— Как я вижу, адвокат, твоя любовь односторонняя. Потому что любимым не причиняют вреда, не так ли?
Слишком сильные эмоции пережигают что-то в человеке. Они как высокие качели: от счастья могут вознести до самых небес, а через какое-то незначительное мгновение разбить с размаху об асфальт. Джувия даже в самых кошмарных снах не могла предположить, что однажды с ней произойдет подобное. Нет, она много чего повидала за свои двадцать пять лет: ей приходилось быть свидетелем взлётов и падений как в своей жизни, так и в жизни окружающих её людей. Но такого… С подобным она никогда не сталкивалась. Она думала, что уже ничто не сможет изменить её жизнь, но сейчас, скрутившись в позе эмбриона на холодном полу и устало разглядывая стены, обклеенные чёрными обоями, понимала, что всё не так. Боже, всё совсем не так. Локсар совсем не имела представления, что делать и как быть дальше. Что делать, если вот уже седьмой день встаешь не с той ноги, не на тот пол, не с тем собой? Как быть дальше, если каждое утро просыпаешься не в родной комнате, не с тем человеком, не с теми желаниями и грёзами? Она просто рассыпалась в прах и теперь никак не могла понять, с какого места начать собирать себя заново. А сможет ли вообще сделать это? В один миг она потеряла всех, кто давал ей мотивацию быть «той» девушкой: лучшую подругу, которую не видела со дня церемонии, брата и любимого человека. Любимейшая работа больше не вызывала восторга и счастья, как и вообще вся жизнь в целом. Всё в какую-то минуту обрело серые оттенки и померкло перед её глазами. И она осталась одна. Совершенно одна в этом мрачном доме, куда никто не заглядывал, кроме Фуллбастера. Он забегал лишь глубокой ночью и только для того, чтобы поспать пару часиков и вновь уйти до её пробуждения, заперев входные двери дома на ключ. Со дня свадьбы ничего не менялось. Рано утром она просыпалась и часами бесстрастно глядела в потолок, сжимая края той самой серой растянутой футболки Леона, которую ни за что не снимала с себя. Потом гуляла по дому, без особого интереса разглядывая каждый уголок. В целом, дом не отличался чем-то особенным: всего два этажа, где на первом была кухня, кладовка, огромная гостиная и две запертые двери; на втором этаже также находилась одна запертая комната и спальня. Естественно, никаких гаджетов. Ни домашнего телефона, ни телевизоров, ни каких-либо ещё средств для связи с внешним миром. Но это не расстраивало её. Сейчас её вообще ничто не волновало. Лишь изредка, когда физиологические потребности брали верх, она шла в кухню и брала что-нибудь покушать. В основном это были обычные бутерброды или фрукты. Часто болела голова. Невыносимо гудело в висках, будто пульсировала кровь, а в ушах как-то странно звенело, из-за чего участились рвотные позывы. Но Локсар было всё равно. Будто из неё вытянули душу и все эмоции, и теперь она осталась совершенно «пустой» без желания продолжать эту бессмысленную жизнь. Джувия перевернулась на другой бок, едва обратив внимание на то, что вся левая часть её тела затекла из-за того, что спала на полу, и устремила потухший взгляд в балкон. Небо постепенно окрашивалось в ярко-красные тона: каждый вечер она становилась свидетелем захода солнца. И если раньше это явление вызывало восторг или умиротворение, то теперь она лишь скользила пустым взглядом по горизонту и понимала, что нет в этом моменте ничего волшебного. Лишь печаль. Девушка медленно поднялась с места и оглянулась по сторонам. В этой мрачной спальне никогда ничего не изменится. Поправив серую футболку, Локсар достала из так и не разобранного чемодана тёплые носки и надела их. В последние дни погода в Магнолии резко ухудшилась: низкая температура и регулярные дожди в компании серых облаков. Вдруг послышались неспешные шаги, направляющиеся в спальню. Это был ОН. Грей, войдя в комнату, на секунду и без особого интереса бросил на неё холодный взгляд, а после стянул через голову чёрную футболку, направляясь в санузел. И Локсар в очередной раз убедилась, что ей уже плевать даже на него. На того, кто стал причиной её нынешнего состояния, кто буквально уничтожил всю её сущность, оставив в ней лишь зияющую тёмную дыру. Ей действительно было всё равно на него. Даже ненависти и отвращения не было. И это уже не на шутку пугало. Она немигающим взглядом уставилась в точку в темноте комнаты и прижала к груди колени с