним из самых профессиональных снайперов и членом его семьи, то пуля, покоящая в лежащем на столе пистоле, давно бы пробила ему череп. — Где она сейчас? Мужчина покрасневшими от злости глазами ожидающе взглянул на Грея, который не подавал ни единого признака жизни. — Грей отнёс её в свой кабинет… — робко подал голос стоящий рядом с Нацу парень, заметив, что сам Грей совсем не торопился отвечать на вопрос. — Она упала в обморок вроде. Обычно Леор всегда сохранял гробовое спокойствие — это им передавалось по наследству. И иногда в нём можно было заметить черты маньяка, помешанного на убийствах тех, кто ему не нравился. Но сейчас мало того что у него не состоялась крупная сделка и его вырвали с важной конференции, так ещё и откуда ни возьмись появилась эта девушка, подлившая масло в огонь. Именно поэтому все, кто работал на семнадцатом, а также на двух соседних этажах, загадочным образом исчезли от греха подальше, потому что всем было страшно видеть разъярённого босса. Диор нервно провёл ладонями по лицу, на секунду развернувшись к панорамному окну, думая над тем, что можно сделать в данной ситуации во избежание непоправимых как лично для Грея, так и для всей его компании последствий. — Грей, реши проблему, — уже более спокойным голосом проговорил мужчина, развернувшись с засунутыми в карманы классических брюк руками и взглянув на даже не дрогнувшего племянника. — Если мы её просто так отпустим, то она обратится в полицию. А раз уж она является ещё и адвокатом, судя по документам того выродка Чарльза, она пришла к нам не просто так, видимо, что-то нашла. Она, насколько я понимаю, достаточно состоятельна, потому её даже деньгами не заткнёшь. — Он положил руки на стол и слегка наклонился к всё ещё не шевелящемуся парню. — Грей, избавься от неё, понял? Немедленно! В тишине кабинета, прерываемой лишь уличным шумом, раздалось всего два холодных слова: — Я разберусь. А после присутствующие услышали звук захлопывающейся двери. И ничего более.***
Джувия не знала, сколько именно времени прошло с тех пор, как она разбила ладони до такого состояния, что они никак не переставали гореть и дрожать, но могла с уверенностью сказать, что времени прошло много. Багровый закат за панорамным окном медленно рассеялся, и вместо него на город обрушилась тьма. Всепоглощающая. Холодная. Пугающая и одновременно завораживающая. Опасная тьма. Как его взгляд. Уже когда слёзы совсем высохли на щеках, а время явно перевалило за одиннадцать ночи, Локсар услышала, как в замочную скважину просунули ключ и сделали два оборота. Пустые тёмно-синие глаза, до этого смотрящие куда-то в темноту за окном, встревоженно оживились. Она тут же мгновенно поднялась с места, зачем-то поправляя широкие классические брюки, и отошла от двери, с бешено стучащимся сердцем ожидая увидеть того, кто сейчас появится напротив. Увидеть своего палача. Деревянная дверь, подобно замедленной съёмке в фильмах, медленно распахнулась, заставляя сердце трепыхаться в волнении и абсурдном чувстве дикого страха, и её уже понемногу расплывающемуся взору предстал он. Совсем холодный. Тёмный. Опасный и спокойный. Как пантера, ожидающая в засаде свою жертву. Ноги подкосились: дрожащие колени поразила острая боль. И только когда Джувия сделала глубокий непроизвольный вдох, она поняла, что всё также стоит на двух вертикальных опорах и лишь в воображении упала перед этим хищником на колени. — Кто ты? — рефлекторно с трудом выдавила она из себя, даже не удивившись своему охрипшему голосу. Страх рос в геометрической прогрессии, обволакивая каждую клеточку тела и распоряжаясь ими, как только вздумается. Локсар всем своим нутром чувствовала ужасную опасность и огромную странную потребность в том, чтобы этот парень выдавил из себя хоть одно слово. Однако он молчал. Тот, кого она знает как Грея Фуллбастера, которого Гажил сердечно поклялся поймать и упечь за решётку, просто спокойно смотрел на неё и молчал, будто думая, а стоит ли вообще говорить какие-либо слова утешения. Хотя что он сам, что эта девушка — они оба знали, что ничего утешительного из этого не выйдет. Фуллбастер молча, словно здесь Локсар и вовсе даже не существовало, и вообще, она была лишь пустым местом, прошёл мимо неё к столу и взял небрежно брошенную ею рамку в руки, аккуратно поставив