Дистимия

      В особые дни, когда Гэвину становится особо плохо, он не поднимается с кровати. Это может длиться неделями, а, может, всего пару дней — столько, сколько длятся его выходные. Но эти дни всегда закономерно тянутся неумолимо долго и нудно. Он забывает о еде, о полноценном сне. Он лежит на кровати, смотрит вокруг и думает о том, как сильно налажал со своей жизнью. Он вспоминает, с какой ненавистью смотрел на него отец и думает — это так к нему справедливо. Только такой взгляд и тяжёлая рука. Он помнит немногое, но то, что помнит — хранит в памяти глубоко, чтобы вдруг не остаться без прошлого. Гэвин берёт несколько лишних выходных. После поимки Денниса ему не становится легче. В тихом доме он может отдохнуть, может насладиться своим одиночеством. В один из этих дней (на самом деле он даже на дату не смотрит) ему звонит Тина и спрашивает, не приболел ли он случаем. Гэвин связки надрывает, чтобы изобразить хрип и кашель. — Приболел, — говорит он, и Тина вздыхает. Он слышит из трубки: «не привезти ли тебе лекарства? Ты ведь, наверняка, и не ешь там ничего?». — Не беспокойся за меня, я тут не умру. Мы ведь оба знаем, что это, скорее, случится в какой-нибудь подворотне, чем здесь. — Всё ты шутишь. А я ведь серьёзно. Мне приехать? — Не стоит, правда, — голос у Гэвина становится тише. Он прижимает телефонную трубку к щеке. Закусывает губу у самого края. Смелости ведь в нём не занимать, правда? Он говорит: — Ты когда-нибудь думала о том, что из нас вышла бы… неплохая пара? Тина молчит. Он примерно догадывается, как выглядит сейчас она. Как она растеряна, как она неловко улыбается. Или же хмурится. Может, обычно спокойное лицо изображает сейчас несколько эмоций сразу. Он добивает её: — Купили бы домик на отшибе, как думаешь? Те самые, что наводят тоску в романтических фильмах. Ходили бы за покупками в ближайший супермаркет… — Где цены на молоко дешевле лишь на пару центов? — Тина смеётся ему в трубку. Всё могло быть куда хуже. — Ты устал, детектив, отдохни немного, хорошо? И если будет что-то нужно, мой номер в быстром наборе. Усёк? — Усёк, босс, — он кладёт трубку заранее, прежде чем Тина успеет ему что-нибудь сказать. Сказать приятное, необходимое, но болезненное. Он думает о ней не так уж и много. В последнее время и вовсе старается не вспоминать. Мозг — его дружелюбный уставший приятель — вбрасывает совсем другие воспоминания. Быть может, ему и правда нужен отдых. Он возвращается в кровать. Спит очень и очень долго. У него потом с полдня раскалывается голова. Но к последнему выходному он приходит в свою странную норму, при которой может работать. Что странно, прямо перед этим к нему приходит Рич. Он звонит в дверь, говорит: «мне сообщили, что Вы заболели, поэтому я принёс лекарства». И когда Гэвин ему открывает дверь, он видит те самые лекарства: от больного горла, от насморка, от кашля. — Это, — Гэвин пытается подобрать слово, — это… мило, Рич. Только я нихрена не болен. Ричард выбрасывает лекарства, ничего не сказав. Он примерно имеет в виду: ничего страшного, так даже лучше. Рид не просит его остаться. Андроид как-то сам заведомо это решает. Гэвин протягивает ему за ужином оставшийся тириум. А сам доедает свои помои. Иначе эту еду и не назвать.       С новыми силами Гэвин возвращается в участок. Ричард ничего не спрашивает о причине его отсутствия (а он единственный, кто знает правду). Несомненный плюс в этих робото-андроидах: отсутствие личного интереса. Ричарду просто-напросто насрать, по какой причине Гэвину требовался отгул. Вот он здесь, вот он работает — и это полностью удовлетворяет искусственные потребности. — Сделаешь мне кофе? — Рид не отрывается от бумаг. Спустя минуту он уже может вдыхать знакомый аромат бодрящего напитка. — Спасибо, — всё так же бросает он. И игнорирует удивлённые взгляды. Этим придуркам всегда всё интересно. Они ведь не сраные андроиды. Они перешёптываются за его спиной. А он пьёт кофе, потому что эта жизнь всегда была тихим дерьмом от чужих сплетен.       К концу рабочего дня Ричард подвозит его до дома. Нельзя сказать, что это чья-то инициатива. Это больше напоминает немое соглашение дружбы. Они не бьют друг другу морды, они вполне (быть может на йоту) друзья. Гэвин в довольно-таки спокойном настроении бредёт в свою квартиру. Заходит в дом, переступает через несколько ступенек, слепо следуя по привычному маршруту. Противный запах не сразу доходит до его обоняния. Он видит ещё один чёрный пакет. Но даже открывать его боится. Просто заходит домой, отыскивает перчатки и возвращается (о, нет) в подъезд. Приходится задержать дыхание, чтобы не выблевать перекус. Пакет просто переполнен кошачьими головами. Никто в здравом уме не делает таких вещей. Рид завязывает пакет, выносит его на улицу к помойному ведру; и возвращается домой.