полным осознанием того, что ей конец. Она не видела никакого выхода из данной ситуации. С какой бы стороны она ни посмотрела. Уже через пять минут Фуллбастер вышел из ванной комнаты и, не обращая внимания ровным счётом ни на что, как будто её здесь и вовсе нет, открыл запертые на ключ двери балкона. Ну конечно, разве он может оставить ей хотя бы эту дверь открытой? Всё закрыл. Все пути преградил. Все мечты развеял. Всю жизнь уничтожил. — Эта блондинка ждёт тебя внизу, — сухо бросил в никуда Грей, раздвигая шторы чёрного и пастельно-серого цветов в разные стороны. Тут же подул прохладный ветерок, пробежавшись вместе с мурашками по её спине, а в нос ударил приятный запах мокрой земли. Джувия, решив перестать соревноваться со статуями в игре «Кто дольше не будет моргать», растерянно посмотрела на его голую спину и вроде хотела что-то сказать, но едва рот открыла, как поняла, что не может и слова произнести. Впрочем, и в лишний раз особо не хотелось с ним контактировать, а потому она беззвучно встала и вышла из комнаты. Спускаясь по лестницам вниз, Локсар тяжело вдохнула и выдохнула, дала самой себе пару хороших таких пощёчин, причесала пальцами лохматые волосы и попыталась изобразить улыбку, чтобы хоть немного походить на живого человека. Но, посмотрев на свое отражение в огромном зеркале, поняла, что до нормального человека ей, как до другого конца света пешком. Настолько разительно она отличалась от «той Джувии», что Люси, её лучшая подруга, которая знала её до мельчайших деталей, с лёгкостью распознает «фальшивку». Джувия ещё раз поправила волосы и, так и не сумев избавиться от тяжёлого чувства подавленности, прошла в гостиную, где на чёрном диване сидела вся напряжённая Хартфилия. Услышав шорохи и приближающиеся шаги, она тут же поднялась с места и обернулась. Их взгляды встретились. Такие родные, знакомые глаза, которые всегда глядели только в душу и помогали понять всё и без слов. Никто — абсолютно никто — не мог понять её так, как понимала она. Даже Леон. Тем более Гажил или покойный отец. Эта девушка была полным отражением её самой: она знала и была знакома с каждым уголком её души, могла запросто предугадать её слова и действия. И сейчас Локсар не знала, как сделать так, чтобы и она поверила в её якобы «счастье». А есть ли смысл вообще что-либо делать? Разве можно её обмануть? Разве можно саму себя обмануть? — Привет. Джувия нервно шелохнулась и опустила свой взор. Что-то уже знакомое в районе груди начало сжимать сердце в своих тисках, заставляя тяжело вздыхать и подавлять приступы тошноты. — Привет… Она медленно — предельно осторожно — прошла и села напротив. Тишина, обрушившаяся на них, была вполне ожидаемой в этой ситуации, но всё же было непривычно и неуютно в данной обстановке. За столько лет дружбы они и не припоминали, было ли то же самое когда-либо ещё. — Мы… — тихим голосом спустя пару минут кромешной тишины заговорила Люси, боясь, что их может услышать кто-то другой, и поправила складки на юбке, параллельно делая вид, словно это намного интереснее, чем пристально смотреть на подругу. — Мы с Гажилом вчера приходили… И позавчера тоже. Но нам эти охранники у ворот сказали, что тебя нет. — Да… — хрипло пробурчала Джувия, без особого интереса разглядывая уже негодный маникюр. — Мы уезжали за город. Ложь. Зачем она это сказала, если сразу понятно, что это ложь? Воцарилось молчание. И оно было гораздо громче слов. Если подумать, то до чего же смешной казалась вся эта ситуация. Захотелось одновременно и рассмеяться, как невменяемая, и заплакать, подобно человеку, потерявшему самого родного человека в своей жизни. Они сейчас сидят друг напротив друга и не знают, как продолжить этот несчастный разговор, от которого зависело очень многое. Джувия нервно почесала бровь. Она чувствовала на себе этот пристальный взгляд карих глаз. Слышала безмолвие. Ощущала эти сотни вопросов. Но ничего не могла поделать. Точнее, не хотела. Не знала. Острое чувство вины собралось комком в горле, превратившись в острый, режущий кинжал. Девушка увела взгляд в сторону, чтобы хоть как-то скрыть заслезившиеся глаза, и поджала дрожащие губы. Даже слепой человек заметит её вид, молящий о подмоге. Даже глухой услышит её голос, шепчущий слова о помощи. А как могла не заметить и не услышать Люси? — Ты в порядке? «Ты в порядке?» Три слова, десять букв, а сколько боли. Эти