её точно на то же место, где она стояла до этого. А Джувия была поражена своему поведению: вместо того чтобы сломя голову бежать из этого проклятого кабинета, она, совсем не дыша, следила за каждым движением незнакомца, чувствуя, что это спокойствие добром ей не обернётся. — Почему вы меня здесь держите? — дрожащим голосом предприняла она вторую попытку разговорить этого типа, сделав маленький шаг ему навстречу. Но он молчал. Продолжал молчать. И своим молчанием заставлял тёмно-синие глаза слезиться, а губы, с которых едва исчезла алая помада, нервно сжиматься и разжиматься. А это, в свою очередь, заставляло сжиматься всё нутро. Сжиматься от страха и осознания того, что может произойти через пару секунд. От осознания того, что до следующей секунды она может и не дожить. — Почему ты лезешь туда, куда тебя не просят, адвокат? — Холодный голос разрезал подавляющую тишину, заставив испуганно вздрогнуть и без того дрожащее тело. Джувия никогда в своей жизни ни о чём не жалела. Бывали моменты в жизни, когда ей было безумно стыдно за свое поведение или за то или иное сказанное слово, но ещё ни разу не было такого случая, когда она сожалела о содеянном. Ведь она была твёрдо уверена: всё, что ни делается, — всё к лучшему. Она была уверена в своих словах и действиях. И тогда, когда поссорилась из-за Леона с отцом, а после тому стало плохо, и тогда, когда сделала свой первый аборт в двадцать лет, после чего её отношения с любимым человеком резко ухудшились и всё едва не дошло до расставания, — Локсар никогда ни о чём не жалела. Но впервые за всю свою двадцатипятилетнюю жизнь, стоя напротив человека, который был буквально воплощением опасности, она тысячу раз пожалела, что пришла в эту чёртову компанию. Пожалела, что вообще взялась за это дело. Пожалела, что не вошла в это здание с главного входа. Что с самого начала не бросилась восвояси. Что вообще начала снимать на телефон момент убийства. Ведь если раньше она была уверена в последствиях, то теперь она элементарно не знала, что произойдет через секунду, две секунды, минуту, час… — Отпусти меня, — жалобным голосом пропищала Локсар, до хруста сжав пальцы в кулак и впиваясь длинными ногтями в плоть. — Пожалуйста… — Чтобы ты пошла и всему миру рассказала об увиденном? В темноте кабинета, который освещался только благодаря свету из коридора и полной луне за окном, Локсар видела лишь крепкую мужскую спину, облачённую в чёрную рубашку. И если бы она не была уверена в том, что всё это наяву и что она разговаривает с настоящим человеком, то подумала бы, будто напротив — у стола спиной к ней — стоит сам демон. Холодный. Тёмный. Опасный. — Нет-нет, — тут же покачала Джувия головой, прижав ледяные руки к тяжело вздымающейся груди, — я клянусь тебе, я никому ни о чём не расскажу, клянусь. Ты только отпусти меня, пожалуйста. Она задыхалась. Она чувствовала, как воздух вокруг становился всё холоднее и холоднее, из-за чего дыхательные пути и лёгкие отказывались осуществлять газообмен. И вдруг он медленно обернулся. Настолько медленно и грациозно, что Локсар на секунду подумала, будто кто-то издевательски остановил время и наслаждался этим «прекрасным» видом со стороны. Она смотрела прямо ему в глаза. Словно кто-то приковал её взгляд, и теперь она просто физически не могла посмотреть хоть куда-нибудь ещё, только в эту бездну опасности и холода. И что-то буквально кричало около её уха, чтобы она бежала. Пока дверь позади открыта, а он стоит в пяти-шести шагах от неё, она должна бежать. Неважно куда, неважно как. Да хоть в окно двадцатого этажа — неважно. Просто бежать… — Ты должна умереть. …И она бросилась. Не чувствуя ни себя, ни своих ног и рук, просто резко обернулась и побежала, бесконечно повторяя в голове мысль о том, что это намного лучше, чем то, что она услышала. Это намного лучше, чем быть убитой из-за какого-то недоразумения. Она мечтала о долгой и счастливой жизни, о пышной свадьбе с любимым человеком, о двух детишках, успешной карьере, старости среди внуков. Мечтала прожить долго-долго. И Локсар никоим образом не хотела расставаться со своими мечтами. Из-за какого-то, чёрт побери, преступления, она не хотела раньше времени встречаться со своим покойным отцом, заставлять Леона, Гажила, Люси и многих других преждевременно оплакивать