на вид незначительные три слова, врезавшиеся с огромной болью в голову и заставившие задуматься о многом. «Ты в порядке?» Вроде обычные слова, которые люди постоянно используют в повседневной жизни и не придают им особого значения, отмахнувшись простым «нормально». Но сейчас это предложение казалось ей куда большим, чем простой, проявленный из вежливости, интерес к её состоянию. Нет, не показалось, так оно и было. Это был не просто вопрос «из вежливости». Это было нечто большее. Как будто Люси знала, о чём говорила. Как будто она знала всё до мельчайших деталей. Была в курсе, что её подруга стала свидетелем убийства, после которого начались её самые страшные кошмары. Знала о том, ЧТО она чувствовала, когда подписывала те бумаги о заключении брака. Понимала, каково ей было лгать, глядя брату прямо в глаза. Представляла, что творилось с её сердцем, когда любимый человек собственноручно бросил у дверей особняка чемодан с её вещами. Видела, как каждую ночь она просыпалась от кошмаров и подолгу не могла уснуть, вытирая со щёк слёзы. «Ты в порядке?» В этом вопросе было куда больше смысла и потайного значения, чем казалось на первый взгляд. Джувия робко подняла заполненные влагой глаза на Хартфилию и неопределённо повела плечами. Это и послужило ответом. Нет. Всё совсем не в порядке. Всё просто катастрофически не в порядке. И Локсар хотелось лишь молиться, чтобы подруга не задавала лишних вопросов. И она больше не спрашивала ничего. Люси больше ничего не говорила касательно всего того, что произошло и до сих пор происходит. Она, как будто вычеркнув из их жизни эту кошмарную неделю, с мягкой улыбкой на лице подсела к ней поближе на диван и начала весело болтать на обычные, повседневные темы. И сразу стало как-то легче. — Представляешь, как я удивилась, когда мне позвонили и сказали: «Вы приняты на работу». Всё же профессия хирурга — это ответственное дело, а потому и не берут кого попало, уж тем более человека без опыта. Но меня приняли. Ну и, конечно же, пока я прохожу испытательный срок под наблюдением самого квалифицированного врача. Сегодня была моя первая «операция»: привезли подростка с ножевым ранением в печень. Над ним несколько часов работали два хирурга, анестезиолог, медсёстры и я. Ну, я лишь наблюдала, конечно, иногда помогала. В целом, неплохо. Она болтала без умолку, а Джувия — с действительно настоящей лёгкой улыбкой на лице — впервые поняла, почему именно эта девушка была её лучшей подругой… — А да, забыла ещё это! Короче, шансы примерить Гажила и Юкино полностью аннулировались. А знаешь почему? Юкино начала встречаться с каким-то отморозком, всем своим видом давая понять, что невероятно счастлива, а Гажил… А он что? Он в очередной раз признался в любви своей работе, с которой каждый день встречает восход и закат. Вот как так можно… Люси была тем, кто без единого писка поймёт всё до мельчайших деталей, а потому и не будет задаваться вопросами. Так они и просидели чуть больше двух часов, забыв обо всём на свете. Смеялись, шутили, сплетничали — всё как будто вернулось на круги своя. Словно ничего вовсе и не было. Словно ещё только седьмое июля, а впереди вся долгая счастливая жизнь. Но всё вновь вернулось обратно… Когда весь набор тем для обсуждения был исчерпан, гостья решила отправиться к себе домой. А Локсар действительно хотелось, чтобы она осталась рядом. Несмотря ни на что сидела напротив и продолжала также заразительно смеяться, заставляя и её улыбаться. Заставляя забыть хоть на время ту боль, что сжирала её изнутри. — Ну ладно тогда, не забывай про нас, — весело пробурчала Хартфилия у порога. — Приходи хоть иногда. Джувия обхватила себя руками и как-то подавленно кивнула. Как будто мать оставляет своего совсем ещё маленького ребёнка дома одного. На улице было холодно и пахло мокрой землёй. Люси на прощание легко улыбнулась и вышла за пределы дома, но после, словно вспомнив что-то очень важное, вернулась обратно к ней, стоящей у порога, и… крепко обняла, совсем тихо и невероятно быстро прошептав на ухо: — Леон с «тех самых пор» ночует в доме Юки, его отстранили от работы, ночами гуляет в барах и на дискотеках, постоянно ввязывается в драки, вчера его вообще Гажил вытащил из участка полиции. Джувия побледнела, сжимая в кулак края серой футболки любимого человека.***
Всё крутилось в голове. Мысли переплетались между собой, превратившись в запутанный клубок. Мозг разрывался от сотен голосов, каждый из которых что-то говорил ей. Осуждал её. Проклинал её.— Леон с «тех самых пор» ночует в доме Юки…
Джувия вертелась в своей «кровати», пытаясь заставить себя уснуть, но всё было без толку. На настенных часах было чуть больше четырёх утра, а за окном постепенно начинало светлеть.— Его отстранили от работы…
Боль ломала изнутри рёбра, а она молча глядела в потолок. Вот так и ломаются люди.— Ночами гуляет в барах и на дискотеках…
Локсар с трудом поднялась с пола и осторожно посмотрела на спящего Фуллбастера. В голове стоял стойкий туман, сбивающий с пути адекватные мысли, а ноги, как отдельные части тела, повели её к выходу из дома. Что она делает? Куда она идёт? Почему она противоречит самой себе? Джувия не понимала. Она сейчас совсем ничего не понимала. Будто кто-то завладел её телом и, управляя ею, как управляют марионетками, прокладывал дорогу неизвестно куда.— Постоянно ввязывается в драки.
Дрожащими руками натянув на ледяные ноги белые кроссовки и посмотрев на свое отражение в зеркале, Джувия в очередной раз ужаснулась. Сейчас — с лохматыми волосами, синяками под красными опухшими глазами, бледным лицом, искусанными губами, дрожащими руками, сжимающими края серой футболки, — она совсем не отличалась от стандартной наркоманки. Но сейчас это было неважно. Локсар осторожно вышла из дома и нервно оглянулась по сторонам: охранников не видать. Ноги тут же двинулись в сторону ворот. Сердце бешено колотилось. Девушка перестала отдавать себе отчёт в этих немыслимых действиях. Плевать. Сейчас Джувия понимала, что ей как никогда раньше плевать. — Джувия? Тело само по себе замерло. Внутри всё сжалось в одну точку. Девушка медленно повернула голову налево и заметила сидящую в беседке Эльзу, которая тут же встала и встревоженно направилась к ней. — Что случилось? Ты что здесь делаешь? — с нотками беспокойства спросила Скарлет, пробежавшись уставшим взглядом по её внешнему виду. В её карих глазах тут же промелькнула настороженность. — Я… — охрипшим голосом прошептала Джувия, оглянувшись по сторонам. Откуда повсюду столько охранников появилось? А ведь только минуту назад, когда она вышла за пределы того дома, никого не было. Может, это она сама не заметила их? — Я… Мне… Мне надо идти… — Куда? — Туда… Он меня ждёт… Она дрожала. Дрожала как осиновый лист. Эльза плотнее укуталась в плед и подошла чуть ближе, стараясь внимательнее разглядеть в темноте её бледное лицо. — Джувия, всё в порядке? Ты ужасно выглядишь. — Мне идти надо, пожалуйста, отпусти меня. Скарлет растерянно оглянулась по сторонам, явно понимая, что с ней не всё в порядке. Она задумчиво нахмурилась и посмотрела на охранников, настороже стоявших у ворот. — Я тебя не держу, хорошо. Ты скажи, куда тебе надо, и я сейчас же лично тебя отвезу. В такое время опасно выходить одной за пределы особняка. — Нет-нет, нельзя… С тобой нельзя. — Хорошо, давай тогда разбудим Грея? — Как будто разговаривая с совсем ещё маленьким ребёнком, Эльза мягко улыбнулась и подошла ещё ближе. — Он хоть знает, что ты вышла? — Нет, пожалуйста, не говори ничего ему. Мне надо к брату… он меня ждёт. — Но, — Скарлет растерянно выпрямилась и с недоверием во взгляде вновь пробежалась по её внешнему виду, — ты же говорила, что у тебя нет родни. Джувия опустила голову. Ей надо идти. Сейчас же. Она не понимала, откуда такое бешеное желание выйти за пределы этой золотой клетки, но что-то манило её, как какой-то заветный наркотик. Будто если она сейчас же не выйдет, то потеряет что-то очень ценное. — Эльза, — Локсар подошла на шаг ближе и заглянула девушке в глаза, — пожалуйста, мне надо идти. Я обещаю, что вернусь через час. Мне надо одной уйти. — Милая моя, снаружи опасно… Джувия запустила дрожащие руки в короткие пряди и больно сжала их. Те охранники у ворот вряд ли сейчас выпустят её. Но надо выйти, немедленно, сейчас же. И в этом ей поможет только Эльза. — Я на такси, — тихо прошептала она. — Туда и обратно, честное слово. Скарлет сожалеюще покачала головой и положила руки на её подрагивающие плечи. — Прости, но я не могу выпустить тебя одну. Я понимаю, тебя что-то грызёт изнутри, а потому тебе надо выйти. Но что бы там ни было, я тебя не отпущу одну. Давай я хотя бы подвезу тебя до того места, до которого тебе нужно?— Вчера его вообще Гажил вытащил из участка полиции.