её. Нет-нет. Ноги ныли от боли и многотонного груза, обрушившегося на её хрупкие плечи, в ушах звенел отвратительный ультразвук, заставляя голову разрываться от дикой боли, а перед глазами всё просто-напросто плыло. Она ничего не видела и не соображала. Она думала, что уже, наверное, пробежала несколько километров до самых дверей своего дома, в котором её явно ждал обеспокоенный Леон. Но когда Локсар вернула себе ясность мысли и зрения, поняла, что едва только успела обернуться и выбежать из кабинета. Потеряв чувство реальности и счёт времени, ей казалось, что она мчится со всех ног, но лишь со стороны было видно, как она едва делает шаги на подгибающихся коленях. И только когда её кто-то резко и больно схватил за локоть и потянул обратно в тот злосчастный кабинет, она пришла в себя и поняла, что впредь ей больше не спастись. Она упустила свой последний шанс. — Отпусти меня! — громко взревела Джувия, брыкаясь и пытаясь выкарабкаться из его стального хвата. — Помогите! Кто-нибудь! Помогите! Она билась. Билась в истерике. Била его ладонями по плечу. Отказывалась идти, шагая в противоположную сторону. Но ничего не помогало. Фуллбастер как ни в чём не бывало со спокойным выражением лица переступил порог своего кабинета, в то время как Джувия схватилась за дверной косяк, не желая входить в «обитель смерти». Но что она могла сделать против скалы? — Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь! Но никто её не слышал. Будто все люди на земле исчезли, испарились, и она тут одна осталась с самим демоном. Будто во всей компании нет ни одного охранника, которому было бы дело до того, какого чёрта кто-то, как перед жертвоприношением (что со стороны так и казалось), так громко кричит и просит о помощи. Будто она попала в совсем другой мир. Мир без жалости. Мир преступности и опасности. Локсар ещё крепче вцепилась в дверной косяк, не желая переступать порог, что, видимо, окончательно взбесило парня. Грей тяжело вздохнул и всё с тем же спокойным выражением лица резко потянул девушку на себя. Ноготь мизинца сломался у корня, а женское тело по инерции врезалось в твёрдую мужскую грудь. В нос мгновенно ударил запах чужого мужского одеколона, совсем не такой, как у Леона, и осознание происходящего стукнуло ей в голову. Она вплотную вцепилась в плечи преступника, который в свою очередь всё также до боли сжимал её локоть и спокойно глядел ей в глаза. — Отпусти! — Очнувшись после двухсекундных гляделок, Джувия резко вырвала свою руку из его стального хвата, а после толкнула его в грудь. — Отойди! Но тот, как огромная гора перед какой-то букашкой, совсем не сдвинулся с места, и она сама сделала пару шагов назад, сжимая одной рукой окровавленный палец и шипя от боли. Но нельзя ведь останавливаться. Ни в коем случае. Её дома ждёт Леон. Её любимый человек. Брат. Подруги. Ради них она обязана «выжить» и вернуться к ним, позабыв обо всём, что случилось сегодня, как какой-то страшный сон. Она должна идти. Должна биться… Но только она сделала резкий шаг по направлению к двери, как Фуллбастер также резко достал из-за пояса пистолет, зарядил и направил его прямо ей в голову. Ноги застыли, тёмно-синие глаза широко распахнулись. Желание прошмыгнуть как-нибудь мимо него к выходу мгновенно пропало. Точно так же, как и надежда на спасение. — Отпусти меня, — осипшим голосом прошептала Джувия, обессиленно опустив напряжённые плечи. Она знала: если в этом человеке не проснётся совесть (чего у него явно давно уже как нет), то её смерть неизбежна. И теперь её единственный шанс на спасение — достучаться до него словами. — Не пачкай свои руки моей кровью… — Я весь в крови, адвокат… и ты это прекрасно знаешь. Тишину, как и надежду, безжалостно резали холодные слова. — Покорив сотни, думаешь, перед тобой сломаюсь? Всё, когда-то так хорошо начинавшееся, теперь рушилось, рассыпаясь в прах у Джувии прямо на глазах. Её мечты. Её цели. Её счастье. Всё сгорало в неистовом огне и превращалось в пепел. — Что я тебе сделала? — Ты мне ничего не сделала… ты самой себе сделала. Тишина. Нижняя губа задрожала, но плакать совсем не хотелось. Точнее, просто не получалось. Покрасневшие глаза и щёки были опасно сухими, а внутри было просто пусто. Наверное, именно так чувствует себя человек за пару секунд до смерти. Пусто. Холодно. С