Это единственный выход. А потому она кивнула. И уже через полчаса оказалась на нужной улице, где попросила остановить машину. — Я дальше сама. — Будь осторожна, хорошо? Я буду здесь ждать. Эльза заглушила мотор, припарковавшись на обочине. Джувия, доверительно кивнув, тут же вылетела из машины и направилась прямо. С каждым проделанным шагом сердце колотилось куда сильнее, чем прежде, а руки мучительно терзали края серой футболки. Что она делает? Почему она сюда пришла? Холодный ветер игрался в лохматых волосах, а серые тучи над головой никак не желали расходиться, чтобы утреннее солнце осветило эти улицы. Улицы и дома, которые ей были хорошо знакомы. Наконец одеревеневшие ноги привели её к тому месту, к которому она так рвалась. Небольшой светлый дом, похожий на все остальные. Дом Юки. Дом, принадлежащий лучшему другу Леона. Она не понимала, зачем пришла сюда, но всё же открыла калитку и подошла к дверям. Руки начали дрожать пуще прежнего, а ощущение, что сердце вот-вот остановится от бешеного темпа, никак не покидало. Но она была готова на это. Стук. В глазах потемнело. Это она сейчас сама постучалась? Видимо, да. Вновь стук. Но двери так никто и не открыл. Тогда Локсар уселась на ступеньках, но тут же подпрыгнула, когда услышала скрежет калитки и направляющиеся в её сторону шаги. — Леон… Но можно ли было человека, который на секунду остановился и рассеянно пробежался по ней безразличным взглядом, назвать этим именем? Леон был совсем другим. Сейчас перед ней встал какой-то незнакомый мужчина в облике того любимого человека. Пьяный, грязный, с синяками под глазами, разбитой бровью и костяшками рук, мокрый, небрежный. Со следами алой помады на белой рубашке. Что-то больно обожгло от этого вида. Почему они уничтожили их? Бастия безразлично усмехнулся и прошёл мимо неё, неуклюже пытаясь достать из кармана брюк ключи от дома. Но те, как назло, не желали попадаться под руки. Локсар опустила голову и внутренне сжалась. С каким лицом она вообще предстала перед ним? Что она сейчас должна сказать ему? А имеет ли она право хоть что-то говорить? — Леон… Девушка медленно повернулась к нему, обхватив дрожащие плечи ещё сильнее прежнего, и посмотрела на его руки, активно и нервно пытающиеся найти ключи. Она знала его хорошо: он пытается поскорее от неё убежать, при этом держа внутри много того, что хочет ей сказать. А она… Ирония. Она бежит к нему, но при этом даже не знает, что сказать в свое оправдание. Хотя, какое ещё оправдание? Она подошла ещё ближе, чуть ли не уткнувшись носом ему в спину. — Ты что здесь делаешь? — злобно прошипел Леон. А ей показалось, будто он этими словами дал ей сильную пощёчину. — Почему ты не рядом со своим мужем? Не прошло и секунды, как Бастия резко развернулся и одной рукой ужасно больно схватил её чуть выше локтя, сжав настолько сильно, насколько мог, и прижав её спиной к двери. — Что ты, чёрт побери, здесь делаешь, вместо того чтобы быть в постели со своим мужем? А?! Ты кто такая?! Что ты себе позволяешь? Острая боль пронзила её настолько сильно и быстро, что в глазах мгновенно потемнело и показалось, что вот-вот она упадёт на колени от подобной хватки, а рука, которую он сжимал, прямо сейчас отвалится. Локсар в болезненном крике открыла рот, шумно выдохнув, и с ужасом во взгляде испуганных тёмно-синих глаз посмотрела на него. Это… Сейчас напротив неё стоял не её любимый человек. Настоящий Леон лучший бы себе руки сломал, чем причинил ей боль. Но осталось ли от прежнего Леона хоть что-то? — Чего тебе не хватало?! Ты игралась мною, а?! Денег было мало или что?! Каждое