ворохом сожалений о сделанном и несделанном. Она вдруг поняла, что силы у неё давно иссякли, а продолжать эту борьбу бессмысленно. Девушка сокрушённо опустила голову, отчего длинная чёлка скрыла её пустой взгляд, а губы дрогнули в еле заметной прощальной улыбке. Она должна была завтра пойти с Леоном назначать дату свадьбы. Затем выбирать свадебное платье, букет, зал, медовый месяц. Родить малыша и трепетно ухаживать за ним. Под радостные крики и топот маленьких ног детишек встречать с работы любимого человека с яркой счастливой улыбкой. По выходным и праздникам собираться всеми близкими друзьями и родными в одной компании и проводить вместе свободное время. У неё ведь должно было быть такое будущее. В чём она так провинилась, что сейчас стоит совсем одна посреди кабинета и ждёт, когда же получит пулю в лоб? За какой грех? Хрупкие плечи затряслись, а из уст вырвались жалобные всхлипы. Джувия, как совсем ещё маленький ребёнок, начала вытирать бесконечно капающие из глаз слёзы тыльной стороной ладони, зарыдав в голос. Но мужская рука, которая крепко сжимала чёрный пистолет, так и не дрогнула. Тишина, длящаяся бесконечно долго и в то же время ужасно быстро, заставляла вспоминать всё пережитое, счастливое и радостное, отчего в груди становилось всё больнее и больнее. Джувия была готова всё отдать, лишь бы прожить ещё одну такую счастливую минуту. — Ты хочешь жить? — Чёрные глаза, в которые тут же устремился недоумённый взгляд, подозрительно сузились, а в голосе ощущалась всё такая же неизменная сталь. Ей вдруг так захотелось громко рассмеяться и спросить, что за глупый вопрос он ей задал. Как человек, который просто счастлив в своей жизни, может не хотеть жить? Но Локсар не решилась рисковать и злить его (хотя за последние пару минут она вообще начала сомневаться в том, что этому человеку знакомы какие-либо другие виды состояния, кроме спокойствия), ведь внутри возродился из пепла совсем маленький огонёк надежды на жизнь. — Хочу… — жалобно прошептала Джувия, вытерев очередную каплю слезы и подавив всхлип. Какое-то непонятное шестое чувство верещало в радостном припадке, что, возможно, есть шанс на жизнь. — Я хочу жить. Рука, сжимающая пистолет, медленно опустилась. Всё вокруг превратилось в сгусток дыма, и только эти взгляды имели значение. — Тогда ты выйдешь за меня замуж. Возьмёшь мою фамилию и будешь жить рядом со мной. Тёмный взгляд пробил насквозь. Так легко. Ужасно легко. Ей уже ничего не казалось. Хотя, нет, абсолютно наоборот. Ей казалось, что она случайным образом попала на непредвиденный сложный экзамен, от которого зависела её жизнь, посмотрела на листы с вопросами, а там было: «Выйдешь за меня замуж?». Это настолько глупый и неадекватный вопрос, что она на секунду подумала, что, наверное, ошиблась листами и ей подсунули что-то не то. Ведь… ведь это так глупо! Настолько глупо, что одновременно хотелось и плакать, и смеяться. И Джувия обязательно бы рассмеялась, если бы не знала, что Грей Фуллбастер, который с самым спокойным выражением лица стоял напротив, сжимая в руках опасное оружие, говорил это всерьёз. Но плакать она была готова на все сто процентов. Она почему-то продолжала немигающим взглядом смотреть в терпеливые тёмные глаза, в которых она так старательно пыталась найти хотя бы одну причину, чтобы не переспросить, правильно ли она услышала или это её распалившие нервы подсовывают всякую нереальную, невозможную фантастику. Но сколько бы она не копалась в его словах, глазах, да и вообще во всём внешнем виде — всё было тщетно, неминуемо возвращая её вновь и вновь к услышанному собственными же ушами. Локсар ужасно захотелось упасть на колени, поскольку казалось, будто к лодыжкам кто-то прицепил утяжелители, а на плечи для пущего эффекта водрузили пару тонн чего-то морально тяжёлого, и теперь её просто тянуло вниз. На дно. Но она продолжала стоять. Не чувствуя собственных ног, переставший кровоточить палец, боль, ощущение тревожности и запах смерти, продолжала сокрушённо стоять на ногах и из раза в раз прокручивать в голове услышанное. Джувия вдруг почувствовала острую сухость в глазах и во рту, а потому для компенсации «ущерба» сделала глубокий вдох, наконец, силой сумев оторвать взгляд от тёмных глаз, сильно зажмурилась и провела холодным языком по не менее холодным губам. А после и вовсе начала маленький шагами ходить туда-сюда и зарылась дрожащими пальцами в синие пряди, силой оттянув их в разные стороны в надежде, что хоть это как-то угомонит разрывающуюся от вновь и вновь эхом воспроизводящихся слов голову. Нет, она просто сошла с ума. Просто сошла с ума. Сошла с ума. — Ты всё правильно услышала. — Словно каким-то мистическим образом сумев прочесть её мысли и решив облегчить её терзания, Грей спокойно сделал два шага назад и ещё крепче сжал в левой руке чёрный пистолет. — Если через минуту не будет ответа, то не будет и тебя. И смерть, и жизнь в твоих руках, адвокат. Ощущение, будто она ужасно провинилась перед этим человеком и теперь должна расплатиться за содеянное, просто било через край. Что она ему сделала? За что должна поплатиться своей жизнью и свободой? Ей уже просто казалось, что её макушку обухом топора приложили — слишком уж тяжело и болезненно воспринималась данная ситуация, к которой она совсем не была готова. Да чёрт, ещё минутой ранее она была ко всему готова, начиная от самой смерти и заканчивая даже, прости господи, изнасилованием. Но только не это. Поскольку даже психически больному человеку такое в голову не взбредёт, а тут на тебе! Выходи замуж! И Джувия только с радостью подумала бы, что с этим человеком реально что-то не так, но, зная, что он вполне себе адекватен и понимает всё, что происходит (при этом также понимая, что это ещё ужаснее, потому что Локсар элементарно не имела представления, что сказать и как отреагировать), лишь ошарашенно остановилась напротив него, опустила взгляд ниже, на грудь, на одну из пуговиц его чёрной рубашки, и то открывала, то закрывала рот в тщетных попытках собрать в одну кучу все те мысли, что крутились в её голове, и воплотить их в слова. Но время на часах неминуемо и безжалостно уходило в никуда, исчезало прямо на глазах, а тиканье секундной стрелки отдавалось в голове эхом. Всё исчезло: прошлое, настоящее, будущее. Локсар просто перестала соображать и, кажется, даже потеряла память, потому что в голову ничего не приходило и она вообще не понимала, что вокруг происходит. Кто этот человек? Что он держит в руках? Что он сказал? Кто она сама такая? Просто всё в долю секунды превратилось в пепел и развеялось по ветру. Но в голове осталось лишь одно — жить. Она должна жить. Что бы там ни было, она должна жить. Появился спорный животный инстинкт выживания, как у совсем беззащитного козлика, попавшегося в лапы могущественной безжалостной пантеры. — Время вышло, — спокойно оповестил Фуллбастер. Но Джувия его не слышала. Точнее, слышала, но не замечала. Будто какие-то прохожие разговаривали между собой, а она просто прошла мимо, задумываясь над чем-то своим. Но когда Грей резко вновь направил оружие прямо ей в голову, Локсар вынырнула из своих глубоких раздумий и заметила, что эти «прохожие», оказывается, что-то у неё спрашивают. — Хорошо-хорошо, — на автомате нервно закивала она головой, продолжая испуганно глядеть куда-то сквозь его грудную клетку. — Да, я согласна. Однако, заметив, что дуло пистолета всё также было направлено на неё, Джувия медленно скользнула к его тёмным глазам взглядом, кричащим немым вопросом, и моргнула. А глаза были совсем сухими и почему-то горели каким-то неистовым огнём, будто она проплакала семь дней и семь ночей. — Я согласна выйти за тебя замуж! — более живым голосом твёрдо выкрикнула девушка, ощущая, будто кто-то стиснул свои крепкие руки вокруг её шеи. — Хорошо! — и голос дрогнул, раскололся на части. Как и она сама в целом. — Хорошо… И в этот момент резко пришло осознание, которое до этого пряталось где-то за тёмным углом. Оно упало на её многострадальную макушку откуда-то из стратосферы, очень больно и тяжело, и по спине пробежался ледяной холодок, заставив её испуганно вздрогнуть и сжаться в комочек. Она согласилась выйти замуж за незнакомого мужчину. В то время как сама помолвлена с Леоном, с действительно любимым человеком, она согласилась выйти замуж за другого. За человека, который держит в руках, чёрт побери, далеко не кольцо, а пистолет. За человека, часами ранее забравшего чужую жизнь. За преступника. За незнакомца. За того, кто должен был стать последним, чьё лицо она могла увидеть. За нелюбимого. За ненавистного.