его слово — ножом по сердцу. Джувия невольно дёрнулась, чтобы выбраться из захвата, но вместо этого только ухудшила своё положение: Бастия и другую руку схватил также больно. Из окна совсем непримечательного дома выглянула сонная мужская голова и тут же исчезла. — Столько лет! Черт побери, я на тебя потратил восемь лет своей жизни! Восемь лет я угробил на тебя! Как ты посмела?! Дверь дома тут же распахнулась, и между ними появился кто-то ещё. Это был Юки. Да. — Ты что делаешь, Леон?! — Мужчина тут же накинулся на друга, пытаясь отшвырнуть его от девушки, но первая попытка оказалась провальной. — Приди в себя! Ей же больно, отпусти её! — Отойди, Юки! — взревел Бастия, ещё больнее сжимая женскую руку. — Отвечай, говорю тебе! Ещё раз из последних сил предприняв попытку высвободить Локсар из рук озверевшего друга, Юки, рискуя остаться без головы, всё-таки удалось увести в сторону Леона. Локсар в страхе тут же отошла в сторону, тяжело дыша и сжимая ноющую руку. — Ты что делаешь, чёрт?! — Пытаюсь спасти эту девушку! — ответно крикнул Юки ему в лицо, прилагая бешеные усилия, чтобы затолкать его в дом. — Джувия, уйди, пожалуйста! — Нет, пусть она сначала ответит! — Да заткнись, ты сейчас всех соседей разбудишь! Джувия, иди отсюда! Ты же видишь, он не в себе! — Да в себе я! — Хорошо, только перестань орать мне в ухо! Зайди в дом! Заходи! Тяжёлая железная дверь захлопнулась перед её лицом. По ту сторону были слышны крики, ругательства, шум. Что она сделала с ним?***
Её мир продолжал рушиться, но она ничего не могла поделать, оставаясь под тяжелыми руинами собственной беспомощности. Её до этого идеально-гладкая бархатистая дорога превратилась в какую-то неровную, шипастую, посыпанную тонкими иголками тропинку посреди тёмного опасного леса. Она не видела свет в конце этого длинного тоннеля. Как будто в тёмный окрасилась вся её жизнь, а не какой-то там определённый период. Горько. Больно. Яростно. Ей хотелось плакать. Но она не видела в этом смысла. Она сейчас ни в чём не видела смысла. Хотелось только спать. Это единственное — по-настоящему единственное — удовольствие, которое осталось у неё от «той» жизни. Во сне она была счастлива. Сон давал ей возможность убежать от реальности. Перестать думать. Осознавать. Но вместе с тем сон отнял у неё понимание того, что это лишь временное спокойствие и рано или поздно она проснётся… и вот. Она вновь несчастна, но уже с двойной силой. Ведь когда человек просыпается после кошмара и осознаёт, что это был всего лишь сон, он становится намного счастливее и спокойнее, а она после пробуждения… отправляется спать дальше в надежде убежать от этой горькой реальности в мир сбывшихся грёз и счастья. Мерзко. Отвратительно. Плачевно. Дни летели один за другим, а для неё всё превратилось в сплошное чёрное полотно. Она не замечала часы, дни, возможно, даже недели. Ей всё стало безразлично. О том, что с тех пор, как она увидела Леона, прошло лишь два дня, напоминали боль и яркие фиолетово-красные синяки в виде отпечатков мужских пальцев выше локтевого сгиба. Но это совсем не имело значения по сравнению с той болью, которая образовалась на сердце и каждую ночь сдавливала ей грудную клетку. Виновника своего плачевного состояния она не видела с тех пор, как сбежала из дома. Хоть какая-то радость в этой жизни. Джувия осторожно поднялась с «постели» и посмотрела на свое отвратное состояние в отражении зеркала. Ничего более ужасного ей ещё не доводилось видеть. Почему всё так происходит? Почему она в таком состоянии? Почему она вынуждена жить такой жизнью? Но недолго ей пришлось смотреть на этот кошмар в отражении зеркала и задаваться бессмысленными вопросами, поскольку тут же из ниоткуда перед ней вырос сам Фуллбастер. Он выглядел по-прежнему спокойным, холодным и опасным. Но что-то в его действиях говорило об агрессии, что не предвещало ничего хорошего. Или может ей просто показалось? — Ну, рассказывай, адвокат, — холодно бросил через плечо Грей, швырнув на туалетный столик часы и принявшись расстёгивать пуговицы на чёрной рубашке. Локсар безразлично бросила на него не менее холодный взгляд и уже хотела выйти из комнаты, как парень схватил её за больную руку, отчего по всему телу пробежался разряд боли, и развернул к себе. Она на секунду поморщилась, но тут же пришла в себя. — Кто тебе разрешал выходить за пределы особняка? — абсолютно спокойно проговорил он. — Почему ты пошла к нему? Почему? Действительно, почему же? Может, потому что он уничтожил её жизнь? Может, потому что она не могла больше дышать в этих стенах? Может, потому что ей мерзко от его присутствия? Что-то внутри вдруг начало вскипать, а былое безразличие к этому типу резко сменилось на ярость и агрессию. Как он вообще смеет задавать ей подобного рода вопросы? Как… Почему? Что он от неё хочет? Он и без того уничтожил всё, что только можно было уничтожить. Так как он ещё смеет что-то с неё требовать, спрашивать, заставлять что-то рассказывать? Джувия резко дёрнулась и из последних сил оттолкнула его от себя, что получилось у неё не очень-то и эффектно. — Потому что я его люблю! Понял? Люблю его! Понятно?! — яростно взревела она, ощутив, будто в ней проснулся самый настоящий зверь, который до этого дремал. — Мы любили друг друга! Мы должны были пожениться! Быть счастливыми! Но ты всё испортил! — Голос охрип, а перед глазами всё начало расплываться в сплошное пятно. — Я не хотела этого брака! Ты насильно женился на мне! Ты угрожал мне не только моей смертью, но и смертью всех моих родных! Что ты ещё от меня хочешь? Что? Фуллбастер на секунду растерянно вскинул бровь, а после холодно перевёл взгляд на её плечо, полностью проигнорировав её слова. Словно её крики и истерики совсем не имели значения. Словно она сама совсем не имела значения. — Это что? — Парень спокойно поднял рукав серой футболки, представив на обозрение ярко выделяющиеся на фоне бледной кожи ужасные фиолетово-красные синяки. — Отпусти… — Локсар тут же дёрнулась в сторону, не желая дальше продолжать этот бессмысленный разговор, но едва она сделала шаг, как Грей осторожно схватил её за кисть руки и полностью задрал рукава вверх. — Что это? — Отпусти, говорю! — Очередные попытки вырваться из его холодных рук оказались полностью провальными, но, несмотря на это, она не сдавалась, сквозь боль яростно пытаясь выкарабкаться из его хвата. — Не трогай меня! — Ты моя жена, поэтому… — Да не жена я тебе! Не жена! Какая ещё, черт побери, жена?! Только лишь на бумагах мы женаты! — И ты как адвокат прекрасно знаешь ценность этих бумаг. — Наконец выпустив её из своих рук, Фуллбастер тактично сделал шаг назад и устремил холодный и опасный взгляд прямо в её потемневшие от негодования глаза. — А теперь отвечай: кто ещё, помимо меня, посмел тебя коснуться? — Тот, кто имеет на это полное право! — злобно прошипела она ему прямо в лицо, потирая ноющую руку. Холодный тёмный взгляд схлестнулся в немой схватке с тёмно-синими глазами. Его холод и опасность. И её ярость и беспомощность. — И на каком же основании? — На основании того, что я его люблю! — Как я вижу, адвокат, твоя любовь односторонняя. Потому что любимым не причиняют вреда, не так ли?